488 год до н. э.
Поделись знанием:
От начальника ополчения он поехал к губернатору. Губернатор был маленький живой человечек, весьма ласковый и простой. Он указал Николаю на те заводы, в которых он мог достать лошадей, рекомендовал ему барышника в городе и помещика за двадцать верст от города, у которых были лучшие лошади, и обещал всякое содействие.
– Вы графа Ильи Андреевича сын? Моя жена очень дружна была с вашей матушкой. По четвергам у меня собираются; нынче четверг, милости прошу ко мне запросто, – сказал губернатор, отпуская его.
Прямо от губернатора Николай взял перекладную и, посадив с собою вахмистра, поскакал за двадцать верст на завод к помещику. Все в это первое время пребывания его в Воронеже было для Николая весело и легко, и все, как это бывает, когда человек сам хорошо расположен, все ладилось и спорилось.
Помещик, к которому приехал Николай, был старый кавалерист холостяк, лошадиный знаток, охотник, владетель коверной, столетней запеканки, старого венгерского и чудных лошадей.
Николай в два слова купил за шесть тысяч семнадцать жеребцов на подбор (как он говорил) для казового конца своего ремонта. Пообедав и выпив немножко лишнего венгерского, Ростов, расцеловавшись с помещиком, с которым он уже сошелся на «ты», по отвратительной дороге, в самом веселом расположении духа, поскакал назад, беспрестанно погоняя ямщика, с тем чтобы поспеть на вечер к губернатору.
Переодевшись, надушившись и облив голову холодной подои, Николай хотя несколько поздно, но с готовой фразой: vaut mieux tard que jamais, [лучше поздно, чем никогда,] явился к губернатору.
Это был не бал, и не сказано было, что будут танцевать; но все знали, что Катерина Петровна будет играть на клавикордах вальсы и экосезы и что будут танцевать, и все, рассчитывая на это, съехались по бальному.
Губернская жизнь в 1812 году была точно такая же, как и всегда, только с тою разницею, что в городе было оживленнее по случаю прибытия многих богатых семей из Москвы и что, как и во всем, что происходило в то время в России, была заметна какая то особенная размашистость – море по колено, трын трава в жизни, да еще в том, что тот пошлый разговор, который необходим между людьми и который прежде велся о погоде и об общих знакомых, теперь велся о Москве, о войске и Наполеоне.
Общество, собранное у губернатора, было лучшее общество Воронежа.
Дам было очень много, было несколько московских знакомых Николая; но мужчин не было никого, кто бы сколько нибудь мог соперничать с георгиевским кавалером, ремонтером гусаром и вместе с тем добродушным и благовоспитанным графом Ростовым. В числе мужчин был один пленный итальянец – офицер французской армии, и Николай чувствовал, что присутствие этого пленного еще более возвышало значение его – русского героя. Это был как будто трофей. Николай чувствовал это, и ему казалось, что все так же смотрели на итальянца, и Николай обласкал этого офицера с достоинством и воздержностью.
| Годы |
|---|
| 492 до н. э. · 491 до н. э. · 490 до н. э. · 489 до н. э. — 488 до н. э. — 487 до н. э. · 486 до н. э. · 485 до н. э. · 484 до н. э. |
| Десятилетия |
| 500-е до н. э. · 490-е до н. э. — 480-е до н. э. — 470-е до н. э. · 460-е до н. э. |
| Века |
| VI век до н. э. — V век до н. э. — IV век до н. э. |
Содержание
События
- 488 — Консулы Спурий Навтий Рутил и Секст Фурий Медуллин Фаст [1].
- 488 (491) — Осада Рима Марцием Кориоланом и его требование ликвидации должности плебейского трибуна.
- 488 — Занкла в Сицилии заселена выходцами из пелопоннесской Мессаны и стала называться Мессаной.
- Ок.488-486 — Восстание рабов в Селинунте.
- 488 — 73-я олимпиада
- 488/7 — Афинский архонт-эпоним Анхис.
- 488 — Смерть Мильтиада (ок.550-488).
- 488 — Пиндар. Ол.14 (Хариты) — Асопиху Орхоменскому.
- 488 — Начало войны между Афинами и Эгиной. Эгина блокировала побережье Аттики и этим нанесла ущерб афинской экономике.
Китай
- 7-й год по эре правления луского князя Ай-гуна [2].
- Циский князь послал в Лу за своей женой Цзи-цзи (сестрой Цзи Кан-цзы). Но Цзи-цзи стала возлюбленной Цзи Фан-хоу, и правитель Лу отказался отдать её, что вскоре привело к войне [3].
- Весной сунский полководец Хуан Юань вторгся в земли Чжэн, в 8 луне окружил столицу Цао [4].
- цаоский князь по совету Гунсунь Цяна нарушил союз с Цзинь и вторгся в Сун [5].
- Весной цзиньский полководец Уй Мань-до вторгся в земли Вэй [6].
- Летом луский гун встретился с уским ваном в Цзэн [7]. Ван У потребовал у Лу сто лао скота для жертвоприношений, но луский сановник Цзи Кан-цзы послал Цзы-гуна к Бо Пэю отменить жертву, сославшись на ритуал Чжоу, и тот согласился, хотя и сказал, что у него «тело татуировано» [8]. Согласно «Цзо чжуань», усцы добились дани в 100 лао и от Сун, и от Лу [9].
