5-я гвардейская воздушно-десантная дивизия

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
<tr><td style="font-size: 120%; text-align: center; color: ##0000FF; background-color: #BDB76B" colspan="2"> Районы боевых действий </td></tr>
<tr><td style="font-size: 120%; text-align: center; color: #0000FF; background-color: #BDB76B" colspan="2"> 5-я гвардейская воздушно-десантная дивизия </td></tr>
Награды:
Почётные наименования: «Звенигородская»
Сформирована: 8 декабря 1942 года
Расформирована (преобразована): 28 июня 1945 года
Предшественник: 9-й воздушно-десантный корпус[1]
Преемник: 112-я гвардейская стрелковая дивизия[2]
Белгородско-Харьковская операция
Битва за Днепр
Кировоградская операция
Корсунь-Шевченковская операция
Уманско-Ботошанская операция
Ясско-Кишинёвская операция
Будапештская операция
Балатонская оборонительная операция
Венская наступательная операция
Приказ о формировании № 00253 8 декабря 1942 г.

Приказываю:
1. Начальнику Главупраформа товарищу Щаденко совместно с военным советом ВДВ вместо формируемых восьми воздушно-десантных корпусов и пяти маневренных воздушно-десантных бригад сформировать десять воздушно-десантных гвардейских дивизий по новому штату гвардейских стрелковых дивизий, численностью 10670 человек каждая.
2. Командирами воздушно-десантных гвардейских дивизий назначить:

3. Укомплектование дивизий закончить:
1-й очереди: пять дивизий к 15 декабря 1942 года;
...>>
Народный комиссар обороны И. Сталин

источник= ф. 4, оп. 11, д. 68, л. 425—426. Подлинник
Внешние изображения
[dp60.narod.ru/image/maps/360_2.jpg Карта Балатонской оборонительной операции]
Внешние изображения
[www.rkka.ru/maps/viena.jpg Карта Венской наступательной операции]

5-я гвардейская Звенигородская Краснознамённая ордена Суворова воздушно-десантная дивизия — соединение (воздушно-десантная дивизия) РККА ВС СССР в Великой Отечественной войне.





История

Дивизия образована 8 декабря 1942 года на основании Приказа наркома обороны № 00253 на базе частей 9-го воздушно-десантного корпуса[1] и 4-й маневренной воздушно-десантной бригады[3] в городе Киржач Владимирской области.

В действующей армии: 15.02.1943 — 18.04.1943, 18.07.1943 — 22.07.1943, 13.08.1943 — 04.09.1944, 03.11.1944 — 09.05.1945

Дивизию, имевшую отборный личный состав, планировалось использовать в операции «Полярная звезда» под Демянском. 3 февраля 1943 года дивизия была сосредоточена в Подмосковье, северо-восточнее Мытищ. Дивизия предприняла комбинированный марш на Северо-Западный фронт: стрелковые батальоны перевозились по грунтовым и шоссейным дорогам на автомашинах, артиллерия, весь конный состав, санный обоз и тылы — по железной дороге. 9 февраля дивизия в сумерках прошла Москву и двинулась по Ленинградскому шоссе к Калинину. Войска шли днём и ночью, с короткими остановками. Из-за двадцатиградусного мороза с метелями и снежными заносами движение войск было затруднено, сложно было с заправкой горючим — не хватало заправочных пунктов для одновременного обеспечения всей массы автотранспорта. Резервными машинами дивизия не располагала. Поэтому, если какая-то машина выходила из строя, её убирали с проезжей части, а люди, ехавшие в ней, ждали, пока не представится свободная машина. Снова догнать свою часть они не могли — обгон при таком плотном, интенсивном движении исключался. Несмотря на препятствия, которые ставила войскам суровая снежная зима, и организационные трудности, связанные с переброской по одной дороге одновременно 10 дивизий, марш был проведён успешно. С воздуха движение прикрывала авиация. 12 февраля дивизия, пройдя за трое суток 460 километров, сосредоточилась юго-западнее озера Селигер, в районе станций Соблаго и Пено. Здесь к строевым частям присоединились прибывшие по железной дороге тыловые подразделения, обозы и артиллерия. От места разгрузки полки дивизии двинулись на север. 15 февраля 1943 года части дивизии вышли к [wikimapia.org/#lang=ru&lat=57.398271&lon=32.388039&z=12&show=/21764818/ru/Канищево Конищево], на Демянский плацдарм. Здесь дивизия вошла в состав 68-й армии Северо-Западного фронта и участвовала в наступлении по ликивидации рамушевского коридора под Демянском. До 23 марта 1943 года дивизия вела наступательные, а затем оборонительные бои, после чего была выведена во второй эшелон армии.

С 19 апреля 1943 года дивизия была выведена в резерв Ставки Верховного Главнокомандования, совершила пеший 200-километровый марш к городу Осташков, погрузились в эшелоны и через Калинин двинулись к Москве, а затем к Воронежу в Степной военный округ. 4 мая части дивизии выгрузились из эшелонов и сосредоточились в [wikimapia.org/#lang=ru&lat=52.011937&lon=39.951782&z=8&m=b&tag=607&show=/31600896/ru/Усманский-бор лесу], в 15 километрах западнее Усмани, где 5 мая 1943 года дивизия вошла в состав [www.pobeda1945.su/division/446 20-го гвардейского стрелкового корпуса], под командованием  генерал-майора Бирюкова. Здесь в течение месяца части дивизии получали пополнение и производили обучение новобранцев и боевое слаживание. В июне 1943 года дивизия совершила марш-бросок от Воронежа, преодолев 600 километров за 25 дней (с 10 июня по 5 июля 1943 года), постоянно находясь в обучении.

8-го июля 1943 года дивизия сосредоточилась в Новом Осколе, пребывая в резерве армии. В конце июля дивизия вышла к Прохоровке, затем была переброшена под Ахтырку и к середине августа вела бои за Ахтырку в составе 27-й армии. Под ударами врага дивизии пришлось оставить Ахтырку, полки отошли на юго-восток, где прочно заняли рубеж обороны на участке Ахтырка — Богодухов. С этого рубежа дивизия вскоре приняла участие в контрударе в районе Котельвы. В период с 19 по 23 августа дивизия освободила Каплуновку, Мойку, [wikimapia.org/#lang=ru&lat=50.192177&lon=34.993258&z=15&m=b&show=/33632935/ru/Чемодановка Чемодановку], совхоз Бугреватый. 25 августа 1943 года на рассвете, после короткого артналёта, дивизия перешла в наступление на Котельву. Гвардейцы сразу же почувствовали резкое падение боеспособности гитлеровцев. За день части дивизии продвинулись на 15 километров, освободив десятки сел и хуторов. Наступление развивалось успешно. Дивизия стремительно продвигались на юго-запад вступая в битву за Левобережную Украину. Туда, к Днепру, и наступали части дивизии. Им предстояло прежде всего овладеть Котельвой. Фашисты тщательно укрепили Котельву. Бои за неё начались 26 августа 1943 года и продолжались 14 суток. Дивизия не смогла преодолеть сопротивления частей танковой дивизии «Мёртвая голова», огнём которой она была остановлена у окраины Котельвы на северном берегу реки Котелевки, и вела огневой бой. Противник непрерывно подтягивал подкрепления, и вскоре борьба приняла позиционный характер. Если в первые дни успех дивизии определялся захватом улицы или квартала, то потом схватки, упорные, ожесточенные, шли уже за каждый дом и двор. Однако командование корпуса не позволило войскам дивизии увязнуть в мощной вражеской обороне. Было принято решение передвинуть дивизии вправо по линии фронта. Нанеся здесь удар и обходя Котельву, дивизия вместе с другими соединениями корпуса создали угрозу окружения 7-й немецкой танковой дивизии. Этот маневр при минимальных потерях дал крупный тактический выигрыш. Фашисты сразу же были вынуждены оставить Котельву.

