57-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион ПВО

<tr><td style="font-size: 120%; text-align: center; background-color: #BDB76B" colspan="2"> Боевой путь </td></tr>

<tr><td style="font-size: 120%; text-align: center; background-color: #BDB76B" colspan="2"> 57–й отдельный зенитный артиллерийский дивизион ПВО страны </td></tr>
Войска:	ПВО
Род войск:	зенитная артиллерия
Формирование:	3 июня 1941
1941: ПВО Нежина, Горловки, Мариуполя; Донбасская оборонительная операция, Ростовская операция 1942: Миус-фронт, Ворошиловградско-Шахтинская оборонительная операция, Тихорецко-Ставропольская оборонительная операция, Армавиро-Майкопская оборонительная операция, Туапсинская оборонительная операция 1943: Новороссийско-Майкопская наступательная операция, Краснодарская наступательная операция, ПВО тыла Северо-Кавказского фронта 1944: ПВО 169-й авиабазы особого назначения 1945: Резерв Ставки Верховного Главнокомандования, ПВО Ялтинской конференции

57-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион противовоздушной обороны страны (57-й озад ПВО) — воинская часть СССР, принимавшая участие в Великой Отечественной войне .

Создание

Дивизион сформирован 3 июня 1941 года в Нежине на базе зенитных подразделений 47-го отдельного стрелкового батальона, охранявшего 63-й окружной склад боеприпасов. Личный состав дивизиона пополнился за счет призванных на военные сборы военнообязанных запаса — граждан Украинской ССР, преимущественно Черниговской области. Транспорт поступил из народного хозяйства по мобилизации, в основном, изношенный, требующий капитального ремонта. До войны дивизион входил в состав Харьковской зоны ПВО страны.

На 30 сентября 1941 года на вооружении дивизиона было 4 76-мм зенитных орудия образца 1931 года, 8 37-мм зенитных орудий образца 1939 года, 4 зенитных пулемётных установок ЗПУ-М4 образца 1931 года (счетверённых «максимов» на автомобилях), 556 винтовок и карабинов, а также авиаакустические и зенитные прожекторные установки, 39 автомобилей и 13 тракторов. Численность личного состава дивизиона составляла 578 военнослужащих, в том числе комсостав — 39, политсостав — 8, младший начсостав (сержанты и старшины) — 62, рядовой состав — 469.

Боевые действия

В Действующей Армии во время Великой Отечественной войны — с 22 июня 1941 по 29 сентября 1943 года и с 5 июня 1944 по 9 января 1945 года.

1941 год

В начальный период войны дивизион выполнял задачу по ПВО 63-го окружного склада боеприпасов в Нежине. 22 июня 1941 года вступил в свой первый бой с авиацией противника, отражая массированные налёты на город и военные объекты. На четвертый день войны, 25 июня, над Нежином дивизионом сбит первый самолёт противника.

8 сентября по железной дороге через Прилуки, Ромодан, Красноград передислоцирован в Горловку, где находился до конца сентября, обеспечивая ПВО военных и промышленных объектов города. Всего за период июнь-сентябрь 1941 года дивизион сбил 4 и подбил 2 самолёта противника, не допустив бомбардировок обороняемых объектов.

В конце сентября 1941 года передислоцирован в Мариуполь с задачей ПВО Приазовского металлургического комплекса. 1-я батарея дивизиона обеспечивала ПВО завода «Азовсталь», 2-я батарея — ПВО завода им. Ильича. 5 и 6 октября отражал массированные налёты авиации противника на город, сбив при этом 3 самолёта противника.

8 октября 1941 года, выполняя задачу по ПВО металлургического комплекса, дивизион оказался в окружении наземными войсками противника — передовыми частями моторизованной бригады СС «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер» и 13-й танковой дивизии, внезапно захватившими не подготовленный к обороне город. В уличных боях 8-9 октября в Мариуполе дивизион, находясь в окружении, подбил 4 танка противника и уничтожил до двух рот пехоты. Из города выходил с боями под огнём противника. Потери личного состава дивизиона составили 141 человек — 25 % личного состава, в том числе 9 убитыми, 4 тяжелоранеными, 43 пленными, 85 пропавшими без вести. Были также потери в технике и в вооружении. В боях с наземными войсками в Мариуполе особо отличились красноармейцы Писаренко Георгий Васильевич и Щербак Семён Артёмович. Пулемётчик Писаренко Г. В. уничтожил офицера и группу автоматчиков, подбил два танка. Продолжал вести огонь, пока пулемётная установка не была разбита миномётным огнём противника, дважды раненый вышел из окружения в свою часть. Красноармеец Щербак С. А., тоже пулемётчик, связкой гранат подорвал танк (возможно, штурмовое орудие), второй связкой гранат уничтожил группу автоматчиков, пытавшихся взять его в плен, и погиб сам. Оба красноармейца награждены орденами Красной Звезды.

