65-73
| 65-73 | ||
|---|---|---|
| Основная информация | ||
| Тип | Реактивная торпеда | |
| Назначение | Поражение НК | |
| Базирование | ПЛ | |
| Государство |  СССР
| |
| Производитель | НИИ-400 | |
| Начало разработки | 1958 | |
| На вооружении | 1973 | |
| Современный статус | Снята с вооружения | |
| Параметры | ||
| Масса | 5000 кг | |
| Длина | 11000 мм | |
| Диаметр | 650 мм | |
| Боевая часть | Ядерный 20 кт | |
| Технические данные | ||
| Двигатель | 2ДТ | |
| Мощность | 1070 кВт | |
| Скорость | хода 50 узлов | |
| Дальность | хода 50 км | |
| Глубина | хода до 14 м | |
| Управление | не управляемая | |
65-73 (по классификации МО США и НАТО: Type 65) — прямоидущая реактивная торпеда с ядерным зарядом для поражения авианосных группировок флота с позиций недосягаемых для ПЛО противника, а также береговых объектов у среза воды.
Торпеды состоят на вооружении надводных кораблей, подводных лодок и морской авиации. В ВМФ СССР торпеды классифицируют в зависимости от заряда БЧ — ядерная или обычная, по виду энергосиловой установки — парогазовая (тепловая), электрическая или реактивная и по масс-габаритным характеристикам обычные или малогабаритные.[1]
Содержание
История проектирования
Торпеда 65-73 создавалась в НИИ-400 (ныне — ЦНИИ «Гидроприбор») под руководством главного конструктора В.А. Келейникова.
В 1973 году торпеда 65-73 поступила на вооружение ВМФ СССР для использования с атомных подводных лодок проекта 671РТ «Сёмга».[2]
Конструкция
Торпеда 65-73 имела сигарообразную форму разделённую на отсеки.
Принцип работы
Перед выстрелом торпеды командир корабля и замполит вводили шифро-коды для снятия ступени защиты торпеды от несанкционированного запуска.[3] Затем с помощью прибора управления торпедной стрельбой (ПУТС) в неё вводились расчётные параметры движения цели (ордера кораблей). После выхода торпеды из торпедного аппарата и запуска реактивного газотурбинного двигателя, который работал на смеси перекиси водорода, керосина и забортной воды, она со скоростью 50 узлов, прямолинейно, устремлялась к цели. Во время прямолинейного движения торпеда управлялась автоматически с помощью инерциальной системы управления. При прохождении торпедой предустановленной дистанции срабатывал дистанционный взрыватель и происходил подрыв ядерной боевой части. Ордер кораблей (авианосец, крейсера и т.д.) на расстоянии до 700 метров уничтожался или корабли получали серьёзные повреждения, а на дистанции 700-1400 метров нанесённые повреждения значительно снижали их боеготовность.[1]
Напишите отзыв о статье "65-73"
Примечания
Литература
- Сычёв В. А. Корабельное оружие Москва ДОСААФ СССР 1984
- А. В. Платонов «Энциклопедия советских подводных лодок. 1941—1945.»
- А. Лубянов. Противолодочный крейсер "Ленинград".
Ссылки
- militaryrussia.ru/blog/topic-478.html
- www.darkgrot.ru/pathologies/igrushki/torpednoe-oruzhie/article/2022/
|
Это заготовка статьи об оружии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий 65-73
– Нет.– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