С 15 сентября 1943 года дивизия находясь во втором эшелоне корпуса в составе 4-й гвардейской армии участвовала в наступлении по Полтавщине на юго-запад. 29 сентября 1943-го дивизия вышла к Днепру, однако захватить сходу [wikimapia.org/#lang=ru&lat=49.452392&lon=32.146597&z=14&m=b&show=/33633030/ru/Мост мост] юго-восточнее Черкасс не удалось. 29 сентября по приказу командования армией дивизия двинулась на юг, вдоль реки и к 1 октября сосредоточилась в районе Кременчуга, где заняла оборону на левом берегу Днепра от Власовки до Кременчуга. 4 октября 1943 года дивизия сдала свой участок обороны частям 52-й армии и сосредоточилась в районе Мозолеевка, [wikimapia.org/#lang=ru&lat=49.314772&lon=32.942333&z=13&m=b&show=/33633157/ru/Хутор-Дубина хутор Дубина], Пронозовка. В ночь на 6 октября головные отряды дивизии начали переправу из района Градижск через Днепр с использованием двадцати десантных и тридцати местных лодок. Весь октябрь на днепровских рубежах шли схватки за плацдармы. Ни та, ни другая сторона не добились решающих успехов. Дивизия осталась единственной воздушно-десантной дивизией в корпусе, ведя бои местного значения на [wikimapia.org/#lang=ru&lat=49.091563&lon=33.281791&z=14&m=b&show=/7136954/ru/остров-Яцков острове Яцков]. Во второй декаде октября командующий армией решил вновь попытаться овладеть Ново-Георгиевском с уже существующего плацдарма в районе [wikimapia.org/#lang=ru&lat=49.107141&lon=33.108673&z=11&m=b&show=/23348384/ru/Липовые-острова Липово], [wikimapia.org/#lang=ru&lat=49.123096&lon=33.042755&z=13&show=/33633412/ru/Калаборок Калаборок]. Сюда и была переправлена дивизия. К вечеру 22 октября дивизия заняла исходные позиции для наступления. 28 октября 1943 года дивизия занимала рубеж обороны на [wikimapia.org/#lang=ru&lat=49.142078&lon=33.050137&z=13&show=/23348384/ru/Липовые-острова Новолиповском плацдарме], приняв от 69-й гвардейской стрелковой дивизии, часть её оборонительной полосы. Конфигурация плацдарма напоминала тупой клин, основанием своим опиравшимся на Днепр. Левую часть этого клина заняли войска дивизии. Оборона плацдарма продолжалась до декабря 1943 года. 28 ноября 1943 года боевая инициатива, проявленная десантниками, принесла неожиданные перемены. После дневной неудачи разведгруппам дивизии удалось нащупать слабое звено в обороне противника. Командир дивизии полковник [pamyat-naroda.ru/heroes/podvig-chelovek_kartoteka1265102568/ Забелло] отдал приказал наступать. Полки дивизии быстро продвинулись. В результате к утру 29 ноября дивизия была уже в 2-3 километрах от Ново-Георгиевска. Сильное сопротивление встретила дивизия на подходе к селу [wikimapia.org/#lang=ru&lat=49.158583&lon=33.081894&z=11&show=/21134142/ru/Ревовка Ревовка]. Бои были очень напряженные. Полковник Забелло с начальником штаба вышли в боевые порядки полков. Ревовку взяли, но оба командира были ранены. Оценив создавшуюся обстановку, командир корпуса Бирюков приказал штурмовать Ново-Георгиевск, нанося главный удар на правом фланге. Дивизия, совместно с [bdsa.ru/strelkovye-divizii/5121-138-strelkovaya-diviziya-2-formirovaniya 138-й стрелковой дивизией] и приданным в усиление истребительным противотанковым полком составили основную ударную силу. В соответствии с планом 1 декабря части дивизии были переброшены на [wikimapia.org/#lang=ru&lat=49.090506&lon=33.147125&z=11&show=/635248/ru/Крюков Крюковский] плацдарм и с ходу начали наступление на Ново-Георгиевск с юга, через Табурище и Ревовку. План удался. Уже к 7.00 2 декабря оборона противника была взломана, передовые батальоны ворвались в Ново-Георгиевск. За ними полки дивизии начали штурм города с трех сторон: 11-й полк — с северо-востока, 16-й полк — с востока, а 1-й полк штурмовал город с юго-востока. После взятия Ново-Георгиевска наступление развивалось крайне медленно. Задерживаясь на заранее подготовленных, весьма выгодных рубежах, противник упорно сопротивлялся. Полки дивизии вновь и вновь были вынуждены останавливаться, чтобы подготовить прорыв его обороны, вынуждены были просить усиления. 7 декабря дивизия вышла на рубеж Семигорья. Проведя за ночь перегруппировку частей, уплотнив боевые порядки утром 8 декабря дивизия вновь перешла в наступление. Сразу же обозначился крупный успех: дивизия, сломив сопротивление противника, перерезала дорогу из Чигирина на запад. Благодаря охватывающему маневру, предпринятому 138-й дивизией, вскоре был освобождён город Чигирин, а вслед за ним и Субботов.

В январе-феврале 1944 года, сломив сопротивление противника на сильно укреплённой полосе в районе села Цветна, дивизия перешла в стремительное наступление, освободив ряд населённых пунктов: Китай-Город, Александровка, Томашёвка, Вербовка, Ташлык, Матусов и другие. Принимала участие в боях по уничтожению Корсунь-Шевченковской группировки, нанесла значительный урон врагу, захватив 710 пленных и большие трофеи.

По состоянию на 1 января 1944 года дивизия удерживала рубеж Цветна, [wikimapia.org/#lang=ru&lat=48.913813&lon=32.450523&z=13&show=/33634253/ru/Рексино Рексино], Высшие Верещаки. В ночь на 2 января частично передала рубеж обороны 69-й гвардейской стрелковой дивизии, выведя 1-й гвардейский стрелковый полк в резерв, с задачей занять круговую оборону в районе Цветна. 8 января 1944 года дивизия получила приказ перейти в наступление в общем направлении на Старую и Новую Осоту. Преодолев к 6.30 утра сопротивление противника на рубеже Любомирка, Высшие Верещаки дивизия к концу дня достигла рубежа хутор Антоновка, Китай Город. 9 января части дивизии освободили Трилесы и Китай Город и продолжили преследование отступающего противника. 10 января 1944 года противнику удалось закрепиться на западном берегу реки Сухой Ташлык. Дивизия вела огневой бой с противником на рубеже Вербовка, Баландино. Не сумев прорвать оборону 282-й пехотной дивизии Вермахта дивизия в ночь на 12 января совершила перегруппировку по маршруту [wikimapia.org/#lang=ru&lat=48.942967&lon=31.996822&z=13&show=/28149109/uk/Територія-ферми колхоз Воля], Бондырево, Крымки, сменила части 14-й гвардейской стрелковой дивизии на рубеже Ставидло, Хайновка и к 9.30 утра перешла в наступление. До конца дня дивизии пришлось отразить несколько контратак противника и достичь значительного продвижения не удалось. Получив приказ продолжать наступление в общем направлении [wikimapia.org/#lang=ru&lat=48.813908&lon=31.867674&z=18&show=/33634558/ru/Урочище-Петровский хутор Петровский], [wikimapia.org/#lang=ru&lat=48.789747&lon=31.755960&z=16&show=/33634587/ru/Новосёловка Новосёловка], дивизия к исходу 13 января 1944 года смогла достичь рубежа Василивка, [wikimapia.org/#lang=ru&lat=48.812714&lon=31.965837&z=15&show=/33634622/ru/Высота-214-3 высота 214,3], где вынуждена была перейти к обороне. Попытка вновь перейти в наступление 17 января успеха не имела. Передав свои позиции 375-й и 252-й стрелковым дивизиям, дивизия в ночь с 19 на 20 января 1944 года совершила марш по маршруту Хайновка, Крымки, Бондырево, Томашёвка и к 21 января сосредоточилась в [wikimapia.org/#lang=ru&lat=48.982358&lon=32.073898&z=12&show=/11463866/ru/Каменский-лес лесу] западнее Томашёвки. В ночь на 24 января дивизия вновь перешла в наступление, достигнув к концу дня Телепино и вела до 26 января бои за освобождение Телепино и Радвановка. Преследуя отходящего противника части дивизии 26 января 1944 года освободили Екатериновку и вышли на подступы к [wikimapia.org/#lang=ru&lat=49.034886&lon=31.803017&z=14&show=/19964617/ru/Железнодорожная-станция-Сердюковка станции Сердюковка]. 27 января дивизия освободила станцию и совхоз Сердюковка, чем способствовала освобождению города Звенигородка 28 января 1944 года войсками фронта. Приказом Ставки ВГК от 03.02.1944 года № 030, в ознаменование одержанной победы дивизия получила почётное наименование «Звенигородская».[4]. 30 января 1944 года дивизия освободила Самгородок и [wikimapia.org/#lang=ru&lat=49.038374&lon=31.633201&z=15&show=/33634709/ru/Урочище-Александровка совхоз Александровка], продолжая наступление в направлении Матусов. 31 января были освобождены хутора [wikimapia.org/#lang=ru&lat=49.031734&lon=31.509862&z=15&show=/33634757/ru/Красная-Долина Красная Долина] и [wikimapia.org/#lang=ru&lat=49.030440&lon=31.585522&z=13&show=/33634794/ru/Урочище-Сухопарик Сухопарик]. 1 февраля 1944 года дивизия достигла Дмитровки, где приступила к сосредоточению для продолжения наступления против противника, занявшего рубеж обороны Вороновка, [wikimapia.org/#lang=ru&lat=49.213560&lon=31.233530&z=14&m=b&show=/33634999/ru/Ольшанский-сахарный-завод Ольшанский завод]. 2 февраля части дивизии вступили в бой за Ольшанский завод, однако в результате контратаки танков 14-й танковой дивизии противника овладеть им не сумела. Отбив многочисленные контратаки противника 3 февраля, 4 февраля 1944 года дивизия снова перешла в наступление и овладела опорным пунктом противника Вербовка. 6 февраля дивизия завязала бои за Петропавловку, которую удалось полностью освободить только к 9 февраля. 10 февраля части дивизии, продолжая преследование отходящего противника, освободили Завадовку. К 13 февраля 1944 года части дивизии вели бои с окруженной группировкой противника на рубеже Кошмак, Глушки. 14 февраля дивизия освободила Глушки и Петрушки. В связи с прорывом противником кольца окружения дивизия получила задание ликвидировать данный прорыв и в течение 15 февраля переброшена по маршруту Петрушки, Квитки, Селище, Сухины, Моренцы и сосредоточилась севернее Моренцы. 16 февраля 1944 года дивизия заняла оборону фронтом на север на рубеже Петровское, Моренцы. 17 февраля 1944 года части дивизии предотвратили прорыв войск противника из окружения в районе Шендеровки. Совместно с другими соединениями и частями армии он был остановлен в районе Почапинцы и затем полностью ликвидирован. Дивизия наносила удар со стороны Комаровки. 19 февраля дивизия была сосредоточена в районе Почапинцы, Джурженцы и маршем по маршруту Моренцы, Гнилец, Сегединцы выведена во второй эшелон корпуса, проводя в районе Сухины, Гнилец, Трёххуторовка, Пидыновка восстановление и боевую подготовку. 21 февраля 1944 года приказом ВГК личному составу дивизии была объявлена благодарность и состоялось присвоение почётного наименования Звенигородская. 29 февраля дивизия вновь была переведена в первый эшелон сосредоточившись в районе Озирна, Звенигородка.

