6—7-я линии Васильевского острова
Поделись знанием:
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.
Он улыбнулся и протянул ей руку.
Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.
«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.
«Но, может быть, это моя рубашка на столе, – думал князь Андрей, – а это мои ноги, а это дверь; но отчего же все тянется и выдвигается и пити пити пити и ти ти – и пити пити пити… – Довольно, перестань, пожалуйста, оставь, – тяжело просил кого то князь Андрей. И вдруг опять выплывала мысль и чувство с необыкновенной ясностью и силой.
«Да, любовь, – думал он опять с совершенной ясностью), но не та любовь, которая любит за что нибудь, для чего нибудь или почему нибудь, но та любовь, которую я испытал в первый раз, когда, умирая, я увидал своего врага и все таки полюбил его. Я испытал то чувство любви, которая есть самая сущность души и для которой не нужно предмета. Я и теперь испытываю это блаженное чувство. Любить ближних, любить врагов своих. Все любить – любить бога во всех проявлениях. Любить человека дорогого можно человеческой любовью; но только врага можно любить любовью божеской. И от этого то я испытал такую радость, когда я почувствовал, что люблю того человека. Что с ним? Жив ли он… Любя человеческой любовью, можно от любви перейти к ненависти; но божеская любовь не может измениться. Ничто, ни смерть, ничто не может разрушить ее. Она есть сущность души. А сколь многих людей я ненавидел в своей жизни. И из всех людей никого больше не любил я и не ненавидел, как ее». И он живо представил себе Наташу не так, как он представлял себе ее прежде, с одною ее прелестью, радостной для себя; но в первый раз представил себе ее душу. И он понял ее чувство, ее страданья, стыд, раскаянье. Он теперь в первый раз поняд всю жестокость своего отказа, видел жестокость своего разрыва с нею. «Ежели бы мне было возможно только еще один раз увидать ее. Один раз, глядя в эти глаза, сказать…»
И пити пити пити и ти ти, и пити пити – бум, ударилась муха… И внимание его вдруг перенеслось в другой мир действительности и бреда, в котором что то происходило особенное. Все так же в этом мире все воздвигалось, не разрушаясь, здание, все так же тянулось что то, так же с красным кругом горела свечка, та же рубашка сфинкс лежала у двери; но, кроме всего этого, что то скрипнуло, пахнуло свежим ветром, и новый белый сфинкс, стоячий, явился пред дверью. И в голове этого сфинкса было бледное лицо и блестящие глаза той самой Наташи, о которой он сейчас думал.
«О, как тяжел этот неперестающий бред!» – подумал князь Андрей, стараясь изгнать это лицо из своего воображения. Но лицо это стояло пред ним с силою действительности, и лицо это приближалось. Князь Андрей хотел вернуться к прежнему миру чистой мысли, но он не мог, и бред втягивал его в свою область. Тихий шепчущий голос продолжал свой мерный лепет, что то давило, тянулось, и странное лицо стояло перед ним. Князь Андрей собрал все свои силы, чтобы опомниться; он пошевелился, и вдруг в ушах его зазвенело, в глазах помутилось, и он, как человек, окунувшийся в воду, потерял сознание. Когда он очнулся, Наташа, та самая живая Наташа, которую изо всех людей в мире ему более всего хотелось любить той новой, чистой божеской любовью, которая была теперь открыта ему, стояла перед ним на коленях. Он понял, что это была живая, настоящая Наташа, и не удивился, но тихо обрадовался. Наташа, стоя на коленях, испуганно, но прикованно (она не могла двинуться) глядела на него, удерживая рыдания. Лицо ее было бледно и неподвижно. Только в нижней части его трепетало что то.
Князь Андрей облегчительно вздохнул, улыбнулся и протянул руку.
– Вы? – сказал он. – Как счастливо!
Наташа быстрым, но осторожным движением подвинулась к нему на коленях и, взяв осторожно его руку, нагнулась над ней лицом и стала целовать ее, чуть дотрогиваясь губами.
– Простите! – сказала она шепотом, подняв голову и взглядывая на него. – Простите меня!
– Я вас люблю, – сказал князь Андрей.
– Простите…
– Что простить? – спросил князь Андрей.
– Простите меня за то, что я сделала, – чуть слышным, прерывным шепотом проговорила Наташа и чаще стала, чуть дотрогиваясь губами, целовать руку.
– Я люблю тебя больше, лучше, чем прежде, – сказал князь Андрей, поднимая рукой ее лицо так, чтобы он мог глядеть в ее глаза.
Глаза эти, налитые счастливыми слезами, робко, сострадательно и радостно любовно смотрели на него. Худое и бледное лицо Наташи с распухшими губами было более чем некрасиво, оно было страшно. Но князь Андрей не видел этого лица, он видел сияющие глаза, которые были прекрасны. Сзади их послышался говор.
Петр камердинер, теперь совсем очнувшийся от сна, разбудил доктора. Тимохин, не спавший все время от боли в ноге, давно уже видел все, что делалось, и, старательно закрывая простыней свое неодетое тело, ежился на лавке.
– Это что такое? – сказал доктор, приподнявшись с своего ложа. – Извольте идти, сударыня.
В это же время в дверь стучалась девушка, посланная графиней, хватившейся дочери.
Как сомнамбулка, которую разбудили в середине ее сна, Наташа вышла из комнаты и, вернувшись в свою избу, рыдая упала на свою постель.
С этого дня, во время всего дальнейшего путешествия Ростовых, на всех отдыхах и ночлегах, Наташа не отходила от раненого Болконского, и доктор должен был признаться, что он не ожидал от девицы ни такой твердости, ни такого искусства ходить за раненым.
Как ни страшна казалась для графини мысль, что князь Андрей мог (весьма вероятно, по словам доктора) умереть во время дороги на руках ее дочери, она не могла противиться Наташе. Хотя вследствие теперь установившегося сближения между раненым князем Андреем и Наташей приходило в голову, что в случае выздоровления прежние отношения жениха и невесты будут возобновлены, никто, еще менее Наташа и князь Андрей, не говорил об этом: нерешенный, висящий вопрос жизни или смерти не только над Болконским, но над Россией заслонял все другие предположения.
(перенаправлено с «6-я и 7-я линии Васильевского острова»)
| 6—7-я линии Васильевского острова Санкт-Петербург | ||
| Общая информация | ||
|---|---|---|
| Район города | Василеостровский | |
| Исторический район | Васильевский остров | |
| Ближайшие станции метро |  «Василеостровская»
| |
 | ||
| [www.openstreetmap.org/?lat=59.941761&lon=30.288577&zoom=15&layers=M на карте OpenStreetMap] | ||
| [maps.yandex.ru/map.xml?mapID=500&slices=1&mapX=3370550&mapY=8349512&descx=3370550&descy=8349512&scale=11 на карте Яндекс] | ||
| [maps.google.com/maps?t=h&ll=59.941761,30.288577&spn=0.007642,0.01678 на карте Google] | ||
 6—7-я линии Васильевского острова на Викискладе
| ||
6—7-я линии — частично пешеходная улица на Васильевском острове.
6-я линия — нечётная сторона, расположена ближе к Стрелке, 7-я линия — чётная сторона улицы.
Как и остальные линии Васильевского острова, 6-я и 7-я должны были стать набережными одного из каналов, которыми собирались прорезать Васильевский остров по замыслу Петра I. Название 6—7-й линий существует с 1718 года. Они проходят от набережной Лейтенанта Шмидта Невы до набережной реки Смоленки.
Содержание
История
Первые каменные дома строились на участках от Невы до Большого проспекта. Нынешний вид улица приобрела в XIX — начале XX века.
В 2002 году на участке от Большого до Среднего проспекта была открыта пешеходная зона — Андреевский бульвар.
Осенью 2001 года Администрацией Санкт-Петербурга был объявлен конкурс на лучший проект памятника, символизирующего собирательный образ Василия, давшего имя Васильевскому острову. Памятник был открыт на Андреевском бульваре (возле дома № 34 по 7-й линии) 24 мая 2003 года, он изображает поручика бомбардирской роты Василия Корчмина. Скульпторы — Г. В. Лукьянов и С. В. Сергеев.[1]
История улицы связана с историей конно-железной дороги, или конки. С 27 августа 1863 года здесь проходила одна из первых пассажирских линий: Адмиралтейская площадь — Конногвардейский бульвар — 6-я линия. В 2004 году на продолжении бульвара у Среднего проспекта была установлена конка образца 1872—1878 годов выпуска; в вагончике разместились театральные кассы. 24 октября 2005 года рядом поставили бронзовых лошадей, а 30 мая 2009 года — кучера.[2]
Достопримечательности
6-я линия
- Дом № 1 (Университетская набережная, д. № 25) — дом Алексеева (доходный дом И. О. Рубана). Построен во второй половине XVIII века, в 1830-х годах перестраивался архитекторами Х. Х. Беком и П. Шрётером, а в 1872—1873 годах — военным инженером И. О. Рубаном. В конце 1860-х годов в этом доме поселился К. Ф. Рерих с супругой Марией Васильевной и открыл здесь нотариальную контору. 27.09. 1874 в этом доме родился Н. К. Рерих, которого крестили в Андреевском соборе. В 1994 году на доме установлена мемориальная доска с надписью: «В этом доме родился и жил с 1874 по 1899 год мыслитель-гуманист, художник Николай Рерих».
памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[3] - Дом № 3 (Академический пер., д. № 10) — дом Е. И. Иванова. Построен в начале XIX века, в 1872 году перестроен архитектором И. И. Цимом. памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[3]
- Дом № 5 (Академический пер., д. № 5) — доходный дом А. Г. Эш. Построен в 1902 году, архитектор А. М. Воробьев. В 1905—1906 годах в доме жил писатель Корней Чуковский. На первом этаже здания находится галерея современного искусства Lazarev Gallery.
- Дом № 7 (Бугский пер., д. № 6) — дом А. Н. Баландиной. Построен в конце XVIII века, в 1835 году перестроен архитектором А. С. Кириловым. Дом вошел в историю расположенным во втором этаже трактиром «Золотой якорь», который посещали многие художники, студенты и преподаватели Академии Художеств. памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[3]
- Дом № 9 (Большой проспект, д. № 18, Бугский пер., д. № 3) — Андреевский рынок — конец XVIII века.
- Участок по адресу 6-я линия, д. № 11 (Большой проспект, д. № 21) — Андреевский собор, памятник архитектуры XVIII века (архитектор А. Ф. Вист, боковые приделы — Н. П. Гребенка) и церковь Трёх Святителей (предположительно Джузеппе Трезини).
Объект культурного наследия РФ № 7810146000 - Дом № 13 — дом А. И. Троекурова, построен в 1720-е-1730-е годы, образец гражданской архитектуры первой трети XVIII века. Объект культурного наследия РФ № 7810130000
- Дом № 15 — жилой дом архитектора Г.-Х. Паульсена (1780-е годы) на месте более ранних построек 1720-х-1730-х годов, также образец рядовой каменной застройки конца XVIII века, памятник архитектуры классицизма. Впоследствии в этом доме располагалась учительская семинария и Главный педагогический институт, Санкт-Петербургский университет, Ларинская гимназия[4]. памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[3]
- Дом № 19 — дом В. И. Миллера, 1720-1730-е годы. В 1886 году частично перестроен архитектором Н. И. Шенфельдом. памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[3]
- Дом № 21 — дом В. И. Ковригина, 1835. памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[3]
- Дом № 25 — доходный дом К. Штрауха. Построен в 1835—1836 годах, архитектор М. А. Ливен. памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[3]
- Дом № 37 — собственный доходный дом архитектора и военного инженера Э. Ф. Мельцера, построен по его собственному проекту в 1909-1910 годах. В этом доме с 1927 по 1960 год жил скульптор В. В. Лишев, с 1930-х по 1960-е — геолог П. М. Татаринов. На доме находится мемориальная доска, напоминающая о том, что в доме, находящемся ранее на этом участке, в 1893 году жил П. Д. Кузьминский — моряк, изобретатель парогазовой турбины. памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[3]
- Дом № 41 — под этим номером объединены два шестиэтажных доходных дома в стиле модерн, возведенные в 1906 году для К. И. Фасси и Л. А. Богусского. Архитектор Л. В. Богусский (совместно с М. И. Серовым). памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[3]
- Дом № 47 (правый корпус) — доходный дом А. Л. Сагалова. Построен в 1912—1913 гг. в стиле необарокко (ретроспективизм), архитектор А. Л. Лишневский. памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[3]
- Дом № 55 — в 1866 году здесь был построен склад для товарищества пивоваренных заводов «Гамбринус» (архитектор Е. Е. Аникин). Позже дом был надстроен, в нём появились жилые помещения. Полностью перестроен в 1898 году О. Л. Игнатовичем. В результате получилось здание кирпичной промышленной архитектуры, но с интересным декоративным внутренним убранством. Во дворах между домом № 55 по 6-й линии и домом № 66 по 5-й линии находятся другие фабричные корпуса. В 1870—1874 годах они были надстроены и расширены архитектором А. Р. Гешвендом.
