5-я словенская ударная бригада
5-я словенская ударная бригада | |
Бригада в Метлике | |
Годы существования | |
---|---|
Страна | |
Входит в | |
Тип |
партизанские войска |
Включает в себя |
пять батальонов |
Численность |
400 солдат и офицеров (на момент образования) |
Дислокация | |
Прозвище |
Бригада имени Ивана Цанкара, Цанкарова бригада |
Участие в |
|
Командиры | |
Известные командиры |
5-я словенская народно-освободительная ударная бригада имени Ивана Цанкара (серб. Пета словеначка народноослободилачка ударна бригада „Иван Цанкар“, словен. 5. slovenska narodnoosvobodilna udarna brigada »Ivan Cankar«) — словенское подразделение Народно-освободительной армии Югославии. Носила имя известного писателя и поэта Ивана Цанкара.
Содержание
История
Образована 28 сентября 1942 в Лапине во время отражения вражеского Росского наступления в Доленьске. Численность бригады: 400 человек. Номинально было три батальона: 1-й Доленьский, 2-й Кочевский и 3-й Белокраньский (без 3-й роты). В конце декабря 1942 года в бригаду вошёл Горянский партизанский батальон, а 24 ноября 1944 был сформирован 1-й австрийский партизанский батальон из австрийских антифашистов, военнопленных и ряда словенских партизан (насчитывал 100 человек). Бригада действовала на территории от Виницы до Врхника и от Кримских высот через Горянац до самой Савы, а также помогала соседним хорватским партизанским отрядам.
За годы войны бригада совершила ряд нападений на вражеские гарнизоны, провела несколько ожесточённых боёв и разрушив ряд важных дорог. Особенно жестокие бои она вела против немецких частей и казачьих коллаборационистских подразделений в Центральной Доленьске и на Иловой горе с 15 октября по 5 ноября 1943. С конца 1943 года и вплоть до полного освобождения Словении численность бригады возрастала, но вместе с тем и росла численностью погибших партизан: за годы войны бригада потеряла 650 человек убитыми. 16 марта 1944 большие потери понёс 4-й батальон бригады в битве на Яворовице со словенскими коллаборационистами.
За годы войны солдатами бригады были уничтожены и тяжело ранены около 3 тысяч солдат противника. В составе 15-й дивизии бригада участвовала в освобождении территории Словении от последних оплотов германского сопротивления: 4 мая 1945 ею было взято Кочевье, 6 мая — Гросупле, 9 мая — Любляна, 10 мая — Савиньская долина. Боевой путь бригада завершила 15 мая 1945 в долине реки Межа в Каринтии.
Командование
Бригада в целом
Командиры
- Марьян «Урбан Великоня» Дермастия (28 сентября — 27 декабря 1942)
- Предраг «Драган» Евтич (28 декабря 1942 — 13 июля 1943)
- Райко Танаскович (14 июля — 6 августа 1943)
- Франц «Цирил» Кочевар (7 августа — 11 октября 1943)
- Иван «Дьемс» Майник (12 октября 1943 — 25 января 1944)
- Алоиз Драган (26 января — 2 мая 1944)
- Вид «Второй» Ерич (3 мая — 16 июня 1944)
- Алоиз Драган (17 июня 1944 — 16 февраля 1945)
- Винко «Есень» Мойшкерц (17 февраля — 23 апреля 1945)
- Станко Махне (24 апреля — 15 мая 1945)
Политруки
- Йоже «Грегор Явор» Равбар (28 сентября — 5 декабря 1942)
- Йоже Борнштар (6 декабря 1942 — 4 августа 1943)
- Йосип «Фрэнк» Зорнада (5 августа 1943 — 25 января 1944)
- Франц «Франта» Север (26 января — 15 марта 1944)
- Иван «Йон» Пицель (16 марта — 20 августа 1944)
- Душан «Бор» Реболь (21 августа — 6 ноября 1944)
- Эмиль Дойчич (7 ноября 1944 — 16 апреля 1945)
- Векослав Робич (17 апреля — 15 мая 1945)
Заместители командиров
- Станко «Даки» Семич (28 сентября — 10 декабря 1942)
- Алоиз «Бандек» Попек (11 декабря 1942 — 1 февраля 1943)
- Франц «Цирил» Кочевар (2 февраля — 6 августа 1943)
- Иван «Дьемс» Майник (7 августа — 11 октября 1943)
- Андрей «Лев» Цетинский (24 ноября 1943 — 14 февраля 1944)
- Йово Вукша (15 февраля — 16 марта 1944)
- Светолик «Мито» Йованович (1 апреля — 19 мая 1944)
- Антон Крамарич (24 августа — 5 ноября 1944)