Во время дальнейшего наступления части дивизии форсировали реки Южный Буг и Днестр. Несмотря на тяжёлую распутицу, за 45 дней было пройдено с боями более 350 километров, освобождены 150 населённых пунктов, в том числе 6 апреля 1944 года был освобождён Оргеев.

До 22 августа 1944 года дивизия находилась в обороне, затем приняла участие в освобождении Кишинёва и других населённых пунктов Молдавии (Ясско-Кишинёвская операция). По итогам операции 1-му полку было присвоено почётное наименование Ясский, 11-му полку — Кишинёвский. 16-й полк был награждён орденом Кутузова II степени.

С 5 сентября 1944 года дивизия находилась в Прикарпатье, в резерве ставки ВГК. Пополненная свежими силами дивизия в конце октября 1944 года была переброшена в Румынию и включена в состав 3-го Украинского фронта.

3 ноября 1944 года в составе 20-го гвардейского стрелкового корпуса форсировала реку Дунай, затем продвинулась в направлении озера Балатон, освободив Домбовар, Мезокомар, Эньинг, Лепшень. После выхода к Балатон-Фекояру, была переброшена в район озера Веленце, с задачей освободить Секешфехервар. 20 декабря 1944 года дивизия, совершив прорыв оборонительной линии врага, освободила пригороды Секешфехервара, затем после 3-х дневных боёв заняла населённый пункт Замоль. 23 декабря 1944 года был освобожден Секешфехервар. Таким образом завершилось окружение крупной группировки противника западнее Будапешта. Дивизия уничтожила 2190 солдат и офицеров, орудий — 52, самоходных орудий — 5, танков — 36, бронетранспортёров — 34, самолётов — 8, автомобилей — 24. Трофеи: танки — 1, орудия — 27, миномёты — 8, пулемёты — 40, стрелковое оружие — 372, вагоны — 50, платформы — 60, взято в плен — 359.

В конце декабря дивизия перешла к обороне на внешней стороне Будапештского котла. В течение января 1945 года противником были предприняты три серьёзные попытки с целью деблокировать осаждённый Будапешт, для этого в Венгрию были срочно переброшены 4-й танковый корпус СС, 96-я и 711-я пехотные дивизии. В одном из сражений 7 января 1945 года, дивизия, совместно с 7-й гвардейской воздушно-десантной дивизией отразили атаки до 120 танков, не дав развить наступление врага. Для отражения наступления в дивизии было сосредоточено до 10 орудий на 1 километр фронта. Именно это помогло отразить одновременное наступление 70 танков противника. К концу дня плотность артиллерии была увеличена до 45 орудий на километр фронта.[5].

7 января 1945 главный удар противника был нанесён в полосе обороны дивизии. Её боевые порядки атаковало около сотни танков и два пехотных полка, поддержанных огнём примерно двадцати артиллерийских и минометных батарей. Противник двигался двумя большими группами. До двадцати бронеединиц — на [wikimapia.org/#lang=ru&lat=47.278705&lon=18.370686&z=15&m=b&show=/33640125/ru/Хутор-Маргит Маргит] и около семидесяти — на [wikimapia.org/#lang=ru&lat=47.281442&lon=18.386307&z=14&m=b&show=/12955876/ru/Барбала Барбалу]. Оборону на этом участке осуществляли 11-й и 16-й гвардейские стрелковые полки и части [tankfront.ru/ussr/mbr/mbr64.html 64-й механизированной бригады] 7-го механизированного корпуса. Конечной целью наступления противнка был Замоль. Завязались огневые дуэли между танкистами врага и обороняющимися артиллеристами. Из армейского резерва непрерывно прибывали новые артиллерийские полки и дивизионы, что позволяло всё более укреплять оборону дивизий. К вечеру огневой щит дивизии состоял уже из двухсот орудий, начиная с 45-миллиметровых противотанковых пушек и кончая тяжёлыми пушками-гаубицами 123-й артиллерийской бригады.

Во второй половине дня танки и самоходки противника ворвались на передний край обороны дивизии. Яростно дрались воины 11-го полка, благодаря мужеству которых противник был отброшен. 152-миллиметровые пушки-гаубицы не предназначены для стрельбы по танкам прямой наводкой. Однако артиллеристам 123-й тяжелой бригады пришлось применить и такой приём. Десять танков, прорвавшись через боевые порядки 11-го полка, устремились на Замоль. 2-й и 3-й дивизионы бригады стоявшие на окраинах Замоля уничтожило 7 танков противника и заставило остальные повернуть назад.[6]

11 января 1945 года противник вновь предпринял попытки атаки на порядки дивизии, захватил Замоль, однако вынужден был прекратить наступление на этом направлении.

До середины марта 1945 года дивизия продолжала находиться в обороне, с незначительным отступлением в восточном направлении. С 6-го по 15 марта 1945 германские войска провели одно из сильнейших контрнаступлений в Великой Отечественной войне. На передовом участке внешнего фронта окружения, дивизия сдерживала натиск противника в составе 4-й гвардейской армии. За эти дни враг смог продвинуться не более чем на 33 километра, затем его наступление было остановлено.

13 марта 1945 года дивизия передала рубеж обороны [wikimapia.org/#lang=ru&lat=47.350098&lon=18.467739&z=17&m=b&show=/33640668/ru/Форна Форна], Замоль, [wikimapia.org/#lang=ru&lat=47.327047&lon=18.471891&z=18&m=b&show=/33640739/ru/Урочище-Миклош Миклош], [wikimapia.org/#lang=ru&lat=47.261386&lon=18.416219&z=17&m=b&show=/33640857/ru/Урочище-Дьюла Дьюла], Патка 98-й и 99-й гвардейским стрелковым дивизиям и сосредоточилась для перехода в наступление в районе Дьюла, [wikimapia.org/#lang=ru&lat=47.281471&lon=18.464563&z=16&m=b&show=/25640006/ru/Баклаш Баклаш], [wikimapia.org/#lang=ru&lat=47.267116&lon=18.447332&z=14&m=b&show=/32541479/ru/Мария Мария]. 16 марта 1945 года севернее Секешфехервара дивизия совершила прорыв глубоко эшелонированной обороны противника и, продвигаясь с боями, освобождала территории, нанося при этом серьёзный урон врагу. За период до 31 марта было форсировано 32 канала, освобождено 53 населённых пункта, в том числе 2 города. Уничтожено: 3120 солдат и офицеров противника, танков — 75, бронетехники — 44, автомобилей — 213, мотоциклов — 24, разнокалиберных орудий — 57, миномётов — 30, 6-ти ствольных миномётов — 13. При этом были захвачены большие трофеи: танки и самоходные орудия — 17, бронетехника — 38, мотоциклов — 22, автомобилей — 235, орудий — 67, миномётов — 63, пулемётов — 195, стрелкового оружия — 1830.