7-я линия
- Дом № 2 (Академический пер., д. № 12, Набережная Лейтенанта Шмидта, д. № 1) — жилой дом Академии наук («Дом академиков»). В 1750-х годах архитектор С. И. Чевакинский объединил в одно целое два жилых дома, находившихся здесь с начала XVIII века. В 1806—1808 гг. здание снова перестроено по проекту архbтекторов А. Д. Захарова и А. Г. Бежанова. В доме жили многие выдающиеся деятели русской науки. На фасаде размещены 29 мемориальных досок.
- Дом № 4 (Академический пер., д. № 7, Днепровский пер., д. № 15) — дом А. М. Аргамакова (дом Х. Крюгера). Построен в 1730-х годах. В 1840 году надстроен архитектором И. И. Цимом, в 1874 году перестроен архитектором Л. Л. Петерсоном. памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[3]
- Дом № 8 (Днепровский пер., д. № 11) — дом А. Одоевской (дом И. М. Максимова). Построен в 1730-х годах, в XIX веке дважды перестраивался. памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[3]
- Дом № 12 — подворье Александро-Невской лавры. По плану Петра I превращения Васильевского острова в центральный район столицы крупнейшие монастыри в обязательном порядке должны были строить здесь каменные дома. Это здание было спроектировано архитектором Ж.-.Б. Леблоном по типовому проекту «дома для именитых». Построено в 1720—1726 годах уже после смерти Леблона архитекторами Д. Трезини и Л. Т. Швертфегером. Перестроено в начале XIX в. Объект культурного наследия РФ № 7810131000
- Дом № 14 (Днепровский пер., д. № 5) — дом князя И. И. Щербатова (дом Е. А. Емелиной). Построен в 1720—1730-х годах. В 1864 году частично перестроен — архитектором К. Т. Андрущенко. памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[3]
- Дом № 16—18 (Днепровский пер., д. № 1) — доходный дом и аптека А. В. Пеля и сыновей[5]. Одна из самых старых аптек Петербурга, до революции поставляла лекарства царскому двору. Аптека Пеля представляла собой комплекс, включавший производственную аптеку, исследовательскую лабораторию, фармацевтическую фабрику (проработавшую до 1927 г.), склады, научную библиотеку с гербарием. Доходный дом в стиле модерн, где расположена аптека, строился в 1907—1910 годах, в конце жизни А. В. Пеля, а окончен был уже после его смерти. Согласно легенде, в башне, которую Александр Пель построил во дворе аптеки, он проводил алхимические опыты и разводил грифонов. В 1994 году «башня грифонов» была украшена петербургскими художниками и стала памятником андеграунда[6]. Сейчас доступ к башне закрыт. После реставрации 1983 года в аптеке создан музей истории отечественной фармации. памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[3]
- Дом № 20 (Днепровский пер., д. № 2) — Андреевское городское училище. Построено в 1786 году по разработанному архитектором Ф. И. Волковым типовому проекту народного училища. Это каменное двухэтажное здание, прямоугольное в плане, c небольшим ризалитом в три окна в средней части, увенчанным треугольным фронтоном. По уставу таким училищам отводилось место вблизи храма, по которому и возникало обиходное название. В Петербурге сохранилось два училища, построенных по таким проектам (второе — Воздвиженское городское училище на Лиговском проспекте, д. № 128). При этом дом на 7-й линии — единственное здание народного училища, сохранившееся без перестройки с XVIII века. памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[3]
- Дом № 22 (Большой проспект, д. № 20) — дом с лавками Степановых. Построен в 1800—1809 годах, частично перестроен в
в 1910 году гражданским инженером С. М. Беляковым. памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[3]
- Дом № 26 — доходный дом А. А. Большакова. В 1909—1910 годах архитектор Д. А. Крыжановский по заказу купца Большакова возвел на участке, где прежде был деревянный особняк, шестиэтажный доходный дом в стиле модерн. памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[3]
- Дом № 28 — дом В. А. Квасникова. Построен в 1828—1829 годах архитектором К. Скотти. памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[3]
- Дом № 32 — четырёхэтажный доходный дом П. А. Изотова. Построен в 1909-1910 годах архитектором В. В. Шаубом в стиле модерн. памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[3]
- Дом № 34 — дом М. Сундукова, построен в 1832 году. памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[3]
- Дом № 42 — дом Струйских, построен в 1790-х годах. Достраивался в 1835 и 1860 годах. В 1892-1893 гг. архитектором А. П. Сосковым дом приспособлен под приют Общества вспоможения бедным прихода Андреевского собора. памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[3]
- Дом № 50 (Средний проспект, д. № 30-32) — станция метро «Василеостровская», 1967 год.
- Дом № 52 (Средний проспект, д. № 31) — здание городских начальных училищ. Построено по проекту архитектора А. Р. Гешвенда (при участии Б. А. Бржостовского) в 1896—1897 годах. В этом здании находится Физико-математический лицей № 30. памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[3]
- Участок по адресу 7-я линия, д. № 68 (Малый проспект, д. № 20-22, 8-я линия, д. № 71) — Церковь Благовещения Пресвятой Богородицы, памятник архитектуры XVIII века. Объект культурного наследия РФ № 7810170000
- Дом № 70 (Малый проспект, д. № 18) — дом причта Благовещенской церкви. Построен в 1868—1870 годах архитектором К. Н. Вербицким. памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[3]
- Дом № 70 (Набережная Смоленки, д. № 8) — дом Шредера. Возведен в конце XVIII века, в 1838 году надстроен- архитектором Е. Т. Цолликофером. В конце XIX века в доме жил рабочий трубочного завода И. Ф. Федоров, на квартире которого собирались социал-демократы, в том числе Г. М. Кржижановский, И. В. Бабушкин, Н. Г. Полетаев и др. Осенью 1895 г. совещания проходили под руководством В. И. Ленина. памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[3]
См. также
Ближайшая станция метро:
6-я и 7-я линии пересекают или граничат со следующими проспектами, улицами и переулками:
- Университетская набережная
- Набережная Лейтенанта Шмидта
- Академический переулок
- Бугский переулок
- Большой проспект
- Средний проспект
- Малый проспект
- Набережная Смоленки
Напишите отзыв о статье "6—7-я линии Васильевского острова"
Примечания
- ↑ [drugoypiter.ru/place/vasiliy_korchmin.htm Памятник Василию Корчмину]
- ↑ [karpovka.net/2009/05/30/5357/ У «Василеостровской» установили скульптуру кучера] // Карповка.нет. — 30 мая 2009
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 Включён в [www.assembly.spb.ru/manage/page?tid=0&nd=8348128&nh=1 «Список вновь выявленных объектов, представляющих историческую, научную, художественную или иную культурную ценность»] (утверждён приказом КГИОП от 20 февраля 2001 года № 15 с изменениями на 1 декабря 2010 года).
- ↑ [history.gradpetra.net/liniya/19/179-15.html История объекта: 6-я линия В.О., дом 15]
- ↑ [petersburglike.ru/2015-03-19/apteka-pelya-na-vasilevskom-ostrove/ Аптека Пеля на Васильевском острове]. Занимательный Петербург (19 марта 2015). Проверено 19 марта 2015.
