442-й корпусной артиллерийский полк

<tr><td style="font-size: 120%; text-align: center; background-color: #BDB76B" colspan="2"> Боевой путь </td></tr>

<tr><td style="font-size: 120%; text-align: center; background-color: #BDB76B" colspan="2"> 442-й корпусной артиллерийский полк </td></tr>
Войска:	сухопутные
Род войск:	артиллерия
Формирование:	13 марта 1941 года
Расформирование (преобразование):	26 августа 1942 года
1941: Белоруссия Смоленская область Ленинградская область 1942: Ленинградская область

442-й корпусной артиллерийский полк — воинская часть Вооружённых Сил СССР в Великой Отечественной войне. В 1942 году полк мог фигурировать под названиями 442-й артиллерийский полк, 442-й армейский артиллерийский полк, 442-й пушечный артиллерийский полк.

История

Сформирован 13 марта 1941 года в составе 25-го стрелкового корпуса. На 22 июня 1941 года дислоцируется в Донецке.

В действующей армии во время Великой Отечественной войны с 2 июля 1941 года по 26 августа 1942 года.

С началом войны в составе корпуса начал переброску с Украины на смоленское направление. Разгрузился 10 июля 1941 года в районе Витебска и на 11 июля 1941 года находился севернее Витебска у села Мишутки. 11-13 июля 1941 года ведёт бои, отступая на восток через Рудню, затем через Ярцево, понёс потери, как в материальной части, так и в личном составе.

После пополнения отправлен в район Малой Вишеры, где с 22 августа 1941 года вновь вступил в бои. С 22 августа по 27 августа 1941 года ведёт обстрел станции Волхово, с 29 августа 1941 года действует на Чудовском направлении из района Грузино, поддерживая 288-ю стрелковую дивизию.

С началом немецкого наступления 16 октября 1941 года (Тихвинская оборонительная операция), отступил к Малой Вишере, и ведёт боевые действия в том районе вплоть до 1942 года. На 11 ноября 1941 дислоцируется в районе станции Бурга. В ходе наступления (Тихвинская наступательная операция), передвигался вдоль железной дороги, базируясь в посёлке Красное, Горнешно, станции Гряды. На 1 января 1942 года базируется в деревнк Шевелёво.

Приказом командующего войсками Волховского фронта № 0017 11 января 1942 года был «временно» подчинён командованию 2-й ударной армии, в феврале 1942 года был окончательно передан в её состав. Передислоцирован на берег реки Волхов и поддерживает наступающие войска 2-й ударной армии в ходе Любанской операции с правого берега Волхова.

Об организации артиллерийского огня полком в ходе операции докладывал командир полка:

«Четких приказов с постановкой конкретных задач для артиллерии я не получал. Всё основано на звонках по телефону, присылке посыльных с приказами открыть огонь туда-то. Артиллерия действует распыленное корректировка с воздуха отсутствует, огонь ведем впустую»

— www.fedy-diary.ru/?p=3383

26 января 1942 года полк переправился через Волхов и занял дорогу, идущую от совхоза «Красный ударник» на Мясной Бор, а затем и ещё углубился в котёл, к реке Глушица. В начале апреля 1942 года оборона 372-й стрелковой дивизии, которой в том числе прикрывался полк, и командир полка принял решение выйти в безопасное место, переправившись через Замошские болота.

Из записок младшего врача полка В. М. Золотухина

Продовольственный запас — несколько жалких кляч, которых вели с собой для убоя в наиболее критический момент. Люди держались на коре, березовом соке и… энтузиазме. По лесной просеке ещё могли, с помощью тягачей, проехать автомашины, но тяжёлые орудия дорога не выдерживала. Их подцепляли тремя-четырьмя, а то и шестью тракторами и протаскивали вперед метр за метром. Колеса погружались в болотную хлябь, орудия садились на станины. Вдоль просеки срубили все деревья, чтобы с помощью рычагов извлечь орудия из болота. Все — от солдата до командира полка — включились в этот адский труд. Люди вязли в болотной жиже выше колен, были заляпаны грязью с головы до ног, но отрывались от работы лишь на какие-нибудь 10-15 мин, чтобы погреться у костра да выпить кипятку.

— www.pavlovsk-spb.ru/divizii/415-442-oj-artpolk-rgk.html

Потеряв пять орудий, четыре трактора и несколько автомашин, через полмесяца полк смог перебраться в сравнительно безопасное место. Командование фронтом приказало к исходу 3 мая 1942 года сосредоточить полк в районе Ольховки, где он должен был перейти в подчинение 59-й армии. Полк сосредоточился в заданном районе (про переподчинение неизвестно, произошло ли оно). 2 июня 1942 года немецкие войска прорвали оборону 374-й стрелковой дивизии и до ста человек артиллеристов были вынуждены отправиться в пехотные порядки со стрелковым оружием. У каждого орудия в полку оставались по 1-2 человека.

