61-я танковая бригада

<tr><td style="font-size: 120%; text-align: center; background-color: #BDB76B" colspan="2"> Боевой путь </td></tr>

<tr><td style="font-size: 120%; text-align: center; background-color: #BDB76B" colspan="2"> 61-я танковая бригада </td></tr>
Войска:	сухопутные
Род войск:	автобронетанковые
Формирование:	7 июля 1942 г.
Расформирование (преобразование):	7 февраля 1943 г.
Преемник:	30-я гвардейская танковая бригада
1943 г.: Ленинградский фронт

61-я танковая бригада — воинское соединение из состава бронетанковых войск РККА в Великой Отечественной войне. Бригада прославилась в операции «Искра», в которой, непосредственно поддерживая стрелковые соединения, во многом обеспечила успех ударной группировки 67-й армии Ленинградского фронта. За боевое отличие при прорыве блокады была преобразована в 30-ю гвардейскую танковую бригаду.

Формирование бригады

Танковая бригада была сформирована в Ленинграде летом 1942 г. на основании постановления Военного Совета Ленинградского фронта №001052 от 7 июля.

Бригада, получившая на вооружение 65 легких танков Т-60 и 46 бронеавтомобилей БА-10, стала именоваться «легкотанковой». Командование фронтом рассчитывало, что использование легких и маневренных танков будет наиболее эффективным для непосредственной поддержки пехоты и подавления огневых точек противника при наступлении в лесисто-болотистой местности.

Командный состав и штаб бригады по большей части был укомплектован офицерами-ленинградцами, а также командирами, имевшими уже опыт боев на Ленинградском фронте. Командиром бригады был назначен подполковник А. В. Шевлягин, которого вскоре из-за болезни заменил подполковник В. В. Хрустицкий.

В отличие от командиров, значительная часть танкистов были новобранцами из разных регионов СССР, которые прибыли в бригаду с «большой земли». Вместе с тем, было и немало ленинградских рабочих и инженеров, благодаря которым удалось создать эффективную службу ремонта и эксплуатации боевой техники.

Танки для укомплектования бригады были переправлены в Ленинград через Ладожское озеро, причем для маскировки их перевозили на баржах с углем. Большая часть же бронеавтомобилей, поступивших на вооружение бригады, прибыли после ремонта на ленинградских предприятиях.

В конце июля бригада была уже почти полностью укомплектована (за исключением автотранспорта) и с 27 июля приступила к планомерной боевой подготовке. Поскольку большая часть бригады не имела боевого опыта, командование фронтом не решилось бросать соединение сразу в бой. Сначала бригада находилась в резерве фронта в районе Озерков, а затем с августа по декабрь в районе Колпино. Длительный период обучения позволил довести уровень боевой подготовки личного состава бригады до достаточно высокого уровня. В конце декабря 1942 г. бригада была включена в состав 67-й армии для участия в операции «Искра».

В период подготовки операции, командование Ленинградским фронтом рассматривало возможность форсирования Невы танками по льду. У Колонии Овцино был проведен эксперимент – два танка Т-60 без проблем преодолели реку, а вес танка Т-34 не выдержал даже усиленный саперами лед. На этом основании было окончательно принято решение придать стрелковым дивизиям первого эшелона по батальону легких танков и только после захвата плацдарма на левом берегу построить переправы для тяжелых и средних танков.

Для непосредственной поддержки пехоты подразделения бригады были приданы двум дивизиям первого эшелона 67-й армии — 548-й танковый батальон и батальон бронеавтомобилей должны были поддерживать 86-ю стрелковую дивизию, а 549-й танковый и мотострелковый батальоны — 136-ю.

В операции «Искра»

12 января войска Ленинградского фронта перешли в наступление. В первый день наибольшего успеха добилась 136-я стрелковая дивизия, успешно форсировавшая Неву в районе Марьино. 549-й танковый батальон бригады (командир — майор А. C. Паршин) также сумел без существенных потерь достигнуть левого берега. Отбросив части 401-го полка 170-й пехотной дивизии противника, к концу дня наступающие соединения захватили плацдарм шириной 6 километров и глубиной 3 километра.

