5,45 × 39 мм
Поделись знанием:
– Князь не совсем здоров, – la bile et le transport au cerveau. Tranquillisez vous, je repasserai demain, [желчь и прилив к мозгу. Успокойтесь, я завтра зайду,] – сказал Метивье и, приложив палец к губам, поспешно вышел.
За дверью слышались шаги в туфлях и крики: «Шпионы, изменники, везде изменники! В своем доме нет минуты покоя!»
После отъезда Метивье старый князь позвал к себе дочь и вся сила его гнева обрушилась на нее. Она была виновата в том, что к нему пустили шпиона. .Ведь он сказал, ей сказал, чтобы она составила список, и тех, кого не было в списке, чтобы не пускали. Зачем же пустили этого мерзавца! Она была причиной всего. С ней он не мог иметь ни минуты покоя, не мог умереть спокойно, говорил он.
– Нет, матушка, разойтись, разойтись, это вы знайте, знайте! Я теперь больше не могу, – сказал он и вышел из комнаты. И как будто боясь, чтобы она не сумела как нибудь утешиться, он вернулся к ней и, стараясь принять спокойный вид, прибавил: – И не думайте, чтобы я это сказал вам в минуту сердца, а я спокоен, и я обдумал это; и это будет – разойтись, поищите себе места!… – Но он не выдержал и с тем озлоблением, которое может быть только у человека, который любит, он, видимо сам страдая, затряс кулаками и прокричал ей:
– И хоть бы какой нибудь дурак взял ее замуж! – Он хлопнул дверью, позвал к себе m lle Bourienne и затих в кабинете.
В два часа съехались избранные шесть персон к обеду. Гости – известный граф Ростопчин, князь Лопухин с своим племянником, генерал Чатров, старый, боевой товарищ князя, и из молодых Пьер и Борис Друбецкой – ждали его в гостиной.
На днях приехавший в Москву в отпуск Борис пожелал быть представленным князю Николаю Андреевичу и сумел до такой степени снискать его расположение, что князь для него сделал исключение из всех холостых молодых людей, которых он не принимал к себе.
Дом князя был не то, что называется «свет», но это был такой маленький кружок, о котором хотя и не слышно было в городе, но в котором лестнее всего было быть принятым. Это понял Борис неделю тому назад, когда при нем Ростопчин сказал главнокомандующему, звавшему графа обедать в Николин день, что он не может быть:
– В этот день уж я всегда езжу прикладываться к мощам князя Николая Андреича.
– Ах да, да, – отвечал главнокомандующий. – Что он?..
Небольшое общество, собравшееся в старомодной, высокой, с старой мебелью, гостиной перед обедом, было похоже на собравшийся, торжественный совет судилища. Все молчали и ежели говорили, то говорили тихо. Князь Николай Андреич вышел серьезен и молчалив. Княжна Марья еще более казалась тихою и робкою, чем обыкновенно. Гости неохотно обращались к ней, потому что видели, что ей было не до их разговоров. Граф Ростопчин один держал нить разговора, рассказывая о последних то городских, то политических новостях.
Лопухин и старый генерал изредка принимали участие в разговоре. Князь Николай Андреич слушал, как верховный судья слушает доклад, который делают ему, только изредка молчанием или коротким словцом заявляя, что он принимает к сведению то, что ему докладывают. Тон разговора был такой, что понятно было, никто не одобрял того, что делалось в политическом мире. Рассказывали о событиях, очевидно подтверждающих то, что всё шло хуже и хуже; но во всяком рассказе и суждении было поразительно то, как рассказчик останавливался или бывал останавливаем всякий раз на той границе, где суждение могло относиться к лицу государя императора.
За обедом разговор зашел о последней политической новости, о захвате Наполеоном владений герцога Ольденбургского и о русской враждебной Наполеону ноте, посланной ко всем европейским дворам.
– Бонапарт поступает с Европой как пират на завоеванном корабле, – сказал граф Ростопчин, повторяя уже несколько раз говоренную им фразу. – Удивляешься только долготерпению или ослеплению государей. Теперь дело доходит до папы, и Бонапарт уже не стесняясь хочет низвергнуть главу католической религии, и все молчат! Один наш государь протестовал против захвата владений герцога Ольденбургского. И то… – Граф Ростопчин замолчал, чувствуя, что он стоял на том рубеже, где уже нельзя осуждать.
– Предложили другие владения заместо Ольденбургского герцогства, – сказал князь Николай Андреич. – Точно я мужиков из Лысых Гор переселял в Богучарово и в рязанские, так и он герцогов.
– Le duc d'Oldenbourg supporte son malheur avec une force de caractere et une resignation admirable, [Герцог Ольденбургский переносит свое несчастие с замечательной силой воли и покорностью судьбе,] – сказал Борис, почтительно вступая в разговор. Он сказал это потому, что проездом из Петербурга имел честь представляться герцогу. Князь Николай Андреич посмотрел на молодого человека так, как будто он хотел бы ему сказать кое что на это, но раздумал, считая его слишком для того молодым.
– Я читал наш протест об Ольденбургском деле и удивлялся плохой редакции этой ноты, – сказал граф Ростопчин, небрежным тоном человека, судящего о деле ему хорошо знакомом.
Пьер с наивным удивлением посмотрел на Ростопчина, не понимая, почему его беспокоила плохая редакция ноты.
– Разве не всё равно, как написана нота, граф? – сказал он, – ежели содержание ее сильно.
– Mon cher, avec nos 500 mille hommes de troupes, il serait facile d'avoir un beau style, [Мой милый, с нашими 500 ми тысячами войска легко, кажется, выражаться хорошим слогом,] – сказал граф Ростопчин. Пьер понял, почему графа Ростопчина беспокоила pедакция ноты.
– Кажется, писак довольно развелось, – сказал старый князь: – там в Петербурге всё пишут, не только ноты, – новые законы всё пишут. Мой Андрюша там для России целый волюм законов написал. Нынче всё пишут! – И он неестественно засмеялся.
Разговор замолк на минуту; старый генерал прокашливаньем обратил на себя внимание.
– Изволили слышать о последнем событии на смотру в Петербурге? как себя новый французский посланник показал!
– Что? Да, я слышал что то; он что то неловко сказал при Его Величестве.
– Его Величество обратил его внимание на гренадерскую дивизию и церемониальный марш, – продолжал генерал, – и будто посланник никакого внимания не обратил и будто позволил себе сказать, что мы у себя во Франции на такие пустяки не обращаем внимания. Государь ничего не изволил сказать. На следующем смотру, говорят, государь ни разу не изволил обратиться к нему.
Все замолчали: на этот факт, относившийся лично до государя, нельзя было заявлять никакого суждения.
– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!
Все замолчали. Старый князь с улыбкой на лице смотрел на Ростопчина и одобрительно покачивал головой.
– Ну, прощайте, ваше сиятельство, не хворайте, – сказал Ростопчин, с свойственными ему быстрыми движениями поднимаясь и протягивая руку князю.
– Прощай, голубчик, – гусли, всегда заслушаюсь его! – сказал старый князь, удерживая его за руку и подставляя ему для поцелуя щеку. С Ростопчиным поднялись и другие.
Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, что она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.
Княжна Марья с рассеянным, вопросительным взглядом обратилась к Пьеру, который последний из гостей, с шляпой в руке и с улыбкой на лице, подошел к ней после того, как князь вышел, и они одни оставались в гостиной.
– Можно еще посидеть? – сказал он, своим толстым телом валясь в кресло подле княжны Марьи.
– Ах да, – сказала она. «Вы ничего не заметили?» сказал ее взгляд.
Пьер находился в приятном, после обеденном состоянии духа. Он глядел перед собою и тихо улыбался.
– Давно вы знаете этого молодого человека, княжна? – сказал он.
– Какого?
– Друбецкого?
– Нет, недавно…
– Что он вам нравится?
– Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? – сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.
– Оттого, что я сделал наблюдение, – молодой человек обыкновенно из Петербурга приезжает в Москву в отпуск только с целью жениться на богатой невесте.
– Вы сделали это наблюденье! – сказала княжна Марья.
– Да, – продолжал Пьер с улыбкой, – и этот молодой человек теперь себя так держит, что, где есть богатые невесты, – там и он. Я как по книге читаю в нем. Он теперь в нерешительности, кого ему атаковать: вас или mademoiselle Жюли Карагин. Il est tres assidu aupres d'elle. [Он очень к ней внимателен.]
– Он ездит к ним?
– Да, очень часто. И знаете вы новую манеру ухаживать? – с веселой улыбкой сказал Пьер, видимо находясь в том веселом духе добродушной насмешки, за который он так часто в дневнике упрекал себя.
– Нет, – сказала княжна Марья.
– Теперь чтобы понравиться московским девицам – il faut etre melancolique. Et il est tres melancolique aupres de m lle Карагин, [надо быть меланхоличным. И он очень меланхоличен с m elle Карагин,] – сказал Пьер.
– Vraiment? [Право?] – сказала княжна Марья, глядя в доброе лицо Пьера и не переставая думать о своем горе. – «Мне бы легче было, думала она, ежели бы я решилась поверить кому нибудь всё, что я чувствую. И я бы желала именно Пьеру сказать всё. Он так добр и благороден. Мне бы легче стало. Он мне подал бы совет!»
– Пошли бы вы за него замуж? – спросил Пьер.
– Ах, Боже мой, граф, есть такие минуты, что я пошла бы за всякого, – вдруг неожиданно для самой себя, со слезами в голосе, сказала княжна Марья. – Ах, как тяжело бывает любить человека близкого и чувствовать, что… ничего (продолжала она дрожащим голосом), не можешь для него сделать кроме горя, когда знаешь, что не можешь этого переменить. Тогда одно – уйти, а куда мне уйти?…
– Что вы, что с вами, княжна?
Но княжна, не договорив, заплакала.
– Я не знаю, что со мной нынче. Не слушайте меня, забудьте, что я вам сказала.
Вся веселость Пьера исчезла. Он озабоченно расспрашивал княжну, просил ее высказать всё, поверить ему свое горе; но она только повторила, что просит его забыть то, что она сказала, что она не помнит, что она сказала, и что у нее нет горя, кроме того, которое он знает – горя о том, что женитьба князя Андрея угрожает поссорить отца с сыном.
– Слышали ли вы про Ростовых? – спросила она, чтобы переменить разговор. – Мне говорили, что они скоро будут. Andre я тоже жду каждый день. Я бы желала, чтоб они увиделись здесь.
– А как он смотрит теперь на это дело? – спросил Пьер, под он разумея старого князя. Княжна Марья покачала головой.
– Но что же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтобы они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею. Вы их давно знаете, – сказала княжна Марья, – скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, что это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…
Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду, выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, что он скорее чувствовал, чем думал.
– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».
– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.
– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.
Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
Жених с невестой, не поминая более о деревьях, обсыпающих их мраком и меланхолией, делали планы о будущем устройстве блестящего дома в Петербурге, делали визиты и приготавливали всё для блестящей свадьбы.
Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
(перенаправлено с «5,45x39 мм»)
5,45×39 мм — малоимпульсный советский промежуточный унитарный патрон центрального воспламенения. Разработан в начале 1970-х годов группой конструкторов и технологов под руководством В. М. Сабельникова: Л. И. Булавской, Б. В. Семиным, М. Е. Федоровым, П. Ф. Сазоновым, В. И. Волковым, В. А. Николаевым, Е. Е. Зиминым, П. С. Королевым. Принят на вооружение в 1974 году.
Содержание
Описание
При проектировании патрона 5,45×39 мм разработчики учитывали опыт создания и боевого применения американского патрона 5,56×45 мм, поэтому новый патрон получился сопоставимым по эффективности, несмотря на меньшую мощность. Малокалиберная пуля с высокой начальной скоростью обеспечивает высокую настильность траектории (в сравнении с патроном 7,62×39 мм, дальность прямого выстрела увеличилась на 100 метров), обладает неплохим пробивным действием и значительной убойной силой. Малый импульс отдачи в момент выстрела благоприятно сказывается на кучности и меткости стрельбы, а уменьшение массы патрона позволяет стрелку увеличить носимый боезапас (200 патронов 7,62×39 мм весят столько же, сколько 300 патронов 5,45×39 мм).
Штатно патрон снаряжается цельнооболочечной пулей. Стандартная пуля покрыта оболочкой из медного сплава, а внутри содержится сердечник из мягкой стали. Гильза патрона бутылочной формы, с кольцевой проточкой у основания, без выступающего фланца.
Армейские патроны 5,45×39 мм производились в СССР, ГДР, Югославии, и производятся в Болгарии, Польше, Румынии, Индонезии, Франции, Сербии, Китае, КНДР и Чехии[4]. На постсоветском пространстве они производятся в России, Киргизии, Узбекистане, Украине.
К недостаткам можно отнести склонность к рикошетированию (что особенно неудобно в городских условиях, горной местности, замкнутых пространствах), меньшую бронепробиваемость на дальних дистанциях, но это относится исключительно к первым вариантам патрона с пулей ПС (7Н6/7Н6М). В варианте с пулями ПП (7Н10), БП (7Н22) бронепробиваемость соизмерима с пулям 7,62-мм патрона (7,62×39) обр. 1943 года, а в варианте с пулей БС (7Н24) бронепробиваемость выше как пуль 7,62-мм патрона (7,62×39) обр. 1943 года, так и 7,62-мм винтовочного патрона (7,62×54) обр. 1908 года.