В течение июня 1942 года полк был полностью уничтожен в кольце окружения 2-й ударной армии.

26 августа 1942 года полк расформирован.

Подчинение

Дата	Фронт (округ)	Армия	Корпус	Дивизия	Примечания
22.06.1941 года	Резерв Ставки ГК	19-я армия	25-й стрелковый корпус	-	-
01.07.1941 года	Резерв Ставки ГК (Группа армий резерва Ставки ГК)	19-я армия	25-й стрелковый корпус	-	-
10.07.1941 года	Западный фронт	19-я армия	25-й стрелковый корпус	-	-
01.08.1941 года	Западный фронт	19-я армия	25-й стрелковый корпус	-	-
01.09.1941 года	-	52-я отдельная армия	-	-	-
01.10.1941 года	-	52-я отдельная армия	-	-	-
01.11.1941 года	-	52-я отдельная армия	-	-	-
01.12.1941 года	-	52-я отдельная армия	-	-	-
01.01.1942 года	-	52-я отдельная армия	-	-	-
01.01.1942 года	Волховский фронт	52-я армия	-	-	-
01.02.1942 года	Волховский фронт	52-я армия	-	-	-
01.03.1942 года	Волховский фронт	2-я ударная армия	-	-	-
01.04.1942 года	Волховский фронт	2-я ударная армия	-	-	-
01.05.1942 года	Ленинградский фронт (Группа войск Волховского направления)	2-я ударная армия	-	-	-
01.06.1942 года	Ленинградский фронт (Волховская группа войск)	2-я ударная армия	-	-	-
01.07.1942 года	Волховский фронт	2-я ударная армия	-	-	-
01.08.1942 года	Волховский фронт	2-я ударная армия	-	-	-

Командиры

• майор Николаевич
• майор, полковник Калмыков

Ссылки

• [www.soldat.ru/ Справочники на Солдат.ру]
• [www.soldat.ru/doc/perechen Перечень № 13 артиллерийских, миномётных, зенитно-пулемётных полков и полков ПВО железнодорожных составов входивших в состав действующей армии в годы Великой Отечественной войны 1941—1945]
• [www.pavlovsk-spb.ru/divizii/415-442-oj-artpolk-rgk.html Записки младшего врача полка В. М. Золотухина]

Отрывок, характеризующий 442-й корпусной артиллерийский полк

Во время своего выздоровления Пьер только понемногу отвыкал от сделавшихся привычными ему впечатлений последних месяцев и привыкал к тому, что его никто никуда не погонит завтра, что теплую постель его никто не отнимет и что у него наверное будет обед, и чай, и ужин. Но во сне он еще долго видел себя все в тех же условиях плена. Так же понемногу Пьер понимал те новости, которые он узнал после своего выхода из плена: смерть князя Андрея, смерть жены, уничтожение французов.
Радостное чувство свободы – той полной, неотъемлемой, присущей человеку свободы, сознание которой он в первый раз испытал на первом привале, при выходе из Москвы, наполняло душу Пьера во время его выздоровления. Он удивлялся тому, что эта внутренняя свобода, независимая от внешних обстоятельств, теперь как будто с излишком, с роскошью обставлялась и внешней свободой. Он был один в чужом городе, без знакомых. Никто от него ничего не требовал; никуда его не посылали. Все, что ему хотелось, было у него; вечно мучившей его прежде мысли о жене больше не было, так как и ее уже не было.
– Ах, как хорошо! Как славно! – говорил он себе, когда ему подвигали чисто накрытый стол с душистым бульоном, или когда он на ночь ложился на мягкую чистую постель, или когда ему вспоминалось, что жены и французов нет больше. – Ах, как хорошо, как славно! – И по старой привычке он делал себе вопрос: ну, а потом что? что я буду делать? И тотчас же он отвечал себе: ничего. Буду жить. Ах, как славно!
То самое, чем он прежде мучился, чего он искал постоянно, цели жизни, теперь для него не существовало. Эта искомая цель жизни теперь не случайно не существовала для него только в настоящую минуту, но он чувствовал, что ее нет и не может быть. И это то отсутствие цели давало ему то полное, радостное сознание свободы, которое в это время составляло его счастие.
Он не мог иметь цели, потому что он теперь имел веру, – не веру в какие нибудь правила, или слова, или мысли, но веру в живого, всегда ощущаемого бога. Прежде он искал его в целях, которые он ставил себе. Это искание цели было только искание бога; и вдруг он узнал в своем плену не словами, не рассуждениями, но непосредственным чувством то, что ему давно уж говорила нянюшка: что бог вот он, тут, везде. Он в плену узнал, что бог в Каратаеве более велик, бесконечен и непостижим, чем в признаваемом масонами Архитектоне вселенной. Он испытывал чувство человека, нашедшего искомое у себя под ногами, тогда как он напрягал зрение, глядя далеко от себя. Он всю жизнь свою смотрел туда куда то, поверх голов окружающих людей, а надо было не напрягать глаз, а только смотреть перед собой.
Он не умел видеть прежде великого, непостижимого и бесконечного ни в чем. Он только чувствовал, что оно должно быть где то, и искал его. Во всем близком, понятном он видел одно ограниченное, мелкое, житейское, бессмысленное. Он вооружался умственной зрительной трубой и смотрел в даль, туда, где это мелкое, житейское, скрываясь в тумане дали, казалось ему великим и бесконечным оттого только, что оно было неясно видимо. Таким ему представлялась европейская жизнь, политика, масонство, философия, филантропия. Но и тогда, в те минуты, которые он считал своей слабостью, ум его проникал и в эту даль, и там он видел то же мелкое, житейское, бессмысленное. Теперь же он выучился видеть великое, вечное и бесконечное во всем, и потому естественно, чтобы видеть его, чтобы наслаждаться его созерцанием, он бросил трубу, в которую смотрел до сих пор через головы людей, и радостно созерцал вокруг себя вечно изменяющуюся, вечно великую, непостижимую и бесконечную жизнь. И чем ближе он смотрел, тем больше он был спокоен и счастлив. Прежде разрушавший все его умственные постройки страшный вопрос: зачем? теперь для него не существовал. Теперь на этот вопрос – зачем? в душе его всегда готов был простой ответ: затем, что есть бог, тот бог, без воли которого не спадет волос с головы человека.