- Алоиз «Бого» Голоб (6 ноября 1944 — 15 марта 1945)
- Мирко Мантель (16 марта — 15 мая 1945)
Заместители политруков
- Йоже Борнштар (28 сентября — 6 декабря 1942)
- Йоже «Тине Довган» Мазовец (7 декабря 1942 — 17 марта 1943)
- Александр «Леко» Марьянович (9 апреля — 30 июля 1943)
- Иван «Душан» Хржич (1 сентября 1943 — 21 августа 1944)
- Иван «Йон» Пицель (21 ноября 1944 — 14 января 1945)
- Алоиз Хрен (15 января — 15 мая 1945)
Начальники штаба
- Эдо «Доре» Михевц (28 сентября 1942 — 30 апреля 1943)
- Райко Танаскович (1 мая — 13 июля 1943)
- Радомир «Рацо» Божович (14 июля — 15 октября 1943)
- Драго Ерман (18 октября — 25 декабря 1943)
- Франц «Франчек» Колар (15 февраля — 16 марта 1944)
- Карол «Сабля» Кайфеж (6 апреля — 8 сентября 1944)
- Франц «Пит» Семеяр (23 ноября 1944 — 20 февраля 1945)
- Юлий Кошир (26 февраля — 11 марта 1945)
- Янез «Бомба» Маленшек (12 марта — 15 мая 1945)
1-й батальон
Командиры
- Душан «Дуле» Швара (28 сентября 1942 — 24 июля 1943)
- Андрей «Лев» Цетинский (25 июля — 23 ноября 1943)
- Здравко «Ферчи» Фирм (24 ноября 1943 — 1 апреля 1944)
- Иван Лес (2 апреля — 7 мая 1944)
- Франц «Бено» Бенедичич (8 мая — 1 июля 1944)
- Виктор «Црни» Пездирц (2 июля — 5 августа 1944)
- Йоже Видмар (6 августа — 8 ноября 1944)
- Франц Крен (9 ноября 1944 — 15 февраля 1945)
- Франц «Видо» Брегар (16 февраля — 15 мая 1945)
Политруки
- Флориян «Цвето» Пелко (28 сентября — 15 декабря 1942)
- Иван «Живко» Бернот (16 декабря 1942 — 1 мая 1943)
- Янез Випотник (2 мая — 15 сентября 1943)
- Миха «Макс» Берчич (16 сентября — 20 декабря 1943)
- Франц «Радо» Арко (21 декабря 1943 — 8 марта 1944)
- Тоне «Тончек» Маврин (9 марта — 2 апреля 1944)
- Рудольф «Моро» Ипавец (3 апреля — 7 августа 1944)
- Видко Черин (8 августа — 29 сентября 1944)
- Матевж «Мат» Коларо (30 сентября 1944 — 10 марта 1945)
- Марьян «Екло» Лужнар (11 марта — 17 апреля 1945)
- Янез «Божо» Коцьянчич (18 апреля — 15 мая 1945)
2-й батальон
Командиры
- Анте Новак (28 сентября — 7 декабря 1942)
- Петар Брайлович (8 декабря 1942 — 1 января 1943)
- Александр «Леко» Марьянович (2 января — 9 апреля 1943)
- Иван «Дьемс» Майник (10 апреля — 6 августа 1943)
- Светолик «Мито» Йованович (7 августа 1943 — 8 марта 1944)
- Мирко «Фери» Ребсель (9 марта — 12 июня 1944)
- Рудольф Анцель (13 июня — 4 сентября 1944)
- Алоиз «Бого» Голоб (5 сентября — 5 ноября 1944)
- Франц «Жарко» Штеблай (6 ноября 1944 — 20 февраля 1945)
- Ерней «Стани» Ярц (21 февраля — 10 марта 1945)
- Алоиз Волчак (11 марта — 15 мая 1945)
Политруки
- Иван «Ян» Локовшек (28 сентября — 7 декабря 1942)
- Антон «Марко» Милич (8 декабря 1942 — 21 марта 1943)
- Янез Ерман (22 марта — 15 апреля 1943)
- Алоиз Цоларич (16 апреля — 8 сентября 1943)
- Тоне «Тончек» Маврин (9 сентября — 18 сентября 1943)
- Йоже «Боштьян» Селич (19 сентября 1943 — 6 февраля 1944)
- Ловро Шкерл (7 февраля — 8 марта 1944)
- Штефан «Степко» Геберт (9 марта — 2 июля 1944)
- Август Дурява (3 июля — 16 июля 1944)
- Франц «Радо» Арко (17 июля — 18 сентября 1944)
- Милан Подобник (19 сентября 1944 — 24 апреля 1945)
- Милютин Мужичв (25 апреля — 15 мая 1945)
3-й батальон
Командиры
- Иван «Славо» Пездирц (28 сентября — 23 декабря 1942)
- Илия Бадовинац (24 декабря 1942 — 14 сентября 1943)
- Алоиз Драган (15 сентября 1943 — 26 января 1944)
- Франц Симонич (27 января — 23 марта 1944)
- Ерней Теропшич (24 марта — 25 мая 1944)
- Янко «Илия» Роде (26 мая — 29 июня 1944)
- Франц «Жарко» Штеблай (30 июня — 9 октября 1944)
- Леопольд «Польде» Ерман (10 октября — 23 ноября 1944)
- Мирко Мантель (24 ноября 1944 — 15 марта 1945)
- Франц Белей (26 марта — 15 мая 1945)
Политруки
- Радо «Вичан» Пешель (28 сентября 1942 — 25 марта 1943)
- Владимир «Миха» Мишица (26 марта — 25 сентября 1943)
- Штефан «Степко» Геберт (26 сентября 1943 — 8 марта 1944)
- Ловро Шкерл (9 марта — 3 апреля 1944)
- Вильем Пердан (4 — 23 апреля 1944)
