620 год до н. э.
Поделись знанием:
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.
На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
(перенаправлено с «620 до н. э.»)
| Годы |
|---|
| 624 до н. э. · 623 до н. э. · 622 до н. э. · 621 до н. э. — 620 до н. э. — 619 до н. э. · 618 до н. э. · 617 до н. э. · 616 до н. э. |
| Десятилетия |
| 640-е до н. э. · 630-е до н. э. — 620-е до н. э. — 610-е до н. э. · 600-е до н. э. |
| Века |
| VIII век до н. э. — VII век до н. э. — VI век до н. э. |
Содержание
События
- 620 — Питтак в процессе борьбы между аристократией и демосом назначен эсимнетом-правителем Митилены.
- 620—604, 590—580 — Эсимнет Митилены Питтак (ок. 640—570). Издал первые письменные законы. Один из Семи мудрецов.
- 620 (582) — Основание Истмийских игр Периандром.
Китай
- 7-й год по эре правления луского князя Вэнь-гуна[1].
- Весной луский князь воевал с Чжу, в 3 луне, в день цзя-сюй взял Сюй-гоу (город в Чжу), после чего построил город в У[2].
- В 4 луне князь Сун Чэн-гун (Ван-чэнь) убит Гунсунем Гу. Младший брат Чэн-гуна Юй убил наследника и Гунсуня Гу и встал у власти. сунцы сообща убили Юя и возвели на престол младшего сына Чэн-гуна (согласно гл.14 ошибочно — сына Сян-гуна) Чу-цзю (Чжао-гун, эра правления 619—611)[3].
- Чжао Дунь хотел поставить княжича Юна у власти в Цзинь и послал за ним в Цинь Суй Хуэя (он же Ши Хуэй и Фань Вэнь-цзы). В 4 луне циньский князь послал войска, которые сопровождали Юна до Линху[4].
- Му-ин, мать цзиньского наследника И-гао, обратилась к Чжао Дуню и другим сановникам. Чжао Дунь боялся казни и родственников Му-ин и поставил ребёнка у власти[5].
- В 4 луне, в день у-цзы цзиньские войска Чжао Дуня разбили циньцев у Линху, а Сянь Ме и Суй Хуэй бежали в Цинь[6].
- В 4 луне ди напали на западные границы Лу[7].
- В 8 луне правители княжеств Ци, Сун, Вэй, Чэнь, Чжэн, Цао и Сюй (позже всех прибыл князь Лу) встретились с цзиньским Чжао Дунем и заключили в Ху договор о союзе[8].
- По совету Ци Цюэ Чжао Дунь вернул Вэй территории, в 632 году присоединённые Цзинь[9].
- В Вэй две партии боролись за власть, и одна победила, опираясь на го-жэнь (народ)[10].
- Умер князь Малого Ци Гун-гун, ему наследовал сын Хуэй-гун (эра правления по «Ши бэнь» 619—602)[11].
- Зимой между Сюй и Цзюй началась война. Луский посол Гунсунь Ао прибыл в Цзюй для договора[12]. Он просватал там жену для своего двоюродного брата Суя, но увидев её, женился на ней сам (хотя у него уже была одна жена из Цзюй). Суй разгневался и готов был сражаться с Ао, но Вэнь-гун помирил их, приказав Ао отослать жену в Цзюй[13].
| ||||||
См. также
Источники
- ↑ Конфуциева летопись «Чуньцю» («Вёсны и осени»). Перевод и примечания Н. И. Монастырева. М., 1999. С.43
- ↑ Чуньцю, известия 1-3
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. III. М., 1984. С.145; Т. V. М., 1987. С.134; Васильев Л. С. Древний Китай. В 3 т. Т.2. М., 2000. С.136; Чуньцю, известия 4-5
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. II. М., 2001. С.33; Т. V. М., 1987. С.168
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. V. М., 1987. С.168; Т. VI. М., 1992. С.45
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. II. М., 2001. С.33; Т. V. М., 1987. С.168; Чуньцю, известие 6
- ↑ Чуньцю, известие 7
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. V. М., 1987. С.168 (пропущено Чэнь); Васильев Л. С. Древний Китай. В 3 т. Т.2. М., 2000. С.96 (по «Цзо чжуань»); Чуньцю, известие 8 и примечания на с.146
- ↑ Васильев Л. С. Древний Китай. В 3 т. Т.2. М., 2000. С.96 (по «Цзо чжуань»)
- ↑ Васильев Л. С. Древний Китай. В 3 т. Т.2. М., 2000. С.423 (по «Цзо чжуань»)
- ↑ Комментарий Р. В. Вяткина в кн. Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. V. М., 1987. С.256
- ↑ Чуньцю, известия 9-10
- ↑ Васильев Л. С. Древний Китай. В 3 т. Т.2. М., 2000. С.146 (из «Цзо чжуань»)
Напишите отзыв о статье "620 год до н. э."
Отрывок, характеризующий 620 год до н. э.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.
На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
