45-мм противотанковая пушка образца 1937 года (53-К)

45-мм противотанковая пушка образца 1937 года Пушка 53-К в музее вооружения города Познань, Польша
Общая информация
Страна	СССР
Годы выпуска	1937—1943
Выпущено, шт.	37354
Массогабаритные характеристики
Калибр, мм	45
Длина ствола, клб	46
Масса в боевом положении, кг	560
Масса в походном положении, кг	1200
Углы обстрела
Возвышения (макс.), °	25
Снижения (мин.), °	−8
Горизонтальный, °	60
Огневые возможности
Макс. дальность стрельбы, км	4,4
Скорострельность, выстр./мин	15

45-мм противотанковая пушка образца 1937 года (сорокапятка, индекс ГАУ — 52-П-243-ПП-1) — советское полуавтоматическое противотанковое орудие калибра 45 миллиметров. Оно использовалось на первом этапе Великой Отечественной войны, но в связи с недостаточной бронепробиваемостью было заменено в 1942 году на более мощную пушку М-42 того же калибра. Окончательно пушка образца 1937 года была снята с производства в 1943 году; за 1937—1943 годы промышленность СССР изготовила 37 354 таких орудий.

История создания

45-мм противотанковая пушка образца 1937 года была создана в КБ завода № 8 в Подлипках под руководством М. Н. Логинова путём доработки 45-мм пушки образца 1932 года, являющейся результатом наложения 45-мм ствола на лафет 37-мм противотанковой пушки образца 1931 года — лицензионной копии пушки фирмы «Рейнметалл».

Опытный образец новой 45-мм противотанковой пушки был изготовлен на заводе № 8 и получил заводской индекс 53-К. После заводских испытаний он был отправлен на НИАП. За время испытаний в августе — сентябре 1937 года было сделано 897 выстрелов, из них 184 с бетона. Система была испытана возкой на расстояние 684 км. Испытания стрельбой 45-мм пушка выдержала. При возке сломалась пружина подрессоривания.

В ноябре 1937 года завод № 8 изготовил опытную серию в 6 штук 45-мм пушек, которые отличались от штатных (образца 1932 года). Из шести опытных орудий № 1, 2, 3, 4, и 6 были предназначены для войсковых испытаний, а № 5 — для нужд завода. В декабре 1937 года — январе 1938 года эти пушки прошли заводские испытания на полигоне завода № 8.

22 января пушка № 3 (ствол № 0734) с передком Я-3 была отправлена на НИАП, куда прибыла 28 января. В ходе заводских испытаний на заводе из неё было сделано 605 выстрелов. После доставки сотрудники НИАПа разобрали пушку, а потом неправильно собрали, в результате чего часть деталей была приведена в негодность.

В ходе полигонных испытаний на НИАПе было сделано 1208 выстрелов (798 бронебойным и 419 осколочным снарядом). Скорострельность при ручном спуске одинакова у обеих (образцов 1932 и 1937 года) пушек при стрельбе без исправления наводки, а на кнопочном (механическом) спуске была на 13 % выше, чем у образца 1932 года при стрельбе бронебойными снарядами и на 6 % выше, чем при стрельбе осколочными снарядами. За время стрельб было отмечено 16 отказов полуавтоматики, в том числе 3 при осколочных снарядах и 13 при бронебойных. Часть отказов произошла из-за качества гильз. После 281-го выстрела сломался винт инерционного тела полуавтоматики. В целом работа полуавтоматики признана удовлетворительной.

В ходе полигонных испытаний система прошла 2074 км. Скорость возки по булыжнику 30—35 км/ч, по шоссе 50—60 км/ч, по пересеченной местности (без передка) 15—30 км/ч. При возке система была устойчива.

В начале 1938 года были проведены войсковые испытания трёх 45-мм пушек 53-К (№ 1, 2 и 4 опытной серии) с передками Я-3. В испытаниях участвовало 6 тягачей типа «Комсомолец». Во время войсковых испытаний сделано в среднем 450 выстрелов на ствол, при этом полуавтоматика работала безотказно. В ходе войсковых испытаний произведён пробег Москва — Харьков — Краснодар. После исправления мелких недостатков можно приступать к валовому производству пушки. 24 апреля 1938 года 53-К была принята на вооружение под названием 45-мм противотанковая пушка образца 1937 года. 6 июня 1938 года она была запущена на серийное производство. Выпуск осуществлялся на заводе № 235, всего до 1944 года было произведено 24 670 единиц.