С 7 апреля 1945 года дивизия участвовала в штурме Вены, вела бои в городском районе Кайзер-Оберсдорф. В ночь на 10 апреля дивизия, форсировав Дунайский канал, продвигалась с уличными боями к Северному железнодорожному вокзалу, с задачей занять Имперский мост через Дунай. 13 апреля мост был занят, Венская группировка врага была рассечена и обезврежена. Приказом ВГК от 13 апреля 1945 года войскам дивизии была объявлена благодарность, а 16-й гвардейский воздушно-десантный полк получил почётное наименование «Венский».

25 апреля 1945 года в целях предотвращения отхода немецких войск в Чехословакию, дивизия была сосредоточена севернее города Санкт-Пёльтен, где провела свои последние бои.

Боевой путь дивизии во время венского наступления тесно переплетён с частями 1-го гвардейского мехкорпуса, внесшими значительный вклад в общую победу над врагом. 8 мая 1945 года встречей с 11-й танковой дивизией 3-й Американской армии для дивизии завершилась Вторая Мировая война.

10 июня 1945 года Директивой ставки ВГК от 29 мая 1945 года № 11096 1-й Украинский фронт был переименован в Центральную группу войск, в состав которой вошла и дивизия. 28 июня 1945 года 5-я гвардейская воздушно-десантная дивизия переименована в 112-ю Гвардейскую Звенигородскую Краснознамённую ордена Суворова стрелковую дивизию[2].

Состав

Подчинение

Дата Фронт (округ) Армия Корпус Примечания
01.01.1943 года Резерв Ставки ВГК - - -
01.02.1943 года Резерв Ставки ВГК - - -
01.03.1943 года Северо-Западный фронт 68-я армия - -
01.04.1943 года Северо-Западный фронт 68-я армия - -
01.05.1943 года Степной военный округ 24-я армия [www.pobeda1945.su/division/446 20-й гвардейский стрелковый корпус] -
01.06.1943 года Степной военный округ 4-я гвардейская армия 20-й гвардейский стрелковый корпус -
01.07.1943 года Степной военный округ 4-я гвардейская армия 20-й гвардейский стрелковый корпус -
01.08.1943 года Степной военный округ 4-я гвардейская армия 20-й гвардейский стрелковый корпус -
01.09.1943 года Воронежский фронт 4-я гвардейская армия 20-й гвардейский стрелковый корпус -
01.10.1943 года Воронежский фронт 4-я гвардейская армия 20-й гвардейский стрелковый корпус -
01.11.1943 года 2-й Украинский фронт 4-я гвардейская армия 20-й гвардейский стрелковый корпус -
01.12.1943 года 2-й Украинский фронт 4-я гвардейская армия 20-й гвардейский стрелковый корпус -
01.01.1944 года 2-й Украинский фронт 4-я гвардейская армия 20-й гвардейский стрелковый корпус -
01.02.1944 года 2-й Украинский фронт 4-я гвардейская армия 20-й гвардейский стрелковый корпус -
01.03.1944 года 2-й Украинский фронт 4-я гвардейская армия 20-й гвардейский стрелковый корпус -
01.04.1944 года 2-й Украинский фронт 4-я гвардейская армия 20-й гвардейский стрелковый корпус -
01.05.1944 года 2-й Украинский фронт 4-я гвардейская армия 20-й гвардейский стрелковый корпус -
01.06.1944 года 2-й Украинский фронт 4-я гвардейская армия 20-й гвардейский стрелковый корпус -
01.07.1944 года 2-й Украинский фронт 4-я гвардейская армия 20-й гвардейский стрелковый корпус -
01.08.1944 года 2-й Украинский фронт 4-я гвардейская армия 20-й гвардейский стрелковый корпус -
01.09.1944 года 2-й Украинский фронт 4-я гвардейская армия 20-й гвардейский стрелковый корпус -
01.10.1944 года Резерв Ставки ВГК 4-я гвардейская армия 20-й гвардейский стрелковый корпус -
01.11.1944 года Резерв Ставки ВГК 4-я гвардейская армия 20-й гвардейский стрелковый корпус -
01.12.1944 года 3-й Украинский фронт 4-я гвардейская армия 20-й гвардейский стрелковый корпус -
01.01.1945 года 3-й Украинский фронт 4-я гвардейская армия 20-й гвардейский стрелковый корпус -
01.02.1945 года 3-й Украинский фронт 4-я гвардейская армия 20-й гвардейский стрелковый корпус -
01.03.1945 года 3-й Украинский фронт 4-я гвардейская армия 20-й гвардейский стрелковый корпус -
01.04.1945 года 3-й Украинский фронт 4-я гвардейская армия 20-й гвардейский стрелковый корпус -
01.05.1945 года 3-й Украинский фронт 4-я гвардейская армия 20-й гвардейский стрелковый корпус -

Командиры дивизии

Заместители командира по политической части

  • Ческидов, Константин Петрович[9], гвардии подполковник — (08.12.1942 — 16.06.1943)
  • Терёхин, Пётр Дмитриевич[10], гвардии подполковник — (16.06.1943 — 04.08.1943)
  • [www.knowbysight.info/ChCC/08269.asp Чиковани, Михаил Герасимович], гвардии подполковник — (04.08.1943 — 07.03.1944)
  • Дробышев, Дмитрий Степанович[11], гвардии подполковник — (08.03.1944 — 28.05.1945)

Начальники штаба

  • Кожушко, Иван Никитич[12], гвардии полковник — (08.12.1942 — 05.12.1943)
  • Сорокин, Дмитрий Самсонович [13], гвардии подполковник — (13.12.1943 — 07.10.1944)
  • Горчаков, Григорий Сергеевич, гвардии подполковник — (07.10.1944 — 28.05.1945)

Награды и наименования

Отличившиеся воины дивизии

Память

  • В честь дивизии на [wikimapia.org/#lang=ru&lat=49.065354&lon=33.249736&z=17&m=b&show=/street/15526263/ru/ул-Гагарина улице Гагарина] Светловодска Кировоградской области установлен [wikimapia.org/#lang=ru&lat=49.066559&lon=33.245329&z=19&m=b&show=/19770694/ru/Памятный-технический-знак-самолет-МиГ-19- памятник][14]
  • В память о погибших воинах дивизии установлена [wikimapia.org/#lang=ru&lat=47.204398&lon=27.798200&z=19&m=b&show=/33597918/ru/Мемориал-павшим-в-Великой-Отечественной-войне стела] в городе Унгены.[15]

Напишите отзыв о статье "5-я гвардейская воздушно-десантная дивизия"

Примечания

  1. 1 2 9-й воздушно десантный корпус 2-го формирования сформирован в августе 1942 года в Московском военном округе в составе 20-й, 21-й и 22-й воздушно-десантных бригад. Преобразован 8 декабря 1942 года в 5-ю гвардейскую воздушно-десантную дивизию.
  2. 1 2 112-я гвардейская стрелковая дивизия создана 28.06.1945 года путём преобразования 5-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. В состав вошли 165-й, 354-й, 358-й гвардейские стрелковые полки и 467-й, 472-й гвардейские артиллерийские полки. В 1955-1957 годах входила в состав 20-го гвардейского стрелкового корпуса Киевского военного округа с дислокацией в Чернигове. 04.06.1957 года преобразована в 112-ю гвардейскую мотострелковую дивизию.
  3. Бригада была сформирована в сентябре-декабре 1941 года в Северо-Кавказском военном округе в размере 3284 человек. В ноябре 1942 года большая часть бригады были переданы на формирование 117-й гвардейской стрелковой дивизии, некоторые подразделения влились в создаваемую 5-ю гвардейскую воздушно-десантную дивизию
  4. Справочник "Освобождение городов: Справочник по освобождению городов в период Великой Отечественной войны 1941-1945" / М. Л. Дударенко, Ю. Г. Перечнев, В. Т. Елисеев и др. М.: Воениздат, 1985. 598 с. gigabaza.ru/doc/76524-pall.html
  5. 100 дней в кровавом аду, Будапешт Дунайский Сталинград? А. Васильченко, ЯУЗА-ПРЕСС 2008, ISBN 978-5903339-14-3, стр. 267
  6. [militera.lib.ru/memo/russian/birukov_ni/01.html Трудная наука побеждать. Н. И. Бирюков, Воениздат 1968 г. стр. 196]
  7. [bdsa.ru/vozdushno-desantnye-divizii/4529-5-gvardejskaya-vozdushno-desantnaya-diviziya База данных стрелковых дивизий]
  8. [i52.tinypic.com/8wf8e1.jpg Т. Ф. Воронцов От Волжских степей до австрийских альп (Боевой путь 4-й Гв. армии)]
  9. Константин Петрович Ческидов, родился в 1902 году в Челябинске. Гвардии полковник Ческидов погиб 10 сентября 1945 года.
  10. Пётр Дмитриевич Терёхин, являясь заместителем по политической части 1-го гвардейского воздушно-десантного полка временно исполнял обязанности заместителя командира дивизии по политической части
  11. Дмитрий Степанович Дробышев, родился в 1911 году, принимал участие в Великой Отечественной войне с 22.06.1941 года в должности военкома 645-го стрелкового полка. До назначения на должность был заместителем командира 304-й стрелковой дивизии по политической части
  12. Иван Никитич Кожушко (08.05.1906 - 18.03.1974), Место рождения Рашивка Гадячского района Полтавской области. Кадровый офицер, в РККА с 1925 г. В 1925 добровольно вступил в РККА, и был принят на учебу в Украинскую кавалерийскую школу им. С.Т. Буденого. После окончания Военной Академии им. М. В. Фрунзе в 1941 году, в мае был направлен на службу начальником оперативного отдела штаба 23-й армии. Непосредственно занимался комплектованием воздушно-десантного корпуса, а затем и 5-й воздушно-десантной дивизии. По окончании ВОВ прподавал в академии имени Фрунзе.
  13. Сорокин Дмитрий Самсонович 1901 года рождения. В Красной Армии -с 1920 г Участник Гражданской и советско-финляндской войн. В июне 1941 г. — началь ник штаба 111-й стрелковой дивизии. С марта 1942 г. — командир 372-й стрелковой дивизии. В июне 1942 г. назначен начальником отдела устройства оперативного тыла штаба 59-й армии, в сентябре 1942 г — 24-й армии, в июле 1943 г. — начальником орготдела штаба Управле­ния тыла 4-й гвардейской армии. С декабря 1943 г — начальник штаба 5-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. С октября 1944 г. до конца Великой Отече­ственной войны — начальник штаба Управления тыла 4-й гвардейской армии. В после­военные годы — на руководящих должностях в штабе тыла Одесского военного округа. Уволен из кадров Советской Армии 7 апреля 1952 г.
  14. [pomnite-nas.ru/mshow.php?s_OID=12758 Фотографии памятника]
  15. [arch-heritage.livejournal.com/2088186.html Фотография стелы]

Литература

  • В. М. Латышев, Ф. Н. Чарупа «Пятая гвардейская Звенигородская: Боевой путь 5-й гвардейской орденов Суворова и Красного Знамени воздушнодесатной дивизии» Под редакцией М. И. Борисова генерал-майора, профессора Академии Генштаба, председателя Совета ветеранов 5 гв. вдд. Москва 1991 г.
  • А. В. Васильченко. «100 дней в кровавом аду. Будапешт — Дунайский Сталинград?» Москва, Яуза-Пресс 2008 г. ISBN 978-5-903339-14-3
  • [books.google.ru/books?ei=qp40TLDCHNCKOP6eqIsC&ct=book-thumbnail&id=PdAWAQAAIAAJ&dq=травников+николай+григорьевич&q=афонин+п.и.+ «Красная Армия в победах и поражениях 1941-1945 гг.»]
  • Боевой состав Советской Армии в годы Великой Отечественной войны 1941—1945 гг.
  • Великая Отечественная война 1941—1945. Действующая Армия.
  • А. Лукашенко.«Дорогами воздушного десанта» Москва 1971.
  • Т. Ф. Воронцов. Боевой путь 4-й гвардейской армии:  «От Волжских степей до Австрийских Альп» — список командного состава 5-й гв. вдд
  • Попов И. Г. Батальоны идут на запад. — М.: Издательство Московского университета, 1985.
  • Военная литература — Освобождение городов: Секешфехервар, Будапешт, Домбовар.
  • Р. В. Алехин. «Воздушно-десантные войска: история российского десанта» Эксмо, 2009. - 416 с. - (Энциклопедия сnецназа). ISBN 978-5-699-33213-7
  • ЦАМО, фонд 1310

Ссылки

  • [bdsa.ru/vozdushno-desantnye-divizii/4529-5-gvardejskaya-vozdushno-desantnaya-diviziya База данных дивизий советской армии]
  • [soldat.ru/doc/perechen/ Перечень № 6 кавалерийских, танковых, воздушно-десантных дивизий и управлений артиллерийских, зенитно-артиллерийских, минометных, авиационных и истребительных дивизий, входивших в состав Действующей армии в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.]
  • [samsv.narod.ru/Div/Vdd/gvdd005/default.html Сайт клуба Память]
  • [pamyat-naroda.ru/jbd/?q=5+%D0%B3%D0%B2+%D0%B2%D0%B4%D0%B4 Журналы боевых действий]