10-17 октября дивизион защищал Таганрог. Обороняя аэродром, 1-я батарея сбила 1 самолёт противника («Мессершмитт Bf.110»). 17 октября батальоны «Лейбштандарта СС Адольф Гитлер» прорвали оборону советских войск севернее Таганрога, ворвались в город и отрезали пути отхода войскам, находящимся в городе, в том числе 57-му озад ПВО. Дивизион 17-18 октября выходил из окружения с боями, под интенсивным обстрелом, прорываясь к Ростову-на-Дону. Под Таганрогом в боях с наземными войсками дивизион уничтожил до 100 солдат и офицеров противника, два бронеавтомобиля (один из них — штабной), один миномётный и один пулемётный расчёт, захватил и сдал после выхода из окружения командованию штабные документы противника. Потери дивизиона 17 октября 1941 года в боях под Таганрогом составили 164 человека, из них 152 пропавшими без вести, 10 тяжелоранеными и 2 убитыми. Были также потери в вооружении и в технике. 17 человек рядового состава в сентябре-октябре дезертировало.

В конце октября дивизион дислоцировался в районе города Шахты, обеспечивая ПВО армейских частей и переправы через р. Северский Донец в районе хутора Бронницкий.

В ноябре-декабре 1941 года выполнял задачи армейских средств ПВО, обеспечивая противовоздушную оборону войск 9-й армии Южного фронта севернее Ростова-на-Дону в районе Новошахтинска, Персиановки, Генеральского.

1942 год

В январе-июне 1942 года выполнял задачи по противовоздушной обороне войск Южного фронта на реке Миус в районах восточнее Матвеева-Кургана и в полосе действия 56-й армии — в районах восточнее Таганрога, Самбека.

В июле 1942 года в составе войск 56-й армии отступал до Ростова-на-Дону, отражая удары авиации противника в районе Петровское, Ростова-на-Дону, станиц Ольгинская, Кагальницкая. В этот период дивизион сбил 2 и подбил 4 самолёта противника.

В начале августа в составе войск 56-й армии отступил до Краснодара.

9-12 августа в Краснодаре, выполняя задачи по противовоздушной обороне переправ через Кубань, дивизион вёл оборонительные бои с наземными войсками противника в районе Яблоновской (у железнодорожного моста) и в районе Пашковской переправ. При этом 9 августа 1942 года в бою у железнодорожного моста 2-я батарея дивизиона огнём зенитной артиллерии уничтожила 2 танка, подбила 1 танк и уничтожила до 25 автоматчиков противника. В этом бою геройски погибли командир орудия старший сержант Решетников Григорий Николаевич и почти весь его расчёт орудия, поразивший 3 танка. Все бойцы этого расчёта награждены правительственными наградами.

До конца августа принимал участие в боях с авиацией и наземными войсками противника в районе станицы Псекупской (Саратовской) и Горячего Ключа, подвергаясь бомбардировкам с воздуха, обстрелам дальнобойной артиллерии, неся значительные потери личного состава и вооружения.

В начале сентября отведён с линии фронта в тыл, на Черноморское побережье Кавказа в село Джубга. Здесь дивизион получил кратковременную передышку и пополнился личным составом и вооружением из состава 593-го озад 56-й армии.

В середине сентября дивизион своим ходом по шоссе вдоль Черноморского побережья передислоцировался в район сёл Вишнёвка, Тихоновка (южнее Туапсе) с задачей ПВО штаба 18-й Армии и мостов на реке Аше. Во второй половине сентября отражал частые налёты на мосты и дорогу Сочи-Туапсе, подвергаясь ударам с воздуха. 29 сентября подбил 1 самолёт — пикирующий бомбардировщик Ю-88.

В конце сентября передислоцировался через Туапсе в район Шаумянского перевала и занял боевые позиции в с. Шаумян с задачей ПВО войск 18-й Армии, оборонявших перевал.

4-15 октября в ходе наступления на Туапсинском направлении, авиация противника проявляла максимальную активность, выполняя 500—600 самолётовылетов ежедневно. На Шаумянском перевале позиции советских войск ежедневно подвергались ударам с воздуха. В эти дни, отражая систематические массированные налеты авиации противника, зенитные батареи 57-го озад ПВО неоднократно подвергались атакам с воздуха, несмотря на регулярную смену огневых позиций. Находясь под постоянным обстрелом и бомбовыми ударами, неся потери личного состава и вооружения, дивизион успешно отражал налёты авиации, сбил 1 Ю-87 и подбил ещё 2 бомбардировщика.

До конца декабря дивизион продолжал выполнять задачи армейских средств ПВО, прикрывая части Черноморской группы войск Закавказского фронта на Туапсинском направлении в районе Шаумянского перевала. Огневые позиции батарей располагались среди боевых порядков войск в горах, в районе селений Гойтх, Георгиевское, Анастасиевка. За этот период дивизион уничтожил 4 самолёта противника и ещё 4 подбил.

