57-й Нью-Йоркский пехотный полк

57-й ньюйоркский пехотный полк
флаг штата Нью-Йорк
Годы существования	1862—1863 гг.
Страна	США США
Тип	Пехота
Численность	309 чел. (сент. 1862) 175 чел. (июнь 1863)
Командиры
Известные командиры	Самуэль Зук

57-й Нью-Йоркский пехотный полк (57th New York Volunteer Infantry Regiment, так же National Guard Rifles; Clinton Rifles; United States Voltigeurs и Zook's Voltigeurs) — представлял собой один из пехотных полков армии Союза во время Гражданской войны в США. Полк был сформирован в ноябре 1861 года и прошёл все сражения Потомакской армии на Востоке от сражения при Севен-Пайнс до сражения при Римс-Стейшен в августе 1864 года, после чего был расформирован ввиду истечения срока службы. Часть полка была переведена в 61-й Нью-Йоркский пехотный полк.

Формирование

Полк был набран и принял на службу в федеральную армию в Нью-Йорке, между 12 августа и 19 ноября 1861 года. 19 октября он получил свой порядковый номер. Полк был собран из отдельных подразделений:

• National Guard Rifles или Zook's Voltigeurs, полковника Зука, - сведенные в роты A, B, C, D и E
• Clinton Rifles, полковника Джона Пажа, - сведённые в роты F, G и H
• United States Voltigeurs, полковника Альберта Ремсей, - сведённые в роты I и K.

Роты полка были набраны: в Нью-Йорке (A, D, E, F и G), в Утике (B) в округе Кингс (C) и в округе Датчесс (H, I, K).

Полковник Самуэль Зук стал первым командиром полка. Джон Паж стал подполковником, а Филип Перисен - майором.

Боевой путь

19 ноября полк покинул Нью-Йорк и прибыл в Вашингтон, где был включен в бригаду Уильяма Френча, которая была 3-й бригадой в дивизии Эдвина Самнера в составе Потомакской армии. Всю зиму дивизия использовалась для охраны Вашингтона.

3 февраля 1862 года подполковник Паж уволился, его место занял майор Перисен, а капитан рота А, Альфред Чапман получил звание майора.

10 марта бригада Френча оказалась в составе дивизии Ричардсона (II корпус Потомакской армии) и участвовала в наступлении на Манассас. В апреле она была переведена на Вирджинский полуостров и участвовала в осаде Йорктауна. В конце мая она участвовала в сражении при Севен-Пайнс, где полк потерял 7 человек убитыми и 11 ранеными. В ходе Семидневной битвы полк участвовал в сражениях при Гейнс-Милл, при Саваж-Стейшен, при Глендейле и при Малверн-Хилл. В этих боях было потеряно 8 человек убитыми, 9 ранеными и 27 пропавшими без вести.

В июле полк стоял в лагере в Харрисон-Лендинг. В середине августа он был переведен в форт Монро, переправлен по морю в Александрию и направлен в Сентервилл на усиление армии генерала Поупа. После разгрома Поупа при Булл-Ран бригада прикрывала отступление его армии, хотя 57-й полк активно задействован не был. В это время Френч был повышен до дивизионного командира и его бригаду временно возглавил полковник Джон Брук. В составе его бригады полк участвовал в Мерилендской кампании. Зук не смог командовать полком по состоянию здоровья и его место временно занял подполковник Парисен. Во время сражения при Энтитеме дивизия Ричардсона была брошена в наступление на позиции дивизии Хилла у дороги «Санкен-роуд». Атака бригады Мигера была отбита, но атака бригады Колдуэлла удалась. Бригада Брука в это время стояла в резерве. Чтобы остановить наступление федералов, генерал Хилл бросил им во фланг бригаду Гарланда; тогда бригада Брука развернулась, чтобы отбить эту атаку, после чего Брук возглавил 57-й и 66-й полки и повёл их вперед на помощь бригаде Колдуэлла. Им удалось оттеснить противника и захватить два знамени (в тмо числе знамя 11-го Алабамского полка), но при этом был убит командир 57-го Нью-Йоркского, подполковник Перисен, и его место занял майор Чапман. Два полка заняли позицию на «Санкен-роуд», но попали под обстрел, организованный лично генералом Лонгстритом, и Брук решил отвести бригаду с опасной позиции. В этом бою полк потерял полковника, двух офицеров и 27 человек убитыми, 6 офицеров и 64 рядовых ранеными и 3-х пропавшими без вести.

