587 год до н. э.

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Годы
591 до н. э. · 590 до н. э. · 589 до н. э. · 588 до н. э.587 до н. э.586 до н. э. · 585 до н. э. · 584 до н. э. · 583 до н. э.
Десятилетия
600-е до н. э. · 590-е до н. э.580-е до н. э.570-е до н. э. · 560-е до н. э.
Века
VII век до н. э.VI век до н. э.V век до н. э.




События

  • Навуходоносор вновь появляется в Сирии. Априй отступает. Начало осады Иерусалима.
  • 587-574 - Осада вавилонянами Тира.

Китай


См. также


Источники

  1. Конфуциева летопись «Чуньцю» («Вёсны и осени»). Перевод и примечания Н. И. Монастырева. М., 1999. С.57-58
  2. Чуньцю, известие 1
  3. Чуньцю, известие 2
  4. Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. III. М., 1984. С.163: вместо Би – Фэй Т. VI. М., 1992. С.38
  5. Чуньцю, известие 6
  6. Чуньцю, известие 3 и примечания на с.157
  7. Чуньцю, известие 4
  8. Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. III. М., 1984. С.162; Т. V. М., 1987. С.77, 173-174; Васильев Л. С. Древний Китай. В 3 т. Т.2. М., 2000. С.148; Чуньцю, известия 5 и 7
  9. Комментарий Р. В. Вяткина в кн. Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. V. М., 1987. С.244
  10. Чуньцю, известие 8
  11. Чуньцю, известие 9
  12. Васильев Л. С. Древний Китай. В 3 т. Т.2. М., 2000. С.113
  13. Васильев Л. С. Древний Китай. В 3 т. Т.2. М., 2000. С.135
  14. Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. III. М., 1984. С.163; Т. V. М., 1987. С.174
  15. Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. III. М., 1984. С.162
  16. Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. III. М., 1984. С.163; Т. V. М., 1987. С.86

Напишите отзыв о статье "587 год до н. э."

Отрывок, характеризующий 587 год до н. э.

– Пожалуйте к папаше, скорее, – сказала Дуняша с особенным и оживленным выражением. – Несчастье, о Петре Ильиче… письмо, – всхлипнув, проговорила она.


Кроме общего чувства отчуждения от всех людей, Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи. Все свои: отец, мать, Соня, были ей так близки, привычны, так будничны, что все их слова, чувства казались ей оскорблением того мира, в котором она жила последнее время, и она не только была равнодушна, но враждебно смотрела на них. Она слышала слова Дуняши о Петре Ильиче, о несчастии, но не поняла их.
«Какое там у них несчастие, какое может быть несчастие? У них все свое старое, привычное и покойное», – мысленно сказала себе Наташа.
Когда она вошла в залу, отец быстро выходил из комнаты графини. Лицо его было сморщено и мокро от слез. Он, видимо, выбежал из той комнаты, чтобы дать волю давившим его рыданиям. Увидав Наташу, он отчаянно взмахнул руками и разразился болезненно судорожными всхлипываниями, исказившими его круглое, мягкое лицо.
– Пе… Петя… Поди, поди, она… она… зовет… – И он, рыдая, как дитя, быстро семеня ослабевшими ногами, подошел к стулу и упал почти на него, закрыв лицо руками.
Вдруг как электрический ток пробежал по всему существу Наташи. Что то страшно больно ударило ее в сердце. Она почувствовала страшную боль; ей показалось, что что то отрывается в ней и что она умирает. Но вслед за болью она почувствовала мгновенно освобождение от запрета жизни, лежавшего на ней. Увидав отца и услыхав из за двери страшный, грубый крик матери, она мгновенно забыла себя и свое горе. Она подбежала к отцу, но он, бессильно махая рукой, указывал на дверь матери. Княжна Марья, бледная, с дрожащей нижней челюстью, вышла из двери и взяла Наташу за руку, говоря ей что то. Наташа не видела, не слышала ее. Она быстрыми шагами вошла в дверь, остановилась на мгновение, как бы в борьбе с самой собой, и подбежала к матери.
Графиня лежала на кресле, странно неловко вытягиваясь, и билась головой об стену. Соня и девушки держали ее за руки.
– Наташу, Наташу!.. – кричала графиня. – Неправда, неправда… Он лжет… Наташу! – кричала она, отталкивая от себя окружающих. – Подите прочь все, неправда! Убили!.. ха ха ха ха!.. неправда!
Наташа стала коленом на кресло, нагнулась над матерью, обняла ее, с неожиданной силой подняла, повернула к себе ее лицо и прижалась к ней.
– Маменька!.. голубчик!.. Я тут, друг мой. Маменька, – шептала она ей, не замолкая ни на секунду.
Она не выпускала матери, нежно боролась с ней, требовала подушки, воды, расстегивала и разрывала платье на матери.
– Друг мой, голубушка… маменька, душенька, – не переставая шептала она, целуя ее голову, руки, лицо и чувствуя, как неудержимо, ручьями, щекоча ей нос и щеки, текли ее слезы.