6,5 × 50 мм Арисака

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
6,5 × 50 мм Арисака

Тип патрона : Винтовочный патрон
Страна-производитель: Японская империя Японская империя
История службы:
Использовалось: Японская империя, Российская империя, СССР, Япония, Великобритания, Китай, Северная Корея, Южная Корея, Таиланд, Финляндия, Индонезия
Войны и конфликты: Русско-японская война, Первая мировая война, Вторая японо-китайская война, Вторая мировая война
История производства:
Годы производства: с 1897 года
Характеристики:
Длина патрона, мм: 75,69
Настоящий калибр пули, мм: 6,705
Масса пули, г: 9
Длина гильзы, мм: 50,39
Диаметр шеи гильзы, мм: 7,34
Диаметр плеча гильзы, мм: 10,59
Диаметр дульца гильзы, мм: 7,34
Диаметр основания гильзы, мм: 11,35
Диаметр фланца гильзы, мм: 11,84
Начальная скорость пули, м/с: 770
Энергия пули, Дж: 2615
Изображения на Викискладе: Category:6x50_mm_SR

6,5×50 мм Арисака — патрон, принятый на вооружения Японской Императорской армией в 1897 году вместе с магазинной винтовкой «Арисака» (Тип 30). Новая винтовка и патрон заменили морально устаревшие 8×52-мм Мюрата, использовавшиеся в винтовке Мюрата (Тип 22). В 1905 году патрон был предложен для винтовки Арисака образца 1905 года, причём более старые винтовки образца 1897 года оставались на вооружении. Карабин образца 1911 года также использовал этот патрон.





История

Ранние патроны имели тупоконечную пулю весом 10,4 г. и заряд бездымного пороха весом 2 г и начальной скоростью пули 730 м/с. Поздние патроны (в соответствии с конструктивными изменениями патронов в других странах) имели остроконечную пулю весом 9 г. с весом пороха 2,5 г. и начальной скоростью пули 770 м/с.

В ходе русско-японской войны при анализе характера ранений было установлено, что ранения от 6,5-мм пуль японских винтовочных патронов заживают быстрее, чем ранения от 10,67-мм пуль винтовки Бердана № 2, однако в целом, практически не отличаются от ранений, произведённых 7,62-мм пулей русского винтовочного патрона[1].

Характеристики остроконечного патрона оставались неизменными до 1922 года, когда был принят на вооружение ручной пулемет Тип 11. В этом пулемёте изначально использовались стандартные пятипатронные обоймы от пехотной винтовки с тупоконечными пулями. Соответственно, при использовании новых патронов оказалось, что они приводят к быстрому износу частей и поломкам пулемёта, так как новые патроны развивают более высокое давление в канале ствола, что, в конечном итоге, сказывается и на работе автоматики. Эта проблема была решена выпуском специальной серии патронов с уменьшенной навеской пороха. На упаковке этих патронов был специальный штамп с латинской буквой «G» (Genso (яп. 減少) — уменьшенный, истощённый). Такие патроны выдавались также солдатам с ручным пулемётом Тип 96 и снайперам с винтовкой Тип 97. Преимуществом использования этих патронов снайперами являлась более низкая отдача (что меньше утомляло стрелка) и слабая дульная вспышка при выстреле (что затрудняло обнаружение снайпера при выстреле).

Существовали также патроны с деревянной или бумажной пулями, выпускались учебные (латунные или деревянные с красным лаковым покрытием и металлическим дном) патроны-макеты. Патроны, используемые при выстреле из ружейного гранатомёта, имели бумажные пули и могут быть опознаны по усиленному креплению капсюлей (чтобы не вылетали из гильзы при повышенном давлении в стволе).

Использование в России

После знакомства с патроном во время Русско-японской войны в 1905—1906 годов, ведущие русские оружейники сконструировали самозарядные винтовки под этот патрон. Стандартный русский патрон в то время, 7,62×54 мм R, был слишком мощным и давал сильную отдачу в автоматическом оружии, поэтому японский как нельзя более подходил для этих целей.

Ранние конструкции автоматических винтовок Владимира Фёдорова, такие как автомат Фёдорова, использовали именно этот патрон.

Во время Первой мировой войны из-за нехватки вооружения царским правительством закупались карабины Арисака образца 1905 года, которые использовались на Кавказском фронте, во флоте и частях Северного фронта. Помимо винтовок, были размещены заказы на поставку патронов к ним: на средства английского кредита были заказаны 660 млн японских 6,5-мм винтовочных патронов, на средства японского кредита — ещё 124 млн патронов[2].

Использование в Великобритании

В 1914 году приблизительно 150 тысяч винтовок и карабинов Арисака образца 1897 года было продано в Великобританию, в основном — Королевскому Военно-морскому флоту, где они использовались для обучения личного состава.