С 22 сентября по 29 октября полк стоял в Харперс-Ферри. 27 октября майор Чапман получил звание подполковника, а 28 октября капитан Гэрроу Троп стал майором.

29 октября полк участвовал в наступлении в Лоудонской долине и перемещении армии к Фалмуту. В это время Самуэль Зук возглавил бригаду, передав полк подполковнику Чапману.

13 декабря полк участвовал в сражении при Фредериксберге, где бригада Зука наступала в первой линии дивизии Хэнкока. Зук писал в рапорте, что его полкам удалось подойти к позициям противника ближе, чем всем прочим бригадам. В этом бою погибло 19 человек, включая майора Трупа, 68 человек было ранено.

В январе 1863 года полк участвовал в «Грязевом марше» Бернсайда, затем до весны простоял в Фалмуте, а с 27 апреля участвовал в Чанселорсвиллской кампании. 3 мая во время сражения при Чанселорсвилле на участке бригады Зука не было серьезных боёв, так что полк потерял только 2 человек убитыми, 28 ранеными и одного пропавшим без вести.

К началу Геттисбергской кампании полк насчитывал 179 человек и им командовал подполковник Элфорд Чапман. Во время сражения при Геттисберге полк участвовал в атаке дивизии Колдуэлла на поле Уитфилд 2 июля. Колдуэлл послал а бой три бригады в первой линии, и бригада Зука была крайней справа. В составе этой бригады 57-й атаковал южнокаролинские полки бригады Кершоу на Каменистом Холме. Федералам удалось отбить холм, но во ффланг им вышла бригада Уоффорда и бригада Зука начала отступать. «Ко мне подъехал штабной офицер, - вспоминал полковник Чапман, - и сказал, что правый фланг бригады рухнул, и что враг быстро наступает с фланга, и посоветовал мне отвести полк в тыл, чтобы избежать окружения. Я решился так и поступить, и начал разворачивать полк фронтов вправо чтобы защитить правый фланг бригады, когда вся наша линия неожиданно обратилась в бегство, в беспорядке отходя прямо сквозь ряды моего полка».

На второй день сражения бригада была отведена на Кладбищенский хребет, где пассивно участвовала в отражении атаки Пикетта. За два дня боёв 57-й Нью-Йоркский потерял 4 человек убитыми, 28 ранеными и 2 пропавшими без вести.

Литература

• Gambone, A. M. The Life of General Samuel K. Zook: Another Forgotten Union Hero (Baltimore: Butternut and Blue), 1996. ISBN 0-9355-2353-7
• Frederick, Gilbert. The Story of a Regiment: Being a Record of the Military Services of the Fifty-Seventh New York State Volunteer Infantry in the War of the Rebellion, 1861-1865 (Chicago: Pub. by the Fifty-seventh Veteran Association), 1895.
• Moore, Cornelius L. Cornie: The Civil War Letters of Lt. Cornelius L. Moore, Co. I, 57th Regiment, New York State Volunteers (Chattanooga, TN: G. C. Moore, Jr.), 1989.
• Potter, William W. One Surgeon's Private War: Doctor William W. Potter of the 57th New York (Shippensburg, PA: White Mane Pub.), 1996. ISBN 1-5724-9021-7

