64-й Венецианский кинофестиваль
Поделись знанием:
– А, милый князь, нет приятнее гостя, – сказал Билибин, выходя навстречу князю Андрею. – Франц, в мою спальню вещи князя! – обратился он к слуге, провожавшему Болконского. – Что, вестником победы? Прекрасно. А я сижу больной, как видите.
Князь Андрей, умывшись и одевшись, вышел в роскошный кабинет дипломата и сел за приготовленный обед. Билибин покойно уселся у камина.
Князь Андрей не только после своего путешествия, но и после всего похода, во время которого он был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему было приятно после австрийского приема поговорить хоть не по русски (они говорили по французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.
Билибин был человек лет тридцати пяти, холостой, одного общества с князем Андреем. Они были знакомы еще в Петербурге, но еще ближе познакомились в последний приезд князя Андрея в Вену вместе с Кутузовым. Как князь Андрей был молодой человек, обещающий пойти далеко на военном поприще, так, и еще более, обещал Билибин на дипломатическом. Он был еще молодой человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное место. И канцлер и наш посланник в Вене знали его и дорожили им. Он был не из того большого количества дипломатов, которые обязаны иметь только отрицательные достоинства, не делать известных вещей и говорить по французски для того, чтобы быть очень хорошими дипломатами; он был один из тех дипломатов, которые любят и умеют работать, и, несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом. Он работал одинаково хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос «зачем?», а вопрос «как?». В чем состояло дипломатическое дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение – в этом он находил большое удовольствие. Заслуги Билибина ценились, кроме письменных работ, еще и по его искусству обращаться и говорить в высших сферах.
Билибин любил разговор так же, как он любил работу, только тогда, когда разговор мог быть изящно остроумен. В обществе он постоянно выжидал случая сказать что нибудь замечательное и вступал в разговор не иначе, как при этих условиях. Разговор Билибина постоянно пересыпался оригинально остроумными, законченными фразами, имеющими общий интерес.
Эти фразы изготовлялись во внутренней лаборатории Билибина, как будто нарочно, портативного свойства, для того, чтобы ничтожные светские люди удобно могли запоминать их и переносить из гостиных в гостиные. И действительно, les mots de Bilibine se colportaient dans les salons de Vienne, [Отзывы Билибина расходились по венским гостиным] и часто имели влияние на так называемые важные дела.
Худое, истощенное, желтоватое лицо его было всё покрыто крупными морщинами, которые всегда казались так чистоплотно и старательно промыты, как кончики пальцев после бани. Движения этих морщин составляли главную игру его физиономии. То у него морщился лоб широкими складками, брови поднимались кверху, то брови спускались книзу, и у щек образовывались крупные морщины. Глубоко поставленные, небольшие глаза всегда смотрели прямо и весело.
– Ну, теперь расскажите нам ваши подвиги, – сказал он.
Болконский самым скромным образом, ни разу не упоминая о себе, рассказал дело и прием военного министра.
– Ils m'ont recu avec ma nouvelle, comme un chien dans un jeu de quilles, [Они приняли меня с этою вестью, как принимают собаку, когда она мешает игре в кегли,] – заключил он.
Билибин усмехнулся и распустил складки кожи.
– Cependant, mon cher, – сказал он, рассматривая издалека свой ноготь и подбирая кожу над левым глазом, – malgre la haute estime que je professe pour le православное российское воинство, j'avoue que votre victoire n'est pas des plus victorieuses. [Однако, мой милый, при всем моем уважении к православному российскому воинству, я полагаю, что победа ваша не из самых блестящих.]
Он продолжал всё так же на французском языке, произнося по русски только те слова, которые он презрительно хотел подчеркнуть.
– Как же? Вы со всею массой своею обрушились на несчастного Мортье при одной дивизии, и этот Мортье уходит у вас между рук? Где же победа?