Номенклатура советских и российских патронов
Разработаны и серийно производятся различные варианты патронов 5,45×39 мм[5]:
- 5,6 13МЖВ (МЖВ-13) — экспериментальный малоимпульсный патрон, на основе гильзы патрона 7,62×39 мм, но с пулей уменьшенного размера. Доработка патрона привела к созданию 5,45 ПС.[6].
- 5,45 ПС (Индекс ГРАУ — 7Н6) — патрон обр. 1974 г. с обыкновенной пулей ПС со стальным сердечником. Пуля не окрашена, красный лак герметизатора. Масса пули — 3,4 г; масса сердечника (Сталь 10) — 1,43 г; начальная скорость — 880—900 м/с.
- 5,45 ПС (Индекс ГРАУ — 7Н6М) — патрон с обычной пулей ПС со стальным сердечником. Пуля не окрашена, красный лак герметизатора. Разработан в 1986 году. Масса пули — 3,4 г; масса сердечника (Сталь 65) — 1,43 г; начальная скорость — 880—900 м/с.
- 5,45 ПП (Индекс ГРАУ — 7Н10) — патрон с пулей повышенной пробиваемости ПП со стальным термоупрочненным сердечником. Принят на вооружение в 1994 году. Пуля не окрашена, фиолетовый лак герметизатора. Масса патрона — 10,8 г; масса пули — 3,62—3,74 г; масса сердечника (Сталь 70) — 1,72—1,80 г; начальная скорость пули — 880—900 м/с. С 1992 года с целью экономии свинца и повышения пробивного действия пули, патрон 7Н10 стал стандартным. Производители — ФКП "АПЗ «Вымпел» (№ 7), Барнаульский патронный завод (№ 17), частное акционерное общество «Луганский патронный завод» (№ 270) (Украина).
- 7Н20 — опытный патрон с бронебойной пулей, серийно не выпускался.
- 5,45 БП (Индекс ГРАУ — 7Н22) — [www.pixic.ru/i/J0Z0n0c1S7M9D6V1.jpg Патрон с бронебойной пулей БП]. Принят на вооружение в 1998 году. Масса пули: 3,65-3,69 гг; начальная скорость — 870-910 м/с. В пуле 7Н22 применен остроконечный сердечник из высокоуглеродистой стали У12А, изготовленный методом резки с последующим шлифованием оживальной части. Масса сердечника 1,75 г. Пуля пробивает бронеплиту толщиной 5 мм, на дистанции 250 м. Лак герметизатора красного цвета, пуля имеет носик черного цвета. Производитель — Барнаульский патронный завод (№ 17)[7]
- 5,45 БС (Индекс ГРАУ — 7Н24) — в 1998 году был разработан патрон со специальной бронебойной пулей БС. Патрон предназначен для поражения живой силы, в том числе оснащённой индивидуальными средствами защиты, и легкобронированных огневых средств. Пуля БС состоит из стальной плакированной томпаком оболочки, тупоконечного сердечника из металлокерамического сплава ВК8 на основе карбида вольфрама и свинцовой рубашки. Пуля БС обеспечивает пробитие стальной плиты толщиной 5 мм из стали марки 2П на дальности до 350 метров. Масса патрона — 11,2 г. Масса пули — 4,1 г. Сердечник массой 2,1 г изготовлен из вольфрам-кобальтового сплава ВК-8. Масса порохового заряда (порох ВУфл / ССНф30) — 1,40/1,46 г. Пуля отличительной окраски не имеет. Гильза стальная лакированная. Патрон был принят на вооружение под индексом ГРАУ 7Н24, выпускается на — ФКП "АПЗ «Вымпел» (№ 7), ОАО «Тульский патронный завод» (№ 539), Барнаульский патронный завод (№ 17). Начальная скорость пули (автомат АК74) — 820—840 м/с. Кучность стрельбы R50, на дальности 100 м — менее 3,2 см. Патроны выпуска 1990-х года завода ФКП "АПЗ «Вымпел» (№ 7) имели маркировку идентичную патрону 7Н22 — чёрная вершинка пули и красный лак на стыке гильзы с пулей и капсюлем. В 1999—2007 гг. патроны завода ФКП «АПЗ „Вымпел“» (№ 7) выпускались с нанесением чёрного лака на стык гильзы с пулей и капсюлем. Остальные заводы и в остальные годы патроны 7Н24 выпускались с красным лаком и без окраса вершинки пули и внешне неотличимы от патронов 7Н6. В 2007 году ФКП "АПЗ «Вымпел» (№ 7)[8], а в 2010 году Барнаульским патронным заводом (№ 17) было освоено производство модернизированного патрона 7Н24.000-01, который обеспечивает пробитие бронеплиты толщиной 5 мм из стали 2П на дальности 500 м.
- 7Н39 шифр «Игольник» — опытный патрон с бронебойной пулей. Сердечник пули остроконечный из сплава карбида вольфрама (92 %) и кобальта (8 %), производится методом прессования металлических порошков с последующим спеканием. На дальности 100 метров пробивает лист марки СТ3 толщиной 24 мм, на дальности 100 м обеспечивает 100 % пробитие секции бронежилета 6Б23-1, на дальности 550 метров обеспечивает 100 % пробитие бронеплиты из стали 2П.
- 5,45 БТ (Индекс ГРАУ — 7БТ4) — в 2005—06 годах под индексом ГРАУ 7БТ4, был принят на вооружение патрон с бронебойно-трассирующей пулей БТ. Носик пули окрашен в зеленый цвет. Масса патрона — 10,15 г; масса пули — 3,02 г; начальная скорость — 870-895 м/с. Патрон разработан специалистами ОАО «Конструкторское бюро автоматических линий имени Льва Николаевича Кошкина». Патрон с пулей БТ предназначен для поражения живой силы, в том числе оснащённой средствами индивидуальной защиты, корректировки огня и целеуказания. Пуля БТ состоит из стальной плакированной томпаком оболочки, стального сердечника, свинцовой рубашки, трассирующего заряда и калиброванного колечка. 80 % пуль трассируют на дальности 850 м, а также 80 % пуль обеспечивают пробитие стального листа Ст.3КП толщиной 8 мм на дальности 200 метров или бронеплиты толщиной 5 мм из стали 2П на дальности 70 метров. Выпуск патронов с пулей БТ был налажен на патронном заводе Ульяновский машиностроительный завод (№ 3) и ОАО «Тульский патронный завод» (№ 539). Серийные патроны имеют маркировку идентичную патрону 7Т3 — зелёная вершинка пули и зелёная полоса на упаковке, хотя изначально предполагалось, что пули БТ будут маркироваться в виде зелёного пояска вокруг вершинки пули. Предполагается, что патроны с пулей БТ вытеснят в производстве патроны 7Т3 и 7Т3М.