Отрывок, характеризующий 5-я гвардейская воздушно-десантная дивизия



На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.
Борис в эту минуту уже ясно понял то, что он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе, и которую знали в полку, и он знал, была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким. Больше чем когда нибудь Борис решился служить впредь не по той писанной в уставе, а по этой неписанной субординации. Он теперь чувствовал, что только вследствие того, что он был рекомендован князю Андрею, он уже стал сразу выше генерала, который в других случаях, во фронте, мог уничтожить его, гвардейского прапорщика. Князь Андрей подошел к нему и взял за руку.
– Очень жаль, что вчера вы не застали меня. Я целый день провозился с немцами. Ездили с Вейротером поверять диспозицию. Как немцы возьмутся за аккуратность – конца нет!
Борис улыбнулся, как будто он понимал то, о чем, как об общеизвестном, намекал князь Андрей. Но он в первый раз слышал и фамилию Вейротера и даже слово диспозиция.
– Ну что, мой милый, всё в адъютанты хотите? Я об вас подумал за это время.
– Да, я думал, – невольно отчего то краснея, сказал Борис, – просить главнокомандующего; к нему было письмо обо мне от князя Курагина; я хотел просить только потому, – прибавил он, как бы извиняясь, что, боюсь, гвардия не будет в деле.
– Хорошо! хорошо! мы обо всем переговорим, – сказал князь Андрей, – только дайте доложить про этого господина, и я принадлежу вам.
В то время как князь Андрей ходил докладывать про багрового генерала, генерал этот, видимо, не разделявший понятий Бориса о выгодах неписанной субординации, так уперся глазами в дерзкого прапорщика, помешавшего ему договорить с адъютантом, что Борису стало неловко. Он отвернулся и с нетерпением ожидал, когда возвратится князь Андрей из кабинета главнокомандующего.
– Вот что, мой милый, я думал о вас, – сказал князь Андрей, когда они прошли в большую залу с клавикордами. – К главнокомандующему вам ходить нечего, – говорил князь Андрей, – он наговорит вам кучу любезностей, скажет, чтобы приходили к нему обедать («это было бы еще не так плохо для службы по той субординации», подумал Борис), но из этого дальше ничего не выйдет; нас, адъютантов и ординарцев, скоро будет батальон. Но вот что мы сделаем: у меня есть хороший приятель, генерал адъютант и прекрасный человек, князь Долгоруков; и хотя вы этого можете не знать, но дело в том, что теперь Кутузов с его штабом и мы все ровно ничего не значим: всё теперь сосредоточивается у государя; так вот мы пойдемте ка к Долгорукову, мне и надо сходить к нему, я уж ему говорил про вас; так мы и посмотрим; не найдет ли он возможным пристроить вас при себе, или где нибудь там, поближе .к солнцу.
Князь Андрей всегда особенно оживлялся, когда ему приходилось руководить молодого человека и помогать ему в светском успехе. Под предлогом этой помощи другому, которую он по гордости никогда не принял бы для себя, он находился вблизи той среды, которая давала успех и которая притягивала его к себе. Он весьма охотно взялся за Бориса и пошел с ним к князю Долгорукову.
Было уже поздно вечером, когда они взошли в Ольмюцкий дворец, занимаемый императорами и их приближенными.
В этот самый день был военный совет, на котором участвовали все члены гофкригсрата и оба императора. На совете, в противность мнения стариков – Кутузова и князя Шварцернберга, было решено немедленно наступать и дать генеральное сражение Бонапарту. Военный совет только что кончился, когда князь Андрей, сопутствуемый Борисом, пришел во дворец отыскивать князя Долгорукова. Еще все лица главной квартиры находились под обаянием сегодняшнего, победоносного для партии молодых, военного совета. Голоса медлителей, советовавших ожидать еще чего то не наступая, так единодушно были заглушены и доводы их опровергнуты несомненными доказательствами выгод наступления, что то, о чем толковалось в совете, будущее сражение и, без сомнения, победа, казались уже не будущим, а прошедшим. Все выгоды были на нашей стороне. Огромные силы, без сомнения, превосходившие силы Наполеона, были стянуты в одно место; войска были одушевлены присутствием императоров и рвались в дело; стратегический пункт, на котором приходилось действовать, был до малейших подробностей известен австрийскому генералу Вейротеру, руководившему войска (как бы счастливая случайность сделала то, что австрийские войска в прошлом году были на маневрах именно на тех полях, на которых теперь предстояло сразиться с французом); до малейших подробностей была известна и передана на картах предлежащая местность, и Бонапарте, видимо, ослабленный, ничего не предпринимал.
Долгоруков, один из самых горячих сторонников наступления, только что вернулся из совета, усталый, измученный, но оживленный и гордый одержанной победой. Князь Андрей представил покровительствуемого им офицера, но князь Долгоруков, учтиво и крепко пожав ему руку, ничего не сказал Борису и, очевидно не в силах удержаться от высказывания тех мыслей, которые сильнее всего занимали его в эту минуту, по французски обратился к князю Андрею.
– Ну, мой милый, какое мы выдержали сражение! Дай Бог только, чтобы то, которое будет следствием его, было бы столь же победоносно. Однако, мой милый, – говорил он отрывочно и оживленно, – я должен признать свою вину перед австрийцами и в особенности перед Вейротером. Что за точность, что за подробность, что за знание местности, что за предвидение всех возможностей, всех условий, всех малейших подробностей! Нет, мой милый, выгодней тех условий, в которых мы находимся, нельзя ничего нарочно выдумать. Соединение австрийской отчетливости с русской храбростию – чего ж вы хотите еще?
– Так наступление окончательно решено? – сказал Болконский.
– И знаете ли, мой милый, мне кажется, что решительно Буонапарте потерял свою латынь. Вы знаете, что нынче получено от него письмо к императору. – Долгоруков улыбнулся значительно.
– Вот как! Что ж он пишет? – спросил Болконский.
– Что он может писать? Традиридира и т. п., всё только с целью выиграть время. Я вам говорю, что он у нас в руках; это верно! Но что забавнее всего, – сказал он, вдруг добродушно засмеявшись, – это то, что никак не могли придумать, как ему адресовать ответ? Ежели не консулу, само собою разумеется не императору, то генералу Буонапарту, как мне казалось.
– Но между тем, чтобы не признавать императором, и тем, чтобы называть генералом Буонапарте, есть разница, – сказал Болконский.
– В том то и дело, – смеясь и перебивая, быстро говорил Долгоруков. – Вы знаете Билибина, он очень умный человек, он предлагал адресовать: «узурпатору и врагу человеческого рода».
Долгоруков весело захохотал.
– Не более того? – заметил Болконский.
– Но всё таки Билибин нашел серьезный титул адреса. И остроумный и умный человек.
– Как же?
– Главе французского правительства, au chef du gouverienement francais, – серьезно и с удовольствием сказал князь Долгоруков. – Не правда ли, что хорошо?
– Хорошо, но очень не понравится ему, – заметил Болконский.
– О, и очень! Мой брат знает его: он не раз обедал у него, у теперешнего императора, в Париже и говорил мне, что он не видал более утонченного и хитрого дипломата: знаете, соединение французской ловкости и итальянского актерства? Вы знаете его анекдоты с графом Марковым? Только один граф Марков умел с ним обращаться. Вы знаете историю платка? Это прелесть!
И словоохотливый Долгоруков, обращаясь то к Борису, то к князю Андрею, рассказал, как Бонапарт, желая испытать Маркова, нашего посланника, нарочно уронил перед ним платок и остановился, глядя на него, ожидая, вероятно, услуги от Маркова и как, Марков тотчас же уронил рядом свой платок и поднял свой, не поднимая платка Бонапарта.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказал Болконский, – но вот что, князь, я пришел к вам просителем за этого молодого человека. Видите ли что?…
Но князь Андрей не успел докончить, как в комнату вошел адъютант, который звал князя Долгорукова к императору.
– Ах, какая досада! – сказал Долгоруков, поспешно вставая и пожимая руки князя Андрея и Бориса. – Вы знаете, я очень рад сделать всё, что от меня зависит, и для вас и для этого милого молодого человека. – Он еще раз пожал руку Бориса с выражением добродушного, искреннего и оживленного легкомыслия. – Но вы видите… до другого раза!
Бориса волновала мысль о той близости к высшей власти, в которой он в эту минуту чувствовал себя. Он сознавал себя здесь в соприкосновении с теми пружинами, которые руководили всеми теми громадными движениями масс, которых он в своем полку чувствовал себя маленькою, покорною и ничтожной» частью. Они вышли в коридор вслед за князем Долгоруковым и встретили выходившего (из той двери комнаты государя, в которую вошел Долгоруков) невысокого человека в штатском платье, с умным лицом и резкой чертой выставленной вперед челюсти, которая, не портя его, придавала ему особенную живость и изворотливость выражения. Этот невысокий человек кивнул, как своему, Долгорукому и пристально холодным взглядом стал вглядываться в князя Андрея, идя прямо на него и видимо, ожидая, чтобы князь Андрей поклонился ему или дал дорогу. Князь Андрей не сделал ни того, ни другого; в лице его выразилась злоба, и молодой человек, отвернувшись, прошел стороной коридора.
– Кто это? – спросил Борис.
– Это один из самых замечательнейших, но неприятнейших мне людей. Это министр иностранных дел, князь Адам Чарторижский.
– Вот эти люди, – сказал Болконский со вздохом, который он не мог подавить, в то время как они выходили из дворца, – вот эти то люди решают судьбы народов.
На другой день войска выступили в поход, и Борис не успел до самого Аустерлицкого сражения побывать ни у Болконского, ни у Долгорукова и остался еще на время в Измайловском полку.


На заре 16 числа эскадрон Денисова, в котором служил Николай Ростов, и который был в отряде князя Багратиона, двинулся с ночлега в дело, как говорили, и, пройдя около версты позади других колонн, был остановлен на большой дороге. Ростов видел, как мимо его прошли вперед казаки, 1 й и 2 й эскадрон гусар, пехотные батальоны с артиллерией и проехали генералы Багратион и Долгоруков с адъютантами. Весь страх, который он, как и прежде, испытывал перед делом; вся внутренняя борьба, посредством которой он преодолевал этот страх; все его мечтания о том, как он по гусарски отличится в этом деле, – пропали даром. Эскадрон их был оставлен в резерве, и Николай Ростов скучно и тоскливо провел этот день. В 9 м часу утра он услыхал пальбу впереди себя, крики ура, видел привозимых назад раненых (их было немного) и, наконец, видел, как в середине сотни казаков провели целый отряд французских кавалеристов. Очевидно, дело было кончено, и дело было, очевидно небольшое, но счастливое. Проходившие назад солдаты и офицеры рассказывали о блестящей победе, о занятии города Вишау и взятии в плен целого французского эскадрона. День был ясный, солнечный, после сильного ночного заморозка, и веселый блеск осеннего дня совпадал с известием о победе, которое передавали не только рассказы участвовавших в нем, но и радостное выражение лиц солдат, офицеров, генералов и адъютантов, ехавших туда и оттуда мимо Ростова. Тем больнее щемило сердце Николая, напрасно перестрадавшего весь страх, предшествующий сражению, и пробывшего этот веселый день в бездействии.
– Ростов, иди сюда, выпьем с горя! – крикнул Денисов, усевшись на краю дороги перед фляжкой и закуской.
Офицеры собрались кружком, закусывая и разговаривая, около погребца Денисова.
– Вот еще одного ведут! – сказал один из офицеров, указывая на французского пленного драгуна, которого вели пешком два казака.
Один из них вел в поводу взятую у пленного рослую и красивую французскую лошадь.
– Продай лошадь! – крикнул Денисов казаку.
– Изволь, ваше благородие…
Офицеры встали и окружили казаков и пленного француза. Французский драгун был молодой малый, альзасец, говоривший по французски с немецким акцентом. Он задыхался от волнения, лицо его было красно, и, услыхав французский язык, он быстро заговорил с офицерами, обращаясь то к тому, то к другому. Он говорил, что его бы не взяли; что он не виноват в том, что его взяли, а виноват le caporal, который послал его захватить попоны, что он ему говорил, что уже русские там. И ко всякому слову он прибавлял: mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval [Но не обижайте мою лошадку,] и ласкал свою лошадь. Видно было, что он не понимал хорошенько, где он находится. Он то извинялся, что его взяли, то, предполагая перед собою свое начальство, выказывал свою солдатскую исправность и заботливость о службе. Он донес с собой в наш арьергард во всей свежести атмосферу французского войска, которое так чуждо было для нас.
Казаки отдали лошадь за два червонца, и Ростов, теперь, получив деньги, самый богатый из офицеров, купил ее.
– Mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval, – добродушно сказал альзасец Ростову, когда лошадь передана была гусару.
Ростов, улыбаясь, успокоил драгуна и дал ему денег.
– Алё! Алё! – сказал казак, трогая за руку пленного, чтобы он шел дальше.
– Государь! Государь! – вдруг послышалось между гусарами.
Всё побежало, заторопилось, и Ростов увидал сзади по дороге несколько подъезжающих всадников с белыми султанами на шляпах. В одну минуту все были на местах и ждали. Ростов не помнил и не чувствовал, как он добежал до своего места и сел на лошадь. Мгновенно прошло его сожаление о неучастии в деле, его будничное расположение духа в кругу приглядевшихся лиц, мгновенно исчезла всякая мысль о себе: он весь поглощен был чувством счастия, происходящего от близости государя. Он чувствовал себя одною этою близостью вознагражденным за потерю нынешнего дня. Он был счастлив, как любовник, дождавшийся ожидаемого свидания. Не смея оглядываться во фронте и не оглядываясь, он чувствовал восторженным чутьем его приближение. И он чувствовал это не по одному звуку копыт лошадей приближавшейся кавалькады, но он чувствовал это потому, что, по мере приближения, всё светлее, радостнее и значительнее и праздничнее делалось вокруг него. Всё ближе и ближе подвигалось это солнце для Ростова, распространяя вокруг себя лучи кроткого и величественного света, и вот он уже чувствует себя захваченным этими лучами, он слышит его голос – этот ласковый, спокойный, величественный и вместе с тем столь простой голос. Как и должно было быть по чувству Ростова, наступила мертвая тишина, и в этой тишине раздались звуки голоса государя.
– Les huzards de Pavlograd? [Павлоградские гусары?] – вопросительно сказал он.
– La reserve, sire! [Резерв, ваше величество!] – отвечал чей то другой голос, столь человеческий после того нечеловеческого голоса, который сказал: Les huzards de Pavlograd?
Государь поровнялся с Ростовым и остановился. Лицо Александра было еще прекраснее, чем на смотру три дня тому назад. Оно сияло такою веселостью и молодостью, такою невинною молодостью, что напоминало ребяческую четырнадцатилетнюю резвость, и вместе с тем это было всё таки лицо величественного императора. Случайно оглядывая эскадрон, глаза государя встретились с глазами Ростова и не более как на две секунды остановились на них. Понял ли государь, что делалось в душе Ростова (Ростову казалось, что он всё понял), но он посмотрел секунды две своими голубыми глазами в лицо Ростова. (Мягко и кротко лился из них свет.) Потом вдруг он приподнял брови, резким движением ударил левой ногой лошадь и галопом поехал вперед.
Молодой император не мог воздержаться от желания присутствовать при сражении и, несмотря на все представления придворных, в 12 часов, отделившись от 3 й колонны, при которой он следовал, поскакал к авангарду. Еще не доезжая до гусар, несколько адъютантов встретили его с известием о счастливом исходе дела.
Сражение, состоявшее только в том, что захвачен эскадрон французов, было представлено как блестящая победа над французами, и потому государь и вся армия, особенно после того, как не разошелся еще пороховой дым на поле сражения, верили, что французы побеждены и отступают против своей воли. Несколько минут после того, как проехал государь, дивизион павлоградцев потребовали вперед. В самом Вишау, маленьком немецком городке, Ростов еще раз увидал государя. На площади города, на которой была до приезда государя довольно сильная перестрелка, лежало несколько человек убитых и раненых, которых не успели подобрать. Государь, окруженный свитою военных и невоенных, был на рыжей, уже другой, чем на смотру, энглизированной кобыле и, склонившись на бок, грациозным жестом держа золотой лорнет у глаза, смотрел в него на лежащего ничком, без кивера, с окровавленною головою солдата. Солдат раненый был так нечист, груб и гадок, что Ростова оскорбила близость его к государю. Ростов видел, как содрогнулись, как бы от пробежавшего мороза, сутуловатые плечи государя, как левая нога его судорожно стала бить шпорой бок лошади, и как приученная лошадь равнодушно оглядывалась и не трогалась с места. Слезший с лошади адъютант взял под руки солдата и стал класть на появившиеся носилки. Солдат застонал.
– Тише, тише, разве нельзя тише? – видимо, более страдая, чем умирающий солдат, проговорил государь и отъехал прочь.
Ростов видел слезы, наполнившие глаза государя, и слышал, как он, отъезжая, по французски сказал Чарторижскому:
– Какая ужасная вещь война, какая ужасная вещь! Quelle terrible chose que la guerre!
Войска авангарда расположились впереди Вишау, в виду цепи неприятельской, уступавшей нам место при малейшей перестрелке в продолжение всего дня. Авангарду объявлена была благодарность государя, обещаны награды, и людям роздана двойная порция водки. Еще веселее, чем в прошлую ночь, трещали бивачные костры и раздавались солдатские песни.
Денисов в эту ночь праздновал производство свое в майоры, и Ростов, уже довольно выпивший в конце пирушки, предложил тост за здоровье государя, но «не государя императора, как говорят на официальных обедах, – сказал он, – а за здоровье государя, доброго, обворожительного и великого человека; пьем за его здоровье и за верную победу над французами!»
– Коли мы прежде дрались, – сказал он, – и не давали спуску французам, как под Шенграбеном, что же теперь будет, когда он впереди? Мы все умрем, с наслаждением умрем за него. Так, господа? Может быть, я не так говорю, я много выпил; да я так чувствую, и вы тоже. За здоровье Александра первого! Урра!
– Урра! – зазвучали воодушевленные голоса офицеров.
И старый ротмистр Кирстен кричал воодушевленно и не менее искренно, чем двадцатилетний Ростов.
Когда офицеры выпили и разбили свои стаканы, Кирстен налил другие и, в одной рубашке и рейтузах, с стаканом в руке подошел к солдатским кострам и в величественной позе взмахнув кверху рукой, с своими длинными седыми усами и белой грудью, видневшейся из за распахнувшейся рубашки, остановился в свете костра.
– Ребята, за здоровье государя императора, за победу над врагами, урра! – крикнул он своим молодецким, старческим, гусарским баритоном.
Гусары столпились и дружно отвечали громким криком.
Поздно ночью, когда все разошлись, Денисов потрепал своей коротенькой рукой по плечу своего любимца Ростова.
– Вот на походе не в кого влюбиться, так он в ца'я влюбился, – сказал он.
– Денисов, ты этим не шути, – крикнул Ростов, – это такое высокое, такое прекрасное чувство, такое…
– Ве'ю, ве'ю, д'ужок, и 'азделяю и одоб'яю…
– Нет, не понимаешь!
И Ростов встал и пошел бродить между костров, мечтая о том, какое было бы счастие умереть, не спасая жизнь (об этом он и не смел мечтать), а просто умереть в глазах государя. Он действительно был влюблен и в царя, и в славу русского оружия, и в надежду будущего торжества. И не он один испытывал это чувство в те памятные дни, предшествующие Аустерлицкому сражению: девять десятых людей русской армии в то время были влюблены, хотя и менее восторженно, в своего царя и в славу русского оружия.


