62-я стрелковая дивизия (1-го формирования)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
62-я Туркестанская стрелковая дивизия
Награды:

Войска:

сухопутные

Род войск:

пехота

Формирование:

в июле 1936 года

Предшественник:

2-я Туркестанская стрелковая дивизия (1-го формирования)

Преемник:

Орден Трудового Красного Знамени приняла 62-я стрелковая дивизия

62-я Туркестанская стрелковая ордена Трудового Красного Знамени дивизия (62-я Тсд) — воинское соединение в РККА Советских Вооружённых Сил Союза Советских Социалистических Республик.





История

В июле 1936 года 2-я Туркестанская стрелковая дивизия Киевского военного округа (далее КВО) переименована в 62-ю Туркестанскую стрелковую дивизию Управление дивизии находилось в г. Белая Церковь.

26 июля 1938 года Главный Военный совет Красной Армии Киевский военный округ преобразовал в Киевский Особый военный округ (далее КОВО) и создал в округе армейские группы. 62-я сд вошла в состав Житомирской армейской группы.[1]

В начале 1940 года в составе 13 армии принимала участие в Советско-Финской войне.

В июне — июле 1940 года дивизия принимала участие в военном походе Красной Армии в Румынию — Северную Буковину для освобождения рабочих и крестьян от гнёта капиталистов и помещиков. Дивизия была в составе 13-го стрелкового корпуса 12-й армии Южного фронта.

С 22 июня 1941 года дивизия приняла участие во 2-й мировой войне в составе 15-го стрелкового корпуса 5-й армии Юго-Западного фронта Советских Вооружённых Сил.

До 25 июня 1941 года дивизия удерживала позиции у государственной границы СССР по реке Западный Буг, а затем отходила на восток.

К 30 июня 1941 года дивизия отошла за реку Стоход, которая находится между м. Ковелем и м. Маневичами.

С боями дивизия отходила к Киеву. В сентябре 1941 года немногочисленные части и подразделения дивизии были уничтожены противником в окружении в районе Киева.

19 сентября 1941 года дивизия расформирована.

Полное название

62-я Туркестанская стрелковая ордена Трудового Красного Знамени дивизия

В последующем Приказом НКО СССР № 050 от 13 марта 1944 года сохранившейся принадлежавший 62-й стрелковой Туркестанской дивизии (I ф) орден Трудового Красного Знамени был передан 62-й сд (III ф)[2]...

Подчинение

Командование

Командиры дивизии:

Состав

На 22.06.1941 г.:

  • Управление дивизии
  • 104-й стрелковый полк.
  • 123-й стрелковый полк.
  • 306-й Краснознаменный стрелковый полк.
  • 89-й артиллерийский полк.
  • 150-й гаубичный артиллерийский полк.
  • 126-й отдельный истребительный противотанковый дивизион.
  • 392-й отдельный зенитно артиллерийский дивизион.
  • 95-й разведывательный батальон.
  • 108-й сапёрный батальон.
  • 93-й отдельный батальон связи.
  • 33-й медицинский санитарный батальон.
  • 113-я отдельная рота химической защиты.
  • 56-й автомобильно-транспортный батальон.
  • 72-й полевой автомобильный хлебзавод.
  • 399-я полевая касса госбанка.

Боевая деятельность

1936 год

В июле 2-я Туркестанская стрелковая дивизия дивизия переименована в 62-ю Туркестанскую сд.[5] Управление дивизии находилось в г. Белая Церковь.

1937 год

1 января. Численность дивизии 1992 чел. КВО, г. Белая Церковь.[6]

1938 год

1 января. Численность дивизии 6560 чел. КВО, г. Белая Церковь.[6]

С 26 июля 62-я сд вошла в состав Житомирской армейской группы КОВО.[1]

1939 год

15 мая. Численность дивизии 5220 чел. КОВО.[6]

4 сентября. Численность дивизии 5850 чел. КОВО.[6]

К началу октября Украинский фронт получил усиление войсками из внутренних округов. 2 октября 49-й ск (23-я и 62-я сд) входил в состав 12-й армии.[4]

17 октября. Численность дивизии 14000 чел. Украинский фронт.[6]

1941 год

С апреля дивизия содержалась по штатам № 04/100.[5]

С 20 мая дивизия получила приписной личный состав 1900 чел.[5]

16 июня дивизия в ночь вышла из летнего лагеря Киверцы и двумя ночными переходами сосредоточилась у советско-германской границы в районе Радехов, Мосур, Хоростков.[5]

К 22 июня дивизия имела 10 000 чел.[1]