- 5,45 Т (Индекс ГРАУ — 7Т3) — патрон с трассирующей пулей Т. Носик пули окрашен в зеленый цвет. Масса патрона — 10,3 г; масса пули — 3,23 г; начальная скорость — 883 м/с. Трассирующая пуля предназначена для целеуказания и корректировки огня при стрельбе на дальности до 800 метров, а также для поражения живой силы. Пуля состоит из биметаллической оболочки, свинцового сердечника и запрессованного в оболочку воспламенительного, переходного и трассирующего состава и калибровочного колечка. При выстреле горение порохового заряда зажигает воспламенительный заряд, который по выходу пули из канала ствола воспламеняет переходной заряд, а затем трассирующий. В полёте пуля оставляет яркую светящуюся трассу красного цвета, хорошо видимую днём и ночью на дальности до 800 метров (и 850 метров у пули ТМ). Патрон с трассирующей пулей был разработан группой конструкторов ЦНИИТОЧМАШ под руководством Булавской Л. И. Патрон был принят на вооружение под индексом ГРАУ 7Т3. В коне 1990-х годов на вооружение был принят патрон с модернизированной трассирующей пулей ТМ. Пуля с новым трассером обеспечивала вынос трассы на 50-100 метров от дульного среза ствола, а дальность трассирования увеличена с 800 метров до 850 метров. В настоящее время выпуск патронов с трассирующими пулями осуществляется заводом Ульяновский машиностроительный завод (№ 3). С середины 1980-х годов патроны для упаковки во влагонепроницаемые пакеты выпускаются с оксидированными чёрными капсюлями. Патроны с пулями Т и ТМ не имеют видимых различий и маркируются окрасом вершинки пули в зелёный цвет и зелёной полосой на упаковке. Патроны упаковываются в бумажные пакеты по 30 штук патронов или во влагонепроницаемые пакеты по 120 штук в каждом.
- 5,45 ТМ (Индекс ГРАУ — 7Т3М) — модернизированный патрон с трассирующей пулей. Носик пули окрашен в зеленый цвет. Производитель — ОАО «Тульский патронный завод» (№ 539)
- 5,45 УС (Индекс ГРАУ — 7У1) — патрон с пулей УС с уменьшенной скоростью. С принятием на вооружение автомата АК-74 в конце 1970-х годов начались работы по созданию стрелково-гранатомётного комплекса, аналогичного комплексу «Тишина». Новый комплекс 6С1 «Канарейка» включал малогабаритный автомат АКС-74УБ калибра 5,45 мм с прибором для ведения бесшумно-беспламенной стрельбы и бесшумный 30-мм гранатомёт БС-1М. Для ведения бесшумной стрельбы необходимо было разработать патрон калибра 5,45 мм с пулей с дозвуковой начальной скоростью полёта. Патрон с пулей УС предназначен для ведения одиночной бесшумной и беспламенной стрельбы по живой силе и небронированной технике. Пуля УС состоит из стальной плакированной томпаком оболочки, металлокерамического сердечника из сплава ВК8 на основе карбида вольфрама и свинцовой рубашки. Пуля УС имеет слабовыраженный уступ и несколько больший диаметр ведущей части (5,67 мм против 5,65), что было продиктовано необходимостью улучшения обтюрации пороховых газов в канале ствола. Патрон разрабатывался группой конструкторов и технологов ЦНИИТОЧМАШ, включающей Булавскую Л. И. и Николаева В. А. Отработка патрона с пулей УС была начата в конце 1970-х годов с использованием патронов 7Н6 с уменьшенной пороховой навеской. Первые патроны имели маркировку в виде чёрной вершинки пули с усиленным лаковым покрытием стыка гильзы с пулей. Для сохранения эквивалентности энергии пули УС с пулей ПС при стрельбе на дальности до 400 метров, пуля была утяжелена до 5,1 г. В начале 1980-х годов были разработаны первые образцы патронов с пулей УС со свинцовым сердечником (имели отличительную маркировку окрасом вершинки пули в фиолетовый цвет). В середине 1980-х годов на вооружение был принят финальный образец патрона под индексом ГРАУ 7У1 с пулей УС с металлокерамическим сердечником. Выпуск патронов 7У1 был налажен на заводе Луганский патронный завод (№ 270), но был прекращён в конце 1980-х годов с отменой решения о постановке на вооружение комплекса 6С1. Серийные патроны 7У1 имеют отличительную маркировку в виде вершинки чёрного цвета с зелёным пояском и черно-зеленой полосы на упаковке. Патроны с пулей УС запрещается использовать для стрельбы из ручных пулемётов РПК-74. Помимо обычных патронов, согласно отраслевому стандарту, выпускались образцовые патроны с пулей УС, отличавшиеся окрасом вершинки пули в белый цвет. Масса патрона — 12,25 г; масса пули — 5,15 г; начальная скорость пули — 303 м/с. В настоящее время патроны УС в России не выпускаются, по неподтвержденной информации в настоящее время патрон 5,45 УС (Индекс ГРАУ — 7У1) выпускается на Украине, во всяком случае в каталоге частного акционерного общества «Луганский патронный завод» (№ 270) (Украина) выше озвученный патрон присутствует[9].
- 5,45 ПРС — патрон с пулей пониженной рикошетирующей способности (разработан для спецслужб и правоохранительных органов). С 2002 года патроны серийно выпускает Барнаульский патронный завод (№ 17), ранее в 1990-х годах ФКП "АПЗ «Вымпел» (№ 7) поставлял для нужд МВД патроны калибра 5,45 мм с пулей ПС с усечённой у вершинки оболочкой пули. Патроны ПРС БПЗ до 2008 года имели коммерческое донное клеймо. В 2008 году было принято специальное донное клеймо, содержащее литеры «ПРС». Патроны ПРС имеют отличительную маркировку в виде фиолетового лака на стыке гильзы с пулей и капсюлем.
- 5,45 ПСП (5,45 ПСП-У — учебный вариант патрона) — патрон для подводной стрельбы. Масса пули боевого патрона — 16 г, масса пули учебного патрона — 8 г, длина пули — 53,5 мм, пуля цельнометаллическая изготовлена из карбидо-вольфрамового сплава (бронзовый сплав для учебного варианта патрона), длина патрона — 57 мм. Начальная скорость (в воздушной среде) — 333 м/с (430 м/с — для учебного варианта патрона). Производится с 2005 г. на ОАО «Тульский патронный завод» (№ 539) малой серией.
