Каргопольский 5-й драгунский полк

5-й драгунский Каргопольский полк
Полковой Знак утв.19.12.1911
Годы существования	1706 - 1918
Страна	Российская империя Российская империя
Входит в	5 Кавал. дивизия 16 АК — Варшавский ВО, Казанский ВО
Тип	Кавалерия
Часть	1-я Бригада 5-й Кав. дивизии (1875-1917)
Дислокация	Конин Калишской губернии (1865-1912) Казань (1912-1918)
Цвета	Зелёный, Огневой, Белый
Участие в	Лесная, Полтава, Цорндорф, Кунерсдорф, Орехово, Влодава, Добра, Пултуск, Прейсиш-Эйлау, Малоярославец, Вязьма, Красное, Лейпциг, Фер-Шампенуаз, Боелешти, Евпатория, Инкерман, Восточно-Прусская операция
Командиры
Известные командиры	Иван Болтин Карл фон Рённе Фёдор Меллер-Закомельский Иван Поль Роман Глазенап Пётр Крейц

Каргопольский 5-й драгунский полк — армейский кавалерийский полк Русской императорской армии.

Старшинство — 7 мая 1707 года.

Полковой праздник: — Св. Троица.

Формирование полка

По именному Высочайшему указу от 20 мая 1706 года на имя начальника Монастырского приказа боярина Ивана Алексеевича Мусина-Пушкина к началу сентября 1706 года набран в Москве из монастырских разночинцев драгунский полк 10-ротного состава. К 7 мая 1707 года полк, окончательно сформированный и посаженный на лошадей, наименован Драгунским начальника Монастырского приказа боярина Ивана Алексеевича Мусина-Пушкина полком. В том же 1707 году полку присвоена униформа: зеленые кафтаны с красными обшлагами.

23 января 1709 года гренадерская рота была выделена на формирование драгунского гренадерского полковника Христофора Христофоровича фон дер Роппа полка. В 1711 году был приведен в состав 10 драгунских рот. 10 мая 1725 года гренадерская рота возвращена из драгунского полковника Христофора Христофоровича фон дер Роппа полка, взамен выделена в этот же полк 9-я драгунская рота.

16 февраля 1727 года переименован во 2-й Тульский драгунский полк, а 13 ноября того же года — в Каргопольский драгунский полк. 28 октября 1731 года приведён в состав 10 драгунских рот, для чего гренадеры распределены по 10 человек в драгунские роты.

30 марта 1756 года переформирован в Каргопольский конно-гренадерский полк 5-эскадронного состава. 19 февраля 1762 года переформирован в Каргопольский кирасирский полк. 25 апреля 1762 года переформирован в Кирасирский генерал-майора фон Берга полк. 5 июля 1762 года переформирован в Каргопольский конно-гренадерский полк. 14 января 1763 года переформирован в Каргопольский карабинерный полк. 24 октября 1775 года приведен в состав 6 эскадронов с присоединением эскадрона расформированного Новгородского карабинерного полка.

29 ноября 1796 года переформирован в Каргопольский драгунский полк и приведён в состав 5 эскадронов. 31 октября 1798 переименован в драгунский генерал-майора Гудовича 6-го полк. 18 сентября 1800 года переименован в драгунский генерал-майора графа Палена 3-го полк. 20 марта 1801 года переименован в драгунский генерал-майора барона Меллера-Закомельского полк. 29 марта 1801 года переименован в Каргопольский драгунский полк. 16 мая 1803 года выделен эскадрон на формирование 2-го конно-артиллерийского батальона: 7-й и 15-й конно-артиллерийских батарей, — взамен сформирован новый. 17 декабря 1803 года учреждён запасный полуэскадрон.

13 июня 1806 года выделен эскадрон на формирование Финляндского драгунского полка. Взамен сформирован новый эскадрон. 8 ноября 1810 года запасный полуэскадрон упразднен. 12 октября 1811 года выделены чины на формирование Новгородского кирасирского полка. 27декабря 1812 года приведён в состав 6 действующих и одного запасного эскадронов. 7 мая 1815 года присоединена на усиление часть Московского казачьего графа Дмитриева-Мамонова полка.

20 декабря 1828 года на гербы и пуговицы присвоен № 2. 18 октября 1829 года вместо запасного эскадрона образован пеший резерв. 21 марта 1833 года к полку присоединены 3-й и 4-й эскадроны и пеший резерв Черниговского конно-егерского полка, 5-й эскадрон Татарского уланского полка и половина пешего резерва Польского уланского полка. Приведён в состав 10 действующих и одного резервного эскадронов. 30 августа 1834 года в запасных войсках учреждён запасный полуэскадрон № 46. 23 марта 1835 года резервный эскадрон упразднён, и взамен причислен с переименованием в резервный 3-й действующий эскадрон Астраханского кирасирского полка. 4 апреля 1836 года запасному полуэскадрону присвоен № 42. 23 декабря 1841 года резервный эскадрон упразднён. 25 января 1842 года повелено иметь для полка в запасных войсках из бессрочноотпускных резервный и запасный эскадроны.

9 сентября 1842 года переименован в Драгунский Его Императорского Высочества Великого Князя Константина Николаевича полк. 18 декабря 1848 года от полка учреждены резервный и запасный кадры. 27 октября 1852 года учреждён кадр для 2-го резервного эскадрона.

26 июня 1856 года — полк приведен в состав 8 действующих и 2 резервных эскадронов; 18 сентября 1856 года — первая половина полка приведена в состав 4 действующих и 2 резервных эскадронов. Этой половине присвоен на гербы и пуговицы № 5. Из 5-го, 6-го, 7-го, 8-го и 10-го эскадронов сформирован 54-й Новомиргородский драгунский полк. 19 марта 1857 года — Каргопольский драгунский Его Императорского Высочества Великого Князя Константина Николаевича полк. 19 октября 1863 года — резервные эскадроны отделены в состав особой резервной кавалерийской бригады. 29 декабря 1863 года — 6-й резервный эскадрон упразднен. В составе 3-й резервный кавалерийской бригады оставлен один эскадрон — резервный эскадрон Каргопольского драгунского Его Императорского Высочества Великого Князя Константина Николаевича полка. 25 марта 1864 года — 5-й драгунский Каргопольский Его Императорского Высочества Великого Князя Константина Николаевича полк; 27 июля 1875 года — резервный эскадрон переименован в запасный эскадрон.

18 августа 1882 года — 13-й драгунский Каргопольский Его Императорского Высочества Великого Князя Константина Николаевича полк. 11 августа 1883 года — полк приведен в шестиэскадронный состав. Запасный эскадрон обращен в отделение кадра № 5 кавалерийского запаса. 16 июля 1891 года — выделен эскадрон на формирование 47-го драгунского Татарского полка, взамен сформирован новый эскадрон. 18 января 1892 года — 13-й драгунский Каргопольский полк. 4 декабря 1901 года — выделен взвод на формирование 55-го драгунского Финляндского полка, взамен сформирован новый взвод.

