609 год до н. э.
Поделись знанием:
– Мне известен ваш образ мыслей, – сказал масон, – и тот ваш образ мыслей, о котором вы говорите, и который вам кажется произведением вашего мысленного труда, есть образ мыслей большинства людей, есть однообразный плод гордости, лени и невежества. Извините меня, государь мой, ежели бы я не знал его, я бы не заговорил с вами. Ваш образ мыслей есть печальное заблуждение.
– Точно так же, как я могу предполагать, что и вы находитесь в заблуждении, – сказал Пьер, слабо улыбаясь.
– Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, – сказал масон, всё более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. – Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога, – сказал масон и закрыл глаза.
– Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду.
Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие.
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.
– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.
Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.
– Он не постигается умом, а постигается жизнью, – сказал масон.
– Я не понимаю, – сказал Пьер, со страхом чувствуя поднимающееся в себе сомнение. Он боялся неясности и слабости доводов своего собеседника, он боялся не верить ему. – Я не понимаю, – сказал он, – каким образом ум человеческий не может постигнуть того знания, о котором вы говорите.
(перенаправлено с «609 до н. э.»)
| Годы |
|---|
| 613 до н. э. · 612 до н. э. · 611 до н. э. · 610 до н. э. — 609 до н. э. — 608 до н. э. · 607 до н. э. · 606 до н. э. · 605 до н. э. |
| Десятилетия |
| 620-е до н. э. · 610-е до н. э. — 600-е до н. э. — 590-е до н. э. · 580-е до н. э. |
| Века |
| VIII век до н. э. — VII век до н. э. — VI век до н. э. |
Содержание
События
- Ок.609 — Основана колония Милета Аполлония.
- Вступление на трон фараона Нехо II.
- В июне — битва у Мегиддо между войсками фараона Нехо II и иудейского царя Иосии, поражение иудеев и гибель Иосии. Иудеи возводят на престол его сына Иоахаза.
- Армия фараона Нехо II с остатками армии ассирийского царя Ашшур-убаллита II осаждает крепость Харран с вавилонским гарнизоном.
- В сентябре вавилонский царь Набопаласар c помощью Мидии вынуждает фараона снять осаду и уйти.
- Падение Ассирии: последняя территория — Харран, на западе Верхней Месопотамии — завоёвана Вавилоном.
- Египедские гарнизоны занимают города на западе от реки Евфрат.
- Иудейское царство вассал Египта. Фараон Нехо II угоняет Иоахаза в Египет и ставит царём его брата Иоакима.
- 609—597 — Царь Иудеи Иоаким, сын Иосии.
Китай
- 18-й год по эре правления луского князя Вэнь-гуна [1].
- Во 2 луне умер князь Цинь Кан-гун (имя Ин; жил во дворце Гаоцинь в Юн, похоронен в Цзюйшэ [2]), ему наследовал сын Хэ (Гун-гун, эра правления 608-604) [3]. Это первое известие о смерти циньского князя, включённое в «Чуньцю» [4].
- Во 2 луне, в день дин-чоу, в нижних помещениях дворца умер князь Лу Вэнь-гун [5]. От старшей жены, циской княжны Ай-цзян, были сыновья Э и Ши, от второй любимой жены Цзин-ин – Туй [6].
- В 5 луне, в день у-сюй князь Ци И-гун (Шан-жэнь) был убит [7] в бамбуковой роще сановниками Бин Чу (Бин-жуном) и Янь Чжи (Юн-чжи) (по преданию, гун отрубил ноги трупу отца первого и забрал жену у второго), они бежали. Цисцы низложили сына И-гуна и поставили у власти сына Хуань-гуна и вэйской княжны Шао Вэй-цзи Юаня, призвав его из Вэй (Хуэй-гун, эра правления 608-599) [8].
- В 6 луне, в день гуй-ю похоронили луского князя Вэнь-гуна [9].
- Осенью луские сановники Сян Чжун и Шусунь Дэ-чэнь прибыли в Ци и добились там одобрения своих действий в поддержку Туя [10].
- Луский Сян-чжун (Дунмэнь Суй), добившись поддержки циского Хуэй-гуна, в 10 луне убил луских княжичей Э и Ши и поставил у власти побочного сына Туя (Сюань-гун, эра правления 608-591). Ай-цзян вернулась в Ци и бродила по площади, оплакивая своих детей [11]. Как отмечает Сыма Цянь, воцарение гуна было неправильным, в доме гуна правила низость, и с этого времени дом луского гуна стал приходить в упадок [12].