- 5,45 СН-П — в 1986 году на снабжение ВВС СССР был принят комплекс СОНАЗ (стрелковое оружие носимого аварийного запаса), состоящий из трёхствольного пистолета ТП-82 со стволами двух калибров под патроны 5,45 мм и 12,5 мм. Патроны комплекса СОНАЗ были разработаны группой конструкторов ЦНИИТОЧМАШ, в которую входили Сазонов П. Ф. (руководитель работ), Смекаев К. В., Бобров В. М., Фёдоров М. Е., Бабкин В. И., Шамина Г. П., Полченков В. И. и Лысенко М. И. Комплекс СОНАЗ создавался как оружие для защиты лётчиков и космонавтов от диких зверей, для добычи пищи в безлюдной местности и подачи сигналов. Для нарезного ствола был разработан специальный патрон с экспансивной пулей со стальным сердечником. Пуля патрона СН-П предназначена для охоты на диких животных и состоит из стальной плакированной томпаком оболочки с усечённой вершинкой, стального сердечника и свинцового оголённого сердечника в головной части пули. Экспансивная пуля обеспечивает в 8-10 раз более обширную зону поражения по сравнению с пулей штатного патрона 7Н6. С целью исключения путаницы с армейскими патронами, калибр охотничьих патронов обозначался как 5,45×40 мм. Вес патрона — 10,7 г, длина патрона — 55,8 мм, средний вес пули — 3,6 г, Марка пороха — ВУ фл 545, средний вес порохового заряда — 1,38 г, начальная скорость пули — 825—840 м/с, максимальное давление пороховых газов — 3000 кг/см2 дальность эффективной стрельбы — до 200 м.
- 7Х3 — в конце 1970-х годов в ЦНИИТОЧМАШ в дополнение к боевым патронам Волковым В. И. и Иогансеном Б. А. был разработан холостой патрон. Холостой патрон предназначен для имитации звукового эффекта стрельбы из всех видов штатного оружия под патроны калибра 5,45 мм. Патрон используется с навинчиваемой дульной втулки, которая обеспечивает давление пороховых газов, необходимое для работы автоматики оружия и разрушения пластикового имитатора пули. Холостой патрон снаряжается пластиковым имитатором пули, который при прохождении канала ствола разрушается в дульной втулке. Значительные усилия при разработке были потрачены на поиск подходящего химического состава пластика. Холостой патрон с пластиковым имитатором был принят на вооружение под индексом ГРАУ 7Х3. Холостые патроны не имеют специально маркировки. До 1980-х годов стык гильзы с пластиковым имитатором пули окрашивался лаком фиолетового цвета, а после — красного. До недавнего времени стык гильзы с капсюлем-воспламенителем не окрашивался лаком. Армейские холостые патроны выпускаются заводами ФКП "АПЗ «Вымпел» (№ 7), ОАО «Тульский патронный завод» (№ 539), Барнаульский патронный завод (№ 17), частное акционерное общество «Луганский патронный завод» (№ 270) (Украина). Помимо армейских версий патрона, ТПЗ освоил в производстве экспортные холостые патроны гражданского назначения со стальной гильзой с фосфатно-полимерным покрытием. Шумовые патроны выпускались под маркой WOLF (а в данное время под маркой Tulammo). У шумовых патронов стык гильзы с пластиковым имитатором пули окрашивается зелёным лаком. Также, производство гражданской версии холостого патрона было освоено Барнаульским патронным заводом. Масса патрона — 6,6 г; масса полой пластмассовой пули — 0,22-0,26 г; заряд специального быстрогорящего пороха массой 0,24 г.
- 7Х3М — в конце 1990-х годов Барнаульский патронный завод (№ 17) освоил в производстве модернизированный холостой патрон калибра 5,45 мм. Новый холостой патрон не имеет пластиковой пули, а изготавливается из удлинённой стальной гильзы с дульцем обжатым звёздочкой. Холостой патрон такой конструкции отрабатывался в 70-е годы вместе с патроном 7Н6 и 7Т3, а опытные партии патронов выпускались Тульским патронным заводом, но патрон был принят на вооружение лишь в начале 2000-х годов под индексом ГРАУ 7Х3М.
- 7Х4 — учебный патрон с инертным снаряжением. Отличается наличием четырех продольных выштамповок на гильзе и двойного кольцевого обжима пули в дульце гильзы.
- Образцовый патрон — предназначен для сравнительной проверки баллистических характеристик хранящихся на складах патронов. Соответствует штатному патрону (7Н6), но изготовлен с повышенной точностью. Носик пули окрашен в белый цвет.
- Патрон с усиленным зарядом (УЗ) — вся пуля целиком черного цвета. Используется в технологических целях при производстве оружия.
- Патрон высокого давления (ВД) — вся пуля целиком желтого цвета. Используется в технологических целях при производстве оружия[10].
Оружие, использующее патрон
Спортивные и охотничьи патроны 5,45×39 мм
При разработке патрона 5,45×39 мм и вплоть до рубежа 1980-х — 1990-х годов не ставилось задачи создания гражданского оружия под этот патрон и специализированных экспортных вариантов коммерческих патронов. На постсоветском пространстве в большинстве стран оборот патронов 5,45×39 мм законодательно запрещен или ограничен (в связи с тем, что оружие под данный патрон находится на вооружении). До недавнего времени, кроме автоматов Калашникова и их модификаций, под данный патрон разработано очень небольшое количество моделей гражданского оружия (немецкая винтовка SSG-82, российские карабины «Вепрь-5,45»[11], «Сайга МК 5,45»[12] и американский карабин Smith&Wesson Model M&P15R[13]). В июне 2012 года патрон 5,45×39 мм был сертифицирован[14] для российского рынка, что в свою очередь будет способствовать распространению патрона 5,45×39 мм. В США патрон 5,45×39 мм так же завоёвывает рынок, что в некоторой мере объясняется его дешевизной в сравнении с патроном .223 Rem.(5,56×45 мм), в связи с распродажей старых советских запасов армейских патронов 5,45×39 мм, поставляемых из стран Восточной Европы и бывших советских республик. С октября 2014 года на внутренний Российский рынок поставляются карабины «Сайга» под патрон 5,45×39 мм в исполнении 01 — охотничий нескладной приклад, длинное цевье и в исполнении 08 — складной приклад, короткое цевье.