На следующий день государь остановился в Вишау. Лейб медик Вилье несколько раз был призываем к нему. В главной квартире и в ближайших войсках распространилось известие, что государь был нездоров. Он ничего не ел и дурно спал эту ночь, как говорили приближенные. Причина этого нездоровья заключалась в сильном впечатлении, произведенном на чувствительную душу государя видом раненых и убитых.
На заре 17 го числа в Вишау был препровожден с аванпостов французский офицер, приехавший под парламентерским флагом, требуя свидания с русским императором. Офицер этот был Савари. Государь только что заснул, и потому Савари должен был дожидаться. В полдень он был допущен к государю и через час поехал вместе с князем Долгоруковым на аванпосты французской армии.
Как слышно было, цель присылки Савари состояла в предложении свидания императора Александра с Наполеоном. В личном свидании, к радости и гордости всей армии, было отказано, и вместо государя князь Долгоруков, победитель при Вишау, был отправлен вместе с Савари для переговоров с Наполеоном, ежели переговоры эти, против чаяния, имели целью действительное желание мира.
Ввечеру вернулся Долгоруков, прошел прямо к государю и долго пробыл у него наедине.
18 и 19 ноября войска прошли еще два перехода вперед, и неприятельские аванпосты после коротких перестрелок отступали. В высших сферах армии с полдня 19 го числа началось сильное хлопотливо возбужденное движение, продолжавшееся до утра следующего дня, 20 го ноября, в который дано было столь памятное Аустерлицкое сражение.
До полудня 19 числа движение, оживленные разговоры, беготня, посылки адъютантов ограничивались одной главной квартирой императоров; после полудня того же дня движение передалось в главную квартиру Кутузова и в штабы колонных начальников. Вечером через адъютантов разнеслось это движение по всем концам и частям армии, и в ночь с 19 на 20 поднялась с ночлегов, загудела говором и заколыхалась и тронулась громадным девятиверстным холстом 80 титысячная масса союзного войска.
Сосредоточенное движение, начавшееся поутру в главной квартире императоров и давшее толчок всему дальнейшему движению, было похоже на первое движение серединного колеса больших башенных часов. Медленно двинулось одно колесо, повернулось другое, третье, и всё быстрее и быстрее пошли вертеться колеса, блоки, шестерни, начали играть куранты, выскакивать фигуры, и мерно стали подвигаться стрелки, показывая результат движения.
Как в механизме часов, так и в механизме военного дела, так же неудержимо до последнего результата раз данное движение, и так же безучастно неподвижны, за момент до передачи движения, части механизма, до которых еще не дошло дело. Свистят на осях колеса, цепляясь зубьями, шипят от быстроты вертящиеся блоки, а соседнее колесо так же спокойно и неподвижно, как будто оно сотни лет готово простоять этою неподвижностью; но пришел момент – зацепил рычаг, и, покоряясь движению, трещит, поворачиваясь, колесо и сливается в одно действие, результат и цель которого ему непонятны.
Как в часах результат сложного движения бесчисленных различных колес и блоков есть только медленное и уравномеренное движение стрелки, указывающей время, так и результатом всех сложных человеческих движений этих 1000 русских и французов – всех страстей, желаний, раскаяний, унижений, страданий, порывов гордости, страха, восторга этих людей – был только проигрыш Аустерлицкого сражения, так называемого сражения трех императоров, т. е. медленное передвижение всемирно исторической стрелки на циферблате истории человечества.
Князь Андрей был в этот день дежурным и неотлучно при главнокомандующем.
В 6 м часу вечера Кутузов приехал в главную квартиру императоров и, недолго пробыв у государя, пошел к обер гофмаршалу графу Толстому.
Болконский воспользовался этим временем, чтобы зайти к Долгорукову узнать о подробностях дела. Князь Андрей чувствовал, что Кутузов чем то расстроен и недоволен, и что им недовольны в главной квартире, и что все лица императорской главной квартиры имеют с ним тон людей, знающих что то такое, чего другие не знают; и поэтому ему хотелось поговорить с Долгоруковым.
– Ну, здравствуйте, mon cher, – сказал Долгоруков, сидевший с Билибиным за чаем. – Праздник на завтра. Что ваш старик? не в духе?
– Не скажу, чтобы был не в духе, но ему, кажется, хотелось бы, чтоб его выслушали.
– Да его слушали на военном совете и будут слушать, когда он будет говорить дело; но медлить и ждать чего то теперь, когда Бонапарт боится более всего генерального сражения, – невозможно.
– Да вы его видели? – сказал князь Андрей. – Ну, что Бонапарт? Какое впечатление он произвел на вас?
– Да, видел и убедился, что он боится генерального сражения более всего на свете, – повторил Долгоруков, видимо, дорожа этим общим выводом, сделанным им из его свидания с Наполеоном. – Ежели бы он не боялся сражения, для чего бы ему было требовать этого свидания, вести переговоры и, главное, отступать, тогда как отступление так противно всей его методе ведения войны? Поверьте мне: он боится, боится генерального сражения, его час настал. Это я вам говорю.
– Но расскажите, как он, что? – еще спросил князь Андрей.
– Он человек в сером сюртуке, очень желавший, чтобы я ему говорил «ваше величество», но, к огорчению своему, не получивший от меня никакого титула. Вот это какой человек, и больше ничего, – отвечал Долгоруков, оглядываясь с улыбкой на Билибина.
– Несмотря на мое полное уважение к старому Кутузову, – продолжал он, – хороши мы были бы все, ожидая чего то и тем давая ему случай уйти или обмануть нас, тогда как теперь он верно в наших руках. Нет, не надобно забывать Суворова и его правила: не ставить себя в положение атакованного, а атаковать самому. Поверьте, на войне энергия молодых людей часто вернее указывает путь, чем вся опытность старых кунктаторов.
– Но в какой же позиции мы атакуем его? Я был на аванпостах нынче, и нельзя решить, где он именно стоит с главными силами, – сказал князь Андрей.
Ему хотелось высказать Долгорукову свой, составленный им, план атаки.
– Ах, это совершенно всё равно, – быстро заговорил Долгоруков, вставая и раскрывая карту на столе. – Все случаи предвидены: ежели он стоит у Брюнна…
И князь Долгоруков быстро и неясно рассказал план флангового движения Вейротера.
Князь Андрей стал возражать и доказывать свой план, который мог быть одинаково хорош с планом Вейротера, но имел тот недостаток, что план Вейротера уже был одобрен. Как только князь Андрей стал доказывать невыгоды того и выгоды своего, князь Долгоруков перестал его слушать и рассеянно смотрел не на карту, а на лицо князя Андрея.
– Впрочем, у Кутузова будет нынче военный совет: вы там можете всё это высказать, – сказал Долгоруков.
– Я это и сделаю, – сказал князь Андрей, отходя от карты.
– И о чем вы заботитесь, господа? – сказал Билибин, до сих пор с веселой улыбкой слушавший их разговор и теперь, видимо, собираясь пошутить. – Будет ли завтра победа или поражение, слава русского оружия застрахована. Кроме вашего Кутузова, нет ни одного русского начальника колонн. Начальники: Неrr general Wimpfen, le comte de Langeron, le prince de Lichtenstein, le prince de Hohenloe et enfin Prsch… prsch… et ainsi de suite, comme tous les noms polonais. [Вимпфен, граф Ланжерон, князь Лихтенштейн, Гогенлое и еще Пришпршипрш, как все польские имена.]
– Taisez vous, mauvaise langue, [Удержите ваше злоязычие.] – сказал Долгоруков. – Неправда, теперь уже два русских: Милорадович и Дохтуров, и был бы 3 й, граф Аракчеев, но у него нервы слабы.
– Однако Михаил Иларионович, я думаю, вышел, – сказал князь Андрей. – Желаю счастия и успеха, господа, – прибавил он и вышел, пожав руки Долгорукову и Бибилину.
Возвращаясь домой, князь Андрей не мог удержаться, чтобы не спросить молчаливо сидевшего подле него Кутузова, о том, что он думает о завтрашнем сражении?
Кутузов строго посмотрел на своего адъютанта и, помолчав, ответил:
– Я думаю, что сражение будет проиграно, и я так сказал графу Толстому и просил его передать это государю. Что же, ты думаешь, он мне ответил? Eh, mon cher general, je me mele de riz et des et cotelettes, melez vous des affaires de la guerre. [И, любезный генерал! Я занят рисом и котлетами, а вы занимайтесь военными делами.] Да… Вот что мне отвечали!


В 10 м часу вечера Вейротер с своими планами переехал на квартиру Кутузова, где и был назначен военный совет. Все начальники колонн были потребованы к главнокомандующему, и, за исключением князя Багратиона, который отказался приехать, все явились к назначенному часу.
Вейротер, бывший полным распорядителем предполагаемого сражения, представлял своею оживленностью и торопливостью резкую противоположность с недовольным и сонным Кутузовым, неохотно игравшим роль председателя и руководителя военного совета. Вейротер, очевидно, чувствовал себя во главе.движения, которое стало уже неудержимо. Он был, как запряженная лошадь, разбежавшаяся с возом под гору. Он ли вез, или его гнало, он не знал; но он несся во всю возможную быстроту, не имея времени уже обсуждать того, к чему поведет это движение. Вейротер в этот вечер был два раза для личного осмотра в цепи неприятеля и два раза у государей, русского и австрийского, для доклада и объяснений, и в своей канцелярии, где он диктовал немецкую диспозицию. Он, измученный, приехал теперь к Кутузову.
Он, видимо, так был занят, что забывал даже быть почтительным с главнокомандующим: он перебивал его, говорил быстро, неясно, не глядя в лицо собеседника, не отвечая на деланные ему вопросы, был испачкан грязью и имел вид жалкий, измученный, растерянный и вместе с тем самонадеянный и гордый.
Кутузов занимал небольшой дворянский замок около Остралиц. В большой гостиной, сделавшейся кабинетом главнокомандующего, собрались: сам Кутузов, Вейротер и члены военного совета. Они пили чай. Ожидали только князя Багратиона, чтобы приступить к военному совету. В 8 м часу приехал ординарец Багратиона с известием, что князь быть не может. Князь Андрей пришел доложить о том главнокомандующему и, пользуясь прежде данным ему Кутузовым позволением присутствовать при совете, остался в комнате.
– Так как князь Багратион не будет, то мы можем начинать, – сказал Вейротер, поспешно вставая с своего места и приближаясь к столу, на котором была разложена огромная карта окрестностей Брюнна.
Кутузов в расстегнутом мундире, из которого, как бы освободившись, выплыла на воротник его жирная шея, сидел в вольтеровском кресле, положив симметрично пухлые старческие руки на подлокотники, и почти спал. На звук голоса Вейротера он с усилием открыл единственный глаз.
– Да, да, пожалуйста, а то поздно, – проговорил он и, кивнув головой, опустил ее и опять закрыл глаза.
Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел:
«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.