6 декабря 1907 года — Каргопольский 5-й драгунский полк.

В феврале 1917 года переформирован на четырёхэскадронный кадр.

Участие в боевых действиях

Северная война

Боевым крещением полка стало участие в битве при Лесной под общим командованием самого Петра Великого. Отряд генерала Баура, в котором находился полк, успел попасть на поле сражения к 17 часам — и сыграл решающую роль в поражении сил Левенгаупта.

В Полтавской баталии Каргопольский драгунский полк под командованием полковника Ивана Болтина находился в числе 17 драгунских полков корпуса князя Меншикова, который с рассветом — около 2 часов ночи — встретил первую атаку шведской кавалерии на линии русских редутов. В упорном двухчасовом бою драгуны корпуса захватили 14 знамён и штандартов шведской кавалерии, а также рассеяли и пленили колонну генерала Рооса. При открытии в 9 часов утра генерального сражения остатки драгун корпуса успешно контратаковали во фланг кавалерию Крейца, в рядах которой находился сам Карл XII. По разгроме шведов драгуны Меншикова преследовали бегущего противника до Переволочны.

Война за польское наследство 1733-1735 гг.

Во время осады Данцига в апреле 1734 года главнокомандующий граф Миних послал отряд конницы во главе с Петром Ласси, в который входили каргопольские драгуны, на перехват польского корпуса под командованием Тарло, шедшего вдоль границ Померании к морю на соединение с выдвинувшимися из Франции вспомогательными войсками. Во время боя у Висичина рижский и каргопольский драгунские полки действовали в пешем строю, изображая, в соответствии с замыслом Ласси, наличие у русских пехоты.

Семилетняя война

В Семилетней войне Каргопольский конно-гренадерский полк находился в корпусе Фермора, участвуя в осаде и взятии Мемеля, осаде Кюстрина, сражениях при Цорндорфе — где противостоял кавалерии Зейдлица, и — при Кунерсдорфе.

Русско-турецкая война 1769-1774 гг.

19 (29) апреля 1769 года Каргопольский карабинерный полк в составе отряда генерал-майора Измайлова принял участие в Хотинском сражении Русско-турецкой войны 1769—1774 годов, и — вслед за тем — в первой фазе осады Хотина. Впоследствии полк отправлен в распоряжение генерал-майора Кречетникова.

Война с Барской конфедерацией

В начальный период действия Барской конфедерации по приказу генерал-майора Кречетникова отрядом каргопольских карабинеров и донских казаков под командованием поручика полка Кологривова были захвачены руководители антипольского восстания гайдамаков Железняк и Гонта, о чём 27 июня 1768 года командир Каргопольского карабинерного полка полковник Гурьев доносил Кречетникову так:

Получен рапорт от полковника Гурьева, что он, прибыв под местечко Гумань, нашел лагерь грабителей, к коим послал поручика Кологривова, с тем чтобы они отдались; но оные, не допустив его до себя, стали стрелять, почему он, увидя их сопротивление, тотчас атаковал и, не дав им оправиться, взял, коих нашлось: наших запорожцев 65 да здешних разных Козаков 780 человек, и при них взято 14 пушек и великое число ружей и протчего, и до тысячи лошадей...

Во время боевых действий против самих сторонников Барской конфедерации Каргопольский карабинерный полк несколько раз отличился в делах: полуэскадрон полка под командованием ротмистра графа Кастелли — под Ореховом, причём Кастелли был отмечен Суворовым в донесении как особо отличившийся. На следующий день основные силы полка под командованием полковника Карла фон Рённе обнаружили и уничтожили под Ломжами колонну конфедератов, отступавших из-под Орехова через Влодаву. В русских источниках этот бой получил известность как бой при Влодаве.

За бой при Добре 12 (22) января 1770 года командир полка — полковник Карл фон Рённе — был удостоен кавалерии ордена св. Георгия III-й степени под номером 2, а премьер-майор полка Паткуль - св. Георгия IV-й степени под номером 1.

Тем же орденом III-й степени был отмечен и принявший полк от Рённе в 1774 году полковник Моисей Ланг, на этот раз — за отличие полка при Радоме 19 (29) сентября 1771 года, когда Ланг догнал, атаковал и совершенно разбил отряд Казимира Пулавского.

Под командованием Суворова карабинеры полка отличились также в битве при Лянцкороне и — в бою при Столовичах, где Суворов в финальной части боя атаковал остатки конфедератов — около 500 кавалеристов шляхетского ополчения — силами полуэскадрона Каргопольского карабинерного полка — и полностью их рассеял.

Русско-турецкая война 1788—1791 гг.

В кампанию 1790 года 30 сентября (10 октября) в составе отряда генерала Германа полк участвовал в разгроме Батал-паши на берегу реки Кубань. Бригадир Беервиц, командовавший в этом бою колонной егерей, отметил среди отличившихся бывшего при нём за дежурного Каргопольского карабинерного полка аудитора Карабельщикова, а командир правой кавалерийской колонны полковник Буткевич — среди прочих,

Каргапольского — ротмистра Ливена, поручиков Одинца, Гаудринга, Семенцова, Коробова, корнетов Новикова и Чернопятова

Русским отрядом взято было 30 орудий, сам сераскир Батал-паша — захвачен в плен.

Наполеоновские войны

В Наполеоновских войнах полк большей частью находился в составе корпусов князя Багратиона, Милорадовича и барона Корфа под командованием генерал-майоров Фёдора Ивановича Меллер-Закомельского и Ивана Лаврентьевича Поля. Каргопольцы — так или иначе — участвовали во всех кампаниях Наполеоновских войн: от Итальянского похода Суворова — до окончательного разгрома и удаления Наполеона Бонапарта от власти во время "Ста дней". Ниже представлены лишь наиболее значимые для полка события тех 15 лет:

Война Четвертой коалиции

В кампанию 1806-1807 гг. Каргопольский драгунский полк находился во 2-й графа Остермана дивизии в кавалерийской бригаде генерал-майора Кожина, осуществляя заградительные действия. Полк был в сражениях при Пултуске и Прейсиш-Эйлау.

В битве при Пултуске каргопольцы отличились в авангардных боях, предшествовавших сражению. По приказу Беннигсена лейб-кирасиры Кожина и 2 эскадрона каргопольских драгун, командовать которыми Фёдор Меллер-Закомельский назначил будущего полкового командира каргопольцев майора Сталя, первыми пришли на выручку оборонявшему Пултуск отряду Багговута, атаковав неприятельскую пехотную колонну численностью 3-4 тысячи человек. Колонна была разбита и рассеяна, 300 французов взяты в плен.