1943 год

В январе 1943 года обеспечивал ПВО частей Черноморской группы войск, наступающих на Горячий Ключ и Майкоп.

В начале февраля в районе станицы Усть-Лабинской обеспечивал ПВО переправ через Кубань.

9—12 февраля по правому берегу Кубани наступал на Краснодар с задачей обеспечения ПВО стрелковых частей и с готовностью отражения возможных контратак противника. Принимал участие в боях за освобождение станиц Воронежская, Васюринская, Старокорсунская, Пашковская. 12 февраля вступил в Краснодар.

В Краснодаре пополнился личным составом. С марта и до конца сентября выполнял задачи по ПВО тыла Северо-Кавказского фронта. Оборонял военные объекты на территории города Краснодара, отражая с марта по июнь 1943 года, в период авиационного сражения на Кубани, частые налёты на город. Оборонял также аэродромы базирования фронтовой авиации под Краснодаром, станицами Пашковская и Восточная.

30 мая 1943 года отражал массированный налёт более 100 самолетов на Краснодар. В ходе боя бомбардировщик противника спикировал и сбросил на огневую позицию 2-й батареи 4 бомбы. От прямого попадания погиб расчёт зенитной пулемётной установки, многие зенитчики получили ранения и контузии. Бомбардировщик, сбросивший бомбы на позицию батареи, был сбит зенитным огнём дивизиона. На этом месте 9 мая 1973 года установлен памятник — зенитное орудие на постаменте.

В октябре, после завершения Битвы за Кавказ, дивизион проходил переформирование.
Изменился штатный состав дивизиона, на вооружение поступили 85-мм зенитные орудия, личный состав пополнился необстрелянными воинами. Новую материальную часть получал в Пензе, куда был передислоцирован в начале ноября.

В ноябре-декабре дивизион, находясь в составе войск Восточного фронта ПВО, наряду с обучением личного состава, освоением новой техники и вооружения, выполнял задачи по недопущению пролетов разведывательной авиации противника над районами Среднего Поволжья.

1944 год

В январе-мае вновь сформированный 57-й озад ПВО находился в Приволжском военном округе, обеспечивая защиту воздушного пространства региона от возможных действий разведывательной авиации противника.

В июне-декабре 57-й озад ПВО снова в Действующей Армии. Обеспечивал в ходе стратегической операции ВВС США «Френтик» противовоздушную оборону аэродрома 169-й (советско-американской) авиабазы особого назначения под Миргородом.
22—23 июня отражал массированный ночной налёт 115-120-ти бомбардировщиков Люфтваффе на обороняемый аэродром под Миргородом. В ходе этого налёта советская ПВО не сбила ни одного самолёта противника.

1945 год

В январе 1945 года, после завершения операции «Френтик» и убытия американцев, дивизион переведён в Крым, в Резерв Ставки Верховного Главнокомандования. В феврале дислоцировался в Ливадии, обеспечивая противовоздушную оборону Ялтинской конференции.

9 мая 1945 года (окончание Великой Отечественной войны) встретил в Крыму, находясь в Резерве Ставки Верховного Главнокомандования.

В боях с Японией в августе 1945 года участия не принимал.

Итоги боевых действий

По данным штаба 57-го озад ПВО, за период с июня 1941 года по сентябрь 1943 года, дивизион сбил 18 и подбил 13 самолётов противника, уничтожил 2 и подбил 5 танков противника, уничтожил 2 бронеавтомобиля, 1 миномётный и 1 пулемётный расчёты, а также около 350 солдат и офицеров противника.

За этот же период 49 солдат и офицеров дивизиона награждены орденами и медалями Советского Союза.

Подчинение

Дата	Фронт (округ)	Группа войск (зона ПВО)	Армия	Корпус ПВО	Район ПВО	Примечания
22.06.1941	Харьковский военный округ	Харьковская зона ПВО	-	-	Конотопский бригадный район ПВО	-
01.10.1941	Южный фронт	-	-	-	Запорожский бригадный район ПВО	-
01.12.1941	Южный фронт	-	9-я армия	-	-	-
01.01.1942	Южный фронт	-	-	-	-	отдельная часть фронтового подчинения
01.07.1942	Южный фронт	-	56-я армия	-	-	-
01.08.1942	Северо-Кавказский фронт	-	56-я армия	-	-	-
01.10.1942	Закавказский фронт	Черноморская группа войск	-	-	-	-
01.02.1943	Закавказский фронт	Черноморская группа войск	56-я армия	-	-	-
01.03.1943	Северо-Кавказский фронт	Черноморская группа войск	-	-	-	-
01.04.1943	Северо-Кавказский фронт	-	-	-	-	отдельная часть фронтового подчинения
01.10.1943	-	-	-	-	-	переформирование
01.11.1943	Западный фронт ПВО	-	-	-	Северо-Кавказский корпусной район ПВО	-
01.12.1943	Восточный фронт ПВО	-	-	-	-	отдельная часть фронтового подчинения
01.01.1944	Приволжский военный округ	-	-	-	-	-
01.07.1944	Южный фронт ПВО	-	-	6-й корпус ПВО	-	-
01.01.1945	Харьковский военный округ	-	-	-	-	-
01.02.1945	Резерв Ставки ВГК	-	Отдельная Приморская армия	-	-	-
01.08.1945	Таврический военный округ	-	-	-	-	-

Состав

Штатный состав и вооружение дивизиона за годы войны существенно изменялись.