- после объединения Германии, патроны 5,45×39 мм со складов Народной армии ГДР некоторое время продавались в качестве коммерческих боеприпасов для гражданского оружия под наименованием .215 RWS.[4]
- Тульский патронный завод[15] выпускает (только на экспорт) два варианта спортивно-охотничьих патронов 5,45×39 мм:
- 5,45×39 — патрон спортивно-охотничий, гильза стальная с полимерным покрытием и оболочечной биметаллической пулей (FMJ) со свинцовым сердечником, масса пули 3,75—4,00 г, начальная скорость пули 850 м/с;
- 5,45×39 — патрон спортивно-охотничий, гильза стальная с полимерным покрытием и полуоболочечной биметаллической пулей (НР) со свинцовым сердечником, с пустотой в головной части и срезанной вершинкой, масса пули: 3,75—4,00 г, начальная скорость пули 850 м/с;
- Барнаульский патронный завод[16]; выпускает несколько вариантов спортивно-охотничьих патронов 5,45×39 мм:
- 5,45×39 — патрон спортивно-охотничий со стальной лакированной гильзой и оболочечной биметаллической пулей (FMJ) со свинцовым сердечником, масса пули 3,85 г, начальная скорость пули 860 м/с, длина патрона 57 мм. В 2014 году данный патрон был сертифицирован на территории Российской Федерации в качестве спортивно-охотничьего и начал продаваться в оружейных магазинах, с небольшим запозданием на рынке Российской Федерации появилось охотничье оружие Сайга-5.45 использующее данный патрон;
- 5,45×39 — патрон спортивно-охотничий со стальной лакированной гильзой и полуоболочечной биметаллической пулей (SР) со свинцовым сердечником, масса пули 3,56 г, начальная скорость пули 878 м/с, длина патрона 52 мм. В настоящее время выпускается только на экспорт.;
- 5,45×39 — патрон спортивно-охотничий со стальной лакированной гильзой и полуоболочечной биметаллической пулей (НР) со свинцовым сердечником, с пустотой в головной части и срезанной вершинкой, масса пули 3,56 г, начальная скорость пули 883 м/с, длина патрона 52 мм. В настоящее время выпускается только на экспорт.;
- Амурский патронный завод[17] выпускает два варианта спортивно-охотничьих патронов 5,45×39 мм:
- 5,45×39 — патрон спортивно-охотничий со стальной лакированной гильзой и оболочечной биметаллической пулей (FMJ) со свинцовым сердечником, масса пули 3,65—3,95 г, начальная скорость пули 835 м/с;
- 5,45×39 — патрон спортивно-охотничий со стальной лакированной гильзой и полуоболочечной биметаллической пулей (НР) со свинцовым сердечником, с пустотой в головной части и срезанной вершинкой, масса пули 3,60—3,90 г, начальная скорость пули 835 м/с.
- На Украине и в ЛНР[18] патрон 5,45×39 мм выпускает Луганский патронный завод[19];
- 5,45×39-4 — патрон спортивный, гильза стальная плакированная, оболоченная биметаллическая пуля (FMJ) со свинцовым сердечником, масса пули 4,30—4,50 г, средняя скорость пули 785—810 м/с, средняя кучность стрельбы R50 на дальности 100 м, мм — 35;
- В США фирма Hornady[20] производит охотничий патрон 5,45×39 мм, используя стальную гильзу с полимерным покрытием производства Тульского патронного завода (в США поставляется под маркой TulAmmo) и пулю собственного производства;
- 5,45×39 — патрон охотничий, гильза стальная с полимерным покрытием и полуоболочечной томпаковой пулей (V-MAX) со свинцовым сердечником и пластиковым баллистическим наконечником, масса пули 3,89 г (60 гран), начальная скорость пули 856 м/с;
См. также
Напишите отзыв о статье "5,45 × 39 мм"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 Jones, Richard D. Jane’s Infantry Weapons 2009/2010. — 35 edition. — Jane’s Information Group, January 27, 2009. — ISBN 978-0710628695.
- ↑ [weapon.at.ua/load/313-1-0-780 Автомат Skbk wz 89 Onyks / Skbk wz 91 Onyks] (рус.). weapon.at.ua. Проверено 29 августа 2010. [www.webcitation.org/65Z2ZtluZ Архивировано из первоисточника 19 февраля 2012].
- ↑ [weapon.at.ua/load/316-1-0-791 Автомат (штурмовая винтовка) PA md 86] (рус.). weapon.at.ua. Проверено 29 августа 2010. [www.webcitation.org/65Z2bRndP Архивировано из первоисточника 19 февраля 2012].
- ↑ 1 2 [www.municion.org/5_45x39/5_45x39.htm 5.45x39 - AK-74 -MUNICION.ORG]. Проверено 27 января 2013. [www.webcitation.org/6E7mTPni6 Архивировано из первоисточника 2 февраля 2013].
- ↑ А. И. Благовестов. То, из чего стреляют в СНГ: Справочник стрелкового оружия. / под общ.ред. А. Е. Тараса. Минск, «Харвест», 2000. стр.541-542
- ↑ Журнал «Калашников», № 11, 2004 г.
- ↑ [www.ab.ru/~stanok/rus/cart/milit/cart545x39.htm Официальный сайт ОАО БСЗ]
- ↑ [www.vympel-amursk.ru/stages.htm :::::: ФКП "АПЗ "Вымпел" ::::::]. Проверено 27 января 2013. [www.webcitation.org/6E7mWHWWb Архивировано из первоисточника 2 февраля 2013].
- ↑ {8122.ua.all.biz/goods_patrony-5-45-mm-s-umenshennoj-skorostyu-puli-ind_1651448}
- ↑ Распоряжение Правительства РФ № 1207-РГ от 03.08.1996 г. «Государственный кадастр служебного и гражданского оружия РФ» (Приложение 2)
- ↑ [kbmolot.ucoz.ru/index/modifikacii/0-28 ООО "КБ СОО «Молот» — Модификации]. Проверено 31 января 2013. [www.webcitation.org/6E7mWvr57 Архивировано из первоисточника 2 февраля 2013].
- ↑ [www.k-var.com/shop/SGL31/ The Saiga AK-74 Rifle - SGL-31]. Проверено 31 января 2013. [www.webcitation.org/6E7mXXYtV Архивировано из первоисточника 2 февраля 2013].
- ↑ [www.smith-wesson.com/webapp/wcs/stores/servlet/Product4_750001_750051_764984_-1_772656_770653_757964_ProductDisplayErrorView_Y Product: ARCHIVE: Model M&P15R Rifle]. Проверено 31 января 2013. [www.webcitation.org/6E7mYXCYA Архивировано из первоисточника 2 февраля 2013].