В первый день битвы у Прейсиш-Эйлау каргопольские драгуны в составе сводного кавалерийского отряда контратаковали корпус Ожеро по льду озера Тенкниттен, опрокинув авангардную колонну французской кавалерии — 7-й и 20-й конно-егерские полки из бригады лёгкой кавалерии Дюронеля. Беннигсен доносил Государю:

Лейб-Кирасирский Вашего Величества, Ингерманландский и Каргопольский драгунские полки и Елисаветградский гусарский врубились в неприятельскую кавалерию, вознамерившуюся обойти нас с фланга, и много оной побили.

За действия Каргопольского драгунского полка 7 и 8 февраля 1807 года шеф полка барон Меллер-Закомельский был удостоен ордена св. Владимира III-й степени.

Отечественная война 1812 года

Когда в ожидании предстоявшего вторжения Наполеона на западной границе Российской империи были созданы три армии, Каргопольский полк поступил в 1-ю Западную армию Барклая-де-Толли — во 2-й резервный кавалерийский корпус барона Корфа под начальство командира 2-й бригады генерал-майора Панчулидзева 2-го. В той же бригаде состояли Ингерманландский драгунский и Польский уланский полки.

При вторжении Наполеона в Россию полк находился в арьергарде и участвовал во многих делах, предшествовавших Бородинскому сражению.

Во время Бородинской битвы, по сведениям Михайловского-Данилевского, корпус барона Корфа, в котором находился Каргопольский полк, первоначально располагался в резерве правого крыла и был введён в бой в середине сражения — около 2 часов дня, для поддержки центра русской позиции. Однако, по сведениям современных историков, 26 августа (7 сентября) было днём очередного для драгун 2-й бригады наряда на дежурство при Главной квартире. Таким образом, 4 эскадрона каргопольских драгун под командованием своего шефа Поля во время сражения охраняли особу командующего армией, а их командир — майор Сталь — исправлял дела генерал-вагенмейстера 1-й Западной армии. Тем не менее, за участие в Бородинском сражении в Каргопольском драгунском полку был награждён один офицер — в день битвы он состоял дежурным адъютантом при главнокомандующем, развозя приказы Кутузова по полю сражения.

После отступления из Можайского лагеря бригада Панчулидзева 2-го — арьергад арьергарда Милорадовича. Полки бригады, включая Каргопольский драгунский, оставили Москву последними.

После отступления Наполеона от Москвы 7 октября корпус барона Корфа вошёл в состав авангарда Милорадовича.

22 октября Милорадович догнал французов близ Вязьмы и вступил с ними в сражение. Во время боя он приказал каргопольцам атаковать одну французскую колонну. Пока полк по причине чрезмерной усталости лошадей медленно перебирался через рвы, его шеф Поль далеко опередил своих подчиненных и оказался под огнём всей неприятельской колонны. Лошадь под ним была убита, но сам он остался невредим. Когда полк, наконец, перешел в атаку, французы, не выдержав, сложили оружие.

4 ноября Милорадович атаковал у Красного фланг французской армии, где находились части Мюрата. Во время боя каргопольцы захватили 4-орудийную батарею и вместе с двумя эскадронами псковских драгун уничтожили полк французских кирасир. Во время атаки 15-й французской дивизии на 26-ю дивизию Паскевича каргопольцы и московцы были направлены на правый фланг атакованного участка для произведения контратаки. Шеф полка за отличие был награждён орденом св. Георгия III-й степени.

Заграничные походы 1813—1815 гг.

Во время бегства Великой Армии из России полк преследовал неприятеля до Немана и 1 января 1813 года перешёл за границу. Постоянно находясь в корпусе Милорадовича, он участвовал с ним в апреле и мае во многих сражениях: под Дрезденом, Бишофсверде, Бауценом, Рейхенбахом, Герлицем, Лебау и Яуром.

После заключения Пойшвицкого перемирия полк вошёл в состав корпуса графа Ланжерона Силезской армии Блюхера. По окончании перемирия полк в течение трех дней, 27 — 29 августа, под Лебау воевал против польского корпуса князя Понятовского, а с 1 по 3 сентября — при селении Нидер-Пуцке, где неоднократно ходил в атаку, за что Иван Поль получил вторично Владимирский крест III-й степени и прусский орден Красного Орла II-й степени.

В период с 4 по 7 октября участвовал в сражениях под Лейпцигом и был награждён монаршим благоволением. Преследуя остатки разбитой наполеоновской армии, переправился через Рейн во второй половине декабря и большую часть января 1814 года пробыл под крепостью Майнцем. В феврале ему приказано было идти от берегов Рейна на соединение с корпусом графа Ланжерона.

В сражении при Ла-Ротьере Каргопольский драгунский полк в составе кавалерийского корпуса Васильчикова — 3-й гусарской дивизии Ланского и драгунской дивизии Панчулидзева 2-го — совместно с остальными частями корпуса отбросил в центре сражения атаковавшие пехотные каре три французских гвардейских кавалерийских дивизии Нансути, захватив при этом 28-пушечную французскую батарею.

18 февраля (1 марта) полк, совместно с Новороссийским драгунским, прикрывал отступление егерей и артиллерии авангарда Корфа после заградительного боя у Нельи через Уркский канал. Полки были выдвинуты вперёд и около двух часов находились в конном строю под сосредоточенным огнём французской артиллерии, прикрывая собою узкое дефиле, через которое отступали егеря, переодически контратакуя цепь французских стрелков.

13 (25) марта, в знаменитом сражении под Фер-Шампенуазом Каргопольский драгунский полк обошёл вместе с Черниговским драгунским и двумя казачьими полками правое крыло неприятеля, атаковал его, захватил огромный обоз и взял в плен прикрывавший обоз батальон французов.

После того каргопольские и новороссийские драгуны понеслись на глазах императора Александра на одну французскую колонну, но она, не дождавшись нападения, сложила оружие.<...> За этот подвиг Государь тут же удостоил Новороссийский и Каргопольский полки личным выражением своей благодарности.

Поль за Фер-Шампенуазское сражение награждён был Анненской лентой, а командир полка майор Сталь был произведён в подполковники и награждён орденом св. Георгия IV-й степени.

Во время Битвы под Парижем 18 марта полк находился в отдельном отряде генерала Эмануэля, действовавшего у Нельи.

Русско-турецкая война 1828—1829 гг.