Командиры

Командиры дивизиона:

• Салимоненко Андрей Филиппович, капитан (в 1942 майор), – c июня 1941 по декабрь 1942; переведен на должность командира 1333-го зенап.
• Сумцов Илларион Павлович, майор, – с декабря 1942 по март 1943; переведен на должность командира 1351-го артполка. 27.04.43 убит, похоронен в Абинске на воинском кладбище.
• Паталаха Александр Сергеевич, капитан (в 1944–1945 майор), – c марта 1943.

Память

• Музей боевой славы 57-го озад ПВО в МБОУ-лицее № 4 г. Краснодара.
• Музей мемориала «Пядь земли» в с. Шаумян Туапсинского района Краснодарского края.
• [fotki.yandex.ru/users/lady-semak/tags/57%20%D0%B7%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D1%82%D0%BD%D1%8B%D0%B9%20%D0%B0%D1%80%D1%82.%D0%B4%D0%B8%D0%B2%D0%B8%D0%B7%D0%B8%D0%BE%D0%BD/ Памятник зенитчикам 57-го озад ПВО] в Краснодаре.

Ссылки

• [soldat.ru/doc/perechen/ Перечень № 11 соединений, частей и подразделений войск ПВО страны, входивших в состав действующей армии в период Великой Отечественной войны 1941—1945 годов]
• [bdsa.ru/index.php?option=com_content&task=category&sectionid=5&id=124&Itemid=28 Боевой состав Советских войск в период Великой Отечественной войны]
• [bdsa.ru/documents/html/donesseptember41/410930.html Квартирное расписание численного и боевого состава частей ПВО, непосредственно подчиненных начальнику ПВО Южного фронта по состоянию на 24.00 30.09.41 г.]
• [soldat.ru/spravka/ Справочники]
• [soldat.ru/doc/ Документы]
• [www.podvignaroda.mil.ru/ Документы войны]
• [www.podvignaroda.mil.ru/ Наградные листы и приказы о награждении военнослужащих 57-го отдельного зенитного артиллерийского дивизиона ПВО]
• [www.obd-memorial.ru/ Именные списки безвозвратных потерь начальствующего и рядового состава 57-го отдельного зенитного артиллерийского дивизиона ПВО]
• [www.obd-memorial.ru/html/info.htm?id=1173565&page=3 Именной список безвозвратных потерь личного состава 57-го отдельного зенитного артиллерийского дивизиона ПВО с 22 июня 1941 г. по 29 октября 1941 г.]
• [www.obd-memorial.ru/html/info.htm?id=1152539&page=12 Список рядового и младшего комначсостава 57-го отдельного зенитного артиллерийского дивизиона ПВО, находящихся налицо в части (на 29 октября 1941 года)]
• [www.budetinteresno.narod.ru/kraeved/tuapse_war_21.htm Бирюков В. И. «Со мной всегда»]
• [old.ki-gazeta.ru/rubrics/history/12220.html Ушаков А. «Клянемся вернуться с победой…»]

Литература

• Акопян Г. С. «В боях за Туапсе». Краснодар, 1988 г.
• Бирюков В. И. «В боях за Краснодар». Книга Памяти. Краснодарский край, город Краснодар.

Отрывок, характеризующий 57-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион ПВО