– Однако, серьезно говоря, – отвечал князь Андрей, – всё таки мы можем сказать без хвастовства, что это немного получше Ульма…
– Отчего вы не взяли нам одного, хоть одного маршала?
– Оттого, что не всё делается, как предполагается, и не так регулярно, как на параде. Мы полагали, как я вам говорил, зайти в тыл к семи часам утра, а не пришли и к пяти вечера.
– Отчего же вы не пришли к семи часам утра? Вам надо было притти в семь часов утра, – улыбаясь сказал Билибин, – надо было притти в семь часов утра.
– Отчего вы не внушили Бонапарту дипломатическим путем, что ему лучше оставить Геную? – тем же тоном сказал князь Андрей.
– Я знаю, – перебил Билибин, – вы думаете, что очень легко брать маршалов, сидя на диване перед камином. Это правда, а всё таки, зачем вы его не взяли? И не удивляйтесь, что не только военный министр, но и августейший император и король Франц не будут очень осчастливлены вашей победой; да и я, несчастный секретарь русского посольства, не чувствую никакой потребности в знак радости дать моему Францу талер и отпустить его с своей Liebchen [милой] на Пратер… Правда, здесь нет Пратера.
Он посмотрел прямо на князя Андрея и вдруг спустил собранную кожу со лба.
– Теперь мой черед спросить вас «отчего», мой милый, – сказал Болконский. – Я вам признаюсь, что не понимаю, может быть, тут есть дипломатические тонкости выше моего слабого ума, но я не понимаю: Мак теряет целую армию, эрцгерцог Фердинанд и эрцгерцог Карл не дают никаких признаков жизни и делают ошибки за ошибками, наконец, один Кутузов одерживает действительную победу, уничтожает charme [очарование] французов, и военный министр не интересуется даже знать подробности.
– Именно от этого, мой милый. Voyez vous, mon cher: [Видите ли, мой милый:] ура! за царя, за Русь, за веру! Tout ca est bel et bon, [все это прекрасно и хорошо,] но что нам, я говорю – австрийскому двору, за дело до ваших побед? Привезите вы нам свое хорошенькое известие о победе эрцгерцога Карла или Фердинанда – un archiduc vaut l'autre, [один эрцгерцог стоит другого,] как вам известно – хоть над ротой пожарной команды Бонапарте, это другое дело, мы прогремим в пушки. А то это, как нарочно, может только дразнить нас. Эрцгерцог Карл ничего не делает, эрцгерцог Фердинанд покрывается позором. Вену вы бросаете, не защищаете больше, comme si vous nous disiez: [как если бы вы нам сказали:] с нами Бог, а Бог с вами, с вашей столицей. Один генерал, которого мы все любили, Шмит: вы его подводите под пулю и поздравляете нас с победой!… Согласитесь, что раздразнительнее того известия, которое вы привозите, нельзя придумать. C'est comme un fait expres, comme un fait expres. [Это как нарочно, как нарочно.] Кроме того, ну, одержи вы точно блестящую победу, одержи победу даже эрцгерцог Карл, что ж бы это переменило в общем ходе дел? Теперь уж поздно, когда Вена занята французскими войсками.
– Как занята? Вена занята?
– Не только занята, но Бонапарте в Шенбрунне, а граф, наш милый граф Врбна отправляется к нему за приказаниями.
Болконский после усталости и впечатлений путешествия, приема и в особенности после обеда чувствовал, что он не понимает всего значения слов, которые он слышал.
– Нынче утром был здесь граф Лихтенфельс, – продолжал Билибин, – и показывал мне письмо, в котором подробно описан парад французов в Вене. Le prince Murat et tout le tremblement… [Принц Мюрат и все такое…] Вы видите, что ваша победа не очень то радостна, и что вы не можете быть приняты как спаситель…
– Право, для меня всё равно, совершенно всё равно! – сказал князь Андрей, начиная понимать,что известие его о сражении под Кремсом действительно имело мало важности ввиду таких событий, как занятие столицы Австрии. – Как же Вена взята? А мост и знаменитый tete de pont, [мостовое укрепление,] и князь Ауэрсперг? У нас были слухи, что князь Ауэрсперг защищает Вену, – сказал он.