Патрон 6,5×50 мм Арисака в 1917 году был официально принят на вооружение как .256 caliber Mk. II и позже производился компанией «Кайнок». Считается, что арабские войска под руководством Лоуренса Аравийского во время Первой мировой и воевавшие против Турции, имели винтовки Арисака образца 1897 года, хотя и высказывается мнение, что бедуины использовали захваченные турецкие Маузеры.[3]

Во время гражданской войны в России «Арисаки» английского ВМФ были переданы белогвардейцам.

Использование в Финляндии

Русские, имея запас винтовок Арисака образца 1897 и 1905 годов (захваченных во время Русско-японской войны, а также путём закупок во время Первой мировой), складировали некоторое количество их на территории Финляндии. Во время революции 1917 года склады были захвачены и винтовки поступили на вооружение финских отрядов.

Винтовки использовались финской кавалерией и, после отсоединения Финляндии от России, предпринимались попытки изменить калибр винтовок до 7,92×57 мм. Также финское правительство передало винтовки в резервные части и торговый флот, позже перепродали винтовки в Эстонию. Финские «Арисаки» имеют на ложе номера округов и букву «S».

Наши дни

Патрон раньше выпускался как спортивный в США шведской компанией Norma много лет, сейчас можно приобрести у фирмы Graf & Sons (с кустарным качеством изготовления), Kinematics Research of Tennessee или Hornady.

Напишите отзыв о статье "6,5 × 50 мм Арисака"

Примечания

  1. 6,5-мм винтовка системы Арисака образца 30 и 38 гг. // В. Н. Шунков, А. Г. Мерников, А. А. Спектор. Русская армия в Первой мировой войне 1914—1918. М., АСТ, 2014. стр.65-66
  2. А. А. Маниковский. [www.grwar.ru/library/Manikovsky/MS_007.html Русская армия в Великой войне: Боевое снабжение русской армии в мировую войну.]
  3. Lawrence. Chapter 13 // Seven Pillars of Wisdom. — 1922. — ISBN 0954641809.

Ссылки

  • [www.chuckhawks.com/6-5x50.htm The 6.5x50 Arisaka (6.5 mm Japanese)] — by Chuck Hawks
  • [www.quarry.nildram.co.uk/256brit.htm THE .256" BRITISH: A LOST OPPORTUNITY] — British use of the 6,5×50 mm
  • [www.worldwar.it/sito/index.php?option=com_content&view=article&id=52&Itemid=63 The 6,5x50 Arisaka By Giovanni Defrancisci]


