558 год до н. э.
Поделись знанием:
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.
Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
(перенаправлено с «558 до н. э.»)
Годы |
---|
562 до н. э. · 561 до н. э. · 560 до н. э. · 559 до н. э. — 558 до н. э. — 557 до н. э. · 556 до н. э. · 555 до н. э. · 554 до н. э. |
Десятилетия |
570-е до н. э. · 560-е до н. э. — 550-е до н. э. — 540-е до н. э. · 530-е до н. э. |
Века |
VII век до н. э. — VI век до н. э. — V век до н. э. |
Содержание
События
- 558—530 — Царь Персии Кир III (Куруш) Ахеменид (ок.593-530). Сын Камбиса I и внук Астиага. Его брат Гистасп.
Китай
- 15-й год по эре правления луского князя Сян-гуна [1].
- Весной в Лу прибыл сунский посол Сян Сюй, во 2 луне, в день цзи-хай с ним был заключён договор в Лю (город в Лу) [2].
- Во 2 луне чжоуский сановник Лю Ся проезжал через Лу в Ци встречать невесту вана [3].
- Ци напало на Лу, желая противопоставить себя Цзинь [4]. Летом циский князь вторгся в Лу с севера и осадил Чэн, луский князь выступил ему навстречу, но дошёл только до Юй. Луские полководцы Цзисунь Су и Шусунь Бао построили укреплённый лагерь около Чэн [5].
- В 8 луне, в день дин-сы, было солнечное затмение [6] (оно отмечено в «Ши цзи» [7]). По современным данным, оно произошло [www.secl.ru/eclipse_catalog/-557_5_31.html 31 мая 558 года до н. э.]
- В 8 луне чжусцы напали на южные границы Лу [8].
- В 11 луне, в день гуй-хай умер князь Цзинь Дао-гун (Чжоу) [9], ему наследовал сын Бяо (Пин-гун, эра правления 557—532) [10].
|
См. также
Источники
- ↑ Конфуциева летопись «Чуньцю» («Вёсны и осени»). Перевод и примечания Н. И. Монастырева. М., 1999. С.73
- ↑ Чуньцю, известия 1-2
- ↑ Чуньцю, известие 3
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. III. М., 1984. С.178; Васильев Л. С. Древний Китай. В 3 т. Т.2. М., 2000. С.124 (по «Цзо чжуань»)
- ↑ Чуньцю, известия 4-5
- ↑ Чуньцю, известие 6
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. III. М., 1984. С.178
- ↑ Чуньцю, известие 7
- ↑ Чуньцю, известие 8
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. III. М., 1984. С.178; Т. V. М., 1987. С.178; Т. VI. М., 1992. С.49
Напишите отзыв о статье "558 год до н. э."
Отрывок, характеризующий 558 год до н. э.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.
Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.