64-й Венецианский кинофестиваль | |||
Общие сведения | |||
---|---|---|---|
Дата проведения | |||
Место проведения | |||
Жюри фестиваля | |||
Председатель жюри | |||
|
64-й Венецианский кинофестиваль проходил в Венеции, Италия с 29 августа по 8 сентября 2007 года.
Содержание
- 1 Жюри
- 2 Основные разделы
- 2.1 Фильмы вне конкурса
- 2.1.1 Мастера Венеции
- 2.1.2 Венецианская ночь — Открытие и закрытие
- 2.1.3 Венецианская ночь
- 2.1.4 Специальные события
- 2.1.5 Золотой Лев Бернардо Бертолуччи
- 2.1.6 Золотой Лев Тима Бёртона за выдающиеся достижения 2007 года
- 2.1.7 Александр Клюге
- 2.1.8 Юбилейная Венеция (1932—2007): Дань Чарльзу Лиццани
- 2.1.9 Юбилейная Венеция (1932—2007)
- 2.1.10 События
- 2.1.11 Короткометражные анимационные фильмы
- 2.2 Горизонты
- 2.1 Фильмы вне конкурса
- 3 Секция ретроспективного кино
- 4 Ссылки
Жюри
В составе международного жюри 64-го Венецианского международного кинофестиваля в Венеции были следующими:
Главное жюри
- Чжан Имоу (КНР)
- Катрин Брейя (Франция)
- Джейн Кэмпион (Новая Зеландия)
- Эмануэле Криалезе (Италия)
- Алехандро Гонсалес Иньярриту (Мексика)
- Ферзан Озпетек (Турция-Италия)
- Пол Верховен (Голландия)
Жюри «Горизонты»
- Грегг Араки (США) — Президент
- Фредерик Вайсман (США)
- Хала Алабдалла Якуб (Сирия)
- Григорио Фирио (Италия)
- Ульрих Грегор (Германия)
Жюри «Венецианская премия Луиджи Де Лаурентис за дебют»
- Билл Микэник (США)
- Руперт Эверетт (Великобритания)
- Ранда Чахал Сабаг (Ливан)
- Лю Цзе (КНР)
- Валерия Соларино (Италия)
Жюри «Короткометражные фильмы»
- Франсуа-Жак Оссанг (Франция)
- Ясмин Кассари (Марокко)
- Роберто Перпиньяни (Италия)
Основные разделы
- Поезд на Дарджилинг. Отчаянные путешественники фильм Уэса Андерсона
- Сыщик фильм Кеннета Брэна
- Хаос фильм Юсефа Шахина и Халеда Юссуфа
- Без цензуры фильм Брайана Де Пальма
- Как трусливый Роберт Форд убил Джесси Джеймса фильм Эндрю Доминика
- Падшие герои фильм Паоло Франки
- Майкл Клейтон фильм Тони Гилрой
- Тайны «Ночного дозора» фильм Питера Гринуэй
- В городе Сильвии фильм Хосе Луиса Герина
- В долине Эла фильм Пола Хаггиса
- Меня там нет фильм Тодда Хейнса
- И солнце снова взойдет фильм Цзян Вэнь
- Эрос, помоги! фильм Ли Каншэна
- Кус-Кус и Барабулька фильм Абделатифа Кешиша
- Вожделение фильм Энг Ли
- Это свободный мир фильм Кена Лоуча
- Час пик фильм Винченцо Марра
- Сукияки Вестерн Джанго фильм Такаси Миикэ
- 12 фильм Никиты Михалкова
- Сицилийцы фильм Андреа Порпорати
- Любовь Астреи и Селадона фильм Эрика Ромера
- Искупление фильм Джо Райта
- Безумный следователь фильм Джонни То и Вэй Цзяхуэя (Вай Гафая)
Фильмы вне конкурса
Мастера Венеции
- Мечта Кассандры, фильм Вуди Аллена
- Клеопатра, фильм Жулио Брессане
- Девушка, разрезанная надвое, фильм Клода Шаброля
- Разрыв, фильм Амоса Гитай
- Годы спустя, фильм Им Гвонтхэка
- Банзай, режиссёр!, фильм Такэси Китано
- Христофор Колумб — загадка, фильм Мануэл ди Оливейра
Венецианская ночь — Открытие и закрытие
- За пригоршню долларов фильм Серджо Леоне, Монте Хеллман
- Кровные братья фильм Алекси Тань
- Репортаж фильм Жауме Балагуэро и Пако Пласа
Венецианская ночь
- Нереальный север фильм Азиф Кападиа
- Бегущий по лезвию фильм Ридли Скотт
- Охота Ханта фильм Ричард Шепард
- Дневники няни фильм Шари Спрингер Берман и Роберт Пульчини
- Под покровом ночи фильм Адриа Гарсия и Виктор Мальдонадо
Специальные события
Золотой Лев Бернардо Бертолуччи
- Нефтепровод (сериал) фильм Бернардо Бертолуччи
- Стратегия паука фильм Бернардо Бертолуччи
Золотой Лев Тима Бёртона за выдающиеся достижения 2007 года
Александр Клюге
- Mein Jahrhundert, mein Tier! фильм Александра Клюге
- Das Phänomen der Oper
- Im Sturm der Zeit/Facts and Fakes
- Die poetische Kraft der Theorie
- Der Zauber der verdunkelten Seele
Юбилейная Венеция (1932—2007): Дань Чарльзу Лиццани
- Отель Мейна фильм Карло Лиццани
Юбилейная Венеция (1932—2007)
События
- Метельщики улиц фильм Микеланджело Антониони Короткометражка
- Разбитая любовь фильм Микеланджело Антониони Короткометражка
- Взгляд Микеланджело фильм Микеланджело Антониони
- Большой страх фильм Бадда Боттичера
- Столкновение в Сандауне фильм Бадд Боттичер
- Одинокий всадник Бьюкенен фильм Бадд Боттичер
- Одинокий всадник фильм Бадд Боттичер
- Станция Команч фильм Бадд Боттичер
- Железный конь фильм Джона Форда
- Autoritratto Auschwitz/L’occhio è per così dire l’evoluzione biologica di una lagrima фильм Альберто Грифи
- Становление Джона Форда фильм Ника Редмана
Короткометражные анимационные фильмы
- Putiferio va alla guerra (1968 год) фильм Роберто Джавилоли (Италия)
- Дуэт кошек фильм Эмануэля Луццати и Джулио Джаннини
- Putiferio va alla guerra (1968 год) фильм Роберто Джавиоли — Animazione
- Duetto dei gatti (Opera buffa) (1985 год) фильм Эмануэль Луццати и Джулио Джаннини (Италия)
- Pulcinella фильм Эмануэль Луццати и Джулио Джаннини
- Pulcinella e il gioco dell’oca фильм Эмануэль Луццати и Джулио Джаннини
- Pulcinella e il pesce magico фильм Эмануэль Луццати и Джулио Джаннини
- La tarantella di Pulcinella фильм Эмануэль Луццати и Джулио Джаннини
Горизонты
- Любимая фильм Арно Деплешена
- Anabazys фильм Джоэл Пиззини и Палома Роча
- Andarilho фильм Као Гимараеш
- Lou Reed’s Berlin фильм Джулиана Шнабеля
- Кочочи фильм Израэль Карденас и Лаура Амелия Гузман
- Молчание перед Бахом фильм Пере Портабелья
- Исход фильм Пенни Вулкок
- С девушкой из черной земли фильм Чон Су Иль
- История Ришара О фильм Дамьен Одуль
- Смерть в стране чар фильм Лав Диаз
- Madri фильм Барбара Куписти
- Mal Nascida фильм Жуан Канижу
- Джимми Картер: Человек с Великих Равнин фильм Джонатан Демме
- Чудо Медеи фильм Тонино Де Бернарди
- The Obscure фильм Люй Юэ
- Пересечение линии фильм Пьетро Марчелло
- Грустные каникулы фильм Синдзи Аояма
- Umbrella фильм Ду Хайбинь
- Искатели 2.0 фильм Алекс Кокс
- Staub фильм Хартмут Битовский
- Осенний бал фильм Вейко Ыунпуу
- Бесполезный фильм Цзя Чжанкэ
События Горизонтов
- С другой стороны Луны фильм Дарио Балди и Давид Маренго
- Каллас абсолютная фильм Филипп Коли
- Carlo Goldoni Venezian фильм Леонардо Аутера и Альберто Кальдана
- Эмпайр II фильм Амос По
Секция ретроспективного кино
Тайная история итальянского кино
- Прежде, чем придёт смерть фильм Хоакин Луис Ромеро Марчент
- 100 000 долларов за Ринго фильм Альберто Де Мартино
- Возвращение Ринго фильм Дуччо Тессари
- Ринго из Небраски фильм Марио Бава и Антонио Роман
- Прострелянный доллар фильм Джорджио Феррони
- Джанго фильм Серджио Корбуччи
- Цена жизни фильм Эухенио Мартин
- Сдавайся и расплатись фильм Серджио Корбуччи
- Навахо Джо фильм Серджио Корбуччи
- Сахарный кольт фильм Франко Джиральди
- Доллары текут рекой фильм Карло Лиццани
- Янки фильм Тинто Брасс
- 10 000 кровавых долларов фильм Ромоло Гуэррьери
- El Desperado фильм Франко Россетти
- Время грифов фильм Нандо Цицеро
- Смерть не считает доллары фильм Риккардо Фреда
- Джанго, стреляй... фильм Джулио Квести
- Каждый за себя фильм Джорджо Капитани
- Приготовь гроб фильм Фердинандо Балди
- Teпепа фильм Джулио Петрони
- Длинная вереница крестов фильм Серджо Гарроне
- Эль Пуро фильм Эдуардо Мулагрия
- Меня зовут Троица фильм Энцо Барбони
- ?Матало!! фильм Чезаре Каневари
- Напарники фильм Серджио Корбуччи
- Месть это блюдо, поданное холодным фильм Паскуале Скуитьери
- Большая дуэль фильм Джанкарло Санти
- Меня зовут Никто фильм Марио Кайано
- Причина, чтобы жить и умереть фильм Тонино Валерии
- Четыре всадника Апокалипсиса фильм Лучио Фульчи
- Кеома фильм Энцо Дж. Кастеллари
События ретроспективы
- Una questione poco privata — Conversazione con Giulio Questi фильм Джианфранко Паннонне
- Gonin no shokin kasegi фильм Эйити Кудо
Выставка Луиджи Коменчини и Усмана Сембена
Специальный раздел фестиваля, посвященный двум кинематографистам. Луиджи Коменчини, один из самых влиятельных авторов итальянского кино и Усман Сембен, отец африканского кино и лидером нового мирового кинематографа.
- Manda bi, Первый художественный фильм в цвете Усман Сембен
- L’ospedale del delitto, короткометражный фильм Луиджи Коменчини
Напишите отзыв о статье "64-й Венецианский кинофестиваль"
Ссылки
|
Отрывок, характеризующий 64-й Венецианский кинофестиваль
Князь Андрей остановился в Брюнне у своего знакомого, русского дипломата .Билибина.– А, милый князь, нет приятнее гостя, – сказал Билибин, выходя навстречу князю Андрею. – Франц, в мою спальню вещи князя! – обратился он к слуге, провожавшему Болконского. – Что, вестником победы? Прекрасно. А я сижу больной, как видите.