12 сентября 1828 года, находясь в передовом отряде русской армии генерал-майора барона Гейсмара, 4 эскадрона каргопольских драгун под командованием подполковника фон Лешерна контр-атаковали и опрокинули кавалерию видинского сераскира Ибрагима-паши, как и при Фер-Шампенуазе — совместно с новороссийскими драгунами, обеспечив победу русским войскам в дневной части сражения при селении Боелешти в Малой Валахии. В деле при Боелешти турки имели 6-кратное превосходство в живой силе, и 2-кратное — в количестве артиллерийских орудий. Победа отряда Гейсмара обеспечила безопасность русской армии и всей Малой Валахии. Полк по этому случаю пожалован был знаками на головные уборы с надписью: «За отличие», командир полка полковник Глазенап 4-й — орденом Св. Анны II-й степени, подполковник фон Лешерн — орденом Св. Анны II-й степени с производством в полковники, а сам барон Гейсмар — генерал-лейтенантом армии и генерал-адъютантом Е. И. В.

Польское восстание 1830 года

В 1830 году Каргопольский драгунский полк принял участие в подавлении польского восстания в составе авангарда корпуса Ридигера. За отличия полка при Боремле, Люлинской корчме и при Будзишке командир полка полковник Эмме 2-й был награждён орденом св. Анны 2-й степени. 10 июля 1831 года авангард поступил под командование генерал-лейтенанта барона Гейсмара, под общим командованием которого полк успешно действовал в прошедшей русско-турецкой войне. Своими активными действиями авангард вскоре нанёс поражение отдельным польским отрядам и, не давая им соединиться, принудил их искать спасения в Краковском и Сандомирском воеводствах, причём прервал всякое сношение с Краковом, составлявшим в то время главный центр восстания, и тем самым лишил мятежников необходимых им средств к продолжению военных действий. После отзыва барона Гейсмара с частью войск корпуса для штурма Варшавы полк действовал против мятежников на русско-прусской границе, базируясь в Радоме.

Русско-турецкая война 1853—1855 гг.

В Восточной войне — под командованием полковника графа Крейца сперва на Дунае, а потом на Крымском полуострове. Был в сражениях при Балаклаве, Инкермане и Евпатории, у крымского села Чеботарей 11 октября 1855 года. За отличие в последнем Крейц был награждён золотой саблей с надписью «За храбрость». В Инкерманском сражении — в Чоргунском отряде князя Горчакова. В бою на реке Черная — главный кавалерийский резерв.

Первая Мировая война

С начала Первой Мировой войны полк переведён из Казани в 1-ю армию генерала Ренненкампфа. В её составе принял участие в Восточно-Прусской операции. С октября 1914 года полк действовал в Польше — в составе сводного конного отряда 1-й Гвардейской кавалерийской дивизии, 5-й кавалерийской дивизии и Уссурийской отдельной конной бригады под началом генерал-лейтенанта Казнакова.

В начале апреля 1915 года 5-я кавалерийская дивизия была переброшена в Литву, где полк — прибыв на железнодорожную станцию Поневеж — немедленно в полковом конном строю, буквально "с колёс", атаковал находившуюся в нескольких верстах от города немецкую батарею, державшую город под обстрелом. По результатам успешной атаки, в частности, был представлен к Георгиевскому кресту III-й степени ефрейтор 6-го эскадрона Рокоссовский.

5 марта 1917 года полк временно находился в тылу, был созван и перед конным строем полковник Дараган зачитал акт об отречении Николая II от престола. 11 марта полк присягнул Временному правительству.

Расформирование полка

После Октябрьской революции практически весь личный состав полка самодемобилизовался. Оставшаяся часть, в декабре 1917 вступили в ряды Красной гвардии, дав торжественное обещание прослужить не менее 6 месяцев. В конце декабря снявшись с позиций у Западной Двины, полк был отправлен в тыл. Последней его стоянкой оказалась станция Дикая, недалеко от Вологды. 7 апреля 1918 года, под руководством выборного командира, бывшего каптенармуса Андрея Иванькина, состоялось последнее собрание полкового комитета. В последнем его протоколе значатся следующие слова:

...Итак, Каргопольский полк, просуществовал около 211 лет, выйдя на грани абсолютизма и дойдя до грани социализма в эпоху полной хозяйственной разрухи и народного бедствия, умер. Слава и честь ушедшему в вечность славному Каргопольскому полку!...

Гражданская война

Каргопольский красногвардейский отряд

В 1918 году, еще до официального расформирования полка, около сотни бывших каргопольских драгун вступили в Красную гвардию, образовав Каргопольский красногвардейский отряд, дислоцировавшийся в Вологде. Командиром отряда был выбран бывший унтер-офицер Адольф Юшкевич, его заместителем — Константин Рокоссовский. Отряд выполнял милицейские функции, пресекая беспорядки в Вологде, а затем в Галиче. 4 марта отряд силой подавил контрреволюционное восстание в Солигаличе. В конце марта отряд был отправлен на Южный фронт, а 19 июня — на Урал, где начался чехословацкий мятеж. В июле участвовал в боях под Екатеринбургом, а в августе — на Кунгурском направлении у Сылвенского завода. В середине сентября отряд, в котором осталось около сорока бойцов, объединили с конными Верхне-Исетским, Сылвенским и Латышским отрядами, образовав 1-й Уральский кавалерийский полк 3-й Уральской дивизии.

Волжский драгунский полк

В сентябре 1918 года в Казани офицерами-каргопольцами Константином Нечаевым и Николаем Кокоша создан Волжский драгунский полк. Как и Казанский драгунский, при формировании полк получил обмундирование Каргопольского драгунского полка из тыловых запасов, находившихся в Казани в Каргопольских казармах. Отличительной чертой этого обмундирования были белые с зелёной выпушкой погоны рядовых чинов и унтер-офицеров. Под командованием полковника Нечаева полк влился в состав Волжской кавалерийской бригады Волжского корпуса В. О. Каппеля, командовать которой был назначен всё тот же Нечаев.

Знаки отличия

• Знаки на головные уборы с надписью: «За отличие». Пожалованы 6 апреля 1830 года за подвиги в войне с Турцией 1828-29 гг.
• 21 марта 1833 года — Георгиевские Серебряные трубы "За Кацбах" и оригинальный Георгиевский штандарт Черниговского конно-егерского полка переданы с 3 и 4 эскадронами Каргопольскому драгунскому полку.
• 5 апреля 1834 года 4-му дивизиону Каргопольского драгунского полка пожалован зеленый Георгиевский штандарт с малиновыми углами и серебряным шитьем, с надписью: «За подвиги при Шенграбене 4 ноября / 1805 года в сражении 5-ти / тысячного корпуса с неприятелем, / состоявшим из 30000».
• 25 июня 1838 года 1-му, 2-му, 3-му и 4-му дивизионам пожалованы Александровские ленты. Все штандарты зелёные с золотым шитьем и белыми углами.
• 10 июня 1907 года пожалован простой полковой штандарт с надписью: «1707-1907», с Александровской юбилейной лентой.