- ↑ [www.mr7.ru/life/city/story_13773.html Памятник Яйцу на Васильевском острове хранит код Вселенной]
Литература
- Горбачевич К. С., Хабло Е. П. Почему так названы? О происхождении названий улиц, площадей, островов, рек и мостов Ленинграда. — 3-е изд., испр. и доп. — Л.: Лениздат, 1985. — С. 210. — 511 с.
- Городские имена сегодня и вчера: Петербургская топонимика / сост. С. В. Алексеева, А. Г. Владимирович, А. Д. Ерофеев и др. — 2-е изд., перераб. и доп. — СПб.: Лик, 1997. — С. 69. — 288 с. — (Три века Северной Пальмиры). — ISBN 5-86038-023-2.
- Зодчие Санкт-Петербурга. XIX — начало XX века / сост. В. Г. Исаченко; ред. Ю. Артемьева, С. Прохватилова. — СПб.: Лениздат, 1998. — 1070 с. — ISBN 5-289-01586-8.
- Горбачевич К. С., Хабло Е. П. Почему так названы? О происхождении названий улиц, площадей, островов, рек и мостов Санкт-Петербурга. — СПб.: Норинт, 2002. — 353 с. — ISBN 5-7711-0019-6.
- Никитенко, Г. Ю., Соболь, В. Д. Василеостровский район. Энциклопедия улиц Санкт-Петербурга (Справочное издание). — СПб.: Белое и черное, 2002. — 534, илл с. — ISBN 5-89771-030-9.
Ссылки
- В. И. Короткевич [www.school30.spb.ru/museum/history/beginning/100let.shtml Дорога длиною в 100 лет] от первого в Петербурге многоклассного начального училища до одной из популярнейших в городе гимназий
- [www.citywalls.ru/search-street13.html 6-я линия на сайте www.citywalls.ru]
- [www.citywalls.ru/search-street37.html 7-я линия на сайте www.citywalls.ru]
- [panorami.spbmy.ru/?cat=17 Сферическая панорама «Башня Грифонов»]
| ||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий 6—7-я линии Васильевского острова
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.
Он улыбнулся и протянул ей руку.
Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.
«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.
«Но, может быть, это моя рубашка на столе, – думал князь Андрей, – а это мои ноги, а это дверь; но отчего же все тянется и выдвигается и пити пити пити и ти ти – и пити пити пити… – Довольно, перестань, пожалуйста, оставь, – тяжело просил кого то князь Андрей. И вдруг опять выплывала мысль и чувство с необыкновенной ясностью и силой.
«Да, любовь, – думал он опять с совершенной ясностью), но не та любовь, которая любит за что нибудь, для чего нибудь или почему нибудь, но та любовь, которую я испытал в первый раз, когда, умирая, я увидал своего врага и все таки полюбил его. Я испытал то чувство любви, которая есть самая сущность души и для которой не нужно предмета. Я и теперь испытываю это блаженное чувство. Любить ближних, любить врагов своих. Все любить – любить бога во всех проявлениях. Любить человека дорогого можно человеческой любовью; но только врага можно любить любовью божеской. И от этого то я испытал такую радость, когда я почувствовал, что люблю того человека. Что с ним? Жив ли он… Любя человеческой любовью, можно от любви перейти к ненависти; но божеская любовь не может измениться. Ничто, ни смерть, ничто не может разрушить ее. Она есть сущность души. А сколь многих людей я ненавидел в своей жизни. И из всех людей никого больше не любил я и не ненавидел, как ее». И он живо представил себе Наташу не так, как он представлял себе ее прежде, с одною ее прелестью, радостной для себя; но в первый раз представил себе ее душу. И он понял ее чувство, ее страданья, стыд, раскаянье. Он теперь в первый раз поняд всю жестокость своего отказа, видел жестокость своего разрыва с нею. «Ежели бы мне было возможно только еще один раз увидать ее. Один раз, глядя в эти глаза, сказать…»
И пити пити пити и ти ти, и пити пити – бум, ударилась муха… И внимание его вдруг перенеслось в другой мир действительности и бреда, в котором что то происходило особенное. Все так же в этом мире все воздвигалось, не разрушаясь, здание, все так же тянулось что то, так же с красным кругом горела свечка, та же рубашка сфинкс лежала у двери; но, кроме всего этого, что то скрипнуло, пахнуло свежим ветром, и новый белый сфинкс, стоячий, явился пред дверью. И в голове этого сфинкса было бледное лицо и блестящие глаза той самой Наташи, о которой он сейчас думал.
«О, как тяжел этот неперестающий бред!» – подумал князь Андрей, стараясь изгнать это лицо из своего воображения. Но лицо это стояло пред ним с силою действительности, и лицо это приближалось. Князь Андрей хотел вернуться к прежнему миру чистой мысли, но он не мог, и бред втягивал его в свою область. Тихий шепчущий голос продолжал свой мерный лепет, что то давило, тянулось, и странное лицо стояло перед ним. Князь Андрей собрал все свои силы, чтобы опомниться; он пошевелился, и вдруг в ушах его зазвенело, в глазах помутилось, и он, как человек, окунувшийся в воду, потерял сознание. Когда он очнулся, Наташа, та самая живая Наташа, которую изо всех людей в мире ему более всего хотелось любить той новой, чистой божеской любовью, которая была теперь открыта ему, стояла перед ним на коленях. Он понял, что это была живая, настоящая Наташа, и не удивился, но тихо обрадовался. Наташа, стоя на коленях, испуганно, но прикованно (она не могла двинуться) глядела на него, удерживая рыдания. Лицо ее было бледно и неподвижно. Только в нижней части его трепетало что то.
Князь Андрей облегчительно вздохнул, улыбнулся и протянул руку.
– Вы? – сказал он. – Как счастливо!
Наташа быстрым, но осторожным движением подвинулась к нему на коленях и, взяв осторожно его руку, нагнулась над ней лицом и стала целовать ее, чуть дотрогиваясь губами.
– Простите! – сказала она шепотом, подняв голову и взглядывая на него. – Простите меня!
– Я вас люблю, – сказал князь Андрей.
– Простите…
– Что простить? – спросил князь Андрей.
– Простите меня за то, что я сделала, – чуть слышным, прерывным шепотом проговорила Наташа и чаще стала, чуть дотрогиваясь губами, целовать руку.
– Я люблю тебя больше, лучше, чем прежде, – сказал князь Андрей, поднимая рукой ее лицо так, чтобы он мог глядеть в ее глаза.
Глаза эти, налитые счастливыми слезами, робко, сострадательно и радостно любовно смотрели на него. Худое и бледное лицо Наташи с распухшими губами было более чем некрасиво, оно было страшно. Но князь Андрей не видел этого лица, он видел сияющие глаза, которые были прекрасны. Сзади их послышался говор.
Петр камердинер, теперь совсем очнувшийся от сна, разбудил доктора. Тимохин, не спавший все время от боли в ноге, давно уже видел все, что делалось, и, старательно закрывая простыней свое неодетое тело, ежился на лавке.
– Это что такое? – сказал доктор, приподнявшись с своего ложа. – Извольте идти, сударыня.
В это же время в дверь стучалась девушка, посланная графиней, хватившейся дочери.
Как сомнамбулка, которую разбудили в середине ее сна, Наташа вышла из комнаты и, вернувшись в свою избу, рыдая упала на свою постель.
С этого дня, во время всего дальнейшего путешествия Ростовых, на всех отдыхах и ночлегах, Наташа не отходила от раненого Болконского, и доктор должен был признаться, что он не ожидал от девицы ни такой твердости, ни такого искусства ходить за раненым.
Как ни страшна казалась для графини мысль, что князь Андрей мог (весьма вероятно, по словам доктора) умереть во время дороги на руках ее дочери, она не могла противиться Наташе. Хотя вследствие теперь установившегося сближения между раненым князем Андреем и Наташей приходило в голову, что в случае выздоровления прежние отношения жениха и невесты будут возобновлены, никто, еще менее Наташа и князь Андрей, не говорил об этом: нерешенный, висящий вопрос жизни или смерти не только над Болконским, но над Россией заслонял все другие предположения.