В боевых порядках стрелковых рот шли танки Т-60 из бригады полковника В.В. Хрустицкого. Юркие, стремительные, они всюду легко пробирались, а за ними, прикрываясь их броней, смелее действовали солдаты, вплотную подходили к вражеским огневым точкам, поджигали и взрывали их.

— Из воспоминаний заместителя командира 136-й стрелковой дивизии С. М. Путилова.

Менее удачно развивались события в полосе наступления 86-й стрелковой дивизии в районе Шлиссельбурга. Здесь лед на реке был разбит огнём артиллерии, а огневые точки противника не были подавлены. Полки 86-й дивизии и танки 548-й батальона (командир – С. Арзамасов) были встречены шквальным огнём противника. В сложившейся ситуации командир батальона бронеавтомобилей капитан Л. И. Легеза отказался переправляться через Неву, несмотря на настойчивые требования командования стрелковой дивизии. Прибывший на место комбриг В. В. Хрустицкий поддержал это решение. Связавшись с командованием армии, комбриг предложил не форсировать Неву в этом районе, а воспользоваться успехом 136-й стрелковой дивизии. Это предложение было принято. Части 86-й стрелковой дивизии и танковый батальон бригады отошли на исходные рубежи, а затем переправились на левый берег Невы в районе Марьино. На следующий день части 86-й дивизии и батальон бронеавтомобилей начали наступление на Шлиссельбург, а 548-й батальон стал действовать в полосе 136-й дивизии.

13 января бои приняли особенно ожесточенный характер — только 136-я стрелковая дивизия при поддержке танков 61-й бригады продолжала продвигаться вперед и сумела за два дня продвинуться на восток от берега Невы на 7 километров.

К вечеру 15 января части 136-й дивизии и 61-й танковой бригады подошли к Рабочему поселку №5, к которому с востока рвались части Волховского фронта. Войска двух фронтов разделал всего 1 километр, но противник сосредоточил в этом районе значительные силы (части 61-й и 96-й пехотных дивизий), стараясь не допустить полного окружения своих частей, продолжавших сражаться в районах Шлиссельбурга и Липок.

16 января в районе Рабочего Поселка №5 передовой танк Т-60 с бортовым номером «164» в утренних сумерках внезапно столкнувшись с танками противника неизвестного типа. Это были два новейших танка «Тигр» из состава 502-го тяжелого танкового батальона. Не имея возможности поразить противника из 20-милиметровой пушки, командир Т-60 Д. Осатюк принял решение заманить «Тигры» под огонь своей противотанковой артиллерии. Благодаря мастерству механика-водителя И. Макаренкова и маневренности Т-60 это удалось осуществить – два тяжелых танка противника были уничтожены. Свидетелем боя стал командир бригады В. В. Хрустицкий, который за этот подвиг представил экипаж танка к званию Героев Советского Союза.

Одновременно с боями за Рабочий Поселок №5 части 86-й стрелковой дивизии, батальон бронеавтомобилей 61-й танковой бригады, а также 34-я лыжная бригада (из второго эшелона армии) с боями продвигались с юга к Шлиссельбургу. 15 января смелым маневром 330-й полк 86-й стрелковой дивизии овладел Преображенским холмом – ключевой высотой в окрестностях Шлиссельбурга. Немецкий гарнизон в городе, состоявший из части сил 328-го полка 227-й пехотной дивизии (около 600 человек), оказался в критическом положении, однако продолжал отчаянное сопротивление. Утром 16 февраля начался непосредственный штурм города.

Фашисты засели в каменных зданиях, в церкви, в полуразрушенных корпусах ситценабивной фабрики, отделенной от города каналом. Из окон домов пулеметы простреливали все улицы, ведущие к центру, а из полуподвалов били орудия.

— Из воспоминаний командира 34-й лыжной бригады Я. Ф. Потехина

В сложившейся обстановке, особую значимость приобрели действия батальона бронеавтомобилей, которые огнём своих 45-милиметровых пушек разрушали укрепления и подавляли огневые точки. Так, 16 января взвод бронеавтомобилей под командованием лейтенанта Лаптева вместе с пехотой прорвался к окраинам города, но прицельный огонь из немецкого ДЗОТА и противотанковых пушек остановил дальнейшее наступление. Поскольку подавить их артиллерийским огнём никак не удавалось, БА-10 лейтенанта Лаптева прорвался к вражескому ДЗОТу и перекрыл его амбразуру своим корпусом. Это позволило пехотинцам стремительно продвинуться вперед. Бойцы уничтожили вражеский ДЗОТ и, обойдя с тыла, забросали гранатами артиллерийскую батарею противника - путь для дальнейшего наступления был открыт. В этом бою БА-10 лейтенанта Лаптева был подбит, а весь экипаж погиб.

