492 год до н. э.
Поделись знанием:
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
| Годы |
|---|
| 496 до н. э. · 495 до н. э. · 494 до н. э. · 493 до н. э. — 492 до н. э. — 491 до н. э. · 490 до н. э. · 489 до н. э. · 488 до н. э. |
| Десятилетия |
| 510-е до н. э. · 500-е до н. э. — 490-е до н. э. — 480-е до н. э. · 470-е до н. э. |
| Века |
| VI век до н. э. — V век до н. э. — IV век до н. э. |
Содержание
События
- 492 — Консулы Тит Геганий Мацерин и Публий Минуций Авгурин [1].
- 492/1 — Афинский архонт-эпоним Диогнет.
- 492, лето — Под командованием Мардония персы предпринимают сухопутно-морской поход вдоль фракийского побережья на Балканскую Грецию. Флот попадает у Афонского мыса в шторм и уничтожен. Мардоний вынужден повернуть назад. Мардоний отстранён от командования. Его преемниками стали лидиец Артаферн и мидиец Датис.
- 492 — Фивы, Аргос и Эгина признают власть персов.
Китай
- 3-й год по эре правления луского князя Ай-гуна [2].
- Чжоуский сановник Чан Хун помогал Фань и Чжунхан по приказу чжоусца Лю (родственника Фань), и цзиньцы хотели покарать его. Чжоуский Цзин-ван казнил Чан Хуна и Лю [3].
- Конфуций из Вэй (либо из Цао) поехал в Сун, где военачальник Хуань Туй (Сян Туй) ненавидел его и хотел убить, но Конфуций переоделся в одежду простолюдина и уехал в Чжэн (об этом упоминается в «Мэн-цзы»). В Чжэн он остановился у ворот, его не приняли, он перебрался в Чэнь и поселился в доме Сычэнь Чжэн-цзы, где прожил 3 года [4] (в гл.47 «Ши цзи» это рассказывается под 495 годом, а далее подразумевается, что в Цай Конфуций прожил 492—489 годы).
- Весной циский полководец Го Ся и вэйский полководец Ши Мань-гу осадили город Ци [5].
- В 4 луне, в день цзя-у было землетрясение [6] (отмечено Сыма Цянем [7]).
- В 5 луне, в день синь-мао в Лу сгорели храмы Хуань-гуна и Си-гуна [8], их тушил Нань-гун Цзин-шу. Конфуций, живший в Чэнь, прокомментировал это [9].
- В 5 луне луские полководцы Цзисунь Сы и Шусунь Чжоу-цю построили город в Ци-ян [10].
- В 5 луне сунский полководец Э Кунь напал на Цао [11].
- В 7 луне, в день бин-цзы умер луский сановник Цзисунь Сы (Цзи Хуань-цзы), ему наследовал Цзи Кан-цзы [12].
- В 7 луне цайцы изгнали сановника Гунсунь Ла в У [13].
- В 10 луне луские полководцы Шусунь Чжоу-цю и Чжунсунь Хэ-цзы осадили Чжу за нарушение договора в Гоу-и [14].
- юэский заложник Фань Ли вернулся из У [15], также из У вернулся юэский ван и стал советоваться с Фань Ли об управлении (эпизод 240 «Го юй») [16].
- Река Ло пересохла в Чжоу [17].
| ||||||
Родились
Скончались
См. также
Источники
- ↑ Т.Ливий. История… М.,1989-93, т.1, с.90-91
- ↑ Конфуциева летопись «Чуньцю» («Вёсны и осени»). Перевод и примечания Н. И. Монастырева. М., 1999. С.102
- ↑ Го юй (Речи царств). М., 1987. С.78; Васильев Л. С. Древний Китай. В 3 т. Т.2. М., 2000. С.181 (из «Цзо чжуань»)
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. III. М., 1984. С.219; Т. VI. М., 1992. С.135, 141; Переломов 2000. С.116-117
- ↑ Чуньцю, известие 1
- ↑ Чуньцю, известие 2
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. III. М., 1984. С.218
- ↑ Чуньцю, известие 3
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. VI. М., 1992. С.139
- ↑ Чуньцю, известие 4
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. III. М., 1984. С.219; Чуньцю, известие 5
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. VI. М., 1992. С.139; Чуньцю, известие 6
- ↑ Чуньцю, известие 7
- ↑ Чуньцю, известие 9 и примечания на с.190
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. VI. М., 1992. С.18
- ↑ Го юй (Речи царств). М., 1987. С.297-299
- ↑ Бамбуковые анналы. М., 2005. С.122
Напишите отзыв о статье "492 год до н. э."
Отрывок, характеризующий 492 год до н. э.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