Когда после холостого ужина он, с доброй и сладкой улыбкой, сдаваясь на просьбы веселой компании, поднимался, чтобы ехать с ними, между молодежью раздавались радостные, торжественные крики. На балах он танцовал, если не доставало кавалера. Молодые дамы и барышни любили его за то, что он, не ухаживая ни за кем, был со всеми одинаково любезен, особенно после ужина. «Il est charmant, il n'a pas de seхе», [Он очень мил, но не имеет пола,] говорили про него.
Пьер был тем отставным добродушно доживающим свой век в Москве камергером, каких были сотни.
Как бы он ужаснулся, ежели бы семь лет тому назад, когда он только приехал из за границы, кто нибудь сказал бы ему, что ему ничего не нужно искать и выдумывать, что его колея давно пробита, определена предвечно, и что, как он ни вертись, он будет тем, чем были все в его положении. Он не мог бы поверить этому! Разве не он всей душой желал, то произвести республику в России, то самому быть Наполеоном, то философом, то тактиком, победителем Наполеона? Разве не он видел возможность и страстно желал переродить порочный род человеческий и самого себя довести до высшей степени совершенства? Разве не он учреждал и школы и больницы и отпускал своих крестьян на волю?
А вместо всего этого, вот он, богатый муж неверной жены, камергер в отставке, любящий покушать, выпить и расстегнувшись побранить легко правительство, член Московского Английского клуба и всеми любимый член московского общества. Он долго не мог помириться с той мыслью, что он есть тот самый отставной московский камергер, тип которого он так глубоко презирал семь лет тому назад.
Иногда он утешал себя мыслями, что это только так, покамест, он ведет эту жизнь; но потом его ужасала другая мысль, что так, покамест, уже сколько людей входили, как он, со всеми зубами и волосами в эту жизнь и в этот клуб и выходили оттуда без одного зуба и волоса.
В минуты гордости, когда он думал о своем положении, ему казалось, что он совсем другой, особенный от тех отставных камергеров, которых он презирал прежде, что те были пошлые и глупые, довольные и успокоенные своим положением, «а я и теперь всё недоволен, всё мне хочется сделать что то для человечества», – говорил он себе в минуты гордости. «А может быть и все те мои товарищи, точно так же, как и я, бились, искали какой то новой, своей дороги в жизни, и так же как и я силой обстановки, общества, породы, той стихийной силой, против которой не властен человек, были приведены туда же, куда и я», говорил он себе в минуты скромности, и поживши в Москве несколько времени, он не презирал уже, а начинал любить, уважать и жалеть, так же как и себя, своих по судьбе товарищей.
На Пьера не находили, как прежде, минуты отчаяния, хандры и отвращения к жизни; но та же болезнь, выражавшаяся прежде резкими припадками, была вогнана внутрь и ни на мгновенье не покидала его. «К чему? Зачем? Что такое творится на свете?» спрашивал он себя с недоумением по нескольку раз в день, невольно начиная вдумываться в смысл явлений жизни; но опытом зная, что на вопросы эти не было ответов, он поспешно старался отвернуться от них, брался за книгу, или спешил в клуб, или к Аполлону Николаевичу болтать о городских сплетнях.
«Елена Васильевна, никогда ничего не любившая кроме своего тела и одна из самых глупых женщин в мире, – думал Пьер – представляется людям верхом ума и утонченности, и перед ней преклоняются. Наполеон Бонапарт был презираем всеми до тех пор, пока он был велик, и с тех пор как он стал жалким комедиантом – император Франц добивается предложить ему свою дочь в незаконные супруги. Испанцы воссылают мольбы Богу через католическое духовенство в благодарность за то, что они победили 14 го июня французов, а французы воссылают мольбы через то же католическое духовенство о том, что они 14 го июня победили испанцев. Братья мои масоны клянутся кровью в том, что они всем готовы жертвовать для ближнего, а не платят по одному рублю на сборы бедных и интригуют Астрея против Ищущих манны, и хлопочут о настоящем Шотландском ковре и об акте, смысла которого не знает и тот, кто писал его, и которого никому не нужно. Все мы исповедуем христианский закон прощения обид и любви к ближнему – закон, вследствие которого мы воздвигли в Москве сорок сороков церквей, а вчера засекли кнутом бежавшего человека, и служитель того же самого закона любви и прощения, священник, давал целовать солдату крест перед казнью». Так думал Пьер, и эта вся, общая, всеми признаваемая ложь, как он ни привык к ней, как будто что то новое, всякий раз изумляла его. – «Я понимаю эту ложь и путаницу, думал он, – но как мне рассказать им всё, что я понимаю? Я пробовал и всегда находил, что и они в глубине души понимают то же, что и я, но стараются только не видеть ее . Стало быть так надо! Но мне то, мне куда деваться?» думал Пьер. Он испытывал несчастную способность многих, особенно русских людей, – способность видеть и верить в возможность добра и правды, и слишком ясно видеть зло и ложь жизни, для того чтобы быть в силах принимать в ней серьезное участие. Всякая область труда в глазах его соединялась со злом и обманом. Чем он ни пробовал быть, за что он ни брался – зло и ложь отталкивали его и загораживали ему все пути деятельности. А между тем надо было жить, надо было быть заняту. Слишком страшно было быть под гнетом этих неразрешимых вопросов жизни, и он отдавался первым увлечениям, чтобы только забыть их. Он ездил во всевозможные общества, много пил, покупал картины и строил, а главное читал.
Он читал и читал всё, что попадалось под руку, и читал так что, приехав домой, когда лакеи еще раздевали его, он, уже взяв книгу, читал – и от чтения переходил ко сну, и от сна к болтовне в гостиных и клубе, от болтовни к кутежу и женщинам, от кутежа опять к болтовне, чтению и вину. Пить вино для него становилось всё больше и больше физической и вместе нравственной потребностью. Несмотря на то, что доктора говорили ему, что с его корпуленцией, вино для него опасно, он очень много пил. Ему становилось вполне хорошо только тогда, когда он, сам не замечая как, опрокинув в свой большой рот несколько стаканов вина, испытывал приятную теплоту в теле, нежность ко всем своим ближним и готовность ума поверхностно отзываться на всякую мысль, не углубляясь в сущность ее. Только выпив бутылку и две вина, он смутно сознавал, что тот запутанный, страшный узел жизни, который ужасал его прежде, не так страшен, как ему казалось. С шумом в голове, болтая, слушая разговоры или читая после обеда и ужина, он беспрестанно видел этот узел, какой нибудь стороной его. Но только под влиянием вина он говорил себе: «Это ничего. Это я распутаю – вот у меня и готово объяснение. Но теперь некогда, – я после обдумаю всё это!» Но это после никогда не приходило.
Натощак, поутру, все прежние вопросы представлялись столь же неразрешимыми и страшными, и Пьер торопливо хватался за книгу и радовался, когда кто нибудь приходил к нему.
Иногда Пьер вспоминал о слышанном им рассказе о том, как на войне солдаты, находясь под выстрелами в прикрытии, когда им делать нечего, старательно изыскивают себе занятие, для того чтобы легче переносить опасность. И Пьеру все люди представлялись такими солдатами, спасающимися от жизни: кто честолюбием, кто картами, кто писанием законов, кто женщинами, кто игрушками, кто лошадьми, кто политикой, кто охотой, кто вином, кто государственными делами. «Нет ни ничтожного, ни важного, всё равно: только бы спастись от нее как умею»! думал Пьер. – «Только бы не видать ее , эту страшную ее ».


