56-й кинофестиваль в Сан-Себастьяне
Поделись знанием:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.
Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
56-й кинофестиваль в Сан-Себастьяне | |||
Общие сведения | |||
---|---|---|---|
Дата проведения |
с 18 по 27 сентября 2008 года | ||
Место проведения | |||
Жюри фестиваля | |||
Председатель жюри | |||
Призы фестиваля | |||
Золотая раковина |
«Ящик Пандоры», Турция | ||
Режиссёр |
Майкл Уинтерботтом («Генуя», Великобритания) | ||
|
56-й кинофестиваль в Сан-Себастьяне проходил с 18 по 27 сентября 2008 года в Сан-Себастьяне (Страна Басков, Испания).
Содержание
Жюри
- Джонатан Демми, кинорежиссёр (президент жюри).
- Михаэль Балльхаус, режиссёр и оператор.
- Мартина Гусман, актриса и продюсер.
- Масато Харада, кинорежиссёр.
- Надин Лабаки, кинорежиссёр.
- Клер Пиплоу, сценарист и режиссёр.
- Леонор Уотлинг, актриса и певица.
Фильмы фестиваля
Официальный конкурс
- «Опустевшее гнездо», реж. Даниэль Бурман ( Аргентина, Испания, Франция)
- «Прекрасная смоковница», реж. Кристоф Оноре ( Франция)
- «Мечта», реж. Ким Ки Дук ( Республика Корея)
- «Выстрел в голову», реж. Хайме Росалес ( Испания)
- «Не бойся меня», реж. Кристиан Левринг ( Дания)
- «День рождения Лейлы», реж. Рашид Машарави ( Тунис, Палестина, Нидерланды)
- «Замёрзшая река», реж. Кортни Хант ( США)
- «Пешком-пешком», реж. Хирокадзу Корээда ( Япония)
- «Дорога», реж. Хавьер Фессер ( Испания)
- «Генуя», реж. Майкл Уинтерботтом ( Великобритания)
- «Луиза-Мишель», реж. Гюстав де Керверн, Бенуа Делепин ( Франция)
- «Мама у парикмахера», реж. Леа Пул ( Канада)
- «Ящик Пандоры», реж. Йешим Устаоглу ( Турция, Франция, Германия, Бельгия)
- «Мой тюремный двор», реж. Белен Масиас ( Испания)
- «Двуногий конь», реж. Самира Махмальбаф ( Иран)
Лауреаты
Официальные премии
- Золотая раковина: «Ящик Пандоры», реж. Йешим Устаоглу.
- Специальный приз жюри: «Двуногий конь», реж. Самира Махмальбаф.
- Серебряная раковина лучшему режиссёру: Майкл Уинтерботтом («Генуя»).
- Серебряная раковина лучшей актрисе: Цилла Шелтон («Ящик Пандоры»), Мелисса Лео («Замёрзшая река»).
- Серебряная раковина лучшему актёру: Оскар Мартинес («Опустевшее гнездо»).
- Приз за лучший сценарий : Гюстав де Керверн, Бенуа Делепин («Луиза-Мишель»).
- Приз жюри за лучшую операторскую работу: Уго Коласе («Опустевшее гнездо»).
Неофициальные премии
- Награда лучшему молодому режиссёру: Цао Баопин («Равенство любви и смерти») ( КНР)
- Награда секции «Горизонты» : «Бензин», реж. Хулио Кордон Эрнандес ( Гватемала, США, Испания)
- Приз зрительских симпатий: «После прочтения сжечь», реж. Братья Коэн ( США, Великобритания, Франция)
- За лучший европейский фильм: «Лимонное дерево», реж. Эран Риклис ( Израиль, Германия, Франция)
- Награда молодой аудитории: «Любящая одиночество», реж. Мартин Карранса, Виктория Гаральди ( Аргентина)
- Приз Tve Otra Mirada: «Замёрзшая река», реж. Кортни Хант ( США)
Почётная награда — «Доностия» за вклад в кинематограф
Напишите отзыв о статье "56-й кинофестиваль в Сан-Себастьяне"
Ссылки
- [www.sansebastianfestival.com/in/premios.php?ano=2008&id=631 Архив конкурса на официальном сайте кинофестиваля]
|
Отрывок, характеризующий 56-й кинофестиваль в Сан-Себастьяне
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.
Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.