46-я кавалерийская дивизия
46-я кавалерийская дивизия | |
| Войска: |
сухопутные |
|---|---|
| Род войск: | |
| Формирование: |
июль-август 1941 года |
| Расформирование (преобразование): |
7 августа 1942 года |
| Преемник: | |
| Боевой путь | |
|
1941-1942: Новгородская область | |
46-я кавалерийская дивизия — воинское соединение СССР во Второй мировой войне
История дивизии
Формирование дивизии начато в Приволжском военном округе в Чкаловской области в Тоцке с июля 1941 года.
В составе действующей армии во время Великой Отечественной войны с 18 сентября 1941 года по 7 августа 1942 года.
18 сентября 1941 года выгрузилась на станции Фирово. Вступила в бои не имея тяжёлого вооружения, которое было передано в распоряжение штаба 31-й армии
«Странное было положение, — писал начштаба дивизии полковник А.Я. Сошников, — что необстрелянная дивизия идет воевать без артиллерии и пулеметов, — все это вызывало недоумение и возмущало командование…»— www.veche.tver.ru/index.shtml?news=20142
Дивизия заняла оборону на рубеже: межозерье Селигера — Машугина Гора — станция Пено, затем была поставлена на оборону участка севернее Старицы от Козлова до Пашева, с задачей вести активную разведку в направлении сел Емельяново, Пушкино, Панафидино и Степурино. Дивизия действовала как подвижная группа, прикрывая разные оперативные направления.
Ведёт тяжёлые бои у Медное, сорвав попытки прорыва немецких войск через Тверцу на Торжок. 22 октября 1941 года сосредоточилась в районе Васильевское, Станишино, Тредубье, вступила совместно с 54-й кавалерийской дивизией в бой с 6-й пехотной дивизией, которая незадолго до этого форсировала Волгу на участке Улитино - Лаптево.
25 октября 1941 года, после оставления Калинина, дивизии было приказано форсировать Волгу у деревень Хвастово и Чапаевка (западнее Калинина), перерезать шоссе Старица — Калинин, захватить аэродром Мигалово и выйти на рубеж сел Борисково и Даниловское. Дивизия, совместно со 119-й стрелковой дивизией и 246-й стрелковой дивизией, несмотря на тяжелейшие потери в ходе форсирования и дальнейших боёв задачу сумела выполнить, хотя и в дальнейшем оставила достигнутый рубеж.
4 ноября 1941 года дивизия выведена в резерв фронта в район Медное. 16 ноября 1941 года дивизия выведена из резерва и заняла позиции северо-восточнее Калинина на рубеже Волги, на участке от Калинина до Свердлово, сменив 21-ю танковую бригаду. В течение ноября 1941 года совместно с 5-й стрелковой дивизией и частью сил 185-й стрелковой дивизии 19-20 ноября 1941 года отражает атаки наступающих немецких войск (86-я пехотная дивизия и 129-я пехотная дивизия), которые пытались форсировать Волгу, на 28 ноября 1941 года находится на рубеже от Судимирки до Осиновки
С 5 декабря 1941 года внезапно, без артподготовки, перешла в наступление и вышла на рубеж: станция Чуприяновка — станция Кузьминка — Старый Погост — Лукьяново — Солодилово. С 6 декабря 1941 года перешла в наступление на правом фланге 30-й армии вместе со 185-й стрелковой дивизией. К 9 декабря 1941 года дивизии удалось продвинуться вперёд и завязать бой за населённые пункты Коромыслово, Вараксино и Архангельское, восточнее Ленинградского шоссе), где была весьма устойчивая оборона. К 12 декабря 1941 года дивизия освободила Коромыслово, Городню, Новое и Старое Мелково и вступила в бой за Редкино, к 15 декабря 1941 года, совместно с 5-й стрелковой дивизией выбила противника из населённых пунктов Мишнево, Сентюрино, Полукарпово, Межинино, Логиново, Лукино, Межево, Новенькая, Труново, Перхурово, Лобково и вела бой за Степаньково. Дивизия продолжила наступление в направлении Ржева, на 25 декабря 1941 года перед дивизией стояла задача окружить и уничтожить противника в районе Климово.
