5,25" QF Mark I
| 5.25" QF Mark I | |
|---|---|
 133-мм орудия QF Mark I в двухорудийной башне на линкоре «Кинг Джордж V» | |
| Тип: | морское универсальное орудие |
| Страна: |  Великобритания
|
| История службы | |
| Годы эксплуатации: | 1940 - 1966 |
| На вооружении: | |
| История производства | |
| Разработан: | 1935 |
| Варианты: | Mk I, Mk II |
| Характеристики | |
| Масса, кг: | 4 362 |
| Длина, мм: | 7 м |
| Длина ствола, мм: | 50 кал. |
| Снаряд: | 36,3 кг |
| Калибр, мм: | 133 мм (5,25 дюйма) |
| Угол возвышения: | −5° +70° |
| Скорострельность, выстрелов/мин: |
7-8 |
| Начальная скорость снаряда, м/с |
814 |
| Прицельная дальность, м: | 21400 |
| Максимальная дальность, м: |
22010 |
5,25" QF Mark I — британское 133-миллиметровое универсальное орудие, применявшееся Королевским флотом Великобритании во Второй мировой войне. Находились на вооружении линейных кораблей типа «Кинг Джордж V», линкора «Вэнгард», крейсеров ПВО типа «Дидо» и "Улучшенный «Дидо», планировались к установке на линкоры типа «Лайон». Разрабатывалось как орудие, способное с одинаковой эффективностью поражать надводные цели типа «эсминец» и бороться с авиацией. В качестве зенитного оказалось малоэффективно.
Содержание
Конструкция
Орудие имело самоскрепленную конструкцию со свободным лейнером и оснащалось полуавтоматическим клиновым затвором. Живучесть ствола первоначально составляла 750 выстрелов полным зарядом, с внедрением новых сортов пороха была доведена до 2000 выстрелов. Заряжание было раздельно-гильзовым, что в сочетании с большим количеством ручных операций предопределило сравнительно низкую для универсального орудия скорострельность. Использовались снаряды двух типов: полубронебойный с донным взрывателем и фугасный, с головным механическим взрывателем. Кроме того имелся осветительный снаряд.
Оценка орудия
Эффективность артиллерии по лёгким надводным кораблям признавалась вполне достаточной. Дальности стрельбы вполне хватало для боя с любыми лёгкими кораблями.[1].
Пригодность орудий против воздушных целей оказалась сомнительной. Большая досягаемость по высоте (15 км) при угле возвышения 70° вроде бы позволяла вести эффективный огонь по высоколетящим целям. Но британский флот до конца Второй мировой войны так и не получил радиолокационного взрывателя. Использовался лишь механический, с замедлением, но установщик боеприпасов всегда опаздывал на один залп[1]. Ещё менее эффективными 133-мм орудия оказались против низколетящих целей, типа торпедоносцев. Фактически орудия могли сделать лишь два-три выстрела до сброса противником торпед, без точной установки взрывателей снарядов[1]. Этот факт подтвердил бой «Принс оф Уэлс» против японской авиации. Положение усугублялось низкими скоростями наводки тяжёлых башен — 10-11° в секунду. Появление в ходе войны скоростных самолётов практически любого назначения сделало 133-мм установки практически бесполезными — они просто не успевали следовать за своими целями, особенно на близких дистанциях[2]
Напишите отзыв о статье "5,25" QF Mark I"
Примечания
Литература
- Campbell J. Naval weapons of World War Two. — Annapolis, Maryland: Naval Institute Press, 1985. — ISBN 0-87021-459-4.
|
Это заготовка статьи о флоте. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
|
Это заготовка статьи об артиллерии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий 5,25" QF Mark I
Предчувствие Анны Павловны действительно оправдалось. На другой день, во время молебствия во дворце по случаю дня рождения государя, князь Волконский был вызван из церкви и получил конверт от князя Кутузова. Это было донесение Кутузова, писанное в день сражения из Татариновой. Кутузов писал, что русские не отступили ни на шаг, что французы потеряли гораздо более нашего, что он доносит второпях с поля сражения, не успев еще собрать последних сведений. Стало быть, это была победа. И тотчас же, не выходя из храма, была воздана творцу благодарность за его помощь и за победу.Предчувствие Анны Павловны оправдалось, и в городе все утро царствовало радостно праздничное настроение духа. Все признавали победу совершенною, и некоторые уже говорили о пленении самого Наполеона, о низложении его и избрании новой главы для Франции.
Вдали от дела и среди условий придворной жизни весьма трудно, чтобы события отражались во всей их полноте и силе. Невольно события общие группируются около одного какого нибудь частного случая. Так теперь главная радость придворных заключалась столько же в том, что мы победили, сколько и в том, что известие об этой победе пришлось именно в день рождения государя. Это было как удавшийся сюрприз. В известии Кутузова сказано было тоже о потерях русских, и в числе их названы Тучков, Багратион, Кутайсов. Тоже и печальная сторона события невольно в здешнем, петербургском мире сгруппировалась около одного события – смерти Кутайсова. Его все знали, государь любил его, он был молод и интересен. В этот день все встречались с словами:
– Как удивительно случилось. В самый молебен. А какая потеря Кутайсов! Ах, как жаль!
– Что я вам говорил про Кутузова? – говорил теперь князь Василий с гордостью пророка. – Я говорил всегда, что он один способен победить Наполеона.
Но на другой день не получалось известия из армии, и общий голос стал тревожен. Придворные страдали за страдания неизвестности, в которой находился государь.
– Каково положение государя! – говорили придворные и уже не превозносили, как третьего дня, а теперь осуждали Кутузова, бывшего причиной беспокойства государя. Князь Василий в этот день уже не хвастался более своим protege Кутузовым, а хранил молчание, когда речь заходила о главнокомандующем. Кроме того, к вечеру этого дня как будто все соединилось для того, чтобы повергнуть в тревогу и беспокойство петербургских жителей: присоединилась еще одна страшная новость. Графиня Елена Безухова скоропостижно умерла от этой страшной болезни, которую так приятно было выговаривать. Официально в больших обществах все говорили, что графиня Безухова умерла от страшного припадка angine pectorale [грудной ангины], но в интимных кружках рассказывали подробности о том, как le medecin intime de la Reine d'Espagne [лейб медик королевы испанской] предписал Элен небольшие дозы какого то лекарства для произведения известного действия; но как Элен, мучимая тем, что старый граф подозревал ее, и тем, что муж, которому она писала (этот несчастный развратный Пьер), не отвечал ей, вдруг приняла огромную дозу выписанного ей лекарства и умерла в мучениях, прежде чем могли подать помощь. Рассказывали, что князь Василий и старый граф взялись было за итальянца; но итальянец показал такие записки от несчастной покойницы, что его тотчас же отпустили.
Общий разговор сосредоточился около трех печальных событий: неизвестности государя, погибели Кутайсова и смерти Элен.
На третий день после донесения Кутузова в Петербург приехал помещик из Москвы, и по всему городу распространилось известие о сдаче Москвы французам. Это было ужасно! Каково было положение государя! Кутузов был изменник, и князь Василий во время visites de condoleance [визитов соболезнования] по случаю смерти его дочери, которые ему делали, говорил о прежде восхваляемом им Кутузове (ему простительно было в печали забыть то, что он говорил прежде), он говорил, что нельзя было ожидать ничего другого от слепого и развратного старика.