- ↑ [forum.guns.ru/forummessage/151/1029027.html Калибр 5.45х39 в РФ сертифицировали как охотничий - Guns.ru Talks]. Проверено 31 января 2013. [www.webcitation.org/6E7mZXhpq Архивировано из первоисточника 2 февраля 2013].
- ↑ [xn----7sbb5bnffjmff.xn--p1ai/produkciya/vintovochnye_patrony/ Винтовочные патроны]. Проверено 27 января 2013. [www.webcitation.org/6E7mb7R7H Архивировано из первоисточника 2 февраля 2013].
- ↑ [www.barnaulpatron.ru/production/sportshuntingcartridgescalibre/545.html Барнаульский патронный завод]. Проверено 27 января 2013. [www.webcitation.org/6E7mcJQbf Архивировано из первоисточника 2 февраля 2013].
- ↑ [www.vympel-amursk.ru/product2.htm :::::: ФКП "АПЗ "Вымпел" ::::::]. Проверено 27 января 2013. [www.webcitation.org/6E7mdPzPY Архивировано из первоисточника 2 февраля 2013].
- ↑ [regnum.ru/news/polit/2093819.html Власти ЛНР наладили работу Луганского патронного завода]
- ↑ [www.lcw.lg.ua/index.php/ru/produktsiya LCW - Продукция]. Проверено 27 января 2013. [www.webcitation.org/6E7me1mw1 Архивировано из первоисточника 2 февраля 2013].
- ↑ [www.hornady.com/store/5.45X39-60-gr-V-MAX-Steel-Case/ Hornady Manufacturing Company :: Ammunition :: Rifle :: Choose by Caliber :: 5.45X39 :: 5.45X39 60 gr V-MAX Steel Case]. Проверено 27 января 2013. [www.webcitation.org/6E7mexQzP Архивировано из первоисточника 2 февраля 2013].
Литература и источники
- B. Janzon. Soft soap as a tissue simulant medium for wound ballistic studies investigated by comparative firings with assault rifles AK-74 and M16A1 into live anesthetized animals. United Nations General Assembly A / Conf.95 / CW/5 dated 19 Sept. 1980. Geneva, 1980
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий 5,45 × 39 мм
Метивье пожимая плечами подошел к mademoiselle Bourienne, прибежавшей на крик из соседней комнаты.– Князь не совсем здоров, – la bile et le transport au cerveau. Tranquillisez vous, je repasserai demain, [желчь и прилив к мозгу. Успокойтесь, я завтра зайду,] – сказал Метивье и, приложив палец к губам, поспешно вышел.
За дверью слышались шаги в туфлях и крики: «Шпионы, изменники, везде изменники! В своем доме нет минуты покоя!»
После отъезда Метивье старый князь позвал к себе дочь и вся сила его гнева обрушилась на нее. Она была виновата в том, что к нему пустили шпиона. .Ведь он сказал, ей сказал, чтобы она составила список, и тех, кого не было в списке, чтобы не пускали. Зачем же пустили этого мерзавца! Она была причиной всего. С ней он не мог иметь ни минуты покоя, не мог умереть спокойно, говорил он.
– Нет, матушка, разойтись, разойтись, это вы знайте, знайте! Я теперь больше не могу, – сказал он и вышел из комнаты. И как будто боясь, чтобы она не сумела как нибудь утешиться, он вернулся к ней и, стараясь принять спокойный вид, прибавил: – И не думайте, чтобы я это сказал вам в минуту сердца, а я спокоен, и я обдумал это; и это будет – разойтись, поищите себе места!… – Но он не выдержал и с тем озлоблением, которое может быть только у человека, который любит, он, видимо сам страдая, затряс кулаками и прокричал ей:
– И хоть бы какой нибудь дурак взял ее замуж! – Он хлопнул дверью, позвал к себе m lle Bourienne и затих в кабинете.
В два часа съехались избранные шесть персон к обеду. Гости – известный граф Ростопчин, князь Лопухин с своим племянником, генерал Чатров, старый, боевой товарищ князя, и из молодых Пьер и Борис Друбецкой – ждали его в гостиной.
На днях приехавший в Москву в отпуск Борис пожелал быть представленным князю Николаю Андреевичу и сумел до такой степени снискать его расположение, что князь для него сделал исключение из всех холостых молодых людей, которых он не принимал к себе.
Дом князя был не то, что называется «свет», но это был такой маленький кружок, о котором хотя и не слышно было в городе, но в котором лестнее всего было быть принятым. Это понял Борис неделю тому назад, когда при нем Ростопчин сказал главнокомандующему, звавшему графа обедать в Николин день, что он не может быть:
– В этот день уж я всегда езжу прикладываться к мощам князя Николая Андреича.
– Ах да, да, – отвечал главнокомандующий. – Что он?..
Небольшое общество, собравшееся в старомодной, высокой, с старой мебелью, гостиной перед обедом, было похоже на собравшийся, торжественный совет судилища. Все молчали и ежели говорили, то говорили тихо. Князь Николай Андреич вышел серьезен и молчалив. Княжна Марья еще более казалась тихою и робкою, чем обыкновенно. Гости неохотно обращались к ней, потому что видели, что ей было не до их разговоров. Граф Ростопчин один держал нить разговора, рассказывая о последних то городских, то политических новостях.
Лопухин и старый генерал изредка принимали участие в разговоре. Князь Николай Андреич слушал, как верховный судья слушает доклад, который делают ему, только изредка молчанием или коротким словцом заявляя, что он принимает к сведению то, что ему докладывают. Тон разговора был такой, что понятно было, никто не одобрял того, что делалось в политическом мире. Рассказывали о событиях, очевидно подтверждающих то, что всё шло хуже и хуже; но во всяком рассказе и суждении было поразительно то, как рассказчик останавливался или бывал останавливаем всякий раз на той границе, где суждение могло относиться к лицу государя императора.
За обедом разговор зашел о последней политической новости, о захвате Наполеоном владений герцога Ольденбургского и о русской враждебной Наполеону ноте, посланной ко всем европейским дворам.
– Бонапарт поступает с Европой как пират на завоеванном корабле, – сказал граф Ростопчин, повторяя уже несколько раз говоренную им фразу. – Удивляешься только долготерпению или ослеплению государей. Теперь дело доходит до папы, и Бонапарт уже не стесняясь хочет низвергнуть главу католической религии, и все молчат! Один наш государь протестовал против захвата владений герцога Ольденбургского. И то… – Граф Ростопчин замолчал, чувствуя, что он стоял на том рубеже, где уже нельзя осуждать.
– Предложили другие владения заместо Ольденбургского герцогства, – сказал князь Николай Андреич. – Точно я мужиков из Лысых Гор переселял в Богучарово и в рязанские, так и он герцогов.
