5-я дивизия войск НКВД по охране железнодорожных сооружений

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
<tr><td style="font-size: 120%; text-align: center; color: yellow; background-color: #DC143C" colspan="2"> Боевой путь </td></tr>
<tr><td style="font-size: 120%; text-align: center; color: yellow; background-color: #DC143C" colspan="2"> 5-я дивизия войск НКВД по охране железнодорожных сооружений </td></tr>
Войска: сухопутные войска
Род войск: пехота НКВД
Формирование: 08.03.1939 года
Расформирование (преобразование): 11.02.1942 года
Предшественник: 6-я Харьковская бригада внутренней охраны НКВД[1]
Преемник: 26-я дивизия войск НКВД СССР по охране железных дорог[2]
1941—1942: Великая Отечественная война

5-я дивизия войск НКВД по охране железнодорожных сооружений — воинское соединение НКВД СССР в Великой Отечественной войне.





История

Приказом НКВД СССР № 00206 от 08.03.1939 «О реорганизации Управления пограничными и внутренними войсками» во исполнения Постановления СНК СССР № 154-16сс от 02.02.1939 «О реорганизации управления пограничными и внутренними войсками» 6-я Харьковская бригада внутренней охраны НКВД[1] переформирована в 5-ю дивизию войск НКВД СССР по охране железнодорожных сооружений.

Управление дивизии и 1-й отдельный батальон дислоцировались в Харькове, 3-й отдельный батальон в Сталино, 54-й полк в городе Днепропетровск, 59-й полк в Армавире.

До Великой Отечественной войны дивизия выполняла задачи по охране железнодорожных сооружений на Южной железной дороге, Курской железной дороге, Северо-Донецкой железной дороге, Южно-Донецкой железной дороге, Московско-Донбасской железной дороге, Сталинградской железной дороге, железной дороге имени Ворошилова, Сталинской железной дороге.

В 1940 году 10-й отдельный зенитно-артиллерийский дивизион дивизии принимал участие в Советско-Финской войне. 1 февраля 1941 года дивизион был передан в состав РККА.

На 22 июня 1941 года дивизия дислоцировалась:

В составе действующей армии с 26 июня 1941 года по 15 января 1942 года.

С 26 июня 1941 года по указанию НКВД № 31 войска дивизии находились в оперативном подчинении начальника войск НКВД по охране войскового тыла Юго-Западного фронта. Численность дивизии на эту дату составляла 8193 человека.

В период Великой Отечественной войны дивизия выполняла задачи по охране Южной железной дороги, Курской железной дороги, Северо-Донецкой железной дороги, Южно-Донецкой железной дороги, Ленинской железной дороги, Юго-Восточной железной дороги, Московско-Донбаской железной дороги, войскового тыла Южного, Западного фронтов (Восточная Украина, Тула, Воронеж).

9 августа 1941 года 81-й полк дивизии удержал мост через Днепр в городе Крюков, что позволило советским войскам переправиться на левый берег Днепра, после чего мост был уничтожен.[4]

2 сентября 1941 года в бою за [wikimapia.org/#lang=ru&lat=48.476051&lon=35.129814&z=14&m=b&show=/7310358/ru/Самарский-железнодорожный-мост|железнодорожный мост] через реку Самара 54-й стрелковый полк уничтожил 70 солдат противника.

4 сентября 1941 года 81-й полк вели бой за станцию Потоки. К 15.00 полк отошёл за реку Псёл, взорвав за собой мосты. Бронепоезд «Маршал Будённый», подошедший к станции в 15.45 позволил задержать противника на пять часов, после чего он был взорван командой, которая отошла за реку.[5]

В октябре 1941 года 5-я рота 54-го полка, находившаяся в Симферополе отступила в Севастополь и 10 ноября была включена в состав сводного пограничного полка Приморской армии. Бронепоезда дивизии осуществляли боевую деятельность на железных дорогах Донбасса. Резервная рота 115-го полка участвовала в обороне Мценска. 1-я рота того же полка участвовала в обороне Тулы.

На 4 ноября 1941 года дивизия находилась на железнодорожной станции Лиски в распоряжении Оперативной группы войск НКВД СССР[6].

Приказом НКВД СССР № 00293 от 11.02.1942 года дивизия была переформирована в 26-ю дивизию войск НКВД СССР по охране железных дорог[2].

Состав

  • 3-й железнодорожный полк (с 28.07.1939 по 29.11.1940)
  • 54-й железнодорожный полк
  • 59-й железнодорожный полк (до 01.07.1941)
  • 81-й железнодорожный полк (с 29.11.1940)
  • 113-й железнодорожный полк (с 23.06.1941)
  • 115-й железнодорожный полк (с 23.06.1941 по 28.10.1941)
  • 125-й железнодорожный полк (с 29.01.1942)
  • 1-й отдельный железнодорожный батальон (с 08.03.1939 по 08.07.1939)
  • 3-й отдельный железнодорожный батальон (с 08.03.1939 по 08.07.1939)[7]

Командиры

  • Соловьёв, Филипп Яковлевич, комбриг (с 04.06.1940 года генерал-майор) — (08.03.1939 — 27.06.1941)
  • [www.pobeda1945.su/frontovik/53972 Микрюков, Михаил Евдокимович], полковник — (27.06.1941 — 26.07.1941)
  • Карасик, Хаим Рубинович[8], полковник — (26.07.1941 — 11.02.1942)

Напишите отзыв о статье "5-я дивизия войск НКВД по охране железнодорожных сооружений"

Примечания

  1. 1 2 6-я Харьковская бригада внутренней охраны НКВД СССР, штаб бригады дислоцировался в Киеве. В состав бригады входил 12-й Харьковский кавалерийский полк внутренней охраны, 164-й полк внутренней охраны, 228-й конвойный полк внутренней охраны, 1-й отдельный железнодорожный батальон внутренней охраны, 3-й отдельный железнодорожный батальон внутренней охраны. По приказу НКВД СССР № 00206 от 08.03.1939 «О реорганизации Управления пограничными и внутренними войсками» во исполнения Постановления СНК СССР № 154-16 сс «О реорганизации управления пограничными и внутренними войсками» от 02.02.1939 бригада переформирована в 5-ю стрелковую дивизию войск НКВД СССР по охране железнодорожных сооружений
  2. 1 2 26-я дивизия войск НКВД СССР по охране железных дорог была образована 11.02.1942 года путём переформирования 5-й дивизии войск НКВД СССР по охране железных дорог. В составе действующей армии с 11 февраля 1942 года по 19 февраля 1943, с 21 по 28 августа 1943 года, с 10 октября 1943 по 25 февраля 1944 года. В послевоенное время дивизия выполняла задачи по охране Южной ж.д., Курской ж.д. им Дзержинского, Северо-Донецкой ж.д., Южно-Донецкой ж.д., Ленинской ж.д, Юго-Восточной ж.д, Московско-Донбаской ж.д. Расформирована 7 декабря 1951 года приказом МВД № 00857
  3. РГВА, ф.38261, д. 265
  4. [gorod-kremenchug.pl.ua/Most/Glava-4.htm Бой за Крюковский мост.]
  5. Ефимьев А. В., Манжосов А. Н., Сидоров П. Ф. Бронепоезда в Великой Отечественной войне 1941—1945.—М.: Транспорт, 1992
  6. Отвечала за организацию войск НКВД в ходе Обороны Москвы.
  7. [war1945.ru/red-army/1145-voyska-nkvd-nkgb-v-gody-velikoy-otechestvennoy-voyny.html Войска НКГБ-НКВД в годы ВОВ]
  8. КАРАСИК Хаим Рубинович (1902—1950). Генерал- майор. В Красной Армии с 1923 г. в войсках ОГПУ-НКВД с 1932 г

Ссылки

  • [www.soldat.ru/doc Перечень № 1 управлений, соединений, частей, подразделений и учреждений войск НКВД, входивших в состав действующей армии в период Великой Отечественной войны 1941—1945 годов]
  • [shieldandsword.mozohin.ru/VD3462/troops/operativ.htm Внутренние войска НКВД]
  • [www.vvmvd.ru/istoriya/vv-vov/ МВД России]
  • [war1945.ru/red-army/1145-voyska-nkvd-nkgb-v-gody-velikoy-otechestvennoy-voyny.html ВОЙСКА НКВД-НКГБ В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ]


Отрывок, характеризующий 5-я дивизия войск НКВД по охране железнодорожных сооружений