В начале зимы, князь Николай Андреич Болконский с дочерью приехали в Москву. По своему прошедшему, по своему уму и оригинальности, в особенности по ослаблению на ту пору восторга к царствованию императора Александра, и по тому анти французскому и патриотическому направлению, которое царствовало в то время в Москве, князь Николай Андреич сделался тотчас же предметом особенной почтительности москвичей и центром московской оппозиции правительству.
Князь очень постарел в этот год. В нем появились резкие признаки старости: неожиданные засыпанья, забывчивость ближайших по времени событий и памятливость к давнишним, и детское тщеславие, с которым он принимал роль главы московской оппозиции. Несмотря на то, когда старик, особенно по вечерам, выходил к чаю в своей шубке и пудренном парике, и начинал, затронутый кем нибудь, свои отрывистые рассказы о прошедшем, или еще более отрывистые и резкие суждения о настоящем, он возбуждал во всех своих гостях одинаковое чувство почтительного уважения. Для посетителей весь этот старинный дом с огромными трюмо, дореволюционной мебелью, этими лакеями в пудре, и сам прошлого века крутой и умный старик с его кроткою дочерью и хорошенькой француженкой, которые благоговели перед ним, – представлял величественно приятное зрелище. Но посетители не думали о том, что кроме этих двух трех часов, во время которых они видели хозяев, было еще 22 часа в сутки, во время которых шла тайная внутренняя жизнь дома.
В последнее время в Москве эта внутренняя жизнь сделалась очень тяжела для княжны Марьи. Она была лишена в Москве тех своих лучших радостей – бесед с божьими людьми и уединения, – которые освежали ее в Лысых Горах, и не имела никаких выгод и радостей столичной жизни. В свет она не ездила; все знали, что отец не пускает ее без себя, а сам он по нездоровью не мог ездить, и ее уже не приглашали на обеды и вечера. Надежду на замужество княжна Марья совсем оставила. Она видела ту холодность и озлобление, с которыми князь Николай Андреич принимал и спроваживал от себя молодых людей, могущих быть женихами, иногда являвшихся в их дом. Друзей у княжны Марьи не было: в этот приезд в Москву она разочаровалась в своих двух самых близких людях. М lle Bourienne, с которой она и прежде не могла быть вполне откровенна, теперь стала ей неприятна и она по некоторым причинам стала отдаляться от нее. Жюли, которая была в Москве и к которой княжна Марья писала пять лет сряду, оказалась совершенно чужою ей, когда княжна Марья вновь сошлась с нею лично. Жюли в это время, по случаю смерти братьев сделавшись одной из самых богатых невест в Москве, находилась во всем разгаре светских удовольствий. Она была окружена молодыми людьми, которые, как она думала, вдруг оценили ее достоинства. Жюли находилась в том периоде стареющейся светской барышни, которая чувствует, что наступил последний шанс замужества, и теперь или никогда должна решиться ее участь. Княжна Марья с грустной улыбкой вспоминала по четвергам, что ей теперь писать не к кому, так как Жюли, Жюли, от присутствия которой ей не было никакой радости, была здесь и виделась с нею каждую неделю. Она, как старый эмигрант, отказавшийся жениться на даме, у которой он проводил несколько лет свои вечера, жалела о том, что Жюли была здесь и ей некому писать. Княжне Марье в Москве не с кем было поговорить, некому поверить своего горя, а горя много прибавилось нового за это время. Срок возвращения князя Андрея и его женитьбы приближался, а его поручение приготовить к тому отца не только не было исполнено, но дело напротив казалось совсем испорчено, и напоминание о графине Ростовой выводило из себя старого князя, и так уже большую часть времени бывшего не в духе. Новое горе, прибавившееся в последнее время для княжны Марьи, были уроки, которые она давала шестилетнему племяннику. В своих отношениях