Князь Андрей, умывшись и одевшись, вышел в роскошный кабинет дипломата и сел за приготовленный обед. Билибин покойно уселся у камина.
Князь Андрей не только после своего путешествия, но и после всего похода, во время которого он был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему было приятно после австрийского приема поговорить хоть не по русски (они говорили по французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.
Билибин был человек лет тридцати пяти, холостой, одного общества с князем Андреем. Они были знакомы еще в Петербурге, но еще ближе познакомились в последний приезд князя Андрея в Вену вместе с Кутузовым. Как князь Андрей был молодой человек, обещающий пойти далеко на военном поприще, так, и еще более, обещал Билибин на дипломатическом. Он был еще молодой человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное место. И канцлер и наш посланник в Вене знали его и дорожили им. Он был не из того большого количества дипломатов, которые обязаны иметь только отрицательные достоинства, не делать известных вещей и говорить по французски для того, чтобы быть очень хорошими дипломатами; он был один из тех дипломатов, которые любят и умеют работать, и, несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом. Он работал одинаково хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос «зачем?», а вопрос «как?». В чем состояло дипломатическое дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение – в этом он находил большое удовольствие. Заслуги Билибина ценились, кроме письменных работ, еще и по его искусству обращаться и говорить в высших сферах.
Билибин любил разговор так же, как он любил работу, только тогда, когда разговор мог быть изящно остроумен. В обществе он постоянно выжидал случая сказать что нибудь замечательное и вступал в разговор не иначе, как при этих условиях. Разговор Билибина постоянно пересыпался оригинально остроумными, законченными фразами, имеющими общий интерес.
Эти фразы изготовлялись во внутренней лаборатории Билибина, как будто нарочно, портативного свойства, для того, чтобы ничтожные светские люди удобно могли запоминать их и переносить из гостиных в гостиные. И действительно, les mots de Bilibine se colportaient dans les salons de Vienne, [Отзывы Билибина расходились по венским гостиным] и часто имели влияние на так называемые важные дела.
Худое, истощенное, желтоватое лицо его было всё покрыто крупными морщинами, которые всегда казались так чистоплотно и старательно промыты, как кончики пальцев после бани. Движения этих морщин составляли главную игру его физиономии. То у него морщился лоб широкими складками, брови поднимались кверху, то брови спускались книзу, и у щек образовывались крупные морщины. Глубоко поставленные, небольшие глаза всегда смотрели прямо и весело.
– Ну, теперь расскажите нам ваши подвиги, – сказал он.
Болконский самым скромным образом, ни разу не упоминая о себе, рассказал дело и прием военного министра.
– Ils m'ont recu avec ma nouvelle, comme un chien dans un jeu de quilles, [Они приняли меня с этою вестью, как принимают собаку, когда она мешает игре в кегли,] – заключил он.
Билибин усмехнулся и распустил складки кожи.
– Cependant, mon cher, – сказал он, рассматривая издалека свой ноготь и подбирая кожу над левым глазом, – malgre la haute estime que je professe pour le православное российское воинство, j'avoue que votre victoire n'est pas des plus victorieuses. [Однако, мой милый, при всем моем уважении к православному российскому воинству, я полагаю, что победа ваша не из самых блестящих.]
Он продолжал всё так же на французском языке, произнося по русски только те слова, которые он презрительно хотел подчеркнуть.
– Как же? Вы со всею массой своею обрушились на несчастного Мортье при одной дивизии, и этот Мортье уходит у вас между рук? Где же победа?
– Однако, серьезно говоря, – отвечал князь Андрей, – всё таки мы можем сказать без хвастовства, что это немного получше Ульма…
– Отчего вы не взяли нам одного, хоть одного маршала?