Ссылки

• [civilwarintheeast.com/us-regiments-batteries/new-york-infantry/57th-new-york/ Хронология истории полка]
• [dmna.ny.gov/historic/reghist/civil/infantry/57thInf/57thInfMain.htm 57th Infantry Regiment, Civil War]
• [gettysburg.stonesentinels.com/union-monuments/new-york/new-york-infantry/57th-new-york/official-report-for-the-57th-new-york/ Геттисбергский рапорт полковника Чапмана]
• [gettysburg.stonesentinels.com/union-monuments/new-york/new-york-infantry/57th-new-york/ Памятник 57-му Нью-Йоркскому под Геттисбергом]
• [theirstoriescw.blogspot.ru/2013/04/the-civil-war-on-paper-part-1-alford.html Биография подполковника Чапмана]

Отрывок, характеризующий 57-й Нью-Йоркский пехотный полк

Пока Пьер пробежал те несколько шагов, которые отделяли его от французов, длинный мародер в капоте уж рвал с шеи армянки ожерелье, которое было на ней, и молодая женщина, хватаясь руками за шею, кричала пронзительным голосом.
– Laissez cette femme! [Оставьте эту женщину!] – бешеным голосом прохрипел Пьер, схватывая длинного, сутоловатого солдата за плечи и отбрасывая его. Солдат упал, приподнялся и побежал прочь. Но товарищ его, бросив сапоги, вынул тесак и грозно надвинулся на Пьера.
– Voyons, pas de betises! [Ну, ну! Не дури!] – крикнул он.
Пьер был в том восторге бешенства, в котором он ничего не помнил и в котором силы его удесятерялись. Он бросился на босого француза и, прежде чем тот успел вынуть свой тесак, уже сбил его с ног и молотил по нем кулаками. Послышался одобрительный крик окружавшей толпы, в то же время из за угла показался конный разъезд французских уланов. Уланы рысью подъехали к Пьеру и французу и окружили их. Пьер ничего не помнил из того, что было дальше. Он помнил, что он бил кого то, его били и что под конец он почувствовал, что руки его связаны, что толпа французских солдат стоит вокруг него и обыскивает его платье.
– Il a un poignard, lieutenant, [Поручик, у него кинжал,] – были первые слова, которые понял Пьер.
– Ah, une arme! [А, оружие!] – сказал офицер и обратился к босому солдату, который был взят с Пьером.
– C'est bon, vous direz tout cela au conseil de guerre, [Хорошо, хорошо, на суде все расскажешь,] – сказал офицер. И вслед за тем повернулся к Пьеру: – Parlez vous francais vous? [Говоришь ли по французски?]
Пьер оглядывался вокруг себя налившимися кровью глазами и не отвечал. Вероятно, лицо его показалось очень страшно, потому что офицер что то шепотом сказал, и еще четыре улана отделились от команды и стали по обеим сторонам Пьера.
– Parlez vous francais? – повторил ему вопрос офицер, держась вдали от него. – Faites venir l'interprete. [Позовите переводчика.] – Из за рядов выехал маленький человечек в штатском русском платье. Пьер по одеянию и говору его тотчас же узнал в нем француза одного из московских магазинов.
– Il n'a pas l'air d'un homme du peuple, [Он не похож на простолюдина,] – сказал переводчик, оглядев Пьера.
– Oh, oh! ca m'a bien l'air d'un des incendiaires, – смазал офицер. – Demandez lui ce qu'il est? [О, о! он очень похож на поджигателя. Спросите его, кто он?] – прибавил он.
– Ти кто? – спросил переводчик. – Ти должно отвечать начальство, – сказал он.
– Je ne vous dirai pas qui je suis. Je suis votre prisonnier. Emmenez moi, [Я не скажу вам, кто я. Я ваш пленный. Уводите меня,] – вдруг по французски сказал Пьер.
– Ah, Ah! – проговорил офицер, нахмурившись. – Marchons! [A! A! Ну, марш!]
Около улан собралась толпа. Ближе всех к Пьеру стояла рябая баба с девочкою; когда объезд тронулся, она подвинулась вперед.
– Куда же это ведут тебя, голубчик ты мой? – сказала она. – Девочку то, девочку то куда я дену, коли она не ихняя! – говорила баба.
– Qu'est ce qu'elle veut cette femme? [Чего ей нужно?] – спросил офицер.
Пьер был как пьяный. Восторженное состояние его еще усилилось при виде девочки, которую он спас.
– Ce qu'elle dit? – проговорил он. – Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, – проговорил он. – Adieu! [Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!] – и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.
Разъезд французов был один из тех, которые были посланы по распоряжению Дюронеля по разным улицам Москвы для пресечения мародерства и в особенности для поимки поджигателей, которые, по общему, в тот день проявившемуся, мнению у французов высших чинов, были причиною пожаров. Объехав несколько улиц, разъезд забрал еще человек пять подозрительных русских, одного лавочника, двух семинаристов, мужика и дворового человека и нескольких мародеров. Но из всех подозрительных людей подозрительнее всех казался Пьер. Когда их всех привели на ночлег в большой дом на Зубовском валу, в котором была учреждена гауптвахта, то Пьера под строгим караулом поместили отдельно.