– Le duc d'Oldenbourg supporte son malheur avec une force de caractere et une resignation admirable, [Герцог Ольденбургский переносит свое несчастие с замечательной силой воли и покорностью судьбе,] – сказал Борис, почтительно вступая в разговор. Он сказал это потому, что проездом из Петербурга имел честь представляться герцогу. Князь Николай Андреич посмотрел на молодого человека так, как будто он хотел бы ему сказать кое что на это, но раздумал, считая его слишком для того молодым.
– Я читал наш протест об Ольденбургском деле и удивлялся плохой редакции этой ноты, – сказал граф Ростопчин, небрежным тоном человека, судящего о деле ему хорошо знакомом.
Пьер с наивным удивлением посмотрел на Ростопчина, не понимая, почему его беспокоила плохая редакция ноты.
– Разве не всё равно, как написана нота, граф? – сказал он, – ежели содержание ее сильно.
– Mon cher, avec nos 500 mille hommes de troupes, il serait facile d'avoir un beau style, [Мой милый, с нашими 500 ми тысячами войска легко, кажется, выражаться хорошим слогом,] – сказал граф Ростопчин. Пьер понял, почему графа Ростопчина беспокоила pедакция ноты.
– Кажется, писак довольно развелось, – сказал старый князь: – там в Петербурге всё пишут, не только ноты, – новые законы всё пишут. Мой Андрюша там для России целый волюм законов написал. Нынче всё пишут! – И он неестественно засмеялся.
Разговор замолк на минуту; старый генерал прокашливаньем обратил на себя внимание.
– Изволили слышать о последнем событии на смотру в Петербурге? как себя новый французский посланник показал!
– Что? Да, я слышал что то; он что то неловко сказал при Его Величестве.
– Его Величество обратил его внимание на гренадерскую дивизию и церемониальный марш, – продолжал генерал, – и будто посланник никакого внимания не обратил и будто позволил себе сказать, что мы у себя во Франции на такие пустяки не обращаем внимания. Государь ничего не изволил сказать. На следующем смотру, говорят, государь ни разу не изволил обратиться к нему.
Все замолчали: на этот факт, относившийся лично до государя, нельзя было заявлять никакого суждения.
– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!
Все замолчали. Старый князь с улыбкой на лице смотрел на Ростопчина и одобрительно покачивал головой.
– Ну, прощайте, ваше сиятельство, не хворайте, – сказал Ростопчин, с свойственными ему быстрыми движениями поднимаясь и протягивая руку князю.
– Прощай, голубчик, – гусли, всегда заслушаюсь его! – сказал старый князь, удерживая его за руку и подставляя ему для поцелуя щеку. С Ростопчиным поднялись и другие.
Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, что она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.
Княжна Марья с рассеянным, вопросительным взглядом обратилась к Пьеру, который последний из гостей, с шляпой в руке и с улыбкой на лице, подошел к ней после того, как князь вышел, и они одни оставались в гостиной.
– Можно еще посидеть? – сказал он, своим толстым телом валясь в кресло подле княжны Марьи.
– Ах да, – сказала она. «Вы ничего не заметили?» сказал ее взгляд.
Пьер находился в приятном, после обеденном состоянии духа. Он глядел перед собою и тихо улыбался.
– Давно вы знаете этого молодого человека, княжна? – сказал он.
– Какого?
– Друбецкого?
– Нет, недавно…
– Что он вам нравится?
– Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? – сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.
– Оттого, что я сделал наблюдение, – молодой человек обыкновенно из Петербурга приезжает в Москву в отпуск только с целью жениться на богатой невесте.
– Вы сделали это наблюденье! – сказала княжна Марья.
– Да, – продолжал Пьер с улыбкой, – и этот молодой человек теперь себя так держит, что, где есть богатые невесты, – там и он. Я как по книге читаю в нем. Он теперь в нерешительности, кого ему атаковать: вас или mademoiselle Жюли Карагин. Il est tres assidu aupres d'elle. [Он очень к ней внимателен.]
– Он ездит к ним?
– Да, очень часто. И знаете вы новую манеру ухаживать? – с веселой улыбкой сказал Пьер, видимо находясь в том веселом духе добродушной насмешки, за который он так часто в дневнике упрекал себя.
– Нет, – сказала княжна Марья.
– Теперь чтобы понравиться московским девицам – il faut etre melancolique. Et il est tres melancolique aupres de m lle Карагин, [надо быть меланхоличным. И он очень меланхоличен с m elle Карагин,] – сказал Пьер.
– Vraiment? [Право?] – сказала княжна Марья, глядя в доброе лицо Пьера и не переставая думать о своем горе. – «Мне бы легче было, думала она, ежели бы я решилась поверить кому нибудь всё, что я чувствую. И я бы желала именно Пьеру сказать всё. Он так добр и благороден. Мне бы легче стало. Он мне подал бы совет!»
– Пошли бы вы за него замуж? – спросил Пьер.
– Ах, Боже мой, граф, есть такие минуты, что я пошла бы за всякого, – вдруг неожиданно для самой себя, со слезами в голосе, сказала княжна Марья. – Ах, как тяжело бывает любить человека близкого и чувствовать, что… ничего (продолжала она дрожащим голосом), не можешь для него сделать кроме горя, когда знаешь, что не можешь этого переменить. Тогда одно – уйти, а куда мне уйти?…
– Что вы, что с вами, княжна?
Но княжна, не договорив, заплакала.
– Я не знаю, что со мной нынче. Не слушайте меня, забудьте, что я вам сказала.
Вся веселость Пьера исчезла. Он озабоченно расспрашивал княжну, просил ее высказать всё, поверить ему свое горе; но она только повторила, что просит его забыть то, что она сказала, что она не помнит, что она сказала, и что у нее нет горя, кроме того, которое он знает – горя о том, что женитьба князя Андрея угрожает поссорить отца с сыном.
– Слышали ли вы про Ростовых? – спросила она, чтобы переменить разговор. – Мне говорили, что они скоро будут. Andre я тоже жду каждый день. Я бы желала, чтоб они увиделись здесь.
– А как он смотрит теперь на это дело? – спросил Пьер, под он разумея старого князя. Княжна Марья покачала головой.
– Но что же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтобы они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею. Вы их давно знаете, – сказала княжна Марья, – скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, что это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…
Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду, выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, что он скорее чувствовал, чем думал.
– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».
– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.
– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.
Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
Жених с невестой, не поминая более о деревьях, обсыпающих их мраком и меланхолией, делали планы о будущем устройстве блестящего дома в Петербурге, делали визиты и приготавливали всё для блестящей свадьбы.
Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