22 июня

На рассвете 62-я германская пехотная дивизия 17-го германского армейского корпуса начала форсирование реки Западный Буг. В бой вступили пограничники 98-го пограничного отряда НКВД.[1]

В первой половине дня командиры и красноармейцы дивизии штыковым ударом отбросили германцев за реку Западный Буг.[1]

Днём противник снова форсировал реку и вёл наступление. 62-ю дивизию огнём орудий бронепоездов поддерживал 1-й отдельный Краснознамённый дивизион бронепоездов.[1]

К исходу дня захватил небольшой плацдарм на стыке 45-й сд и 62-й сд. Полки дивизии закреплялись на границе.[1]

23 июня

Противник снова перешёл в наступление. Командиры и красноармейцы 62-й сд в упорной борьбе сбросили противника в реку и закрепились на берегу реки. Стрелковый батальон под командованием старшего лейтенанта Л. С. Котенко из 306-го стрелкового полка, поддерживаемый огнём батарей 150-го гаубичного артиллерийского полка уничтожил до 400 германских офицеров и солдат.[1]

24 июня

В ночь с 23 на 24 июня противник обошёл с флангов стрелковый батальон старшего лейтенанта Л. С. Котенко. Весь день личный состав батальона дрался в окружении.[1]

В полосе обороны соседа слева 87-й сд 27-го ск противник захватил г. Владимир-Волынский и окружил основные силы дивизии юго-восточнее города.[1]

25 июня

Совместно с подошедшими на помощь подразделениями 306-го сп стрелковый батальон старшего лейтенанта Л. С. Котенко перешёл в атаку и советские воины заставили противника снова уйти за реку.[1]

В полосе обороны соседа справа 45-й сд к исходу 25 июня противник углубился на советскую территорию на 15 км и подошёл к г. Любомлю.

До 25 июня дивизия оставила позиции на государственной границе по реке Зап. Буг и начала отход на восток.[5]

1-19 сентября погиб военный комиссар 108 отдельного инженерно-сапёрного батальона Григорий Яковлевич Капустин (1902-1941), до войны работавший завсектором пропаганды Волынского обласного комитета КПУ.

19 сентября дивизия расформирована.[5]

В действующей армии дивизия была 22.06 — 19.09.1941 г.

Отличившиеся воины

Звания Героя Советского Союза присвоены Указом Президиума Верховного Совета СССР от 7 апреля 1940 года за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с финской белогвардейщиной и проявленные при этом доблесть и мужество.

См. также

Напишите отзыв о статье "62-я стрелковая дивизия (1-го формирования)"

Примечания

  1. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 Краснознамённый Киевский. 1984.
  2. [voenspez.ru/index.php?topic=35114.0 62-я стрелковая Борисовская четырежды орденоносная дивизия (III ф)]
  3. Краснознамённый Киевский. 1979.
  4. 1 2 Мельтюхов М. И. Советско-польские войны.
  5. 1 2 3 4 5 6 7 8 Сайт РККА. Энциклопедия. Справочник дивизий. Дивизии регулярной нумерации. 62-я стрелковая дивизия (ф. 19??). 62-я Туркестанская стрелковая дивизия.
  6. 1 2 3 4 5 Сайт РККА. Энциклопедия. Стрелковые дивизии. Количественный состав. Распределения сд по округам, данные по штатам и дислокации (1935—1941 гг.)

Литература

  • Краснознамённый Киевский. Очерки истории Краснознамённого Киевского военного округа (1919—1979). Издание второе, исправленное и дополненное. Киев, издательство политической литературы Украины, 1979.
  • Мельтюхов М. И. Советско-польские войны. Военно-политическое противостояние 1918—1939 г.г. Часть третья. Сентябрь 1939 года. Война с запада — М., 2001.

Ссылки

  • [rkka.ru/ihandbook.htm Сайт РККА. Энциклопедия. Справочник дивизий. Дивизии регулярной нумерации. 62-я стрелковая дивизия (ф. 19??). 62-я Туркестанская стрелковая дивизия.]
  • [voenspez.ru/index.php?topic=35114.0 62-я стрелковая Борисовская четырежды орденоносная дивизия (III ф)]
  • Сайт РККА. Энциклопедия. Стрелковые дивизии. Количественный состав.
  • Распределения сд по округам, данные по штатам и дислокации (1935—1941 гг.) (файл формата MS Excel, версия от 26.11.2011)


Отрывок, характеризующий 62-я стрелковая дивизия (1-го формирования)

