69 год
Поделись знанием:
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.
Князь Андрей вошел в столовую. Всё общество стояло между двух окон у небольшого стола с закуской. Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и высоком белом галстухе, в которых он был в знаменитом заседании государственного совета, с веселым лицом стоял у стола. Гости окружали его. Магницкий, обращаясь к Михайлу Михайловичу, рассказывал анекдот. Сперанский слушал, вперед смеясь тому, что скажет Магницкий. В то время как князь Андрей вошел в комнату, слова Магницкого опять заглушились смехом. Громко басил Столыпин, пережевывая кусок хлеба с сыром; тихим смехом шипел Жерве, и тонко, отчетливо смеялся Сперанский.
Сперанский, всё еще смеясь, подал князю Андрею свою белую, нежную руку.
– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.
За столом разговор ни на мгновение не умолкал и состоял как будто бы из собрания смешных анекдотов. Еще Магницкий не успел докончить своего рассказа, как уж кто то другой заявил свою готовность рассказать что то, что было еще смешнее. Анекдоты большею частью касались ежели не самого служебного мира, то лиц служебных. Казалось, что в этом обществе так окончательно было решено ничтожество этих лиц, что единственное отношение к ним могло быть только добродушно комическое. Сперанский рассказал, как на совете сегодняшнего утра на вопрос у глухого сановника о его мнении, сановник этот отвечал, что он того же мнения. Жерве рассказал целое дело о ревизии, замечательное по бессмыслице всех действующих лиц. Столыпин заикаясь вмешался в разговор и с горячностью начал говорить о злоупотреблениях прежнего порядка вещей, угрожая придать разговору серьезный характер. Магницкий стал трунить над горячностью Столыпина, Жерве вставил шутку и разговор принял опять прежнее, веселое направление.
Очевидно, Сперанский после трудов любил отдохнуть и повеселиться в приятельском кружке, и все его гости, понимая его желание, старались веселить его и сами веселиться. Но веселье это казалось князю Андрею тяжелым и невеселым. Тонкий звук голоса Сперанского неприятно поражал его, и неумолкавший смех своей фальшивой нотой почему то оскорблял чувство князя Андрея. Князь Андрей не смеялся и боялся, что он будет тяжел для этого общества. Но никто не замечал его несоответственности общему настроению. Всем было, казалось, очень весело.
| Годы |
|---|
| 65 · 66 · 67 · 68 — 69 — 70 · 71 · 72 · 73 |
| Десятилетия |
| 40-е · 50-е — 60-е — 70-е · 80-е |
| Века |
| I век до н. э. — I век — II век |
| 1-е тысячелетие | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| II век до н. э. — I век до н. э. — I век — II век — III век | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Хронологическая таблица | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
69 (шестьдесят девятый) год по юлианскому календарю — невисокосный год, начинающийся в воскресенье. Это 69 год нашей эры, 69 год 1 тысячелетия, 69 год I века, 9 год 7-го десятилетия I века, 10 год 60-х годов.
Содержание
События
- Консулы Сервий Сульпиций Гальба Имп. Цезарь А. и Тит Виний Руфин[1]. Консул-суффект Целий Сабин (?). Консулы-суффекты Тит Флавий Веспасиан Старший и Тит Флавий Домициан.
- Январь — Рейнские легионы восстали и провозглашают императором Вителлия. Вителлий стал называть себя Германиком. 11.1 — Гальба усыновил Пизона и назначил его своим преемником. 15.1 — Преторианцы в Риме поднимают мятеж, убивают Гальбу и провозглашают императором Отона. Убийство Виния и Пизона.
- 15 января императором становится наместник провинции Бетика (Южная Испания) тридцатишестилетний Марк Сальвий Отон
- январь-апрель — Император Рима Отон, Марк Сальвий (32, 28.4-69, 16.4).
- Отон наградил и сделал полководцем Мария Цельса. Многим сенаторам он возвратил имущество. Казнь Тигеллина. Отона признали императором Иллирия, Греция, восточные провинции, Африка, а Вителлия — Германия, Галлия, Британия, Реция Наместник Испании Клувий Руф перешёл на сторону Вителлия. Войска легатов Вителлия Фабия Валента и Цецины вступили в Северную Италию. Полководцы Отона победили в трёх первых незначительных сражениях, но в большой и беспорядочной битве при Бедриаке были разбиты. 16.4 — Самоубийство Отона.
- 14 апреля происходит битва при Бедриаке (Италия) между войсками Вителлия и Отона, в результате которой последний проигрывает
- апрель-декабрь — Император Рима Вителлий, Авл (12, 7.9-69, 21.12).
- Армия Вителлия разоряет Италию. Вителлий вступает в Рим и устраивает грандиозные пиры. Лето — Против Вителлия возмутились войска в Мезии и Паннонии, а затем в Иудее и Сирии. 1.7 — Александрийские легионы присягнули Веспасиану. Июль — Ему принесли присягу в Иудее, легат Сирии Лициний Муциан, царство Сохема, царек Антиох, Малая Азия.