В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром чем когда нибудь, шла сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других, заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней. Но спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по старому; и из за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения. Рассказывалось шепотом о том, как противоположно одна другой поступили, в столь трудных обстоятельствах, обе императрицы. Императрица Мария Феодоровна, озабоченная благосостоянием подведомственных ей богоугодных и воспитательных учреждений, сделала распоряжение об отправке всех институтов в Казань, и вещи этих заведений уже были уложены. Императрица же Елизавета Алексеевна на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойственным ей русским патриотизмом изволила ответить, что о государственных учреждениях она не может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, что лично зависит от нее, она изволила сказать, что она последняя выедет из Петербурга.
У Анны Павловны 26 го августа, в самый день Бородинского сражения, был вечер, цветком которого должно было быть чтение письма преосвященного, написанного при посылке государю образа преподобного угодника Сергия. Письмо это почиталось образцом патриотического духовного красноречия. Прочесть его должен был сам князь Василий, славившийся своим искусством чтения. (Он же читывал и у императрицы.) Искусство чтения считалось в том, чтобы громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать слова, совершенно независимо от их значения, так что совершенно случайно на одно слово попадало завывание, на другие – ропот. Чтение это, как и все вечера Анны Павловны, имело политическое значение. На этом вечере должно было быть несколько важных лиц, которых надо было устыдить за их поездки во французский театр и воодушевить к патриотическому настроению. Уже довольно много собралось народа, но Анна Павловна еще не видела в гостиной всех тех, кого нужно было, и потому, не приступая еще к чтению, заводила общие разговоры.
Новостью дня в этот день в Петербурге была болезнь графини Безуховой. Графиня несколько дней тому назад неожиданно заболела, пропустила несколько собраний, которых она была украшением, и слышно было, что она никого не принимает и что вместо знаменитых петербургских докторов, обыкновенно лечивших ее, она вверилась какому то итальянскому доктору, лечившему ее каким то новым и необыкновенным способом.
Все очень хорошо знали, что болезнь прелестной графини происходила от неудобства выходить замуж сразу за двух мужей и что лечение итальянца состояло в устранении этого неудобства; но в присутствии Анны Павловны не только никто не смел думать об этом, но как будто никто и не знал этого.
– On dit que la pauvre comtesse est tres mal. Le medecin dit que c'est l'angine pectorale. [Говорят, что бедная графиня очень плоха. Доктор сказал, что это грудная болезнь.]
– L'angine? Oh, c'est une maladie terrible! [Грудная болезнь? О, это ужасная болезнь!]
– On dit que les rivaux se sont reconcilies grace a l'angine… [Говорят, что соперники примирились благодаря этой болезни.]