с Николушкой она с ужасом узнавала в себе свойство раздражительности своего отца. Сколько раз она ни говорила себе, что не надо позволять себе горячиться уча племянника, почти всякий раз, как она садилась с указкой за французскую азбуку, ей так хотелось поскорее, полегче перелить из себя свое знание в ребенка, уже боявшегося, что вот вот тетя рассердится, что она при малейшем невнимании со стороны мальчика вздрагивала, торопилась, горячилась, возвышала голос, иногда дергала его за руку и ставила в угол. Поставив его в угол, она сама начинала плакать над своей злой, дурной натурой, и Николушка, подражая ей рыданьями, без позволенья выходил из угла, подходил к ней и отдергивал от лица ее мокрые руки, и утешал ее. Но более, более всего горя доставляла княжне раздражительность ее отца, всегда направленная против дочери и дошедшая в последнее время до жестокости. Ежели бы он заставлял ее все ночи класть поклоны, ежели бы он бил ее, заставлял таскать дрова и воду, – ей бы и в голову не пришло, что ее положение трудно; но этот любящий мучитель, самый жестокий от того, что он любил и за то мучил себя и ее, – умышленно умел не только оскорбить, унизить ее, но и доказать ей, что она всегда и во всем была виновата. В последнее время в нем появилась новая черта, более всего мучившая княжну Марью – это было его большее сближение с m lle Bourienne. Пришедшая ему, в первую минуту по получении известия о намерении своего сына, мысль шутка о том, что ежели Андрей женится, то и он сам женится на Bourienne, – видимо понравилась ему, и он с упорством последнее время (как казалось княжне Марье) только для того, чтобы ее оскорбить, выказывал особенную ласку к m lle Bоurienne и выказывал свое недовольство к дочери выказываньем любви к Bourienne.
Однажды в Москве, в присутствии княжны Марьи (ей казалось, что отец нарочно при ней это сделал), старый князь поцеловал у m lle Bourienne руку и, притянув ее к себе, обнял лаская. Княжна Марья вспыхнула и выбежала из комнаты. Через несколько минут m lle Bourienne вошла к княжне Марье, улыбаясь и что то весело рассказывая своим приятным голосом. Княжна Марья поспешно отерла слезы, решительными шагами подошла к Bourienne и, видимо сама того не зная, с гневной поспешностью и взрывами голоса, начала кричать на француженку: «Это гадко, низко, бесчеловечно пользоваться слабостью…» Она не договорила. «Уйдите вон из моей комнаты», прокричала она и зарыдала.
На другой день князь ни слова не сказал своей дочери; но она заметила, что за обедом он приказал подавать кушанье, начиная с m lle Bourienne. В конце обеда, когда буфетчик, по прежней привычке, опять подал кофе, начиная с княжны, князь вдруг пришел в бешенство, бросил костылем в Филиппа и тотчас же сделал распоряжение об отдаче его в солдаты. «Не слышат… два раза сказал!… не слышат!»
«Она – первый человек в этом доме; она – мой лучший друг, – кричал князь. – И ежели ты позволишь себе, – закричал он в гневе, в первый раз обращаясь к княжне Марье, – еще раз, как вчера ты осмелилась… забыться перед ней, то я тебе покажу, кто хозяин в доме. Вон! чтоб я не видал тебя; проси у ней прощенья!»
Княжна Марья просила прощенья у Амальи Евгеньевны и у отца за себя и за Филиппа буфетчика, который просил заступы.
В такие минуты в душе княжны Марьи собиралось чувство, похожее на гордость жертвы. И вдруг в такие то минуты, при ней, этот отец, которого она осуждала, или искал очки, ощупывая подле них и не видя, или забывал то, что сейчас было, или делал слабевшими ногами неверный шаг и оглядывался, не видал ли кто его слабости, или, что было хуже всего, он за обедом, когда не было гостей, возбуждавших его, вдруг задремывал, выпуская салфетку, и склонялся над тарелкой, трясущейся головой. «Он стар и слаб, а я смею осуждать его!» думала она с отвращением к самой себе в такие минуты.