- Вителлий объявил воинский набор. Он отправил против Веспасиана своего брата с флотом и по суше полководцев и войска. Веспасиан послал легатов к парфянам и в Армению, оставил в Иудее Тита, послал в Италию Муциана, а сам отплыл в Египет.
- Равеннский флот перешёл на сторону Веспасиана. Цецина также попытался увлечь вверенные ему Вителием войска и перейти на сторону противника, но солдаты схватили его. Двинувшиеся затем в сторону веспасианских войск возглавляемых Антонием Примом, лишённые единого командования войска вителианцев потерпели крупное поражение под Кремоной. Разрушение Кремоны. Вителлий отправил армию Фабия Валента против Веспасиана, но многие солдаты перешли на сторону Веспасиана, а Фабий Валент попал в плен. От Вителлия отпали Испания, Галлия, Британия. Вителлий приехал в армию в Умбрии, но вскоре вернулся в Рим. 18.12 — Оставленный в Нарнии легион сдался Веспасиану. Вителлий пытался сложить с себя власть, но не смог. Домициан, сын Веспасиана, с дядей Сабином и отрядом верных войск укрылся на Капитолии. Когда вителлианцы заняли холм, он скрылся. 21.12 — Флавианцы вступили в Рим. Солдаты, оставшиеся верными Вителлию, заперлись в преторианском лагере и все были перебиты. Вителлий был схвачен и убит. Домициан был провозглашён цезарем.
- 20 декабря Веспасиан становится императором.
- 69-96 — Династия Флавиев в Риме.
- 69-79 — Император Рима Веспасиан, Тит Флавий (9, 17.11-79, 24.6). Сын гражданина сабинского города Реате.
- 69 — Восстание Аникета в Понте. Быстро подавлено.
- 69 — Движение в Галлии под руководством знатного батава Юлия Цивилиса. К нему примыкают племена лингонов и треверов.
Скончались
- 15 января — Гальба — римский император, убит в результате заговора
- Январь — Гай Софоний Тигеллин — Префект претория (62—68), покончил жизнь самоубийством после смертного приговора при Оттоне
- 16 апреля — Отон — римский император, покончил жизнь самоубийством.
- 20 декабря — Вителий — римский император, убит преторианскими гвардейцами.
- Декабрь — Децим Валерий Азиатик — римский политический деятель, соратник Вителия
- Картимандуя — последняя королева бригантов (43—69)
- Год четырёх императоров
- Stockholm - Antikengalerie 4 - Büste Kaiser Galba.jpg
- Oth001.jpg
- Aulus Vitellius (MRABASF Matritum) 01.jpg
- Vespasianus01 pushkin.jpg
См. также
Напишите отзыв о статье "69 год"
Примечания
- ↑ Тацит. История. I.1-IV.37: с.385-522.
Отрывок, характеризующий 69 год
– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.
Князь Андрей вошел в столовую. Всё общество стояло между двух окон у небольшого стола с закуской. Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и высоком белом галстухе, в которых он был в знаменитом заседании государственного совета, с веселым лицом стоял у стола. Гости окружали его. Магницкий, обращаясь к Михайлу Михайловичу, рассказывал анекдот. Сперанский слушал, вперед смеясь тому, что скажет Магницкий. В то время как князь Андрей вошел в комнату, слова Магницкого опять заглушились смехом. Громко басил Столыпин, пережевывая кусок хлеба с сыром; тихим смехом шипел Жерве, и тонко, отчетливо смеялся Сперанский.
Сперанский, всё еще смеясь, подал князю Андрею свою белую, нежную руку.
– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.
За столом разговор ни на мгновение не умолкал и состоял как будто бы из собрания смешных анекдотов. Еще Магницкий не успел докончить своего рассказа, как уж кто то другой заявил свою готовность рассказать что то, что было еще смешнее. Анекдоты большею частью касались ежели не самого служебного мира, то лиц служебных. Казалось, что в этом обществе так окончательно было решено ничтожество этих лиц, что единственное отношение к ним могло быть только добродушно комическое. Сперанский рассказал, как на совете сегодняшнего утра на вопрос у глухого сановника о его мнении, сановник этот отвечал, что он того же мнения. Жерве рассказал целое дело о ревизии, замечательное по бессмыслице всех действующих лиц. Столыпин заикаясь вмешался в разговор и с горячностью начал говорить о злоупотреблениях прежнего порядка вещей, угрожая придать разговору серьезный характер. Магницкий стал трунить над горячностью Столыпина, Жерве вставил шутку и разговор принял опять прежнее, веселое направление.
Очевидно, Сперанский после трудов любил отдохнуть и повеселиться в приятельском кружке, и все его гости, понимая его желание, старались веселить его и сами веселиться. Но веселье это казалось князю Андрею тяжелым и невеселым. Тонкий звук голоса Сперанского неприятно поражал его, и неумолкавший смех своей фальшивой нотой почему то оскорблял чувство князя Андрея. Князь Андрей не смеялся и боялся, что он будет тяжел для этого общества. Но никто не замечал его несоответственности общему настроению. Всем было, казалось, очень весело.