Георгиевские Кавалеры

В полку были воспитаны и/или служили следующие кавалеры Ордена Святого Георгия, его Знака, Медали и наградного оружия:

• Роман Глазенап — генерал-майор, герой Отечественной войны 1812 года и Заграничных походов, награждён золотым оружие «За храбрость» за Сражение под Полоцком, кавалер ордена св. Владимира III-й степени за бой при Боелешти, где командовал Каргопольским драгунским полком — за эту кампанию произведён в генерал-майоры, а 19 декабря 1829 года награждён по выслуге орденом св. Георгия IV-й степени.
• Ксенофонт Квитницкий — командир полка в 1817—1819 гг. За отличие в Заграничных походах 13 марта 1814 года награждён орденом св. Георгия IV-й степени.
• Пётр Крейц — генерал от кавалерии. В Восточной войне командуя полком в бою у села Чеботарей 11 сентября 1855 года полковник Крейц заслужил золотое золотое оружие «За храбрость».
• Моисей Ланг — в службу вступил в 1764 году в Каргопольский карабинерный полк, командир полка, генерал-майор, герой войны против Барской конфедерации: за разбитие Каргопольским карабинерным полком отряда Барской конфедерации Пулавского при Радоме 19 октября 1770 года — IV-й степени.
• Константин Нечаев — переведён в полк по окончании ТКУ корнетом в 1904 году из Литовского уланского полка, в ПМВ — ротмистр 3-го эскадрона, будущий видный участник Белого Движения и Гражданской войны в Китае — IV-й степени.
• Павел Павлищев — командир полка, генерал-лейтенант, Герой Отечественной войны 1812 года, свояк Пушкина — награждён золотым оружием «За храбрость» и орденом IV-й степени.
• Пётр Пален — шеф полка, российский полковой, бригадный, дивизионный и корпусной командир, Герой Отечественной войны 1812 года, генерал от кавалерии — кавалер II-й — за вхождение первым в Париж, III-й и IV-й степеней, один из первых обладателей золотого оружия «За храбрость».
• Григорий Паткуль — премьер-майор Каргопольского карабинерного полка: за отличие в бою при Добре — IV степени №1.
• Иван Поль — шеф полка, российский полковой и бригадный командир, Герой Отечественной войны 1812 года, генерал-майор — III-й степени.
• Карл фон Рённе — командир полка, генерал-поручик: за разбитие Каргопольским карабинерным полком отряда Барской конфедерации при Добре 12 января 1770 года и захват 15 пушек  — III-й степени №2.
• Константин Рокоссовский — вступил в полк добровольцем с началом Первой Мировой войны; 29 марта 1917-го года произведён в младшие унтер-офицеры; Маршал Советского Союза с 1944 года — Знак отличия Военного ордена IV-й степени и Георгиевские медали II, III и IV степени.
• Казимир Сталь — полковой командир Каргопольского драгунского полка в Отечественной войне и Заграничных походах, сенатор Российской империи; 13 марта 1814 года за Пултуск — IV-й степени.
• Захар Танутров — полковой командир Новороссийского драгунского полка в Восточной войне, герой Кюрюк-Даринского сражения; прослужил в Каргопольском драгунском полку 39 лет и 2 недели — IV-й степени.
• Иван Тюленев — начал службу рядовым в 1-м эскадроне, к 1917-му году дослужился до прапорщика. Генерал армии с 1940 года — Полный георгиевский бант.

Шефы

• 07.07.1707 — 08.02.1708 — глава Монастырского приказа Мусин-Пушкин, Иван Алексеевич
• 25.04.1762 — 05.07.1762 — генерал-майор Берг, Максим Васильевич
• 03.12.1796 — 11.10.1797 — генерал-майор фон Шталь, Густав Фёдорович
• 11.10.1797 — 18.09.1800 — генерал-майор (с 27.09.1799 — генерал-лейтенант) Гудович, Николай Васильевич 6-й
• 18.09.1800 — 20.03.1801 — генерал-майор граф фон дер Пален, Пётр Петрович 3-й
• 20.03.1801 — 24.08.1806 — генерал-майор барон Меллер-Закомельский, Фёдор Иванович 2-й
• 24.08.1806 — 05.10.1806 — полковник Воинов
• 05.10.1806 — 05.11.1808 — генерал-майор барон Меллер-Закомельский 2-й Фёдор Иванович
• 05.11.1808 — 01.09.1814 — генерал-майор Поль, Иван Лаврентьевич
• 9.09.1842 — 18.01.1892 гг. — великий князь Константин Николаевич

