431 год до н. э.
Поделись знанием:
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
| Годы |
|---|
| 435 до н. э. · 434 до н. э. · 433 до н. э. · 432 до н. э. — 431 до н. э. — 430 до н. э. · 429 до н. э. · 428 до н. э. · 427 до н. э. |
| Десятилетия |
| 450-е до н. э. · 440-е до н. э. — 430-е до н. э. — 420-е до н. э. · 410-е до н. э. |
| Века |
| VI век до н. э. — V век до н. э. — IV век до н. э. |
Содержание
События
- Начало Пелопоннесской войны
- 431 (Т. Ливий. История… М., 1989—1993, т. 1, с. 199—202) — Консулы Тит Квинкций Пун Цинциннат и Гай Юлий Ментон (по Т.Ливию Гней Ю. М.). Диктатор (№ 9) Авл Постумий Туберт, начальник конницы Луций Юлий. Легаты Спурий Постумий Альб, Квинт Сульпиций, Марк Фабий, Марк Геганий.
- 431 — Триумф диктатора за победу над эквами и вольсками.
- 431 — В Риме посвящён храм Аполлона на Марсовом поле
- 431 — Карфагеняне впервые переправили войско на Сицилию. [Т. Ливий, т. 1,с. 202]
- 431/430 — Афинский архонт-эпоним Эвтин. Эфор-эпоним Спарты Брасид.
- 431 — Изгнание из Афин философа Анаксагора (500—428), учителя Перикла. Смерть Фидия (ок. 500—431).
- 431 — Конфликт Афин с Мегарами. Отклонение Афинами спартанского ультиматума. Начало войны.
- 431—404 — Пелопоннесская война.
- 431 — Весна. Нападение фиванцев на Платеи. Вторжение царя Спарты Архидама в Аттику. Опустошение Элевсина и Фриасийской равнины. Население укрывается в Афинах. Афинский флот идёт к берегам Пелопоннеса. Атака афинян на город Метон (Лаконика), отраженная отрядом Брасида.
- ок. 431 — Геродот покидает Фурии.
- 431 — Упоминание Фукидида о солнечном затмении.
- 431 — Постановка трагедии «Медея» Еврипида в Афинах.
- 431 — Начало лета. Вторжение пелопоннесцев, под руководством спартанского царя Архидама, в Аттику. В честь Архидама весь первый период Пелопоннесской войны часто называют Архидамовой войной.
- 431 — Афинский флот совершил рейд вокруг Пелопоннеса.
- 431 — Афиняне провели две карательные экспедиции: с Эгины, за сочувствие спартанцам были изгнаны местные жители и на их землях были поселены афинские колонисты-клерухи; в конце года афиняне проводят вторжение в Мегариду.
Родились
Скончались
См. также
Напишите отзыв о статье "431 год до н. э."
Отрывок, характеризующий 431 год до н. э.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