- Ерней «Стане» Ярц (24 апреля — 9 мая 1944)
- Франц Жабек (10 мая — 18 июня 1944)
- Милан Подобник (19 июня — 17 июля 1944)
- Август Дурява (18 июля — 15 октября 1944)
- Франц Ерман (16 октября — 26 ноября 1944)
- Август «Иван» Микец (27 ноября 1944 — 4 мая 1945)
- Алоиз «Славо» Грахек (5 — 15 мая 1945
4-й батальон
Командиры
- Алоиз «Митя Штаерц» Грчар (19 мая — 28 августа 1943)
- Леопольд «Юр» Гердович (29 августа — 22 ноября 1943)
- Миха «Калчич» Ткалчич (23 ноября 1943 — 16 марта 1944)
- Виктор «Црни» Пездирц (18 апреля — 30 июня 1944)
- Мирослав Стипанич (1 июля — 17 июля 1944)
Политруки
- Йосип «Фрэнк» Зорнада (19 мая — 4 августа 1943)
- Алоиз «Джиджи» Жокаль (5 августа — 20 сентября 1943)
- Иван «Йон» Пицель (21 сентября — 22 ноября 1943)
- Альбин Лапайна (23 ноября 1943 — 9 января 1944)
- Тончка Шобар (10 января — 16 марта 1944)
- Франц «Филип» Зоран (18 апреля — 15 мая 1944)
- Радо Мочивник (16 — 30 мая 1944)
- Франц «Радо» Арко (31 мая — 17 июля 1944)
Австрийский батальон
- Командир: Макс Байер (24 ноября 1944 — 13 апреля 1945)
- Политрук: Роман Фюксель (24 ноября 1944 — 5 марта 1945)
- Политрук: Алоиз Мауэрер (6 марта — 13 апреля 1945)
Личный состав
Через ряды бригады прошли более 3100 человек. Наибольшая численность бригады: 1342 человека (на момент капитуляции Италии); наименьшая численность: 300 человек (в январе 1945). Возрастное распределение:
- До 16 лет: 125 человек
- От 16 до 20 лет: 1000 человек
- Более 50 лет: 52 человека
Большинство солдат бригады родом из Доленьской (Нижней Крайны), также есть уроженцы Штирии, Прекмурья и Гореньски (Верхней Крайны). 27 солдат родом из Корушки, ещё 70 человек из других регионов Югославии.
Напишите отзыв о статье "5-я словенская ударная бригада"
Литература
5-я словенская ударная бригада на Викискладе? |
- Војна енциклопедија (књига шеста). Београд 1971. година
Отрывок, характеризующий 5-я словенская ударная бригада
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!
В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.
– Здесь на половину княжен? – спросила Анна Михайловна одного из них…
– Здесь, – отвечал лакей смелым, громким голосом, как будто теперь всё уже было можно, – дверь налево, матушка.
– Может быть, граф не звал меня, – сказал Пьер в то время, как он вышел на площадку, – я пошел бы к себе.
Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]
– Право, я пойду? – спросил Пьер, ласково чрез очки глядя на Анну Михайловну.
– Ah, mon ami, oubliez les torts qu'on a pu avoir envers vous, pensez que c'est votre pere… peut etre a l'agonie. – Она вздохнула. – Je vous ai tout de suite aime comme mon fils. Fiez vous a moi, Pierre. Je n'oublirai pas vos interets. [Забудьте, друг мой, в чем были против вас неправы. Вспомните, что это ваш отец… Может быть, в агонии. Я тотчас полюбила вас, как сына. Доверьтесь мне, Пьер. Я не забуду ваших интересов.]
Пьер ничего не понимал; опять ему еще сильнее показалось, что всё это так должно быть, и он покорно последовал за Анною Михайловной, уже отворявшею дверь.
Дверь выходила в переднюю заднего хода. В углу сидел старик слуга княжен и вязал чулок. Пьер никогда не был на этой половине, даже не предполагал существования таких покоев. Анна Михайловна спросила у обгонявшей их, с графином на подносе, девушки (назвав ее милой и голубушкой) о здоровье княжен и повлекла Пьера дальше по каменному коридору. Из коридора первая дверь налево вела в жилые комнаты княжен. Горничная, с графином, второпях (как и всё делалось второпях в эту минуту в этом доме) не затворила двери, и Пьер с Анною Михайловной, проходя мимо, невольно заглянули в ту комнату, где, разговаривая, сидели близко друг от друга старшая княжна с князем Васильем. Увидав проходящих, князь Василий сделал нетерпеливое движение и откинулся назад; княжна вскочила и отчаянным жестом изо всей силы хлопнула дверью, затворяя ее.