В 09:30 утра 18 января после упорного боя части 123-й стрелковой бригады 67-й армии, которую в этом бою поддерживала танковая рота Д. И. Осатюка, взяли Рабочий поселок №1и тем самым соединились с 372-й стрелковой дивизией 2-й ударной армии. Чуть позже, в 11:30 утра, решительной атакой частей 136-й стрелковой дивизии и основных сил 61-й танковой бригады был взят штурмом Рабочий поселок №5. С востока туда пробились части 18-й стрелковой дивизии Волховского фронта. Блокада Ленинграда была прорвана.

В этот же день завершились бои за Шлиссельбург. Немецкий гарнизон города оказался к тому моменту в полном окружении - ночной атакой части 34-й лыжной бригады вышли к Староладожскому каналу и перерезали дорогу в сторону Рабочего Поселка №5. Части 330-го полка 86-й стрелковой дивизии и батальон бронеавтомобилей 61-й танковой бригады вели уже бой в центре города, освобождая квартал за кварталом. Одним из последних узлов обороны были корпуса ситценабивной фабрики. Забаррикадировав подходы вагонетками, бочками, металлическим ломом, немцы продолжали здесь оказывать ожесточенное сопротивление.

Утром 18 января В. В. Хрустицкий поручил танкистам водрузить красное знамя над Шлиссельбургом. Лейтенанты М. Д. Уксусов и В. А. Мандрыкин прорвались на бронеавтомобиле к собору и, несмотря на шквальный огонь противника, выскочили из бронемашины.

т. Уксусов находясь в бою 17—18 января 1943 г. проявил отвагу и мужество… По овладению центром города т. Уксусов с боем прорвался на колокольню церкви сорвал фашистский флаг и повесил Красный флаг на самую верхнюю часть колокольни.

— Из наградного листа на представление к награждению орденом «Красной Звезды» лейтенанта М. Д. Уксусова

Красный флаг над городом послужил сигналом для последнего решительного штурма — к 16:00 Шлиссельбург был полностью освобожден.

В боях за город батальон бронеавтомобилей 61-й танковой бригады проявил себя самой лучшей. Несмотря на то, что к 18 января в строю осталось только 19 из 28 Ба-10, большая часть бронеавтомобилей были только повреждены и вскоре возвращены в строй. Безвозвратно батальон потерял только 2 машины.

Через несколько дней после прорыва блокады, стрелковые дивизии первого эшелона были выведены в резерв фронта для отдыха и пополнения. Остальные части 67-й и 2-й ударной армий, в том числе 61-я танковая бригада, повернули на юг и продолжили наступление. 21 января бригада вела бои в районе Рабочего поселка №6, который был вскоре взят, но взломать оборону противника и осуществить прорыва на Мустолово войскам 67-й армии не удалось. В феврале уже в ранге гвардейской бригада поддерживала наступление 102-й стрелковой бригады на 2-й Городок и 8-ю ГРЭС. К концу февраля 67-я армия, ликвидировав мощный узел обороны в 1-м и 2-м Городках, продвинулась основными силами к Арбузово, после чего перешла к обороне.

В операции «Искра», которая стала боевым крашением для соединения, 61-я танковая бригада сыграла очень важную роль, проявив высокие боевые качества. Более 250 воинов бригады были награждены орденами и медалями, а Д. Осатюк и И. Макаренков стали Героями Советского Союза. Боевое отличие бригады были высоко оценены командованием – приказом от 7 февраля 1943 г. соединение было преобразовано в 30-ю гвардейскую танковую бригаду.

Состав бригады

• Управление бригады (штат № 010/345)
• Рота управления (штат № 010/350)
• 548-й танковый батальон (штат № 010/398)
• 549-й танковый батальон (штат № 010/398)
• отдельный бронеавтомобильный батальон (проект дополнения к штату)
• мотострелково-пулеметный батальон (штат № 010/347)
• медико-санитарный взвод (штат № 010/352)
• особый отдел НКВД (но особому штату)
• полевая почтовая станция (штат № 014/69в)

Командный состав

Командиры бригады: с 05.07.1942 г. по 15.09.1942 г. - подполковник А. В. Шевлягин, с 16.09.1942 г. — полковник (с 20.01.1943 г.) В. В. Хрустицкий.

Начальник штаба бригады: майор С. А. Соколов.

Заместитель командира бригады по политической части: подполковник (с 24.01.1943) Ф.К. Румянцев.

Численность бригады

• на 27.06.1942 г. — 64 танка и 39 бронеавтомобилей: 63 Т-60 и 1 Т-26, 16 БА-20, 23 БА-10.
• на 11.01.1943 г. — 61 танк, 28 бронеавтомобилей: 61 Т-60, 28 БА-10.

Отличившиеся воины бригады

Награда	Ф. И. О.	Должность	Звание	Дата награждения	Примечания
	Осатюк, Дмитрий Иванович	Командир роты	Лейтенант	10.02.1943
	Макаренков, Иван Михайлович	Механик-водитель	Старшина	10.02.1943

Подчинение

Дата	Фронт (округ)	Армия	Корпус	Дивизия	Примечания
01.08.1942 года	Ленинградский фронт	-	-	-	Непосредственно фронтового подчинения
01.09.1942 года	Ленинградский фронт	55-я армия	-	-	-
01.10.1942 года	Ленинградский фронт	-	-	-	Непосредственно фронтового подчинения
01.11.1942 года	Ленинградский фронт	-	-	-	Непосредственно фронтового подчинения
01.12.1942 года	Ленинградский фронт	-	-	-	Непосредственно фронтового подчинения
01.01.1943 года	Ленинградский фронт	67-я армия	-	-	-
01.02.1943 года	Ленинградский фронт	67-я армия	-	-	-

Примечания

Комментарии

Источники

Ссылки

• [www.tankfront.ru/ussr/tbr/tbr061.html 61-я танковая бригада на сайте "Танковый фронт"]
• [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=2898 В.В. Хрустицкий на сайте "Герои страны"]
• [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=4857 Д.И. Осатюк на сайте "Герои страны"]
• [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=4858 И.М. Макаренков на сайте "Герои страны"]

