60-й Берлинский международный кинофестиваль
Поделись знанием:
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…
Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.
В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
– Что сделал?
– Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! – кричала она. Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.
– Наташа, полно, глупости! – сказала она, еще надеясь, что это была шутка.
– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…
Графиня пожала плечами.
– Ежели правда, что мосьё Денисов сделал тебе предложение, то скажи ему, что он дурак, вот и всё.
– Нет, он не дурак, – обиженно и серьезно сказала Наташа.
– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!
– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
| 60-й Берлинский международный кинофестиваль | |||
 | |||
| Общие сведения | |||
|---|---|---|---|
| Дата проведения |
с 11 по 21 февраля 2010 года | ||
| Место проведения | |||
| Жюри фестиваля | |||
| Председатель жюри | |||
| |||
60-й Берлинский международный кинофестиваль проводился с 11 по 21 февраля 2010 года.
Председателем жюри кинофестиваля являлся немецкий кинорежиссёр Вернер Херцог.
В конкурсной программе кинофестиваля участвовал фильм Алексея Попогребского «Как я провёл этим летом»[1]. Кроме того, в рамках программы «Панорама» демонстрировались ещё два российских фильма — «Весельчаки» Феликса Михайлова и «Пропавший без вести» Анны Фенченко[2]. Впервые за всю историю Берлинского кинофестиваля в качестве фильма открытия программы «Панорама» была выбрана российская картина — этой чести были удостоены «Весельчаки» Феликса Михайлова[3]. Наконец, в рамках программы «Форум» также был заявлен российский фильм «Я» Игоря Волошина[4].
Содержание
Жюри фестиваля
- Вернер Херцог — председатель жюри
- Франческа Коменчини (Италия; итал. Francesca Comencini)
- Нуруддин Фарах (Сомали)
- Рене Зеллвегер (США)
- Корнелия Фро́бёсс (Германия; нем. Cornelia Froboess)
- Хосе Мария Моралесс (Испания)
- Юй Нань (Китай)
Фильмы конкурсной программы
В конкурсную программу вошли следующие фильмы[5]:
- «Вместе порознь» (режиссёр Ван Цяньань, Китай)
- «Вопль» (режиссёр Роб Эпштейн, Джефри Фридмен, США)
- «Вполне милый человек» (режиссёр Ханс Петтер Моланд, Норвегия)
- «Головоломка» (режиссёр Наталия Смирнофф, Аргентина—Франция)
- «Грабитель» (режиссёр Беньямин Гейзенберг, Германия—Австрия)
- «Гусеница» (режиссёр Кодзи Вакамацу, Япония)
- «Гринберг» (режиссёр Ной Баумбах, США)
- «Еврей Зюсс — бессовестный фильм» (режиссёр Оскар Рёлер, Германия—Австрия)
- «Если бы я хотел свистеть, то свистел бы» (режиссёр Флориан Сербан, Румыния—Швеция)
- «Женщина, пушка и лапша» (режиссёр Чжан Имоу, Китай)
- «Как я провёл этим летом» (режиссёр Алексей Попогребский, Россия)
- «Мамонт» (режиссёр Бенуа Делепин, Гюстав де Керверн, Франция)
- «Мёд» (режиссёр Семих Капланоглу, Турция)
- «На пути» (режиссёр Ясмила Жбанич, Германия—Босния и Герцеговина—Австрия)
- «Охотник» (режиссёр Рафи Питтс, Германия—Иран
- «Субмарино» (режиссёр Томас Винтерберг, Дания)
- «Призрак» (режиссёр Роман Полански, Франция—Германия—Великобритания)
- «Семья» (режиссёр Пернилла Фишер Кристенсен, Дания)
- «Убийца внутри меня» (режиссёр Майкл Уинтерботтом, США—Великобритания)
- «Шахада» (режиссёр Бурхан Курбани, Германия)
Внеконкурсная программа
- «Выход через сувенирную лавку» (режиссёр Бэнкси, Великобритания)
- «Детки в порядке» (режиссёр Лиза Холоденко, США)
- «Меня зовут Кхан» (режиссёр Каран Джохар, Индия)
- «Пожалуйста, дай» (режиссёр Николь Холофсенер, США)
- «Остров проклятых» (режиссёр Мартин Скорсезе, США) — фильм открытия фестиваля
- «О её брате» (режиссёр Едзи Ямада, Япония) — фильм закрытия фестиваля
