5,56 × 45 мм НАТО

Поделись знанием:
(перенаправлено с «5,56 × 45 мм»)
Перейти к: навигация, поиск
Сюда перенаправляются запросы «.223» и «.223 Remington». На эту тему нужна отдельная статья.
5,56 × 45 мм НАТО

Номенклатура боеприпасов 5,56
Тип патрона : промежуточный
Страна-производитель: США США
Тип оружия, использующего патрон: длинноствольное стрелковое
История службы:
Использовалось: НАТО
Войны и конфликты: Война во Вьетнаме
Война в Ираке
Война в Афганистане (с 2001) и множество других
История производства:
Конструктор: Remington Arms
Время создания: 1959 год
Годы производства: с 1961 года
Характеристики:
Масса патрона, г: 11,77 (SS109)
Длина патрона, мм: 57,4
Настоящий калибр пули, мм: 5,7
Масса пули, г: 4,0
Длина гильзы, мм: 44,7
Диаметр шеи гильзы, мм: 6,43
Диаметр плеча гильзы, мм: 9
Диаметр дульца гильзы, мм: 6,43
Диаметр основания гильзы, мм: 9,58
Диаметр фланца гильзы, мм: 9,6
Масса порохового заряда, г: 1,62—1,74
Начальная скорость пули, м/с: 860—995
Энергия пули, Дж: 1767
Изображения на Викискладе: 5,56x45mm

5,56×45 мм NATO — малоимпульсный промежуточный патрон с бесфланцевой гильзой бутылочной формы, принятый на вооружение странами НАТО в 1980-х годах. Создан на основе патрона .223 Remington.

Аналогами данного патрона являются:

  • Советский/Российский патрон 5,45×39 мм, который создавался с учетом опыта американцев создания и применения патрона 5,56.
  • Китайский 5,8×42 мм, который по утверждениям разработчиков превосходит как 5,56 так и 5,45 мм патроны.




История

Предыдущим стандартным патроном НАТО был 7,62×51 мм, созданный в начале 1950-х годов на основе ружейного патрона .300 Savage. В США патрон 7,62×51 заменил американский .30-06 Springfield (7,62×63 мм).

Патрон калибра 7,62×51 критиковался как слишком мощный для современных автоматических винтовок и излишне тяжёлый, из-за чего носимый боезапас был недостаточным для ведения боя в изменившихся условиях ведения войны.

Странами НАТО было принято соглашение по разработке единого калибра для стрелкового оружия. В конце 1950-х годов различными оружейными фирмами США разрабатывались автоматические винтовки малого калибра и высокой скорострельности, использующие патроны .222 Remington. Когда стало известно, что порохового заряда, используемого в этом боеприпасе, недостаточно, чтобы отвечать требованиям армии США по пробивной способности и начальной скорости, ArmaLite заключила договор с Remington Arms по созданию похожего калибра, который поначалу назывался .222 Remington Special. Одновременно Springfield Armory создало боеприпас, известный как .224 Springfield. Он не отвечал требованиям армии США, поэтому впоследствии выпускался как патрон для спортивной стрельбы под названием .222 Remington Magnum. Чтобы .222 Remington Special не путали с другими калибрами .222, его переименовали в .223 Remington, который стал использоваться как стандартный 5,56×45 мм в военной винтовке AR-15, прообразе M16.

В 1970-х годах странами НАТО было подписано соглашение на выбор второго, более малого калибра, который заменит 7,62 мм НАТО. Из представленных калибров был выбран 5,56 мм, но не американского образца (M193 Ball), а бельгийский образец компании Fabrique Nationale SS109. У SS109 была более тяжёлая пуля и более низкая начальная скорость, что позволило ей отвечать требованию пробивать стальной шлем на расстоянии 600 метров.

К началу 1980-х годов патрон был принят на вооружение в десяти странах мира, в том числе в США, Израиле, Индонезии, Малайзии, Сингапуре, Тайване, Таиланде, Южной Корее[1].

К середине 1980-х годов патрон SS109, отличавшийся от М193 более тяжелой пулей, рассчитанной на меньший шаг нарезов (178 мм вместо 305 мм для М193) был принят в качестве стандартного для всех стран НАТО[2].

В США SS109 был принят на вооружение под обозначением М855 и под него принята на вооружение новая модификация штурмовой винтовки - М16А2 с более тяжелым стволом с измененным шагом нарезов. Боеприпас с трассирующей пулей обозначается М856.

Краткая характеристика

Пуля стандартного патрона SS109 обладает очень эффективной терминальной баллистикой. При попадании в мягкие ткани на скорости 820 м/с и выше пуля фрагментируется, создавая обширное поражение внутренних органов. В то же время, патрон удовлетворяет требованиям Гаагской конвенции по ограничению применения деформирующихся боеприпасов, так как имеет пулю с цельнометаллической оболочкой и без насечек[3].

Следует отметить, что боеприпасы М193 и SS109 в принципе взаимозаменяемы, однако при этом не обеспечиваются табличные баллистические характеристики, так как длина хода нарезов для них различна[4].

В настоящее время патрон 5.56х45 НАТО является стандартным для штурмовых винтовок стран НАТО в соответствии со STANAG 4172. Однако конфликт в Афганистане показал его недостаточную эффективность в условиях боевых действий в горах. Эту проблему призваны решить новые патроны, такие как 6,8×43 мм Remington SPC или 6,5 × 39 мм Grendel, однако до принятия их на вооружение еще далеко.

Оружие, использующее патрон

Данный список является неполным, но достаточно обширным.

Напишите отзыв о статье "5,56 × 45 мм НАТО"

Примечания

  1. Сергей Монетчиков. [www.bratishka.ru/archiv/2013/02/2013_2_4.php Оружейная мастерская. Противостояние продолжается: история создания 5,56-мм патронов] // журнал «Братишка», февраль 2013
  2. [weapon.at.ua/board/9-1-0-11 Патрон "5.56х45 NATO / .223 Remington" - 5 - 6 мм - Патроны - Боеприпасы - Энциклопедия оружия и боеприпасов (огнестрельное ручное оружие, боеприпасы и снаряжение)]
  3. [spec-naz.org/armory/ammunition/5_56x45_nato/ 5.56x45 NATO]
  4. [www.worldweapon.info/patron-556x45-nato Патрон 5.56х45 NATO | Энциклопедия вооружения]

Литература и источники

  • Патрон 5,56х45 мм // журнал "Мастер-ружьё", № 69, декабрь 2002. стр.49-53

См. также

Отрывок, характеризующий 5,56 × 45 мм НАТО

– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.


Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»


Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.