Отрывок, характеризующий 61-я танковая бригада

– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.
«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.
«Но, может быть, это моя рубашка на столе, – думал князь Андрей, – а это мои ноги, а это дверь; но отчего же все тянется и выдвигается и пити пити пити и ти ти – и пити пити пити… – Довольно, перестань, пожалуйста, оставь, – тяжело просил кого то князь Андрей. И вдруг опять выплывала мысль и чувство с необыкновенной ясностью и силой.
«Да, любовь, – думал он опять с совершенной ясностью), но не та любовь, которая любит за что нибудь, для чего нибудь или почему нибудь, но та любовь, которую я испытал в первый раз, когда, умирая, я увидал своего врага и все таки полюбил его. Я испытал то чувство любви, которая есть самая сущность души и для которой не нужно предмета. Я и теперь испытываю это блаженное чувство. Любить ближних, любить врагов своих. Все любить – любить бога во всех проявлениях. Любить человека дорогого можно человеческой любовью; но только врага можно любить любовью божеской. И от этого то я испытал такую радость, когда я почувствовал, что люблю того человека. Что с ним? Жив ли он… Любя человеческой любовью, можно от любви перейти к ненависти; но божеская любовь не может измениться. Ничто, ни смерть, ничто не может разрушить ее. Она есть сущность души. А сколь многих людей я ненавидел в своей жизни. И из всех людей никого больше не любил я и не ненавидел, как ее». И он живо представил себе Наташу не так, как он представлял себе ее прежде, с одною ее прелестью, радостной для себя; но в первый раз представил себе ее душу. И он понял ее чувство, ее страданья, стыд, раскаянье. Он теперь в первый раз поняд всю жестокость своего отказа, видел жестокость своего разрыва с нею. «Ежели бы мне было возможно только еще один раз увидать ее. Один раз, глядя в эти глаза, сказать…»
И пити пити пити и ти ти, и пити пити – бум, ударилась муха… И внимание его вдруг перенеслось в другой мир действительности и бреда, в котором что то происходило особенное. Все так же в этом мире все воздвигалось, не разрушаясь, здание, все так же тянулось что то, так же с красным кругом горела свечка, та же рубашка сфинкс лежала у двери; но, кроме всего этого, что то скрипнуло, пахнуло свежим ветром, и новый белый сфинкс, стоячий, явился пред дверью. И в голове этого сфинкса было бледное лицо и блестящие глаза той самой Наташи, о которой он сейчас думал.
«О, как тяжел этот неперестающий бред!» – подумал князь Андрей, стараясь изгнать это лицо из своего воображения. Но лицо это стояло пред ним с силою действительности, и лицо это приближалось. Князь Андрей хотел вернуться к прежнему миру чистой мысли, но он не мог, и бред втягивал его в свою область. Тихий шепчущий голос продолжал свой мерный лепет, что то давило, тянулось, и странное лицо стояло перед ним. Князь Андрей собрал все свои силы, чтобы опомниться; он пошевелился, и вдруг в ушах его зазвенело, в глазах помутилось, и он, как человек, окунувшийся в воду, потерял сознание. Когда он очнулся, Наташа, та самая живая Наташа, которую изо всех людей в мире ему более всего хотелось любить той новой, чистой божеской любовью, которая была теперь открыта ему, стояла перед ним на коленях. Он понял, что это была живая, настоящая Наташа, и не удивился, но тихо обрадовался. Наташа, стоя на коленях, испуганно, но прикованно (она не могла двинуться) глядела на него, удерживая рыдания. Лицо ее было бледно и неподвижно. Только в нижней части его трепетало что то.
Князь Андрей облегчительно вздохнул, улыбнулся и протянул руку.
– Вы? – сказал он. – Как счастливо!
Наташа быстрым, но осторожным движением подвинулась к нему на коленях и, взяв осторожно его руку, нагнулась над ней лицом и стала целовать ее, чуть дотрогиваясь губами.
– Простите! – сказала она шепотом, подняв голову и взглядывая на него. – Простите меня!
– Я вас люблю, – сказал князь Андрей.
– Простите…
– Что простить? – спросил князь Андрей.
– Простите меня за то, что я сделала, – чуть слышным, прерывным шепотом проговорила Наташа и чаще стала, чуть дотрогиваясь губами, целовать руку.
– Я люблю тебя больше, лучше, чем прежде, – сказал князь Андрей, поднимая рукой ее лицо так, чтобы он мог глядеть в ее глаза.
Глаза эти, налитые счастливыми слезами, робко, сострадательно и радостно любовно смотрели на него. Худое и бледное лицо Наташи с распухшими губами было более чем некрасиво, оно было страшно. Но князь Андрей не видел этого лица, он видел сияющие глаза, которые были прекрасны. Сзади их послышался говор.
Петр камердинер, теперь совсем очнувшийся от сна, разбудил доктора. Тимохин, не спавший все время от боли в ноге, давно уже видел все, что делалось, и, старательно закрывая простыней свое неодетое тело, ежился на лавке.
– Это что такое? – сказал доктор, приподнявшись с своего ложа. – Извольте идти, сударыня.
В это же время в дверь стучалась девушка, посланная графиней, хватившейся дочери.
Как сомнамбулка, которую разбудили в середине ее сна, Наташа вышла из комнаты и, вернувшись в свою избу, рыдая упала на свою постель.

С этого дня, во время всего дальнейшего путешествия Ростовых, на всех отдыхах и ночлегах, Наташа не отходила от раненого Болконского, и доктор должен был признаться, что он не ожидал от девицы ни такой твердости, ни такого искусства ходить за раненым.
Как ни страшна казалась для графини мысль, что князь Андрей мог (весьма вероятно, по словам доктора) умереть во время дороги на руках ее дочери, она не могла противиться Наташе. Хотя вследствие теперь установившегося сближения между раненым князем Андреем и Наташей приходило в голову, что в случае выздоровления прежние отношения жениха и невесты будут возобновлены, никто, еще менее Наташа и князь Андрей, не говорил об этом: нерешенный, висящий вопрос жизни или смерти не только над Болконским, но над Россией заслонял все другие предположения.


