61-й Нью-Йоркский пехотный полк

61-й ньюйоркский пехотный полк
флаг штата Нью-Йорк
Годы существования	1862—1863 гг.
Страна	США США
Тип	Пехота
Численность	432 чел. (1862)
Командиры
Известные командиры	Фрэнсис Бэрлоу Нельсон Майлз

61-й Нью-Йоркский пехотный полк (61th New York Volunteer Infantry Regiment) — представлял собой один из пехотных полков армии Союза во время Гражданской войны в США. Полк был сформирован в октябре 1861 года и прошёл все сражения Потомакской армии на Востоке от сражения при Севен-Пайнс до сражения при Аппоматтоксе.

Формирование

Полк был сформирован в Нью-Йорке 25 октября 1861 года. Его первым командиром был полковник Спенсер Коун, подполковником - Френсис Бэрлоу (в прошлом лейтенант 12-го Нью-Йоркского), а майором - Уильям Массетт.

Рота С была полностью набрана из студентов Университета Мэдисона.

Боевой путь

9 ноября 1861 года полк был отправлен в Вашингтон, где был включён в состав бригады Оливера Ховарда (в составе дивизии Эдвина Самнера).

10 марта 1862 года бригада Ховарда стала частью II корпуса Потомакской армии. 14 апреля полковник Коун подал в отставку, Бэрлоу получил звание полковника, Массетт - звание подполковника, а капитан Артур Брукс (из роты G) - звание майора. В те же дни полк был отправлен на Вирджинский полуостров к Йоктауну. Там 12 мая майор Брукс умер от заразной болезни. И на его место был назначен капитан роты А, Захари Лоуренс.

31 мая началось сражение при Севен-Пайнс. В бою погибло 42 рядовых и 6 офицеров, среди них - подполковник Массетт. Было ранено 4 офицеров и 56 рядовых. На место подполковника был назначен Нельсон Майлз. В этом же бою был ранен Оливер Ховард и командование бригадой принял Джон Колдуэл.

В конце июня полк участвовал в сражениях Семидневной битвы - при Саваж-Стейшен, при Глендейле и Малверн-Хилл. В этих боях полк потерял 28 рядовых убитыми и ранеными, 2 офицеров и 71 рядового ранеными и 11 пропавшими без вести.

В конце августа полк был отведён в форт Монро, откуда переправлен по морю в Александрию и направлен под Сентервилл. В сентябре он был задействован в Мерилендской кампании. 17 сентября во время сражения при Энтитеме дивизия Ричардсона (корпус Самнера) была послана в атаку на позиции конфедератов на Санкен-Роуд. Бэрлоу повёл полк во фланговую атаку и захватил позиции противника, взяв в плен 300 человек. При последовавшей за этим контратаке Бэрлоу был ранен шрапнелью и полк возглавил Нельсон Майлз. Второй лейтенант Теодор Крейг из роты С впоследствии получил Медаль Почёта за то, что захватил знамя 44-го алабамского пехотного полка, получив при этом ранение шеи. В бою погиб капитан Мортон Энджелл и 11 человек рядовых. 27 рядовых были ранены.

После сражения полк был отведён в Харперс-Ферри, где была расформирована рота I. Её рядовых распределили по другим ротам, после чего рота была набрана заново. 30 сентября Бэрлоу стал бригадным генералом и возглавил одну из бригад XI корпуса, а полковником стал Нельсон Майлз. Капитан Оскар Броди (рота С) получил звание подполковника.

В декабре 1862 года полк участвовал в сражении при Фредериксберге, где штурмовал позиции южан на высотах Мари в составе дивизии Хэнкока. В этом бою полк потерял 13 человек убитыми и 22 человека ранеными, в их числе полковника Майлза.

Весной 1863 года полк участвовал в Чанселорсвиллской кампании и сражении при Чанселорсвилле, где оказался в стороне от активных боевых действий, но потерял 15 рядовых, а полковник Майлз был ранен в шею. Впоследствии он получил Медаль Почета за это бой. 22 мая бригадный командир Колдуэлл был переведён на дивизионное командование и бригаду возглавил полковник Эдвард Кросс.

Ссылки

• [www.civilwarintheeast.com/USA/NY/NY061.php Хронология истории полка]
• [dmna.ny.gov/historic/reghist/civil/infantry/61stInf/61stInfMain.htm 61st Infantry Regiment, Clinton Guards; Astor Regiment or Rifles]
• [gettysburg.stonesentinels.com/union-monuments/new-york/new-york-infantry/61st-new-york/official-report-for-the-61st-new-york-at-gettysburg/ Геттисбергский рапорт полковника Броди]

Отрывок, характеризующий 61-й Нью-Йоркский пехотный полк

– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.