50-й кинофестиваль в Сан-Себастьяне
Поделись знанием:
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
50-й кинофестиваль в Сан-Себастьяне | |||
Общие сведения | |||
---|---|---|---|
Дата проведения |
с 19 по 28 сентября 2002 года | ||
Место проведения | |||
Жюри фестиваля | |||
Председатель жюри | |||
Призы фестиваля | |||
Золотая раковина |
«Понедельники на солнце», Испания | ||
Режиссёр |
Чэнь Кайгэ («Вместе», Китай) | ||
|
50-й кинофестиваль в Сан-Себастьяне проходил с 19 по 28 сентября 2002 года в Сан-Себастьяне (Страна Басков, Испания).
Содержание
Жюри
- Вим Вендерс ( Германия), кинорежиссёр.
- Ариан Аскарид ( Франция), актриса.
- Мариано Барросо ( Испания), режиссёр.
- Ренато Берта ( Швейцария), кинооператор.
- Чатрихалерм Юкол ( Таиланд), кинорежиссёр.
- Мирта Ибарра ( Куба), актриса.
- Анджела Поуп ( Великобритания), кинорежиссёр.
Фильмы фестиваля
Официальный конкурс
- «Хороший вор», реж. Нил Джордан ( Великобритания, Франция, Ирландия)
- «Аро Толбухин. В голове убийцы», реж. Исаак-Пьер Расине, Агусти Вильяронга и Лидия Циммерман ( Испания, Мексика)
- «Короткие истории», реж. Карлос Сорин ( Аргентина, Испания)
- «Жизнь обетованная», реж. Оливье Даан ( Франция)
- «Оседлавший кита», реж. Ники Каро ( Новая Зеландия, Германия)
- «Автофокус», реж. Пол Шредер ( США)
- «Свиньи отправятся в полёт», реж. Эйн Мур ( Германия)
- «Тайна отца Амаро», реж. Карлос Каррера ( Мексика)
- «Открытые сердца», реж. Сюзанна Бир ( Дания)
- «Лишь море знает», реж. Кэй Кумаи ( Япония)
- «Публичные места», реж. Адольфо Аристарайн ( Испания, Аргентина)
- «Любовник», реж. Валерий Тодоровский ( Россия)
- «Море», реж. Балтазар Кормакур ( Исландия, Франция, Норвегия)
- «Вместе», реж. Чэнь Кайгэ ( КНР, Республика Корея)
- «Зимняя песня», реж. Фархад Мехранфар ( Иран)
- «Октавия», реж. Басилио Мартин Патино ( Испания, Франция)
- «Понедельники на солнце», реж. Леон де Араноа ( Испания, Франция, Италия)
Лауреаты
Официальные премии
- Золотая раковина: «Понедельники на солнце», реж. Леон де Араноа.
- Специальный приз жюри: «Короткие истории», реж. Карлос Сорин.
- Серебряная раковина лучшему режиссёру: Чэнь Кайгэ («Вместе»).
- Серебряная раковина лучшей актрисе: Мерседес Сампьетро («Публичные места»).
- Серебряная раковина лучшему актёру: Лю Пейци («Вместе»).
- Приз жюри лучшему оператору : Сергей Михальчук («Любовник»).
- Приз жюри за лучший сценарий : Адольфо Аристарайн («Публичные места»).
Почётная награда — «Доностия» за вклад в кинематограф
Напишите отзыв о статье "50-й кинофестиваль в Сан-Себастьяне"
Ссылки
- [www.sansebastianfestival.com/es/ Официальный сайт кинофестиваля]
|
Отрывок, характеризующий 50-й кинофестиваль в Сан-Себастьяне
Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.