Победители
Основная конкурсная программа
- «Золотой медведь» (главный приз) — «Мёд» (режиссёр Семих Капланоглу)
- «Серебряный медведь» (гран-при жюри) — «Если бы я хотел свистеть, то свистел бы» (режиссёр Флорин Щербан)
- «Серебряный Медведь» за лучшую режиссуру — Роман Полански (Призрак)
- «Серебряный Медведь» лучшей актрисе — Шинобу Терадзима («Гусеница»)
- «Серебряный Медведь» лучшему актёру — Григорий Добрыгин и Сергей Пускепалис («Как я провёл этим летом»)
- «Серебряный медведь» за выдающийся вклад в искусство — Павел Костомаров («Как я провёл этим летом»)
- «Серебряный медведь» за лучший сценарий — Ван Куанан и На Джин («Вместе порознь»)
- Премия Альфреда Бауэра (за открытие новых путей в киноискусстве) — «Если бы я хотел свистеть, то свистел бы» (режиссёр Флорин Щербан)
- Приз Экуменического жюри — «Мёд» (режиссёр Семих Капланоглу)
- Приз жюри Международной федерации кинопрессы — «Одна семья» (режиссёр Пернилла Фишер Кристенсен)
- Приз жюри Немецкой гильдии артхаусных кинотеатров — «Шахада» (режиссёр Бурхан Квурбани)
Другие награды
- «Лучший дебютный фильм» — «Себбе» (режиссёр Бабак Наджафи)
- «Почётный Золотой медведь» — Ханна Шигулла
- «Почётный Золотой медведь» — Вольфганг Кольхаазе
- «Хрустальный медведь» за лучший фильм конкурса для юношества Поколение 14+ — «Нойкельн без границ» (режиссёры Агостино Имонди, Дитмар Ратш)
- «Хрустальный медведь» за лучший фильм конкурса для детей «Отражение радуги» (режиссёр Алекс Ло)
Напишите отзыв о статье "60-й Берлинский международный кинофестиваль"
Примечания
- ↑ [www.berlinale.de/en/presse/pressemitteilungen/alle/Alle-Detail_5615.html#5615 More Titles for the Competition of the 60th Berlinale Confirmed] (англ.). Официальный сайт Берлинского кинофестиваля (20 января 2010). Проверено 11 февраля 2010. [www.webcitation.org/66jOnXHfK Архивировано из первоисточника 7 апреля 2012].
- ↑ [www.film.ru/newsitem.asp?id=8976 Открывается 60-й Берлинале: Скорсезе, Полански и Попогребский в конкурсе; Херцог выбирает лучшего] (рус.). Film.ru (11 февраля 2010). Проверено 12 февраля 2010. [www.webcitation.org/66zkUUBbl Архивировано из первоисточника 17 апреля 2012].
- ↑ Андрей Плахов. [www.kommersant.ru/doc.aspx?fromsearch=4fa5b3cf-6084-4153-87d5-a85d1ca3b797&docsid=1319678 Весёлая разлука] (рус.). Коммерсантъ (12 февраля 2010). Проверено 19 февраля 2010. [www.webcitation.org/66zkYKAAn Архивировано из первоисточника 17 апреля 2012].
- ↑ Андрей Плахов. [www.kommersant.ru/doc.aspx?fromsearch=81c2f1cc-ffa7-453a-9fff-455f2396c77c&docsid=1323104 Режиссёры взялись за тюремную камеру] (рус.). Коммерсантъ (17 февраля 2010). Проверено 19 февраля 2010. [www.webcitation.org/66zkbvM1T Архивировано из первоисточника 17 апреля 2012].
- ↑ [www.hollywoodreporter.com/hr/content_display/world/news/e3ia2f06c2856f58e40c10467f764372a0c Berlin festival unveils full lineup]
Ссылки
| ||||||
Отрывок, характеризующий 60-й Берлинский международный кинофестиваль
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…
Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.
В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
– Что сделал?
– Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! – кричала она. Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.
– Наташа, полно, глупости! – сказала она, еще надеясь, что это была шутка.
– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…
Графиня пожала плечами.
– Ежели правда, что мосьё Денисов сделал тебе предложение, то скажи ему, что он дурак, вот и всё.
– Нет, он не дурак, – обиженно и серьезно сказала Наташа.
– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!
– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