Конструкция орудия

В отличие от предыдущих образцов орудий ПТО, клиновой затвор этой пушки снабжён механизмом полуавтоматики, в конструкции лафета введено подрессоривание колёсного хода, улучшены баллистические характеристики.

Отличия опытных орудий (образца 1937 года) от штатных (образца 1932 года):

1. Полуавтоматика затвора работала как при бронебойном снаряде, так и при осколочном, а у образца 1932 года только при бронебойном. Это достигалось путём принудительного взвода пружин полуавтоматики в момент выстрела;
2. Введён специальный кнопочный спуск от «колпачка», расположенного в центре штурвала подъёмного механизма;
3. Введено подрессоривание кривошипно-пружинного типа, впервые осуществлённое в СССР в этой системе;
4. Вместо деревянных колёс 45-мм пушки образца 1932 года поставлены автомобильные колёса по типу ГАЗ-А с губчатым каучуком. Колесо ЗИК-1 переделано из колеса автомобиля ГАЗ-А с мелкими изменениями в спицах;
5. Верхний станок представлял собой клёпано-сварную конструкцию из листовой стали, а у ПТП образца 1932 года верхний станок был литой;
6. Введён новый поворотный механизм;
7. Нижний станок новой конструкции и сварной.

Организационно-штатная структура

Стрелковые соединения. 45-мм пушки образца 1937 года полагались по штату противотанковым взводам стрелковых батальонов Красной Армии (2 орудия), противотанковым батареям стрелковых полков (6 орудий) и противотанковым дивизионам стрелковых дивизий (12 или 18 орудий). Согласно штату 04/600 от 29.07.1941 оставшиеся целыми орудия оставили только на полковом уровне в истребительно-противотанковых батареях в количестве 6 штук, всего в СД таким образом было 18 единиц.

Артиллерия. Они же были на вооружении отдельных истребительно-противотанковых артиллерийских частей (полков, бригад и единственной за всю историю ВОВ 1-й истребительно-противотанковой дивизии, чьё формирование происходило в конце мая 1942 года в Москве на основании Постановления ГКО № 1607 от 16.04.1942, Директивы Зам. НКО № орг/2/784837 от 25.05.1942 в составе 1-й, 2-й, 4-й истребительных бригад по штату 04/277), с полками, в составе которых было 4—5 4-орудийных батарей. ИПТАБры состояли из 3 ИПТАП, но могли иметь и другие типы орудий.

Боевое применение

По состоянию на 22 июня 1941 года, на вооружении РККА находилось 16 621 штук 45-мм орудий.

Пушка предназначалась для борьбы с танками, самоходками и бронемашинами противника. Для своего времени её бронепробиваемость была вполне адекватной — по нормали на 500 м она пробивала 43-мм броню. Этого было достаточно для борьбы с бронетехникой, защищённой противопульной бронёй.

Бронебойные снаряды некоторых партий, выпущенные с нарушением технологии производства в период до августа 1941 года не соответствовали характеристикам (при столкновении с преградой из броневой стали раскалывались примерно в 50 % процентах случаев), однако в августе 1941 года проблема была решена — в производственный процесс были внесены технические изменения (введены локализаторы).

Для улучшения бронепробиваемости на вооружение был принят подкалиберный 45-мм снаряд, пробивавший на дистанции 500 м по нормали 66-мм броню, а при стрельбе на дистанции кинжального огня в 100 м — броню 88 мм. Однако для более эффективного поражения бронецелей настоятельно требовалось более мощное орудие, которым стала 45-мм пушка М-42, разработанная и принятая на вооружение в 1942 году.

Орудие имело и противопехотные возможности — оно снабжалось осколочной гранатой и картечью. Осколочная 45-мм граната при разрыве даёт 100 осколков, сохраняющих убойную силу при разлёте по фронту на 15 м и в глубину на 5—7 м. Картечные пули при стрельбе образуют поражающий сектор по фронту на ширину до 60 м и в глубину до 400 м. Также к орудию полагались дымовые и бронебойно-химические снаряды. Последние предназначались для отравления экипажей танков и гарнизонов ДОТов, они содержали 16 граммов состава, который в результате химической реакции превращался в сильнодействующий яд — синильную кислоту HCN.

Недостаточная бронепробиваемость орудия (особенно в 1942 году, когда танки типов Pz Kpfw I и Pz Kpfw II вместе с ранними слабобронированными модификациями Pz Kpfw III и Pz Kpfw IV практически исчезли с поля боя) вместе с неопытностью артиллеристов иной раз приводили к очень тяжёлым потерям. Однако в руках опытных и тактически умелых командиров это орудие представляло серьёзную угрозу для вражеской бронетехники. Положительными его качествами были высокая мобильность и лёгкость маскировки. Благодаря этому 45-мм пушки образца 1937 года использовались даже партизанскими отрядами.

Характеристики и свойства боеприпасов

• Номенклатура боеприпасов :
  • бронебойный 53-Б-240
  • бронебойно-трассирующий 53-БР-240
  • бронебойно-трассирующий 53-БР-240СП (сплошной)
  • бронебойно-трассирующий подкалиберный 53-БР-240П
  • осколочный 53-О-240 (стальной)
  • осколочный 53-О-240А (сталистого чугуна)
  • картечь 53-Щ-240
  • дымовой 53-Д-240
  • бронебойно-химический

• Бронепробиваемость , мм

Бронебойным снарядом БР-240

• Начальная скорость снаряда 750-770 м/с. Масса снаряда 1,43 кг.
• угол встречи 90° от касательной плоскости к броне (по нормали)
  • на дистанции 100 м: 82 мм

• угол встречи 60° от касательной плоскости к броне
  • на дистанции 500 м: 40 мм
  • на дистанции 1000 м: 28 мм

Подкалиберным снарядом БР-240П

• Начальная скорость снаряда 1070 м/с. Масса снаряда 0,85 кг.
• угол встречи 90° от касательной плоскости к броне (по нормали)
  • на дистанции 350 м: 82 мм
  • на дистанции 500 м: 62 мм

Сохранившиеся экземпляры

До наших дней дошло немало 45-мм пушек, большей частью находящихся в музеях. Некоторые принимают участие в почётных мероприятиях.

Одно орудие установлено в сквере на площади Крестьянской заставы, в честь ознаменования 65-й годовщины Битвы под Москвой. Пушка была найдена в ходе поисковых работ на местах боевых действий Московского ополчения под Москвой, военно-патриотическим объединением «Столица», при содействии Военно-Мемориального управления МО РФ.

На самом деле данный экземпляр представляет собой останки 37-мм орудия, что легко проверить измерив калибр ствола. Вероятно это была пушка либо 37 мм образца 1930 года снятая со складов либо её аналоги германского или польского происхождения стоявшие на вооружении Красной Армии и Вермахта. Слово в точном определении за специалистами.

Экземпляр 45-мм противотанковой пушки 53-К можно увидеть в Музее отечественной военной истории в деревне Падиково Московской области, где он представлен среди других советских артиллерийских орудий.

См. также

• 45-мм противотанковая пушка образца 1932 года (19-К)
• 45-мм противотанковая пушка образца 1942 года (М-42)

Источники

• Шунков В. Н. Оружие Красной Армии. — Мн.: Харвест, 1999. — 544 с., ISBN 985-433-469-4
• Драбкин А. Я дрался с Панцерваффе. «Двойной оклад — тройная смерть!». — М.: Яуза, Эксмо, 2007. — 352 с., ISBN 978-5-699-20524-0

Ссылки

• [www.weaponwar.net.ru/sovetskij-soyuz/45-mm-pushka-53-k/ 45-мм пушка 53-К] // weaponwar.net.ru

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий 45-мм противотанковая пушка образца 1937 года (53-К)

– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.
– Ты думаешь? Право? Ей Богу? – сказала она, быстро оправляя платье и прическу.
– Право, ей Богу! – отвечала Наташа, оправляя своему другу под косой выбившуюся прядь жестких волос.
И они обе засмеялись.
– Ну, пойдем петь «Ключ».
– Пойдем.
– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.

Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.


В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…