- В этом году уский ван Фу Ча оставался на севере, заняв земли на юге Ци и Лу, создав угрозу Цзоу и Лу [10].
- Осенью луский гун напал на Чжу, в 8 луне, в день цзи-ю занял столицу Чжу и пленил чжуского князя И [11].
- Зимой чжэнский полководец Сы Хун двинулся на помощь Цао [12].
- Конфуций поселился в Вэй и прожил там до 484 года [13].
| ||||||
Родились
Скончались
См. также
Источники
- ↑ Т.Ливий. История… М.,1989-93, т.1, с.94-96
- ↑ Конфуциева летопись «Чуньцю» («Вёсны и осени»). Перевод и примечания Н. И. Монастырева. М., 1999. С.104
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. V. М., 1987. С.61
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. III. М., 1984. С.221; Чуньцю, известия 1 и 6
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. V. М., 1987. С.101
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. III. М., 1984. С.220; Чуньцю, известие 2
- ↑ Чуньцю, известие 3
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. III. М., 1984. С.220-221; Т. V. М., 1987. С.36-37, 81-82; Т. VI. М., 1992. С.143; Васильев Л. С. Древний Китай. В 3 т. Т.2. М., 2000. С.170
- ↑ Васильев Л. С. Древний Китай. В 3 т. Т.2. М., 2000. С.211
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. V. М., 1987. С.37
- ↑ Чуньцю, известия 4-5; Васильев Л. С. Древний Китай. В 3 т. Т.2. М., 2000. С.212
- ↑ Чуньцю, известие 7
- ↑ Переломов Л. С. Конфуций. Лунь юй. М., 2000, с.131
Напишите отзыв о статье "488 год до н. э."
Отрывок, характеризующий 488 год до н. э.
Начальник ополчения был статский генерал, старый человек, который, видимо, забавлялся своим военным званием и чином. Он сердито (думая, что в этом военное свойство) принял Николая и значительно, как бы имея на то право и как бы обсуживая общий ход дела, одобряя и не одобряя, расспрашивал его. Николай был так весел, что ему только забавно было это.От начальника ополчения он поехал к губернатору. Губернатор был маленький живой человечек, весьма ласковый и простой. Он указал Николаю на те заводы, в которых он мог достать лошадей, рекомендовал ему барышника в городе и помещика за двадцать верст от города, у которых были лучшие лошади, и обещал всякое содействие.
– Вы графа Ильи Андреевича сын? Моя жена очень дружна была с вашей матушкой. По четвергам у меня собираются; нынче четверг, милости прошу ко мне запросто, – сказал губернатор, отпуская его.
Прямо от губернатора Николай взял перекладную и, посадив с собою вахмистра, поскакал за двадцать верст на завод к помещику. Все в это первое время пребывания его в Воронеже было для Николая весело и легко, и все, как это бывает, когда человек сам хорошо расположен, все ладилось и спорилось.
Помещик, к которому приехал Николай, был старый кавалерист холостяк, лошадиный знаток, охотник, владетель коверной, столетней запеканки, старого венгерского и чудных лошадей.
Николай в два слова купил за шесть тысяч семнадцать жеребцов на подбор (как он говорил) для казового конца своего ремонта. Пообедав и выпив немножко лишнего венгерского, Ростов, расцеловавшись с помещиком, с которым он уже сошелся на «ты», по отвратительной дороге, в самом веселом расположении духа, поскакал назад, беспрестанно погоняя ямщика, с тем чтобы поспеть на вечер к губернатору.
Переодевшись, надушившись и облив голову холодной подои, Николай хотя несколько поздно, но с готовой фразой: vaut mieux tard que jamais, [лучше поздно, чем никогда,] явился к губернатору.
Это был не бал, и не сказано было, что будут танцевать; но все знали, что Катерина Петровна будет играть на клавикордах вальсы и экосезы и что будут танцевать, и все, рассчитывая на это, съехались по бальному.
Губернская жизнь в 1812 году была точно такая же, как и всегда, только с тою разницею, что в городе было оживленнее по случаю прибытия многих богатых семей из Москвы и что, как и во всем, что происходило в то время в России, была заметна какая то особенная размашистость – море по колено, трын трава в жизни, да еще в том, что тот пошлый разговор, который необходим между людьми и который прежде велся о погоде и об общих знакомых, теперь велся о Москве, о войске и Наполеоне.
Общество, собранное у губернатора, было лучшее общество Воронежа.
Дам было очень много, было несколько московских знакомых Николая; но мужчин не было никого, кто бы сколько нибудь мог соперничать с георгиевским кавалером, ремонтером гусаром и вместе с тем добродушным и благовоспитанным графом Ростовым. В числе мужчин был один пленный итальянец – офицер французской армии, и Николай чувствовал, что присутствие этого пленного еще более возвышало значение его – русского героя. Это был как будто трофей. Николай чувствовал это, и ему казалось, что все так же смотрели на итальянца, и Николай обласкал этого офицера с достоинством и воздержностью.