Отрывок, характеризующий 6,5 × 50 мм Арисака

– Ну, здравствуйте, mon cher, – сказал Долгоруков, сидевший с Билибиным за чаем. – Праздник на завтра. Что ваш старик? не в духе?
– Не скажу, чтобы был не в духе, но ему, кажется, хотелось бы, чтоб его выслушали.
– Да его слушали на военном совете и будут слушать, когда он будет говорить дело; но медлить и ждать чего то теперь, когда Бонапарт боится более всего генерального сражения, – невозможно.
– Да вы его видели? – сказал князь Андрей. – Ну, что Бонапарт? Какое впечатление он произвел на вас?
– Да, видел и убедился, что он боится генерального сражения более всего на свете, – повторил Долгоруков, видимо, дорожа этим общим выводом, сделанным им из его свидания с Наполеоном. – Ежели бы он не боялся сражения, для чего бы ему было требовать этого свидания, вести переговоры и, главное, отступать, тогда как отступление так противно всей его методе ведения войны? Поверьте мне: он боится, боится генерального сражения, его час настал. Это я вам говорю.
– Но расскажите, как он, что? – еще спросил князь Андрей.
– Он человек в сером сюртуке, очень желавший, чтобы я ему говорил «ваше величество», но, к огорчению своему, не получивший от меня никакого титула. Вот это какой человек, и больше ничего, – отвечал Долгоруков, оглядываясь с улыбкой на Билибина.
– Несмотря на мое полное уважение к старому Кутузову, – продолжал он, – хороши мы были бы все, ожидая чего то и тем давая ему случай уйти или обмануть нас, тогда как теперь он верно в наших руках. Нет, не надобно забывать Суворова и его правила: не ставить себя в положение атакованного, а атаковать самому. Поверьте, на войне энергия молодых людей часто вернее указывает путь, чем вся опытность старых кунктаторов.
– Но в какой же позиции мы атакуем его? Я был на аванпостах нынче, и нельзя решить, где он именно стоит с главными силами, – сказал князь Андрей.
Ему хотелось высказать Долгорукову свой, составленный им, план атаки.
– Ах, это совершенно всё равно, – быстро заговорил Долгоруков, вставая и раскрывая карту на столе. – Все случаи предвидены: ежели он стоит у Брюнна…
И князь Долгоруков быстро и неясно рассказал план флангового движения Вейротера.
Князь Андрей стал возражать и доказывать свой план, который мог быть одинаково хорош с планом Вейротера, но имел тот недостаток, что план Вейротера уже был одобрен. Как только князь Андрей стал доказывать невыгоды того и выгоды своего, князь Долгоруков перестал его слушать и рассеянно смотрел не на карту, а на лицо князя Андрея.
– Впрочем, у Кутузова будет нынче военный совет: вы там можете всё это высказать, – сказал Долгоруков.
– Я это и сделаю, – сказал князь Андрей, отходя от карты.
– И о чем вы заботитесь, господа? – сказал Билибин, до сих пор с веселой улыбкой слушавший их разговор и теперь, видимо, собираясь пошутить. – Будет ли завтра победа или поражение, слава русского оружия застрахована. Кроме вашего Кутузова, нет ни одного русского начальника колонн. Начальники: Неrr general Wimpfen, le comte de Langeron, le prince de Lichtenstein, le prince de Hohenloe et enfin Prsch… prsch… et ainsi de suite, comme tous les noms polonais. [Вимпфен, граф Ланжерон, князь Лихтенштейн, Гогенлое и еще Пришпршипрш, как все польские имена.]
– Taisez vous, mauvaise langue, [Удержите ваше злоязычие.] – сказал Долгоруков. – Неправда, теперь уже два русских: Милорадович и Дохтуров, и был бы 3 й, граф Аракчеев, но у него нервы слабы.
– Однако Михаил Иларионович, я думаю, вышел, – сказал князь Андрей. – Желаю счастия и успеха, господа, – прибавил он и вышел, пожав руки Долгорукову и Бибилину.
Возвращаясь домой, князь Андрей не мог удержаться, чтобы не спросить молчаливо сидевшего подле него Кутузова, о том, что он думает о завтрашнем сражении?
Кутузов строго посмотрел на своего адъютанта и, помолчав, ответил:
– Я думаю, что сражение будет проиграно, и я так сказал графу Толстому и просил его передать это государю. Что же, ты думаешь, он мне ответил? Eh, mon cher general, je me mele de riz et des et cotelettes, melez vous des affaires de la guerre. [И, любезный генерал! Я занят рисом и котлетами, а вы занимайтесь военными делами.] Да… Вот что мне отвечали!


В 10 м часу вечера Вейротер с своими планами переехал на квартиру Кутузова, где и был назначен военный совет. Все начальники колонн были потребованы к главнокомандующему, и, за исключением князя Багратиона, который отказался приехать, все явились к назначенному часу.
Вейротер, бывший полным распорядителем предполагаемого сражения, представлял своею оживленностью и торопливостью резкую противоположность с недовольным и сонным Кутузовым, неохотно игравшим роль председателя и руководителя военного совета. Вейротер, очевидно, чувствовал себя во главе.движения, которое стало уже неудержимо. Он был, как запряженная лошадь, разбежавшаяся с возом под гору. Он ли вез, или его гнало, он не знал; но он несся во всю возможную быстроту, не имея времени уже обсуждать того, к чему поведет это движение. Вейротер в этот вечер был два раза для личного осмотра в цепи неприятеля и два раза у государей, русского и австрийского, для доклада и объяснений, и в своей канцелярии, где он диктовал немецкую диспозицию. Он, измученный, приехал теперь к Кутузову.
Он, видимо, так был занят, что забывал даже быть почтительным с главнокомандующим: он перебивал его, говорил быстро, неясно, не глядя в лицо собеседника, не отвечая на деланные ему вопросы, был испачкан грязью и имел вид жалкий, измученный, растерянный и вместе с тем самонадеянный и гордый.
Кутузов занимал небольшой дворянский замок около Остралиц. В большой гостиной, сделавшейся кабинетом главнокомандующего, собрались: сам Кутузов, Вейротер и члены военного совета. Они пили чай. Ожидали только князя Багратиона, чтобы приступить к военному совету. В 8 м часу приехал ординарец Багратиона с известием, что князь быть не может. Князь Андрей пришел доложить о том главнокомандующему и, пользуясь прежде данным ему Кутузовым позволением присутствовать при совете, остался в комнате.
– Так как князь Багратион не будет, то мы можем начинать, – сказал Вейротер, поспешно вставая с своего места и приближаясь к столу, на котором была разложена огромная карта окрестностей Брюнна.
Кутузов в расстегнутом мундире, из которого, как бы освободившись, выплыла на воротник его жирная шея, сидел в вольтеровском кресле, положив симметрично пухлые старческие руки на подлокотники, и почти спал. На звук голоса Вейротера он с усилием открыл единственный глаз.
– Да, да, пожалуйста, а то поздно, – проговорил он и, кивнув головой, опустил ее и опять закрыл глаза.
Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел: