449 год до н. э.
Поделись знанием:
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.
| Годы |
|---|
| 453 до н. э. · 452 до н. э. · 451 до н. э. · 450 до н. э. — 449 до н. э. — 448 до н. э. · 447 до н. э. · 446 до н. э. · 445 до н. э. |
| Десятилетия |
| 460-е до н. э. · 450-е до н. э. — 440-е до н. э. — 430-е до н. э. · 420-е до н. э. |
| Века |
| VI век до н. э. — V век до н. э. — IV век до н. э. |
Содержание
События
- 449 [1] — В майские иды децемвиры отказываются сложить свои полномочия.
- 449, август — Афинский архонт-эпоним Педий.
- 449 (451) — Волнения в Риме. Процесс Вергинии. Децемвиры слагают полномочия. Выборы плебейских трибунов и консулов.
- 449 [2] — Консулы Луций Валерий Потит и Марк Гораций Барбат. Плебейские трибуны Луций Вергиний, Луций Ицилий, Публий Нумиторий, Гай Сициний, Марк Дуиллий, Марк Титиний, Марк Помпоний, Гай Апроний, Аппий Виллий, Гай Оппий.
- 449 — Арест Клавдия Красса. Введение в Риме трибутных комиций и плебисцитов. Закон Валерия и Горация (448) о подтверждении неприкосновенности народных трибунов, допущении трибунских комиций к законодательной власти. На всеобщее обозрение выставлены 12 таблиц. Процесс над Апп. Клавдием, затем Сп. Оппием. Они покончили с собой, не дожидаясь суда. Осуждён и изгнан М.Клавдий. Остальные децемвиры отправились в изгнание.
- 449 — Победа Л.Валерия над эквами и вольсками, М.Горация над сабинянами. Сенаторы отказали консулам в триумфе, триумф присужден народным собранием.
- 449 — Около города Саламин на Кипре афинский флот разбил флот финикиян, киликийцев и киприотов, а затем десант разбил персидское войско на суше. Заключение Каллиева мира — окончание греко-персидских войн (начались в 500 до н. э.). Персы признают независимость греческих городов Малой Азии. Перикл предлагает созвать общегреческий конгресс. Спарта отказывается принять в нём участие. Возобновление военных действий, которые идут с переменным успехом.
- 449 — Смерть Кимона (504—449) (ок.510-ок.450).
Литература
Родились
Скончались
См. также
Напишите отзыв о статье "449 год до н. э."
Отрывок, характеризующий 449 год до н. э.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.
