498 год до н. э.
Поделись знанием:
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
| Годы |
|---|
| 502 до н. э. · 501 до н. э. · 500 до н. э. · 499 до н. э. — 498 до н. э. — 497 до н. э. · 496 до н. э. · 495 до н. э. · 494 до н. э. |
| Десятилетия |
| 510-е до н. э. · 500-е до н. э. — 490-е до н. э. — 480-е до н. э. · 470-е до н. э. |
| Века |
| VI век до н. э. — V век до н. э. — IV век до н. э. |
Содержание
События
- 498 — Консулы Квинт Клелий Сикул и Тит Ларций Флав (2-й раз) [1].
- 498—491 — Тиран Гелы Гиппократ, брат Клеандра. Захват Наксоса, Леонтины. Успешная борьба с Сиракузами.
- 498 — Пиф.10 (Персей Гиперборейский) — Гиппоклу Пелиннейскому — первая датируемая ода Пиндара.
- 498 — Ионийское восстание. К восстанию Аристагора присоединяются Ликия, Кария, греческие города Малой Азии, Кипра и островов Эгейского моря.
- 498 — Объединённые силы восставших и союзников собрались у Эфеса и выступили против Сард. Сарды взяты, но крепость неприступна. Восставшие отходят к Эфесу и здесь сатрап Лидии Артафрен разбивает их армию.
- 498 — Персидская армия в сражении с войсками восставших на Кипре разбивает их у Саламина Кипрского.
Китай
- 12-й год по эре правления луского князя Дин-гуна [2].
- Весной умер князь Се (сеский бо) Дин (Сян-гун), летом был похоронен [3].
- Члены цзиньских родов Фань и Чжунхан подняли смуту [4].
- Летом вэйский полководец Гун Мэн-коу напал на Цао [5].
- Луский князь после совещания с Цзы Лу, Конфуцием [6] и главами кланов послал Чжун Ю разрушить стены городов трёх потомков Хуань-гуна. Летом стены клана Шусунь в Хоу были разрушены войском Шусунь Чжоу-цю [7]. Когда подошли к Би, Гуншань Бу-ню и Шусунь Чжэ напали на дворец луского гуна и атаковали самого гуна. Тогда по приказу Конфуция Шэнь Цзюй-сюй и Юэ Ци атаковали бисцев. Лусцы разбили бисцев у Гуме, их предводители бежали в Ци. Летом стены Би (Ми) были разрушены войсками Цзисунь Сы и Чжунсунь Хэ-цзи [8].
- Осенью в Лу приносили жертву для испрошения дождя [9].
- В 10 луне, в день гуй-хай князья Лу и Ци заключили договор в Хуан (местность в Ци) [10].
- В 11 луне, в день бин-инь, в новолуние, было солнечное затмение [11] (в «Ши цзи» не упомянуто). По современным данным, оно произошло [www.secl.ru/eclipse_catalog/-497_9_22.html 22 сентября 498 года до н. э.]
- В 11 луне луский гун вернулся из Хуан, в 12 луне войска гуна окружили Чэн (крепость клана Мэн), но не смогли взять его. Тогда гун примирился с главой рода Мэнсунь и вернулся из похода [12].
- Конфуций казнил сановника Шаочжэн Мао, который замышлял бунт [13].
- Циский князь послал в Лу певичек. Цзи Хуань-цзы их принял и предложил лускому князю посетить их. Тогда Конфуций покинул Лу [14] (согласно гл.47, это было в 496 году).
| ||||||
Родились
Скончались
См. также
Источники
- ↑ Т.Ливий. История… М.,1989-93, т.1, с.79
- ↑ Конфуциева летопись «Чуньцю» («Вёсны и осени»). Перевод и примечания Н. И. Монастырева. М., 1999. С.99
- ↑ Чуньцю, известия 1-2
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. VI. М., 1992. С.52
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. III. М., 1984. С.215; Чуньцю, известие 4
- ↑ роль Конфуция в этом современные авторы обычно считают крайне преувеличенной
- ↑ Чуньцю, известие 3
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. VI. М., 1992. С.132-133; Васильев Л. С. Древний Китай. В 3 т. Т.2. М., 2000. С.167-169; Чуньцю, известие 5
- ↑ Чуньцю, известие 6
- ↑ Чуньцю, известие 7
- ↑ Чуньцю, известие 8
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. V. М., 1987. С.81; Т. VI. М., 1992. С.133; Чуньцю, известия 9-11
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. VI. М., 1992. С.133
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. III. М., 1984. С.214; Т. V. М., 1987. С.81; Т. VI. М., 1992. С.133-134
Напишите отзыв о статье "498 год до н. э."
Отрывок, характеризующий 498 год до н. э.
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