- В 10 луне луский посол Цзисунь Син-фу поехал в Ци [13].
- В Сун сыновья Чжао-гуна, опираясь на поддержку многочисленных членов сунского княжеского рода, подняли мятеж. Вэнь-гун казнил мятежников, а роды У-гуна и Му-гуна изгнал (множество аристократических кланов были истреблены) [14].
- цзюйский князь Цзи-гун (Шу-ци) объявил наследником старшего сына Пу, но затем отстранил его и назначил младшего сына Цзи-то. В 10 луне Пу убил отца с помощью некоторых го-жэнь и бежал в Лу.[15]. Луский Сюань-гун послал своему сановнику Цзи Вэнь-цзы донесение, приказывая дать Пу город. Сановник Ли Гэ подменил донесение и приказал сослать Пу к восточным варварам. Ли Гэ разъяснил князю ошибочность приказа, и тот простил его (эпизод 45 «Го юй») [16].
| ||||||
Скончались
- Иудейский царь Иосия пал в битве при Мегиддо.
- Умер Кан-гун, правитель царства Цинь
См. также
Источники
- ↑ Конфуциева летопись «Чуньцю» («Вёсны и осени»). Перевод и примечания Н. И. Монастырева. М., 1999. С.48
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. II. М., 2001. С.111
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. II. М., 2001. С.34; Т. III. М., 1984. С.150
- ↑ Чуньцю, известие 2
- ↑ Чуньцю, известие 1 и примечания на с.150 (толкователи говорят, что умирать в нижних помещениях не по ритуалу)
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. V. М., 1987. С.76
- ↑ Чуньцю, известие 3
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. III. М., 1984. С.150; Т. V. М., 1987. С.52 и комментарий Р. В. Вяткина на с.234 (по «Цзо чжуань»); Васильев Л. С. Древний Китай. В 3 т. Т.2. М., 2000. С.141
- ↑ Чуньцю, известие 4
- ↑ Васильев Л. С. Древний Китай. В 3 т. Т.2. М., 2000. С.147; Чуньцю, известие 5
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. III. М., 1984. С.150 (имя То); Т. V. М., 1987. С.76; Чуньцю, известия 6-7
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. III. М., 1984. С.150; Т. V. М., 1987. С.76, 80
- ↑ Чуньцю, известие 8
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. V. М., 1987. С.135; Васильев Л. С. Древний Китай. В 3 т. Т.2. М., 2000. С.100, 136
- ↑ Примечания В. С. Таскина в кн. Го юй (Речи царств). М., 1987. С.349; Чуньцю, известие 9; Васильев Л. С. Древний Китай. В 3 т. Т.2. М., 2000. С.424 (из «Цзо чжуань»)
- ↑ Го юй (Речи царств). М., 1987. С.90
Напишите отзыв о статье "609 год до н. э."
Отрывок, характеризующий 609 год до н. э.
– Я боюсь, – сказал Пьер, улыбаясь и колеблясь между доверием, внушаемым ему личностью масона, и привычкой насмешки над верованиями масонов, – я боюсь, что я очень далек от пониманья, как это сказать, я боюсь, что мой образ мыслей насчет всего мироздания так противоположен вашему, что мы не поймем друг друга.– Мне известен ваш образ мыслей, – сказал масон, – и тот ваш образ мыслей, о котором вы говорите, и который вам кажется произведением вашего мысленного труда, есть образ мыслей большинства людей, есть однообразный плод гордости, лени и невежества. Извините меня, государь мой, ежели бы я не знал его, я бы не заговорил с вами. Ваш образ мыслей есть печальное заблуждение.
– Точно так же, как я могу предполагать, что и вы находитесь в заблуждении, – сказал Пьер, слабо улыбаясь.
– Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, – сказал масон, всё более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. – Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога, – сказал масон и закрыл глаза.
– Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду.
Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие.
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.
– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.
Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.
– Он не постигается умом, а постигается жизнью, – сказал масон.
– Я не понимаю, – сказал Пьер, со страхом чувствуя поднимающееся в себе сомнение. Он боялся неясности и слабости доводов своего собеседника, он боялся не верить ему. – Я не понимаю, – сказал он, – каким образом ум человеческий не может постигнуть того знания, о котором вы говорите.