– Оттого, что не всё делается, как предполагается, и не так регулярно, как на параде. Мы полагали, как я вам говорил, зайти в тыл к семи часам утра, а не пришли и к пяти вечера.
– Отчего же вы не пришли к семи часам утра? Вам надо было притти в семь часов утра, – улыбаясь сказал Билибин, – надо было притти в семь часов утра.
– Отчего вы не внушили Бонапарту дипломатическим путем, что ему лучше оставить Геную? – тем же тоном сказал князь Андрей.
– Я знаю, – перебил Билибин, – вы думаете, что очень легко брать маршалов, сидя на диване перед камином. Это правда, а всё таки, зачем вы его не взяли? И не удивляйтесь, что не только военный министр, но и августейший император и король Франц не будут очень осчастливлены вашей победой; да и я, несчастный секретарь русского посольства, не чувствую никакой потребности в знак радости дать моему Францу талер и отпустить его с своей Liebchen [милой] на Пратер… Правда, здесь нет Пратера.
Он посмотрел прямо на князя Андрея и вдруг спустил собранную кожу со лба.
– Теперь мой черед спросить вас «отчего», мой милый, – сказал Болконский. – Я вам признаюсь, что не понимаю, может быть, тут есть дипломатические тонкости выше моего слабого ума, но я не понимаю: Мак теряет целую армию, эрцгерцог Фердинанд и эрцгерцог Карл не дают никаких признаков жизни и делают ошибки за ошибками, наконец, один Кутузов одерживает действительную победу, уничтожает charme [очарование] французов, и военный министр не интересуется даже знать подробности.
– Именно от этого, мой милый. Voyez vous, mon cher: [Видите ли, мой милый:] ура! за царя, за Русь, за веру! Tout ca est bel et bon, [все это прекрасно и хорошо,] но что нам, я говорю – австрийскому двору, за дело до ваших побед? Привезите вы нам свое хорошенькое известие о победе эрцгерцога Карла или Фердинанда – un archiduc vaut l'autre, [один эрцгерцог стоит другого,] как вам известно – хоть над ротой пожарной команды Бонапарте, это другое дело, мы прогремим в пушки. А то это, как нарочно, может только дразнить нас. Эрцгерцог Карл ничего не делает, эрцгерцог Фердинанд покрывается позором. Вену вы бросаете, не защищаете больше, comme si vous nous disiez: [как если бы вы нам сказали:] с нами Бог, а Бог с вами, с вашей столицей. Один генерал, которого мы все любили, Шмит: вы его подводите под пулю и поздравляете нас с победой!… Согласитесь, что раздразнительнее того известия, которое вы привозите, нельзя придумать. C'est comme un fait expres, comme un fait expres. [Это как нарочно, как нарочно.] Кроме того, ну, одержи вы точно блестящую победу, одержи победу даже эрцгерцог Карл, что ж бы это переменило в общем ходе дел? Теперь уж поздно, когда Вена занята французскими войсками.
– Как занята? Вена занята?
– Не только занята, но Бонапарте в Шенбрунне, а граф, наш милый граф Врбна отправляется к нему за приказаниями.
Болконский после усталости и впечатлений путешествия, приема и в особенности после обеда чувствовал, что он не понимает всего значения слов, которые он слышал.
– Нынче утром был здесь граф Лихтенфельс, – продолжал Билибин, – и показывал мне письмо, в котором подробно описан парад французов в Вене. Le prince Murat et tout le tremblement… [Принц Мюрат и все такое…] Вы видите, что ваша победа не очень то радостна, и что вы не можете быть приняты как спаситель…
– Право, для меня всё равно, совершенно всё равно! – сказал князь Андрей, начиная понимать,что известие его о сражении под Кремсом действительно имело мало важности ввиду таких событий, как занятие столицы Австрии. – Как же Вена взята? А мост и знаменитый tete de pont, [мостовое укрепление,] и князь Ауэрсперг? У нас были слухи, что князь Ауэрсперг защищает Вену, – сказал он.