Каким образом то русское войско, которое, слабее числом французов, дало Бородинское сражение, каким образом это войско, с трех сторон окружавшее французов и имевшее целью их забрать, не достигло своей цели? Неужели такое громадное преимущество перед нами имеют французы, что мы, с превосходными силами окружив, не могли побить их? Каким образом это могло случиться?
История (та, которая называется этим словом), отвечая на эти вопросы, говорит, что это случилось оттого, что Кутузов, и Тормасов, и Чичагов, и тот то, и тот то не сделали таких то и таких то маневров.
Но отчего они не сделали всех этих маневров? Отчего, ежели они были виноваты в том, что не достигнута была предназначавшаяся цель, – отчего их не судили и не казнили? Но, даже ежели и допустить, что виною неудачи русских были Кутузов и Чичагов и т. п., нельзя понять все таки, почему и в тех условиях, в которых находились русские войска под Красным и под Березиной (в обоих случаях русские были в превосходных силах), почему не взято в плен французское войско с маршалами, королями и императорами, когда в этом состояла цель русских?
Объяснение этого странного явления тем (как то делают русские военные историки), что Кутузов помешал нападению, неосновательно потому, что мы знаем, что воля Кутузова не могла удержать войска от нападения под Вязьмой и под Тарутиным.
Почему то русское войско, которое с слабейшими силами одержало победу под Бородиным над неприятелем во всей его силе, под Красным и под Березиной в превосходных силах было побеждено расстроенными толпами французов?
Если цель русских состояла в том, чтобы отрезать и взять в плен Наполеона и маршалов, и цель эта не только не была достигнута, и все попытки к достижению этой цели всякий раз были разрушены самым постыдным образом, то последний период кампании совершенно справедливо представляется французами рядом побед и совершенно несправедливо представляется русскими историками победоносным.
Русские военные историки, настолько, насколько для них обязательна логика, невольно приходят к этому заключению и, несмотря на лирические воззвания о мужестве и преданности и т. д., должны невольно признаться, что отступление французов из Москвы есть ряд побед Наполеона и поражений Кутузова.
Но, оставив совершенно в стороне народное самолюбие, чувствуется, что заключение это само в себе заключает противуречие, так как ряд побед французов привел их к совершенному уничтожению, а ряд поражений русских привел их к полному уничтожению врага и очищению своего отечества.
Источник этого противуречия лежит в том, что историками, изучающими события по письмам государей и генералов, по реляциям, рапортам, планам и т. п., предположена ложная, никогда не существовавшая цель последнего периода войны 1812 года, – цель, будто бы состоявшая в том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с маршалами и армией.
Цели этой никогда не было и не могло быть, потому что она не имела смысла, и достижение ее было совершенно невозможно.
Цель эта не имела никакого смысла, во первых, потому, что расстроенная армия Наполеона со всей возможной быстротой бежала из России, то есть исполняла то самое, что мог желать всякий русский. Для чего же было делать различные операции над французами, которые бежали так быстро, как только они могли?
Во вторых, бессмысленно было становиться на дороге людей, всю свою энергию направивших на бегство.
В третьих, бессмысленно было терять свои войска для уничтожения французских армий, уничтожавшихся без внешних причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания пути они не могли перевести через границу больше того, что они перевели в декабре месяце, то есть одну сотую всего войска.
В четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов – людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам пленных надо было отделять дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и забранные уже пленные мерли с голода.
Весь глубокомысленный план о том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с армией, был подобен тому плану огородника, который, выгоняя из огорода потоптавшую его гряды скотину, забежал бы к воротам и стал бы по голове бить эту скотину. Одно, что можно бы было сказать в оправдание огородника, было бы то, что он очень рассердился. Но это нельзя было даже сказать про составителей проекта, потому что не они пострадали от потоптанных гряд.
Но, кроме того, что отрезывание Наполеона с армией было бессмысленно, оно было невозможно.
Невозможно это было, во первых, потому что, так как из опыта видно, что движение колонн на пяти верстах в одном сражении никогда не совпадает с планами, то вероятность того, чтобы Чичагов, Кутузов и Витгенштейн сошлись вовремя в назначенное место, была столь ничтожна, что она равнялась невозможности, как то и думал Кутузов, еще при получении плана сказавший, что диверсии на большие расстояния не приносят желаемых результатов.
Во вторых, невозможно было потому, что, для того чтобы парализировать ту силу инерции, с которой двигалось назад войско Наполеона, надо было без сравнения большие войска, чем те, которые имели русские.
В третьих, невозможно это было потому, что военное слово отрезать не имеет никакого смысла. Отрезать можно кусок хлеба, но не армию. Отрезать армию – перегородить ей дорогу – никак нельзя, ибо места кругом всегда много, где можно обойти, и есть ночь, во время которой ничего не видно, в чем могли бы убедиться военные ученые хоть из примеров Красного и Березины. Взять же в плен никак нельзя без того, чтобы тот, кого берут в плен, на это не согласился, как нельзя поймать ласточку, хотя и можно взять ее, когда она сядет на руку. Взять в плен можно того, кто сдается, как немцы, по правилам стратегии и тактики. Но французские войска совершенно справедливо не находили этого удобным, так как одинаковая голодная и холодная смерть ожидала их на бегстве и в плену.
В четвертых же, и главное, это было невозможно потому, что никогда, с тех пор как существует мир, не было войны при тех страшных условиях, при которых она происходила в 1812 году, и русские войска в преследовании французов напрягли все свои силы и не могли сделать большего, не уничтожившись сами.
В движении русской армии от Тарутина до Красного выбыло пятьдесят тысяч больными и отсталыми, то есть число, равное населению большого губернского города. Половина людей выбыла из армии без сражений.
И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.
Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно.
Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.
А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.
Цель отрезывания Наполеона с армией никогда не существовала, кроме как в воображении десятка людей. Она не могла существовать, потому что она была бессмысленна, и достижение ее было невозможно.