658-й штурмовой авиационный полк
658-й штурмовой авиационный полк | |
| Награды: |
|
|---|---|
| Почётные наименования: |
Седлецкий |
| Войска: | |
| Род войск: |
бомбардировочная\штурмовая авиация |
| Формирование: |
ноябрь 1941 года |
| Расформирование (преобразование): |
18 сентября 1944 |
| Преемник: | |
| Боевой путь | |
|
1942: | |
658-й штурмовой авиационный Седлецкий ордена Александра Невского полк, он же до лета 1943 года 658-й ночной бомбардировочный авиационный полк— воинская часть вооружённых СССР в Великой Отечественной войне.
История
Сформирован в ноябре 1941 года в Среднеазиатском военном округе на базе Ташкентской школы стрелков-бомбардиров как ночной бомбардировочный полк, имея на вооружении самолёты Р-Z.
В составе действующей армии как 658-й ночной бомбардировочный авиационный полк с 22 декабря 1941 по 20 декабря 1942, как 658-й штурмовой авиационный полк с 31 июля 1943 по 18 сентября 1944 года.
В конце декабря 1941 года поступил в распоряжение командования 2-й ударной армии (позднее передан в 59-ю армию), базируясь на аэродроме на аэродроме Шебенец участвует в Любанской операции, действует до июля 1942 года в районе Чудово, Любани, Спасской Полисти, производя ночные бомбардировки, а также снабжая с воздуха окружённую 2-ю ударную армию и вывозя оттуда раненых. С июля 1942 года и до конца года действует в основном в интересах 4-й армии в районе киришского и грузинского плацдармов.
В последние дни 1942 года выведен на переформирование, к лету 1943 года переобучен, вооружён самолётами Ил-2 и переформирован в штурмовой полк.
В первые дни августа 1943 года начал боевую деятельность на Брянском фронте, действует в районах Карачев - Брянск, в течение августа-сентября 1943 года несёт большие потери в лётном составе. В сентябре 1943 года Брянской операции наносит удары в районах Брянск — Унеча — Клинцы.
В октябре 1943 года переброшен севернее, к Невелю, в первой половине 1944 года базируется на аэродроме Чупрово Невельского района, наносит удары в нынешних Новосокольническом, Себежском, Пушкиногорском районах, аэродрому Идрица.
В преддверии Белорусской операции перебазирован, действует в районах Бобруйск, Слуцк, Барановичи, Брест. Вышел на подступы к Варшаве, так 25 августа 1944 года проводит массированный (17-ю самолётами) налёт в район Вышкува.
18 сентября 1944 года передан в Войска Польского и переформирован в 6-й штурмовой авиационный полк Войска Польского. На тот момент в полку оставалось только шесть лётчиков.[1]
Подчинение
Командиры
- В.В. Лукашевич, майор (1942)
- Михеев Владимир Яковлевич, майор
- Кононов Даниил Лазаревич, подполковник (на август 1944)
- Вийк, Эдуард Вильямович , подполковник (с сентября 1944)
 |
Информация о командирах этого воинского формирования с большой степенью вероятности является неполной. Вы можете помочь проекту, дополнив её и убрав после этого данный шаблон.
|
Награды и наименования
| Награда | Дата | За что получена |
|---|---|---|
| Седлецкий | 12.08.1944 | |
|
Сентябрь 1944 | За успешные действия в боях за овладение предместьем Варшавы - Прагой |
Напишите отзыв о статье "658-й штурмовой авиационный полк"
Примечания
- ↑ [kurskaybitva65.narod.ru/index.files/Page439.htm Список продукции]
Ссылки
- [www.soldat.ru/doc/perechen Перечень No.12 авиационных полков военно-воздушных сил Красной Армии, входивших в состав Действующей армии в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.]
- [www.allaces.ru/cgi-bin/s2.cgi/sssr/struct/p/shap658.dat Справочник]
Отрывок, характеризующий 658-й штурмовой авиационный полк
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.Когда, после ночного объяснения с Пьером, княжна Марья вернулась в свою комнату, Наташа встретила ее на пороге.
– Он сказал? Да? Он сказал? – повторила она. И радостное и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи.
– Я хотела слушать у двери; но я знала, что ты скажешь мне.
Как ни понятен, как ни трогателен был для княжны Марьи тот взгляд, которым смотрела на нее Наташа; как ни жалко ей было видеть ее волнение; но слова Наташи в первую минуту оскорбили княжну Марью. Она вспомнила о брате, о его любви.
«Но что же делать! она не может иначе», – подумала княжна Марья; и с грустным и несколько строгим лицом передала она Наташе все, что сказал ей Пьер. Услыхав, что он собирается в Петербург, Наташа изумилась.
– В Петербург? – повторила она, как бы не понимая. Но, вглядевшись в грустное выражение лица княжны Марьи, она догадалась о причине ее грусти и вдруг заплакала. – Мари, – сказала она, – научи, что мне делать. Я боюсь быть дурной. Что ты скажешь, то я буду делать; научи меня…
– Ты любишь его?
– Да, – прошептала Наташа.
– О чем же ты плачешь? Я счастлива за тебя, – сказала княжна Марья, за эти слезы простив уже совершенно радость Наташи.
– Это будет не скоро, когда нибудь. Ты подумай, какое счастие, когда я буду его женой, а ты выйдешь за Nicolas.
– Наташа, я тебя просила не говорить об этом. Будем говорить о тебе.
Они помолчали.
– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…
Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