Пьер почти не изменился в своих внешних приемах. На вид он был точно таким же, каким он был прежде. Так же, как и прежде, он был рассеян и казался занятым не тем, что было перед глазами, а чем то своим, особенным. Разница между прежним и теперешним его состоянием состояла в том, что прежде, когда он забывал то, что было перед ним, то, что ему говорили, он, страдальчески сморщивши лоб, как будто пытался и не мог разглядеть чего то, далеко отстоящего от него. Теперь он так же забывал то, что ему говорили, и то, что было перед ним; но теперь с чуть заметной, как будто насмешливой, улыбкой он всматривался в то самое, что было перед ним, вслушивался в то, что ему говорили, хотя очевидно видел и слышал что то совсем другое. Прежде он казался хотя и добрым человеком, но несчастным; и потому невольно люди отдалялись от него. Теперь улыбка радости жизни постоянно играла около его рта, и в глазах его светилось участие к людям – вопрос: довольны ли они так же, как и он? И людям приятно было в его присутствии.
Прежде он много говорил, горячился, когда говорил, и мало слушал; теперь он редко увлекался разговором и умел слушать так, что люди охотно высказывали ему свои самые задушевные тайны.
Княжна, никогда не любившая Пьера и питавшая к нему особенно враждебное чувство с тех пор, как после смерти старого графа она чувствовала себя обязанной Пьеру, к досаде и удивлению своему, после короткого пребывания в Орле, куда она приехала с намерением доказать Пьеру, что, несмотря на его неблагодарность, она считает своим долгом ходить за ним, княжна скоро почувствовала, что она его любит. Пьер ничем не заискивал расположения княжны. Он только с любопытством рассматривал ее. Прежде княжна чувствовала, что в его взгляде на нее были равнодушие и насмешка, и она, как и перед другими людьми, сжималась перед ним и выставляла только свою боевую сторону жизни; теперь, напротив, она чувствовала, что он как будто докапывался до самых задушевных сторон ее жизни; и она сначала с недоверием, а потом с благодарностью выказывала ему затаенные добрые стороны своего характера.
Самый хитрый человек не мог бы искуснее вкрасться в доверие княжны, вызывая ее воспоминания лучшего времени молодости и выказывая к ним сочувствие. А между тем вся хитрость Пьера состояла только в том, что он искал своего удовольствия, вызывая в озлобленной, cyхой и по своему гордой княжне человеческие чувства.
– Да, он очень, очень добрый человек, когда находится под влиянием не дурных людей, а таких людей, как я, – говорила себе княжна.
Перемена, происшедшая в Пьере, была замечена по своему и его слугами – Терентием и Васькой. Они находили, что он много попростел. Терентий часто, раздев барина, с сапогами и платьем в руке, пожелав покойной ночи, медлил уходить, ожидая, не вступит ли барин в разговор. И большею частью Пьер останавливал Терентия, замечая, что ему хочется поговорить.
– Ну, так скажи мне… да как же вы доставали себе еду? – спрашивал он. И Терентий начинал рассказ о московском разорении, о покойном графе и долго стоял с платьем, рассказывая, а иногда слушая рассказы Пьера, и, с приятным сознанием близости к себе барина и дружелюбия к нему, уходил в переднюю.