В 1811 м году в Москве жил быстро вошедший в моду французский доктор, огромный ростом, красавец, любезный, как француз и, как говорили все в Москве, врач необыкновенного искусства – Метивье. Он был принят в домах высшего общества не как доктор, а как равный.
Князь Николай Андреич, смеявшийся над медициной, последнее время, по совету m lle Bourienne, допустил к себе этого доктора и привык к нему. Метивье раза два в неделю бывал у князя.
В Николин день, в именины князя, вся Москва была у подъезда его дома, но он никого не велел принимать; а только немногих, список которых он передал княжне Марье, велел звать к обеду.
Метивье, приехавший утром с поздравлением, в качестве доктора, нашел приличным de forcer la consigne [нарушить запрет], как он сказал княжне Марье, и вошел к князю. Случилось так, что в это именинное утро старый князь был в одном из своих самых дурных расположений духа. Он целое утро ходил по дому, придираясь ко всем и делая вид, что он не понимает того, что ему говорят, и что его не понимают. Княжна Марья твердо знала это состояние духа тихой и озабоченной ворчливости, которая обыкновенно разрешалась взрывом бешенства, и как перед заряженным, с взведенными курками, ружьем, ходила всё это утро, ожидая неизбежного выстрела. Утро до приезда доктора прошло благополучно. Пропустив доктора, княжна Марья села с книгой в гостиной у двери, от которой она могла слышать всё то, что происходило в кабинете.
Сначала она слышала один голос Метивье, потом голос отца, потом оба голоса заговорили вместе, дверь распахнулась и на пороге показалась испуганная, красивая фигура Метивье с его черным хохлом, и фигура князя в колпаке и халате с изуродованным бешенством лицом и опущенными зрачками глаз.
– Не понимаешь? – кричал князь, – а я понимаю! Французский шпион, Бонапартов раб, шпион, вон из моего дома – вон, я говорю, – и он захлопнул дверь.
Метивье пожимая плечами подошел к mademoiselle Bourienne, прибежавшей на крик из соседней комнаты.
– Князь не совсем здоров, – la bile et le transport au cerveau. Tranquillisez vous, je repasserai demain, [желчь и прилив к мозгу. Успокойтесь, я завтра зайду,] – сказал Метивье и, приложив палец к губам, поспешно вышел.
За дверью слышались шаги в туфлях и крики: «Шпионы, изменники, везде изменники! В своем доме нет минуты покоя!»
После отъезда Метивье старый князь позвал к себе дочь и вся сила его гнева обрушилась на нее. Она была виновата в том, что к нему пустили шпиона. .Ведь он сказал, ей сказал, чтобы она составила список, и тех, кого не было в списке, чтобы не пускали. Зачем же пустили этого мерзавца! Она была причиной всего. С ней он не мог иметь ни минуты покоя, не мог умереть спокойно, говорил он.
– Нет, матушка, разойтись, разойтись, это вы знайте, знайте! Я теперь больше не могу, – сказал он и вышел из комнаты. И как будто боясь, чтобы она не сумела как нибудь утешиться, он вернулся к ней и, стараясь принять спокойный вид, прибавил: – И не думайте, чтобы я это сказал вам в минуту сердца, а я спокоен, и я обдумал это; и это будет – разойтись, поищите себе места!… – Но он не выдержал и с тем озлоблением, которое может быть только у человека, который любит, он, видимо сам страдая, затряс кулаками и прокричал ей:
– И хоть бы какой нибудь дурак взял ее замуж! – Он хлопнул дверью, позвал к себе m lle Bourienne и затих в кабинете.
В два часа съехались избранные шесть персон к обеду. Гости – известный граф Ростопчин, князь Лопухин с своим племянником, генерал Чатров, старый, боевой товарищ князя, и из молодых Пьер и Борис Друбецкой – ждали его в гостиной.
На днях приехавший в Москву в отпуск Борис пожелал быть представленным князю Николаю Андреевичу и сумел до такой степени снискать его расположение, что князь для него сделал исключение из всех холостых молодых людей, которых он не принимал к себе.
Дом князя был не то, что называется «свет», но это был такой маленький кружок, о котором хотя и не слышно было в городе, но в котором лестнее всего было быть принятым. Это понял Борис неделю тому назад, когда при нем Ростопчин сказал главнокомандующему, звавшему графа обедать в Николин день, что он не может быть:
– В этот день уж я всегда езжу прикладываться к мощам князя Николая Андреича.
– Ах да, да, – отвечал главнокомандующий. – Что он?..
Небольшое общество, собравшееся в старомодной, высокой, с старой мебелью, гостиной перед обедом, было похоже на собравшийся, торжественный совет судилища. Все молчали и ежели говорили, то говорили тихо. Князь Николай Андреич вышел серьезен и молчалив. Княжна Марья еще более казалась тихою и робкою, чем обыкновенно. Гости неохотно обращались к ней, потому что видели, что ей было не до их разговоров. Граф Ростопчин один держал нить разговора, рассказывая о последних то городских, то политических новостях.