Пьер проснулся 3 го сентября поздно. Голова его болела, платье, в котором он спал не раздеваясь, тяготило его тело, и на душе было смутное сознание чего то постыдного, совершенного накануне; это постыдное был вчерашний разговор с капитаном Рамбалем.
Часы показывали одиннадцать, но на дворе казалось особенно пасмурно. Пьер встал, протер глаза и, увидав пистолет с вырезным ложем, который Герасим положил опять на письменный стол, Пьер вспомнил то, где он находился и что ему предстояло именно в нынешний день.
«Уж не опоздал ли я? – подумал Пьер. – Нет, вероятно, он сделает свой въезд в Москву не ранее двенадцати». Пьер не позволял себе размышлять о том, что ему предстояло, но торопился поскорее действовать.
Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?
Пьер отрицательно покачал головой и пошел дальше. В другом переулке на него крикнул часовой, стоявший у зеленого ящика, и Пьер только на повторенный грозный крик и звук ружья, взятого часовым на руку, понял, что он должен был обойти другой стороной улицы. Он ничего не слышал и не видел вокруг себя. Он, как что то страшное и чуждое ему, с поспешностью и ужасом нес в себе свое намерение, боясь – наученный опытом прошлой ночи – как нибудь растерять его. Но Пьеру не суждено было донести в целости свое настроение до того места, куда он направлялся. Кроме того, ежели бы даже он и не был ничем задержан на пути, намерение его не могло быть исполнено уже потому, что Наполеон тому назад более четырех часов проехал из Дорогомиловского предместья через Арбат в Кремль и теперь в самом мрачном расположении духа сидел в царском кабинете кремлевского дворца и отдавал подробные, обстоятельные приказания о мерах, которые немедленно должны были бытт, приняты для тушения пожара, предупреждения мародерства и успокоения жителей. Но Пьер не знал этого; он, весь поглощенный предстоящим, мучился, как мучаются люди, упрямо предпринявшие дело невозможное – не по трудностям, но по несвойственности дела с своей природой; он мучился страхом того, что он ослабеет в решительную минуту и, вследствие того, потеряет уважение к себе.
Он хотя ничего не видел и не слышал вокруг себя, но инстинктом соображал дорогу и не ошибался переулками, выводившими его на Поварскую.
По мере того как Пьер приближался к Поварской, дым становился сильнее и сильнее, становилось даже тепло от огня пожара. Изредка взвивались огненные языка из за крыш домов. Больше народу встречалось на улицах, и народ этот был тревожнее. Но Пьер, хотя и чувствовал, что что то такое необыкновенное творилось вокруг него, не отдавал себе отчета о том, что он подходил к пожару. Проходя по тропинке, шедшей по большому незастроенному месту, примыкавшему одной стороной к Поварской, другой к садам дома князя Грузинского, Пьер вдруг услыхал подле самого себя отчаянный плач женщины. Он остановился, как бы пробудившись от сна, и поднял голову.
В стороне от тропинки, на засохшей пыльной траве, были свалены кучей домашние пожитки: перины, самовар, образа и сундуки. На земле подле сундуков сидела немолодая худая женщина, с длинными высунувшимися верхними зубами, одетая в черный салоп и чепчик. Женщина эта, качаясь и приговаривая что то, надрываясь плакала. Две девочки, от десяти до двенадцати лет, одетые в грязные коротенькие платьица и салопчики, с выражением недоумения на бледных, испуганных лицах, смотрели на мать. Меньшой мальчик, лет семи, в чуйке и в чужом огромном картузе, плакал на руках старухи няньки. Босоногая грязная девка сидела на сундуке и, распустив белесую косу, обдергивала опаленные волосы, принюхиваясь к ним. Муж, невысокий сутуловатый человек в вицмундире, с колесообразными бакенбардочками и гладкими височками, видневшимися из под прямо надетого картуза, с неподвижным лицом раздвигал сундуки, поставленные один на другом, и вытаскивал из под них какие то одеяния.