В начале января 1942 года дивизия переброшена северо-западнее Ржева, с 8 января 1942 года участвует в наступлении в ходе Ржевско-Вяземской операции, введена в прорыв в составе подвижной группы Соколова в 8 километрах западнее Ржева, 10 января 1942 года дивизия достигла района Нащеки в 20 километрах северо-западнее Сычевки.
На 12 февраля 1942 года части дивизии действовали в районе Высокое, Паршино в 10–13 километрах северо-восточнее Холм-Жирковский. Вплоть до начала июля 1942 года действует в районах западнее и северо-западнее Вязьмы
5 июля 1942 года получила приказ о выходе из окружения, по-видимому частью сил вышла.
7 августа 1942 года оставшийся личный состав дивизии обращён на укомплектование 24-й кавалерийской дивизии.
Подчинение
| Дата | Фронт (округ) | Армия | Корпус (группа) | Примечания |
|---|---|---|---|---|
| 01 августа 1941 года | Приволжский военный округ | - | - | - |
| 01 сентября 1941 года | Приволжский военный округ | - | - | - |
| 01 октября 1941 года | Северо-Западный фронт | - | - | - |
| 01 ноября 1941 года | Калининский фронт | - | - | в справочнике Боевого Состава Советской армии числится за Северо-Западным фронтом, однако это ошибка [1] |
| 01 декабря 1941 года | Западный фронт | 30-я армия | - | - |
| 01 января 1942 года | Калининский фронт | 31-я армия | - | - |
| 01 февраля 1942 года | Калининский фронт | 39-я армия | - | - |
| 01 марта 1942 года | Калининский фронт | 39-я армия | - | - |
| 01 апреля 1942 года | Калининский фронт | 39-я армия | - | - |
| 01 мая 1942 года | Калининский фронт | 39-я армия | - | - |
| 01 июня 1942 года | Калининский фронт | - | 11-й кавалерийский корпус | - |
| 01 июля 1942 года | Калининский фронт | - | 11-й кавалерийский корпус | - |
| 01 августа 1942 года | Калининский фронт | - | 11-й кавалерийский корпус | - |
Состав
- 57-й кавалерийский полк
- 59-й кавалерийский полк
- 61-й кавалерийский полк
- 53-й конно-артиллерийский дивизион
- 53-й артиллерийский парк
- 33-й отдельный полуэскадрон связи
- 15-й медико-санитарный эскадрон
- 46-й отдельный эскадрон химической защиты
- 31-й продовольственный транспорт
- 216-й дивизионный ветеринарный лазарет
- 14-я (980-я) полевая почтовая станция
- 980-я полевая касса Госбанка
Командиры
- Соколов, Сергей Владимирович, полковник, с 06.07.1941 по 18.05.1942
- Михайловский, Михаил Федорович, полковник, с 19.05.1942 по 22.07.1942
Напишите отзыв о статье "46-я кавалерийская дивизия"
Примечания
- ↑ [books.google.ru/books?id=am10J0NVnswC&pg=PA429&lpg=PA429&dq=%2254+%D0%BA%D0%B4%22&source=bl&ots=woBdUEruAd&sig=WWNc4O1xFjKZ-hEmgBGkPpu55tE&hl=ru&ei=KDXRTIGnNMmAOqGx8L0M&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=6&ved=0CDAQ6AEwBQ#v=onepage&q=%2254%20%D0%BA%D0%B4%22&f=false Битва под Москвой. Хроника, факты, люди - Google Книги]
- ↑ [www.soldat.ru/kom.html Командный состав РККА]
Ссылки
- [www.soldat.ru/doc/perechen Перечень No.6 кавалерийских, танковых, воздушно-десантных дивизий и управлений артиллерийских, зенитно-артиллерийских, миномётных, авиационных и истребительных дивизий, входивших в состав Действующей армии в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.]
Отрывок, характеризующий 46-я кавалерийская дивизия
Через несколько минут князь Андрей позвонил, и Наташа вошла к нему; а Соня, испытывая редко испытанное ею волнение и умиление, осталась у окна, обдумывая всю необычайность случившегося.В этот день был случай отправить письма в армию, и графиня писала письмо сыну.
– Соня, – сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. – Соня, ты не напишешь Николеньке? – сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз Соня прочла все, что разумела графиня этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.
Соня подошла к графине и, став на колени, поцеловала ее руку.
– Я напишу, maman, – сказала она.
Соня была размягчена, взволнована и умилена всем тем, что происходило в этот день, в особенности тем таинственным совершением гаданья, которое она сейчас видела. Теперь, когда она знала, что по случаю возобновления отношений Наташи с князем Андреем Николай не мог жениться на княжне Марье, она с радостью почувствовала возвращение того настроения самопожертвования, в котором она любила и привыкла жить. И со слезами на глазах и с радостью сознания совершения великодушного поступка она, несколько раз прерываясь от слез, которые отуманивали ее бархатные черные глаза, написала то трогательное письмо, получение которого так поразило Николая.
На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.
На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.
Вопросы эти, оставляя в стороне сущность жизненного дела и исключая возможность раскрытия этой сущности, как и все вопросы, делаемые на судах, имели целью только подставление того желобка, по которому судящие желали, чтобы потекли ответы подсудимого и привели его к желаемой цели, то есть к обвинению. Как только он начинал говорить что нибудь такое, что не удовлетворяло цели обвинения, так принимали желобок, и вода могла течь куда ей угодно. Кроме того, Пьер испытал то же, что во всех судах испытывает подсудимый: недоумение, для чего делали ему все эти вопросы. Ему чувствовалось, что только из снисходительности или как бы из учтивости употреблялась эта уловка подставляемого желобка. Он знал, что находился во власти этих людей, что только власть привела его сюда, что только власть давала им право требовать ответы на вопросы, что единственная цель этого собрания состояла в том, чтоб обвинить его. И поэтому, так как была власть и было желание обвинить, то не нужно было и уловки вопросов и суда. Очевидно было, что все ответы должны были привести к виновности. На вопрос, что он делал, когда его взяли, Пьер отвечал с некоторою трагичностью, что он нес к родителям ребенка, qu'il avait sauve des flammes [которого он спас из пламени]. – Для чего он дрался с мародером? Пьер отвечал, что он защищал женщину, что защита оскорбляемой женщины есть обязанность каждого человека, что… Его остановили: это не шло к делу. Для чего он был на дворе загоревшегося дома, на котором его видели свидетели? Он отвечал, что шел посмотреть, что делалось в Москве. Его опять остановили: у него не спрашивали, куда он шел, а для чего он находился подле пожара? Кто он? повторили ему первый вопрос, на который он сказал, что не хочет отвечать. Опять он отвечал, что не может сказать этого.
– Запишите, это нехорошо. Очень нехорошо, – строго сказал ему генерал с белыми усами и красным, румяным лицом.
На четвертый день пожары начались на Зубовском валу.
Пьера с тринадцатью другими отвели на Крымский Брод, в каретный сарай купеческого дома. Проходя по улицам, Пьер задыхался от дыма, который, казалось, стоял над всем городом. С разных сторон виднелись пожары. Пьер тогда еще не понимал значения сожженной Москвы и с ужасом смотрел на эти пожары.
В каретном сарае одного дома у Крымского Брода Пьер пробыл еще четыре дня и во время этих дней из разговора французских солдат узнал, что все содержащиеся здесь ожидали с каждым днем решения маршала. Какого маршала, Пьер не мог узнать от солдат. Для солдата, очевидно, маршал представлялся высшим и несколько таинственным звеном власти.
Эти первые дни, до 8 го сентября, – дня, в который пленных повели на вторичный допрос, были самые тяжелые для Пьера.
Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n'avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.