Во время службы в Успенском соборе – соединенного молебствия по случаю приезда государя и благодарственной молитвы за заключение мира с турками – толпа пораспространилась; появились покрикивающие продавцы квасу, пряников, мака, до которого был особенно охотник Петя, и послышались обыкновенные разговоры. Одна купчиха показывала свою разорванную шаль и сообщала, как дорого она была куплена; другая говорила, что нынче все шелковые материи дороги стали. Дьячок, спаситель Пети, разговаривал с чиновником о том, кто и кто служит нынче с преосвященным. Дьячок несколько раз повторял слово соборне, которого не понимал Петя. Два молодые мещанина шутили с дворовыми девушками, грызущими орехи. Все эти разговоры, в особенности шуточки с девушками, для Пети в его возрасте имевшие особенную привлекательность, все эти разговоры теперь не занимали Петю; ou сидел на своем возвышении пушки, все так же волнуясь при мысли о государе и о своей любви к нему. Совпадение чувства боли и страха, когда его сдавили, с чувством восторга еще более усилило в нем сознание важности этой минуты.
Вдруг с набережной послышались пушечные выстрелы (это стреляли в ознаменование мира с турками), и толпа стремительно бросилась к набережной – смотреть, как стреляют. Петя тоже хотел бежать туда, но дьячок, взявший под свое покровительство барчонка, не пустил его. Еще продолжались выстрелы, когда из Успенского собора выбежали офицеры, генералы, камергеры, потом уже не так поспешно вышли еще другие, опять снялись шапки с голов, и те, которые убежали смотреть пушки, бежали назад. Наконец вышли еще четверо мужчин в мундирах и лентах из дверей собора. «Ура! Ура! – опять закричала толпа.
– Который? Который? – плачущим голосом спрашивал вокруг себя Петя, но никто не отвечал ему; все были слишком увлечены, и Петя, выбрав одного из этих четырех лиц, которого он из за слез, выступивших ему от радости на глаза, не мог ясно разглядеть, сосредоточил на него весь свой восторг, хотя это был не государь, закричал «ура!неистовым голосом и решил, что завтра же, чего бы это ему ни стоило, он будет военным.
Толпа побежала за государем, проводила его до дворца и стала расходиться. Было уже поздно, и Петя ничего не ел, и пот лил с него градом; но он не уходил домой и вместе с уменьшившейся, но еще довольно большой толпой стоял перед дворцом, во время обеда государя, глядя в окна дворца, ожидая еще чего то и завидуя одинаково и сановникам, подъезжавшим к крыльцу – к обеду государя, и камер лакеям, служившим за столом и мелькавшим в окнах.
За обедом государя Валуев сказал, оглянувшись в окно:
– Народ все еще надеется увидать ваше величество.
Обед уже кончился, государь встал и, доедая бисквит, вышел на балкон. Народ, с Петей в середине, бросился к балкону.
– Ангел, отец! Ура, батюшка!.. – кричали народ и Петя, и опять бабы и некоторые мужчины послабее, в том числе и Петя, заплакали от счастия. Довольно большой обломок бисквита, который держал в руке государь, отломившись, упал на перилы балкона, с перил на землю. Ближе всех стоявший кучер в поддевке бросился к этому кусочку бисквита и схватил его. Некоторые из толпы бросились к кучеру. Заметив это, государь велел подать себе тарелку бисквитов и стал кидать бисквиты с балкона. Глаза Пети налились кровью, опасность быть задавленным еще более возбуждала его, он бросился на бисквиты. Он не знал зачем, но нужно было взять один бисквит из рук царя, и нужно было не поддаться. Он бросился и сбил с ног старушку, ловившую бисквит. Но старушка не считала себя побежденною, хотя и лежала на земле (старушка ловила бисквиты и не попадала руками). Петя коленкой отбил ее руку, схватил бисквит и, как будто боясь опоздать, опять закричал «ура!», уже охриплым голосом.
Государь ушел, и после этого большая часть народа стала расходиться.
– Вот я говорил, что еще подождать – так и вышло, – с разных сторон радостно говорили в народе.
Как ни счастлив был Петя, но ему все таки грустно было идти домой и знать, что все наслаждение этого дня кончилось. Из Кремля Петя пошел не домой, а к своему товарищу Оболенскому, которому было пятнадцать лет и который тоже поступал в полк. Вернувшись домой, он решительно и твердо объявил, что ежели его не пустят, то он убежит. И на другой день, хотя и не совсем еще сдавшись, но граф Илья Андреич поехал узнавать, как бы пристроить Петю куда нибудь побезопаснее.