Командиры

• 07.07.1707 — 08.02.1708 — исправляющий дела командира полка подполковник Болтин, Иван Васильевич.
• 08.02.1708 — 11.04.1709 — полковник французский иноземец Морель де ла Карьер, Андрей Иванович
• 11.04.1709 — 19.06.1722 — полковник Болтин, Иван Васильевич.
• 1722 — 1726 —
• 1726 — 1728 — полковник Функ (фон Функин)
• 1728 — 1739 —
• 1739 — 12.02.1741 — полковник Бриммер, Иван Андреевич
• 1741 — 04.04.1748 — полковник Греков, Степан Максимович
• 1748 — 1765 —
• 1765. — 1769 — полковник Гурьев, Василий
• 03.06.1769 — 17.03.1774 — полковник фон Рённе, Карл Иванович
• 17.03.1774 — 1779 — полковник Ланг, Моисей Петрович
• 1779 — 22.09.1786 — полковник (с 24.04.1784 — бригадир) Загряжский, Иван Александрович
• 1786 — 1788 —
• 1788 — 1791 — полковник, затем бригадир барон Беервиц, Иосиф Фёдорович
• 1791 — 1796 — полковник Тараканов, Дмитрий Михайлович
• 31.03.1798 — 21.07.1800 — майор (с 29.03.1799 — подполковник, с 17.03.1800 — полковник) Ливен, Максим Вильгельмович
• 18.09.1800 — 15.03.1801 — полковник Лыков, Павел Александрович
• 15.03.1801 — 20.03.1801 — генерал-майор барон Меллер-Закомельский 2-й, Фёдор Иванович
• 13.04.1801 — 30.11.1802 — полковник Лыков, Павел Александрович
• 30.11.1802 — до 23.03.1803 — полковник граф Стенбок, Яков Фёдорович
• 14.04.1807 — 02.12.1810 — подполковник (с 12.12.1807 — полковник) Фалк, Карл Евстафьевич
• 04.08.1811 — 01.06.1815 — майор (с 10.03.1813 — подполковник) Сталь, Казимир Густавович 2-й
• 01.06.1815 — 15.05.1817 — подполковник (с 30.08.1816 — полковник) Гринев, Иван Венедиктович 1-й
• 15.05.1817 — 01.01.1819 — полковник Квитницкий 1-й, Ксенофонт Фёдорович
• 22.01.1819 — 22.08.1826 — полковник (с 22.08.1826 — генерал-майор) Суковкин, Пётр Лаврович
• 16.09.1826 — 27.06.1831 — полковник Глазенап 4-й, Роман Григорьевич
• 27.06.1831 — 06.12.1833 — полковник Эмме 2-й, Александр Иванович.
• 06.12.1833 — 15.04.1838 — полковник Павлищев, Павел Иванович
• 09.06.1838 — 09.07.1847 — полковник (с 06.12.1846 — генерал-майор) Барк-Петровский, Иван Петрович
• с 09.07.1847 — полковник барон Унгерн-Штернберг, Владимир Карлович
• 11.07.1852 — 23.04.1861 — полковник граф Крейц, Пётр Киприанович
• после 23.04.1861 — 23.03.1866 — полковник Набель, Антон Андреевич
• ранее 01.04.1867 — 1869 — полковник Курзаков, Валериан Петрович
• 1869 — 01.01.1878 — флигель-адъютант полковник барон фон Оффенберг 1-й, Генрих Генрихович
• после 01.01.1878 — 27.10.1883 — полковник граф фон Медем, Иван Петрович
• 27.10.1883 — 17.03.1892 — полковник Добромыслов, Александр Петрович
• 18.03.1892 — 07.11.1894 — флигель-адъютант полковник Пашков, Михаил Алексеевич
• 17.11.1894 — 25.11.1896 — полковник фон Баумгартен, Леонтий Николаевич
• 02.12.1896 — 14.12.1899 — Генерального штаба полковник Рутковский, Пётр Константинович
• 28.01.1900 — 04.09.1903 — полковник Зарубин, Николай Александрович
• 20.09.1903 — 05.12.1910 — полковник Лавров, Евграф Евграфович
• 07.12.1910 — 21.01.1915 — полковник (с 14.04.1913 — генерал-майор) Илляшевич, Евгений Валерианович
• 24.01.1915 — 14.11.1916 — полковник Петерс, Константин Карлович
• 28.11.1916 — 1917 — полковник Дараган, Пётр Михайлович
• 1917 — 1918 — старший унтер-офицер Иванькин, Андрей Михайлович (председатель полкового комитета)

Кони, вооружение и форма

На 1 августа 1914 года:

Масть полковых лошадей - рыжая: от самых светлых в 1-м эскадроне, до самых тёмных - в 6-м. Вооружение полка - стандартное драгунское: драгунская винтовка образца 1891 года, пристреливавшаяся со штыком; драгунская шашка образца 1907 года с креплением для штыка на ножнах унтер-офицеров и нижних чинов; револьвер Нагана образца 1895 года - офицерская и солдатская модели. Парадный мундир - зелёного цвета образца 1909 года; бриджи кавалерийские синего цвета. Погоны офицерские - золотые; унтер-офицеров и нижних чинов - белые с зелёной выпушкой и шифром полка. Полевая и зимняя форма - общая для кавалерийских частей РИА.

Ссылки

• [www.regiment.ru/reg/III/A/5/1.htm Сайт «Русская Императорская Армия» (regiment.ru)]
• [militera.lib.ru/memo/russian/tulenev_iv/02.html См. главу «За веру, царя и отечество» в книге Тюленева И. В. Через три войны. — М.: Воениздат, 1972 г.]
• Рабинович М. Д. Полки петровской армии 1698—1725. — М.: Воениздат, 1977. №606.

Отрывок, характеризующий Каргопольский 5-й драгунский полк

– Что такое? – спросил Болконский.
– Ach, Erlaucht? – сказал Франц, с трудом взваливая чемодан в бричку. – Wir ziehen noch weiter. Der Bosewicht ist schon wieder hinter uns her! [Ах, ваше сиятельство! Мы отправляемся еще далее. Злодей уж опять за нами по пятам.]
– Что такое? Что? – спрашивал князь Андрей.
Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение.
– Non, non, avouez que c'est charmant, – говорил он, – cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l'ont passe sans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история с Таборским мостом. Они перешли его без сопротивления.]
Князь Андрей ничего не понимал.
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]
– С'est trahison peut etre, [Быть может, измена,] – сказал князь Андрей, живо воображая себе серые шинели, раны, пороховой дым, звуки пальбы и славу, которая ожидает его.
– Non plus. Cela met la cour dans de trop mauvais draps, – продолжал Билибин. – Ce n'est ni trahison, ni lachete, ni betise; c'est comme a Ulm… – Он как будто задумался, отыскивая выражение: – c'est… c'est du Mack. Nous sommes mackes , [Также нет. Это ставит двор в самое нелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме, это… это Маковщина . Мы обмаковались. ] – заключил он, чувствуя, что он сказал un mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться.
Собранные до тех пор складки на лбу быстро распустились в знак удовольствия, и он, слегка улыбаясь, стал рассматривать свои ногти.
– Куда вы? – сказал он вдруг, обращаясь к князю Андрею, который встал и направился в свою комнату.
– Я еду.
– Куда?
– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.


В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
– Адъютант! Господин адъютант!… Ради Бога… защитите… Что ж это будет?… Я лекарская жена 7 го егерского… не пускают; мы отстали, своих потеряли…
– В лепешку расшибу, заворачивай! – кричал озлобленный офицер на солдата, – заворачивай назад со шлюхой своею.
– Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша.
– Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…
– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
– А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты ) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу.
Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
– Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку:
– Из воль те про пус тить!
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
– Где главнокомандующий? – спросил Болконский.
– Здесь, в том доме, – отвечал адъютант.
– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.
– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.


Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.
Ожидания Кутузова сбылись как относительно того, что предложения капитуляции, ни к чему не обязывающие, могли дать время пройти некоторой части обозов, так и относительно того, что ошибка Мюрата должна была открыться очень скоро. Как только Бонапарте, находившийся в Шенбрунне, в 25 верстах от Голлабруна, получил донесение Мюрата и проект перемирия и капитуляции, он увидел обман и написал следующее письмо к Мюрату:
Au prince Murat. Schoenbrunn, 25 brumaire en 1805 a huit heures du matin.
«II m'est impossible de trouver des termes pour vous exprimer mon mecontentement. Vous ne commandez que mon avant garde et vous n'avez pas le droit de faire d'armistice sans mon ordre. Vous me faites perdre le fruit d'une campagne. Rompez l'armistice sur le champ et Mariechez a l'ennemi. Vous lui ferez declarer,que le general qui a signe cette capitulation, n'avait pas le droit de le faire, qu'il n'y a que l'Empereur de Russie qui ait ce droit.
«Toutes les fois cependant que l'Empereur de Russie ratifierait la dite convention, je la ratifierai; mais ce n'est qu'une ruse.Mariechez, detruisez l'armee russe… vous etes en position de prendre son bagage et son artiller.
«L'aide de camp de l'Empereur de Russie est un… Les officiers ne sont rien quand ils n'ont pas de pouvoirs: celui ci n'en avait point… Les Autrichiens se sont laisse jouer pour le passage du pont de Vienne, vous vous laissez jouer par un aide de camp de l'Empereur. Napoleon».
[Принцу Мюрату. Шенбрюнн, 25 брюмера 1805 г. 8 часов утра.
Я не могу найти слов чтоб выразить вам мое неудовольствие. Вы командуете только моим авангардом и не имеете права делать перемирие без моего приказания. Вы заставляете меня потерять плоды целой кампании. Немедленно разорвите перемирие и идите против неприятеля. Вы объявите ему, что генерал, подписавший эту капитуляцию, не имел на это права, и никто не имеет, исключая лишь российского императора.
Впрочем, если российский император согласится на упомянутое условие, я тоже соглашусь; но это не что иное, как хитрость. Идите, уничтожьте русскую армию… Вы можете взять ее обозы и ее артиллерию.
Генерал адъютант российского императора обманщик… Офицеры ничего не значат, когда не имеют власти полномочия; он также не имеет его… Австрийцы дали себя обмануть при переходе венского моста, а вы даете себя обмануть адъютантам императора.
Наполеон.]
Адъютант Бонапарте во всю прыть лошади скакал с этим грозным письмом к Мюрату. Сам Бонапарте, не доверяя своим генералам, со всею гвардией двигался к полю сражения, боясь упустить готовую жертву, а 4.000 ный отряд Багратиона, весело раскладывая костры, сушился, обогревался, варил в первый раз после трех дней кашу, и никто из людей отряда не знал и не думал о том, что предстояло ему.


В четвертом часу вечера князь Андрей, настояв на своей просьбе у Кутузова, приехал в Грунт и явился к Багратиону.
Адъютант Бонапарте еще не приехал в отряд Мюрата, и сражение еще не начиналось. В отряде Багратиона ничего не знали об общем ходе дел, говорили о мире, но не верили в его возможность. Говорили о сражении и тоже не верили и в близость сражения. Багратион, зная Болконского за любимого и доверенного адъютанта, принял его с особенным начальническим отличием и снисхождением, объяснил ему, что, вероятно, нынче или завтра будет сражение, и предоставил ему полную свободу находиться при нем во время сражения или в ариергарде наблюдать за порядком отступления, «что тоже было очень важно».
– Впрочем, нынче, вероятно, дела не будет, – сказал Багратион, как бы успокоивая князя Андрея.
«Ежели это один из обыкновенных штабных франтиков, посылаемых для получения крестика, то он и в ариергарде получит награду, а ежели хочет со мной быть, пускай… пригодится, коли храбрый офицер», подумал Багратион. Князь Андрей ничего не ответив, попросил позволения князя объехать позицию и узнать расположение войск с тем, чтобы в случае поручения знать, куда ехать. Дежурный офицер отряда, мужчина красивый, щеголевато одетый и с алмазным перстнем на указательном пальце, дурно, но охотно говоривший по французски, вызвался проводить князя Андрея.
Со всех сторон виднелись мокрые, с грустными лицами офицеры, чего то как будто искавшие, и солдаты, тащившие из деревни двери, лавки и заборы.
– Вот не можем, князь, избавиться от этого народа, – сказал штаб офицер, указывая на этих людей. – Распускают командиры. А вот здесь, – он указал на раскинутую палатку маркитанта, – собьются и сидят. Нынче утром всех выгнал: посмотрите, опять полна. Надо подъехать, князь, пугнуть их. Одна минута.
– Заедемте, и я возьму у него сыру и булку, – сказал князь Андрей, который не успел еще поесть.
– Что ж вы не сказали, князь? Я бы предложил своего хлеба соли.
Они сошли с лошадей и вошли под палатку маркитанта. Несколько человек офицеров с раскрасневшимися и истомленными лицами сидели за столами, пили и ели.
– Ну, что ж это, господа, – сказал штаб офицер тоном упрека, как человек, уже несколько раз повторявший одно и то же. – Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал, чтобы никого не было. Ну, вот вы, г. штабс капитан, – обратился он к маленькому, грязному, худому артиллерийскому офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в одних чулках, встал перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.
– Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб офицер, – вам бы, кажется, как артиллеристу надо пример показывать, а вы без сапог. Забьют тревогу, а вы без сапог очень хороши будете. (Штаб офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим местам, господа, все, все, – прибавил он начальнически.
Князь Андрей невольно улыбнулся, взглянув на штабс капитана Тушина. Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами то на князя Андрея, то на штаб офицера.
– Солдаты говорят: разумшись ловчее, – сказал капитан Тушин, улыбаясь и робея, видимо, желая из своего неловкого положения перейти в шутливый тон.
Но еще он не договорил, как почувствовал, что шутка его не принята и не вышла. Он смутился.
– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил:
– Солдату позорно красть, солдат должен быть честен, благороден и храбр; а коли у своего брата украл, так в нем чести нет; это мерзавец. Еще, еще!
И всё слышались гибкие удары и отчаянный, но притворный крик.
– Еще, еще, – приговаривал майор.
Молодой офицер, с выражением недоумения и страдания в лице, отошел от наказываемого, оглядываясь вопросительно на проезжавшего адъютанта.
Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собой. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.
С раннего утра, несмотря на запрещение подходить к цепи, начальники не могли отбиться от любопытных. Солдаты, стоявшие в цепи, как люди, показывающие что нибудь редкое, уж не смотрели на французов, а делали свои наблюдения над приходящими и, скучая, дожидались смены. Князь Андрей остановился рассматривать французов.
– Глянь ка, глянь, – говорил один солдат товарищу, указывая на русского мушкатера солдата, который с офицером подошел к цепи и что то часто и горячо говорил с французским гренадером. – Вишь, лопочет как ловко! Аж хранцуз то за ним не поспевает. Ну ка ты, Сидоров!
– Погоди, послушай. Ишь, ловко! – отвечал Сидоров, считавшийся мастером говорить по французски.
Солдат, на которого указывали смеявшиеся, был Долохов. Князь Андрей узнал его и прислушался к его разговору. Долохов, вместе с своим ротным, пришел в цепь с левого фланга, на котором стоял их полк.
– Ну, еще, еще! – подстрекал ротный командир, нагибаясь вперед и стараясь не проронить ни одного непонятного для него слова. – Пожалуйста, почаще. Что он?
Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с русскими, что русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что русские не сдавались, а били французов.
– Здесь велят прогнать вас и прогоним, – говорил Долохов.
– Только старайтесь, чтобы вас не забрали со всеми вашими казаками, – сказал гренадер француз.
Зрители и слушатели французы засмеялись.
– Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов.
– Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз.
– De l'histoire ancienne, [Древняя история,] – сказал другой, догадавшись, что дело шло о прежних войнах. – L'Empereur va lui faire voir a votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…]
– Бонапарте… – начал было Долохов, но француз перебил его.
– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.


Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…
Всё время, что он был на батарее у орудия, он, как это часто бывает, не переставая, слышал звуки голосов офицеров, говоривших в балагане, но не понимал ни одного слова из того, что они говорили. Вдруг звук голосов из балагана поразил его таким задушевным тоном, что он невольно стал прислушиваться.
– Нет, голубчик, – говорил приятный и как будто знакомый князю Андрею голос, – я говорю, что коли бы возможно было знать, что будет после смерти, тогда бы и смерти из нас никто не боялся. Так то, голубчик.
Другой, более молодой голос перебил его:
– Да бойся, не бойся, всё равно, – не минуешь.
– А всё боишься! Эх вы, ученые люди, – сказал третий мужественный голос, перебивая обоих. – То то вы, артиллеристы, и учены очень оттого, что всё с собой свезти можно, и водочки и закусочки.
И владелец мужественного голоса, видимо, пехотный офицер, засмеялся.
– А всё боишься, – продолжал первый знакомый голос. – Боишься неизвестности, вот чего. Как там ни говори, что душа на небо пойдет… ведь это мы знаем, что неба нет, a сфера одна.
Опять мужественный голос перебил артиллериста.
– Ну, угостите же травником то вашим, Тушин, – сказал он.
«А, это тот самый капитан, который без сапог стоял у маркитанта», подумал князь Андрей, с удовольствием признавая приятный философствовавший голос.
– Травничку можно, – сказал Тушин, – а всё таки будущую жизнь постигнуть…
Он не договорил. В это время в воздухе послышался свист; ближе, ближе, быстрее и слышнее, слышнее и быстрее, и ядро, как будто не договорив всего, что нужно было, с нечеловеческою силой взрывая брызги, шлепнулось в землю недалеко от балагана. Земля как будто ахнула от страшного удара.
В то же мгновение из балагана выскочил прежде всех маленький Тушин с закушенною на бок трубочкой; доброе, умное лицо его было несколько бледно. За ним вышел владетель мужественного голоса, молодцоватый пехотный офицер, и побежал к своей роте, на бегу застегиваясь.


Князь Андрей верхом остановился на батарее, глядя на дым орудия, из которого вылетело ядро. Глаза его разбегались по обширному пространству. Он видел только, что прежде неподвижные массы французов заколыхались, и что налево действительно была батарея. На ней еще не разошелся дымок. Французские два конные, вероятно, адъютанта, проскакали по горе. Под гору, вероятно, для усиления цепи, двигалась явственно видневшаяся небольшая колонна неприятеля. Еще дым первого выстрела не рассеялся, как показался другой дымок и выстрел. Сраженье началось. Князь Андрей повернул лошадь и поскакал назад в Грунт отыскивать князя Багратиона. Сзади себя он слышал, как канонада становилась чаще и громче. Видно, наши начинали отвечать. Внизу, в том месте, где проезжали парламентеры, послышались ружейные выстрелы.
Лемарруа (Le Marierois) с грозным письмом Бонапарта только что прискакал к Мюрату, и пристыженный Мюрат, желая загладить свою ошибку, тотчас же двинул свои войска на центр и в обход обоих флангов, надеясь еще до вечера и до прибытия императора раздавить ничтожный, стоявший перед ним, отряд.
«Началось! Вот оно!» думал князь Андрей, чувствуя, как кровь чаще начинала приливать к его сердцу. «Но где же? Как же выразится мой Тулон?» думал он.
Проезжая между тех же рот, которые ели кашу и пили водку четверть часа тому назад, он везде видел одни и те же быстрые движения строившихся и разбиравших ружья солдат, и на всех лицах узнавал он то чувство оживления, которое было в его сердце. «Началось! Вот оно! Страшно и весело!» говорило лицо каждого солдата и офицера.
Не доехав еще до строившегося укрепления, он увидел в вечернем свете пасмурного осеннего дня подвигавшихся ему навстречу верховых. Передовой, в бурке и картузе со смушками, ехал на белой лошади. Это был князь Багратион. Князь Андрей остановился, ожидая его. Князь Багратион приостановил свою лошадь и, узнав князя Андрея, кивнул ему головой. Он продолжал смотреть вперед в то время, как князь Андрей говорил ему то, что он видел.
Выражение: «началось! вот оно!» было даже и на крепком карем лице князя Багратиона с полузакрытыми, мутными, как будто невыспавшимися глазами. Князь Андрей с беспокойным любопытством вглядывался в это неподвижное лицо, и ему хотелось знать, думает ли и чувствует, и что думает, что чувствует этот человек в эту минуту? «Есть ли вообще что нибудь там, за этим неподвижным лицом?» спрашивал себя князь Андрей, глядя на него. Князь Багратион наклонил голову, в знак согласия на слова князя Андрея, и сказал: «Хорошо», с таким выражением, как будто всё то, что происходило и что ему сообщали, было именно то, что он уже предвидел. Князь Андрей, запихавшись от быстроты езды, говорил быстро. Князь Багратион произносил слова с своим восточным акцентом особенно медленно, как бы внушая, что торопиться некуда. Он тронул, однако, рысью свою лошадь по направлению к батарее Тушина. Князь Андрей вместе с свитой поехал за ним. За князем Багратионом ехали: свитский офицер, личный адъютант князя, Жерков, ординарец, дежурный штаб офицер на энглизированной красивой лошади и статский чиновник, аудитор, который из любопытства попросился ехать в сражение. Аудитор, полный мужчина с полным лицом, с наивною улыбкой радости оглядывался вокруг, трясясь на своей лошади, представляя странный вид в своей камлотовой шинели на фурштатском седле среди гусар, казаков и адъютантов.
– Вот хочет сраженье посмотреть, – сказал Жерков Болконскому, указывая на аудитора, – да под ложечкой уж заболело.
– Ну, полно вам, – проговорил аудитор с сияющею, наивною и вместе хитрою улыбкой, как будто ему лестно было, что он составлял предмет шуток Жеркова, и как будто он нарочно старался казаться глупее, чем он был в самом деле.
– Tres drole, mon monsieur prince, [Очень забавно, мой господин князь,] – сказал дежурный штаб офицер. (Он помнил, что по французски как то особенно говорится титул князь, и никак не мог наладить.)