15 го числа утром, на третий день после этого, у Слободского дворца стояло бесчисленное количество экипажей.
Залы были полны. В первой были дворяне в мундирах, во второй купцы с медалями, в бородах и синих кафтанах. По зале Дворянского собрания шел гул и движение. У одного большого стола, под портретом государя, сидели на стульях с высокими спинками важнейшие вельможи; но большинство дворян ходило по зале.
Все дворяне, те самые, которых каждый день видал Пьер то в клубе, то в их домах, – все были в мундирах, кто в екатерининских, кто в павловских, кто в новых александровских, кто в общем дворянском, и этот общий характер мундира придавал что то странное и фантастическое этим старым и молодым, самым разнообразным и знакомым лицам. Особенно поразительны были старики, подслеповатые, беззубые, плешивые, оплывшие желтым жиром или сморщенные, худые. Они большей частью сидели на местах и молчали, и ежели ходили и говорили, то пристроивались к кому нибудь помоложе. Так же как на лицах толпы, которую на площади видел Петя, на всех этих лицах была поразительна черта противоположности: общего ожидания чего то торжественного и обыкновенного, вчерашнего – бостонной партии, Петрушки повара, здоровья Зинаиды Дмитриевны и т. п.
Пьер, с раннего утра стянутый в неловком, сделавшемся ему узким дворянском мундире, был в залах. Он был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества – сословий, etats generaux – вызвало в нем целый ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественный договор] и французской революции. Замеченные им в воззвании слова, что государь прибудет в столицу для совещания с своим народом, утверждали его в этом взгляде. И он, полагая, что в этом смысле приближается что то важное, то, чего он ждал давно, ходил, присматривался, прислушивался к говору, но нигде не находил выражения тех мыслей, которые занимали его.
Был прочтен манифест государя, вызвавший восторг, и потом все разбрелись, разговаривая. Кроме обычных интересов, Пьер слышал толки о том, где стоять предводителям в то время, как войдет государь, когда дать бал государю, разделиться ли по уездам или всей губернией… и т. д.; но как скоро дело касалось войны и того, для чего было собрано дворянство, толки были нерешительны и неопределенны. Все больше желали слушать, чем говорить.
Один мужчина средних лет, мужественный, красивый, в отставном морском мундире, говорил в одной из зал, и около него столпились. Пьер подошел к образовавшемуся кружку около говоруна и стал прислушиваться. Граф Илья Андреич в своем екатерининском, воеводском кафтане, ходивший с приятной улыбкой между толпой, со всеми знакомый, подошел тоже к этой группе и стал слушать с своей доброй улыбкой, как он всегда слушал, в знак согласия с говорившим одобрительно кивая головой. Отставной моряк говорил очень смело; это видно было по выражению лиц, его слушавших, и по тому, что известные Пьеру за самых покорных и тихих людей неодобрительно отходили от него или противоречили. Пьер протолкался в середину кружка, прислушался и убедился, что говоривший действительно был либерал, но совсем в другом смысле, чем думал Пьер. Моряк говорил тем особенно звучным, певучим, дворянским баритоном, с приятным грассированием и сокращением согласных, тем голосом, которым покрикивают: «Чеаек, трубку!», и тому подобное. Он говорил с привычкой разгула и власти в голосе.
– Что ж, что смоляне предложили ополченцев госуаю. Разве нам смоляне указ? Ежели буародное дворянство Московской губернии найдет нужным, оно может выказать свою преданность государю импературу другими средствами. Разве мы забыли ополченье в седьмом году! Только что нажились кутейники да воры грабители…
Граф Илья Андреич, сладко улыбаясь, одобрительно кивал головой.
– И что же, разве наши ополченцы составили пользу для государства? Никакой! только разорили наши хозяйства. Лучше еще набор… а то вернется к вам ни солдат, ни мужик, и только один разврат. Дворяне не жалеют своего живота, мы сами поголовно пойдем, возьмем еще рекрут, и всем нам только клич кликни гусай (он так выговаривал государь), мы все умрем за него, – прибавил оратор одушевляясь.
Илья Андреич проглатывал слюни от удовольствия и толкал Пьера, но Пьеру захотелось также говорить. Он выдвинулся вперед, чувствуя себя одушевленным, сам не зная еще чем и сам не зная еще, что он скажет. Он только что открыл рот, чтобы говорить, как один сенатор, совершенно без зубов, с умным и сердитым лицом, стоявший близко от оратора, перебил Пьера. С видимой привычкой вести прения и держать вопросы, он заговорил тихо, но слышно: