6 кадров
Поделись знанием:
– И с такими молодцами всё отступать и отступать! – сказал он. – Ну, до свиданья, генерал, – прибавил он и тронул лошадь в ворота мимо князя Андрея и Денисова.
– Ура! ура! ура! – кричали сзади его.
С тех пор как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром. Но знакомые ему белый глаз, и рана, и выражение усталости в его лице и фигуре были те же. Он был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо) и в белой кавалергардской фуражке. Он, тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке.
– Фю… фю… фю… – засвистал он чуть слышно, въезжая на двор. На лице его выражалась радость успокоения человека, намеревающегося отдохнуть после представительства. Он вынул левую ногу из стремени, повалившись всем телом и поморщившись от усилия, с трудом занес ее на седло, облокотился коленкой, крякнул и спустился на руки к казакам и адъютантам, поддерживавшим его.
Он оправился, оглянулся своими сощуренными глазами и, взглянув на князя Андрея, видимо, не узнав его, зашагал своей ныряющей походкой к крыльцу.
– Фю… фю… фю, – просвистал он и опять оглянулся на князя Андрея. Впечатление лица князя Андрея только после нескольких секунд (как это часто бывает у стариков) связалось с воспоминанием о его личности.
– А, здравствуй, князь, здравствуй, голубчик, пойдем… – устало проговорил он, оглядываясь, и тяжело вошел на скрипящее под его тяжестью крыльцо. Он расстегнулся и сел на лавочку, стоявшую на крыльце.
– Ну, что отец?
– Вчера получил известие о его кончине, – коротко сказал князь Андрей.
Кутузов испуганно открытыми глазами посмотрел на князя Андрея, потом снял фуражку и перекрестился: «Царство ему небесное! Да будет воля божия над всеми нами!Он тяжело, всей грудью вздохнул и помолчал. „Я его любил и уважал и сочувствую тебе всей душой“. Он обнял князя Андрея, прижал его к своей жирной груди и долго не отпускал от себя. Когда он отпустил его, князь Андрей увидал, что расплывшие губы Кутузова дрожали и на глазах были слезы. Он вздохнул и взялся обеими руками за лавку, чтобы встать.
– Пойдем, пойдем ко мне, поговорим, – сказал он; но в это время Денисов, так же мало робевший перед начальством, как и перед неприятелем, несмотря на то, что адъютанты у крыльца сердитым шепотом останавливали его, смело, стуча шпорами по ступенькам, вошел на крыльцо. Кутузов, оставив руки упертыми на лавку, недовольно смотрел на Денисова. Денисов, назвав себя, объявил, что имеет сообщить его светлости дело большой важности для блага отечества. Кутузов усталым взглядом стал смотреть на Денисова и досадливым жестом, приняв руки и сложив их на животе, повторил: «Для блага отечества? Ну что такое? Говори». Денисов покраснел, как девушка (так странно было видеть краску на этом усатом, старом и пьяном лице), и смело начал излагать свой план разрезания операционной линии неприятеля между Смоленском и Вязьмой. Денисов жил в этих краях и знал хорошо местность. План его казался несомненно хорошим, в особенности по той силе убеждения, которая была в его словах. Кутузов смотрел себе на ноги и изредка оглядывался на двор соседней избы, как будто он ждал чего то неприятного оттуда. Из избы, на которую он смотрел, действительно во время речи Денисова показался генерал с портфелем под мышкой.
– Что? – в середине изложения Денисова проговорил Кутузов. – Уже готовы?
– Готов, ваша светлость, – сказал генерал. Кутузов покачал головой, как бы говоря: «Как это все успеть одному человеку», и продолжал слушать Денисова.
– Даю честное благородное слово гусского офицег'а, – говорил Денисов, – что я г'азог'ву сообщения Наполеона.
– Тебе Кирилл Андреевич Денисов, обер интендант, как приходится? – перебил его Кутузов.
– Дядя г'одной, ваша светлость.
– О! приятели были, – весело сказал Кутузов. – Хорошо, хорошо, голубчик, оставайся тут при штабе, завтра поговорим. – Кивнув головой Денисову, он отвернулся и протянул руку к бумагам, которые принес ему Коновницын.
– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.
Кутузов зачмокал губами и закачал головой, выслушав это дело.
– В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, – сказал он, – все эти дела в огонь. Пуская косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят – щепки летят. – Он взглянул еще раз на бумагу. – О, аккуратность немецкая! – проговорил он, качая головой.
– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.
– Однако до лжно же будет принять сражение? – сказал князь Андрей.
– До лжно будет, если все этого захотят, нечего делать… А ведь, голубчик: нет сильнее тех двух воинов, терпение и время; те всё сделают, да советчики n'entendent pas de cette oreille, voila le mal. [этим ухом не слышат, – вот что плохо.] Одни хотят, другие не хотят. Что ж делать? – спросил он, видимо, ожидая ответа. – Да, что ты велишь делать? – повторил он, и глаза его блестели глубоким, умным выражением. – Я тебе скажу, что делать, – проговорил он, так как князь Андрей все таки не отвечал. – Я тебе скажу, что делать и что я делаю. Dans le doute, mon cher, – он помолчал, – abstiens toi, [В сомнении, мой милый, воздерживайся.] – выговорил он с расстановкой.
– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.
После отъезда государя из Москвы московская жизнь потекла прежним, обычным порядком, и течение этой жизни было так обычно, что трудно было вспомнить о бывших днях патриотического восторга и увлечения, и трудно было верить, что действительно Россия в опасности и что члены Английского клуба суть вместе с тем и сыны отечества, готовые для него на всякую жертву. Одно, что напоминало о бывшем во время пребывания государя в Москве общем восторженно патриотическом настроении, было требование пожертвований людьми и деньгами, которые, как скоро они были сделаны, облеклись в законную, официальную форму и казались неизбежны.
С приближением неприятеля к Москве взгляд москвичей на свое положение не только не делался серьезнее, но, напротив, еще легкомысленнее, как это всегда бывает с людьми, которые видят приближающуюся большую опасность. При приближении опасности всегда два голоса одинаково сильно говорят в душе человека: один весьма разумно говорит о том, чтобы человек обдумал самое свойство опасности и средства для избавления от нее; другой еще разумнее говорит, что слишком тяжело и мучительно думать об опасности, тогда как предвидеть все и спастись от общего хода дела не во власти человека, и потому лучше отвернуться от тяжелого, до тех пор пока оно не наступило, и думать о приятном. В одиночестве человек большею частью отдается первому голосу, в обществе, напротив, – второму. Так было и теперь с жителями Москвы. Давно так не веселились в Москве, как этот год.
Растопчинские афишки с изображением вверху питейного дома, целовальника и московского мещанина Карпушки Чигирина, который, быв в ратниках и выпив лишний крючок на тычке, услыхал, будто Бонапарт хочет идти на Москву, рассердился, разругал скверными словами всех французов, вышел из питейного дома и заговорил под орлом собравшемуся народу, читались и обсуживались наравне с последним буриме Василия Львовича Пушкина.
| 6 кадров | |
 Первый логотип программы | |
| Жанр |
развлекательная программа (скетчком) |
|---|---|
| Возрастное ограничение |
16+ |
| Автор(ы) | |
| Режиссёр(ы) | |
| Сценарист(ы) |
Алексей Троцюк, |
| Производство |
продюсерские компании: |
| В главных ролях |
Галина Данилова, |
| Композитор |
Илья Артемьев-Сысоев, |
| Страна производства | |
| Язык | |
| Количество сезонов |
8 |
| Количество выпусков |
10 выпусков «Дорогой передачи» (2005) + |
| Производство | |
| Продюсер(ы) |
Вячеслав Муругов, Александр Роднянский, Александр Цекало, Константин Кикичев |
| Место съёмок | |
| Продолжительность |
22-24 минуты |
| Статус |
проект завершён[1] |
| Вещание | |
| Телеканал(ы) | |
| Формат изображения |
4:3 («Дорогая передача») |
| Формат звука | |
| Период трансляции |
с 5 марта 2006 (1 апреля 2005) по 2015 |
| Хронология | |
| Предшествующие передачи | |
| Ссылки | |
| [6kadrov-show.ru/ -show.ru] | |
«6 кадров» — российское комедийное скетч-шоу. Изначально, в 2005 году, выходило на канале РЕН ТВ под названием «Дорогая передача». С 2006 года транслировалось на телеканале СТС; в 2014 году производство новых серий прекратилось. «6 кадров» не являлось адаптацией зарубежных программ, в отличие от большинства российских телевизионных проектов, и представляло собой классическое скетч-шоу без постоянных персонажей, изображающее повседневную жизнь в гротескном виде.
Содержание
История создания
В 2004 году Вячеслав Муругов, будучи продюсером развлекательных программ на канале РЕН ТВ, предложил Александру Жигалкину, тогда режиссёру театральных концертов, создать программу в формате скетч-шоу «Дорогая передача». Первый выпуск программы был показан 1 апреля 2005 года[2].
Все актёры проходили предварительный кастинг. Галина Данилова, Фёдор Добронравов, Эдуард Радзюкевич и Сергей Дорогов были знакомы ранее по работе в театре. Андрей Кайков в тот момент был известен по рекламе чипсов Lay’s. Ирина Медведева работала с Муруговым в сериале «Ускоренная помощь».
В 2005 году Муругов перешёл на телеканал СТС в качестве продюсера и сценариста. За ним последовал и весь коллектив, в том числе сценаристы. Новые выпуски «6 кадров» вышли уже весной 2006 года.
1 июня 2007 года один из генеральных продюсеров «6 кадров» Александр Цекало был уволен с телеканала СТС. Съёмки уже ставшего популярным скетч-шоу были временно приостановлены. Тем временем Цекало перешёл на Первый канал. Там он, вместе с Иваном Ургантом, стал продюсером и ведущим пародийной передачи «Большая разница», первый выпуск которой вышел 1 января 2008 года. В этом выпуске играли Эдуард Радзюкевич и Фёдор Добронравов, после одного выпуска передачи они вернулись в «6 кадров». Съёмки скетчкома продолжились, и уже с осени 2008 года на СТС началась трансляция новых выпусков «6 кадров»[3].
В связи с упразднением в конце 2011 года производственной компании «Костафильм» (команда Константина Кикичева), Муругов передал скетчком продюсерам Yellow, Black and White и Story First Production. В начале следующего года они приступили к съёмкам 7 сезона, показ которого стартовал на СТС 7 сентября 2012 года[4].
В феврале 2014 года стало известно, что Фёдор Добронравов уходит из проекта[5]. С середины 8 сезона актёр в скетчах уже не появлялся.
В 2014 году закончились съёмки 8 сезона, который стал заключительным.
Подготовка передачи
В каждом выпуске «6 кадров» около 25 скетчей[6]. Шутки писала творческая группа авторов, большинство которых пришло из движения КВН. Однако идеи мог подсказать любой желающий. В титрах авторов программы были замечены: Виталий Шляппо, Вячеслав Дусмухаметов, Алексей Троцюк, Вадим Комиссарук, Олег Мастич, Антон Морозенко, Евгений Соболев и другие[7].
Пародии на исторических личностей
В «6 кадрах» достаточно часто показывали пародии на знаменитых деятелей истории[8][9][10]:
- Пародии на правителей:
- Иван Грозный и И. В. Сталин (Фёдор Добронравов),
- Екатерина II (Галина Данилова),
- Александр I и Мюллер (Эдуард Радзюкевич),
- В. И. Ленин, Г. М. Маленков и Л. И. Брежнев (Сергей Дорогов),
- Гитлер (Андрей Кайков),
- Пётр I (Александр Жигалкин).
- Пародии на выдающихся полководцев: М. И. Кутузов (С.Дорогов).
- Пародии на деятелей науки:
- Д. И. Менделеев (Ф.Добронравов),
- А. С. Попов (Э.Радзюкевич).
- Пародии на поэтов и писателей:
- А. С. Пушкин (А.Кайков) с его няней Ариной Родионовной (Г. Данилова) и женой Натальей Гончаровой (Ирина Медведева),
- Н. В. Гоголь (Ф.Добронравов),
- Л. Н. Толстой (Э.Радзюкевич).
- Пародии на вымышленных героев:
- Алёша Попович (А.Кайков),
- Добрыня Никитич и Иван-Царевич (Э.Радзюкевич),
- Илья Муромец (Ф.Добронравов),
- поручик Ржевский (А.Жигалкин),
- Штирлиц (А.Кайков, с 7 сезона — C.Дорогов).
Актёры
Основные
Второстепенный |
Эпизодические
|
Выпуски
| Сезон и др. | Общая нумерация | Количество выпусков | Год | |
|---|---|---|---|---|
| Дорогая передача | не входит в общую нумерацию | 10 | 2005 | |
| 1 | 1—16 | 16 | 2006 | |
| 2 | 17—32 | 16 | 2007 | |
| 3 | 33—62 | 30 | 2008 | |
| 4 | 63—97 | 35 | 2009 | |
| 5 | 98—144 | 47 | 2010 | |
| 6 | 145—203 | 59 | 2011 | |
| 7 | 204—243 | 40 | 2012 | |
| 8 | 244—321 | 78 | 2014 | |
✔ Первые выпуски («Дорогая передача») выходили в получасовом формате, однако впоследствии, после перехода на СТС и изменения названия на «6 кадров», материал передач был перемонтирован под формат в 22–24 минуты на каждый выпуск. Исключение составляет 144 выпуск[11] «6 кадров. Новый год!» (47 выпуск 5 сезона), длительность которого 48 мин.
✔ Всего на данный момент вышло три новогодних выпуска «6 кадров»:
- премьера 31 декабря 2009 года (4 сезон),
- премьера 31 декабря 2010 года (5 сезон, выпуск 144[11]),
- премьера 31 декабря 2011 года (6 сезон).
✔ 244—253 выпуски посвящены XXII Зимним Олимпийским играм 2014 в Сочи (премьера этих выпусков состоялась 7 февраля 2014 года, в день открытия Олимпиады)[12].
Съёмочная группа
- Вячеслав Муругов, Александр Роднянский, Александр Цекало — генеральные продюсеры
- Константин Кикичев, Алексей Троцюк, Виталий Шляппо, Эдуард Илоян, Александр Жигалкин, Денис Жалинский, Константин Плотников — продюсеры
- Татьяна Давтян, Татьяна Плешанова, Дмитрий Гуляев, Евгений Казаков, Михаил Ткаченко — исполнительные продюсеры
- Алексей Троцюк, Виталий Шляппо, Татьяна Минская, Алексей Минский, Константин Иванов, Гарри Гупаленко — креативные продюсеры
- Александр Жигалкин — режиссёр (иногда появляется в сюжетах в эпизодических ролях)
- Алексей Троцюк, Виталий Шляппо, Вячеслав Дусмухаметов, Леонид Купридо, Вадим Комиссарук, Олег Мастич, Антон Морозенко, Евгений Соболев, Александр Минеев, Павел Данилов, Игорь Тудвасев, Максим Донченко, Роман Ангелин, Александр Данилов, Константин Иванов, Гарри Гупаленко, Кирилл Соловьёв, Константин Гарбузов, Роман Бородавкин, Дмитрий Матросов, Алексей Михнович, Алексей Татаренко, Александр Даган, Дмитрий Крепчук, Павел Воронин — сценаристы
- Александр Пушной, Илья Артемьев-Сысоев, Иван Канаев — композиторы
- Глеб Державин, Александр Ломакин, Алексей Андреев, Полина Разина, Сергей Евко, Александр Сиденко — операторы
Проект «Шесть кадров шоу»
«6 кадров — 5 лет». Юбилейный концерт
Пятилетний юбилей «6 кадров» отметили 14 апреля 2010 года в Театре эстрады[13] (в эфире СТС премьера шоу была 2 мая 2010 года). Ведущий вечера — Михаил Шац. Весь актёрский состав и создатели скетчкома, а также приглашённые на юбилей знаменитые юмористы и сатирики, были удостоены наград под названием «Блестящий кадр» в 17 номинациях. На концерт были приглашены:
- Александр Ширвиндт
- Актёры ситкома «Воронины» Георгий Дронов, Екатерина Волкова, Станислав Дужников, Анна Фроловцева, Борис Клюев, Маша Ильюхина
- Режиссёр Марк Захаров
- Писатель-сатирик Семён Альтов
- Актёры театра Квартет И
- Актёры ситкома «Папины дочки» Андрей Леонов, Мирослава Карпович, Настя Сиваева, Даша Мельникова, Лиза Арзамасова, Катя Старшова
- Актёр юмористического шоу «Уральские пельмени» Андрей Рожков
- Группа «Несчастный случай»
- Продюсер радиостанции «Юмор FM» Максим Забелин
- Актёр юмористической программы «Городок» Юрий Стоянов
- Актёры скетчкома «Даёшь молодёжь!» Андрей Бурковский и Михаил Башкатов (в образе метросексуалов Данилы и Германа)
- Геннадий Хазанов
- Николай Фоменко
- Роман Мирошниченко
- Александр Пушной
«6 кадров» собирают друзей
Весной 2011 года «6 кадрам» исполнилось 6 лет. Это событие было решено отметить новым театральным концертом, который состоялся 19 марта 2011 года в Государственном театре киноактёра (на канале СТС был показан 2 мая 2011 года). На сцену были приглашены такие знаменитости, как Нонна Гришаева, Алексей Кортнев и актёры театра Квартет И.
Награды и достижения
- Премия «Золотой Носорог 2011» — в номинации «Лучший скетч»[14].
- «ТЭФИ 2011» — в номинации «Режиссёр телевизионной программы» (получил Александр Жигалкин)[15].
Факты
- Заглавную песню к новой заставке скетча написал Александр Бачило, а исполняет Александр Пушной. Новая заставка используется в выпусках, вышедших начиная с конца 2009 года.[16][17]
- В одном из сюжетов 69 выпуска по телевизору идёт 130 серия телесериала «Папины дочки» (также показывавшегося на СТС). А в одном из эпизодов 201 серии «Папиных дочек» по телевизору идёт 63 выпуск «6 кадров».
- Почти все актёры (кроме Ирины Медведевой) снимались в сериале «Папины дочки».
- Несколько эпизодов «6 кадров» снято в павильоне «Папиных дочек», где можно узнать комнату бабушки, лестничные площадки Васнецовых в домах на Володарского, 11 и на Володарского, 6 (выпуски 2008—2011 годов).
- Практически все офисные эпизоды «6 кадров» в 2009—2010 годах снимались в павильонах сериала «Маргоша».
- В скетчах, в которых действие происходит на кухне ресторана, использовался павильон сериала «Кухня» (выпуски 2012—2014 годов).
- В некоторых скетчах снимается дочь Галины Даниловой — Ульяна[18].
- По сведениям газеты «Коммерсантъ», этот телепроект очень любит Владимир Путин.[19]
Напишите отзыв о статье "6 кадров"
Примечания
- ↑ [rusnovosti.ru/posts/369412 Ирина Медведева: Я привыкла к советскому гимну, а не к белорусскому] Русская служба новостей, 5 апреля 2015
- ↑ [archive.is/Sy2q Премьера на REN TV! С 1 апреля юмористическая программа «Дорогая передача»] 19 марта 2005
- ↑ [web.archive.org/web/20080628133220/www.rbcdaily.ru/2008/06/25/media/355116 Мы экранизируем S.T.A.L.K.E.R.] // РБК daily, 25 июня 2008
- ↑ [www.kp.md/daily/25945/2889675/ А для смеха четыре часа…] // Комсомольская правда, 7 сентября 2012
- ↑ [www.kp.ru/daily/26195.7/3082326/ «6 кадров» потеряли крутого кадра] // Комсомольская правда, 15 февраля 2014
- ↑ [www.echo.msk.ru/programs/tv/647590-echo/ Над чем смеёмся: скетчкомы на телевидении] // радиостанция «Эхо Москвы», 10 января 2010
- ↑ Нараленкова О., Альперина С., Людмила Артемьева [www.rg.ru/2009/06/18/shutka.html Нашарашки] // «Российская газета», № 110 (4934) от 18 июня 2009
- ↑ [www.vokrug.tv/article/show/Novogodnie_6_kadrov_7985/ Новогодние «6 кадров»] 8 декабря 2010
- ↑ [www.vokrug.tv/article/show/Kutuzov__geroiprogrammy_6_kadrov/ Кутузов — герой… «6 кадров»!] 18 марта 2010
- ↑ [www.vokrug.tv/article/show/6_kadrov_zamahnulis_na_istoriyu_34366/ «6 кадров» замахнулись на историю] 28 апреля 2012
- ↑ 1 2 На «Видеоморе» выпуски выложены не по порядку, поэтому на данном сайте это 243 выпуск
- ↑ [echo.msk.ru/programs/tv/1222037-echo/#element-text Телехранитель: итоги года и планы канала СТС] // радиостанция «Эхо Москвы», 22 декабря 2013 года
- ↑ [www.vokrug.tv/article/show/Kak_Prezident_Rossii_SHest_kadrov_pozdravlyal/ Как Ширвиндт Сталина целовал] 19 апреля 2010
- ↑ [www.life-news.ru/events/6348-premija-zolotojj-nosorog.html Премия «Золотой Носорог»]. Проверено 24 марта 2012. [www.webcitation.org/68CnjIfyw Архивировано из первоисточника 6 июня 2012].
- ↑ [www.tefi.ru/ru/tefi/Tefi_2011/ Национальный телевизионный конкурс «ТЭФИ-2011»] (рус.). Проверено 25 апреля 2012.
- ↑ [bachilo.livejournal.com/profile bachilo — User Profile]
- ↑ [www.youtube.com/watch?v=9LtDjKjhvcU А.Пушной на Юбилее 6 кадров. Финальная песня — YouTube]
- ↑ [www.vokrug.tv/person/show/Galina_Danilova/ Личная жизнь Галины Даниловой]
- ↑ [kommersant.ru/doc/1776871 Ъ-Газета — Телевизионный сезон открыт] // Коммерсантъ, 21 сентября 2011
Ссылки
- [ctc.ru/projects/serials/6-kadrov/ «6 кадров» на официальном сайте телеканала «СТС»]
- [6kadrov-show.ru/ Официальный сайт «Шесть кадров шоу»]
- [ybw-group.ru/#section-full-project?url=%2Fproject%2Fshest-kadrov 6 кадров] на сайте продюсерской компании «Yellow, Black and White»
- [7days.ru/article/privatelife/o-chem-ne-rasskazyvayut-artisty-6-kadrov О чём не рассказывают артисты «6 кадров»] Интервью Ирины Медведевой на сайте журнала «7 дней»
Отрывок, характеризующий 6 кадров
Вперед его во двор проскакали адъютанты. Кутузов, нетерпеливо подталкивая свою лошадь, плывшую иноходью под его тяжестью, и беспрестанно кивая головой, прикладывал руку к бедой кавалергардской (с красным околышем и без козырька) фуражке, которая была на нем. Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Лицо его вдруг приняло тонкое выражение; он вздернул плечами с жестом недоумения.– И с такими молодцами всё отступать и отступать! – сказал он. – Ну, до свиданья, генерал, – прибавил он и тронул лошадь в ворота мимо князя Андрея и Денисова.
– Ура! ура! ура! – кричали сзади его.
С тех пор как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром. Но знакомые ему белый глаз, и рана, и выражение усталости в его лице и фигуре были те же. Он был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо) и в белой кавалергардской фуражке. Он, тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке.
– Фю… фю… фю… – засвистал он чуть слышно, въезжая на двор. На лице его выражалась радость успокоения человека, намеревающегося отдохнуть после представительства. Он вынул левую ногу из стремени, повалившись всем телом и поморщившись от усилия, с трудом занес ее на седло, облокотился коленкой, крякнул и спустился на руки к казакам и адъютантам, поддерживавшим его.
Он оправился, оглянулся своими сощуренными глазами и, взглянув на князя Андрея, видимо, не узнав его, зашагал своей ныряющей походкой к крыльцу.
– Фю… фю… фю, – просвистал он и опять оглянулся на князя Андрея. Впечатление лица князя Андрея только после нескольких секунд (как это часто бывает у стариков) связалось с воспоминанием о его личности.
– А, здравствуй, князь, здравствуй, голубчик, пойдем… – устало проговорил он, оглядываясь, и тяжело вошел на скрипящее под его тяжестью крыльцо. Он расстегнулся и сел на лавочку, стоявшую на крыльце.
– Ну, что отец?
– Вчера получил известие о его кончине, – коротко сказал князь Андрей.
Кутузов испуганно открытыми глазами посмотрел на князя Андрея, потом снял фуражку и перекрестился: «Царство ему небесное! Да будет воля божия над всеми нами!Он тяжело, всей грудью вздохнул и помолчал. „Я его любил и уважал и сочувствую тебе всей душой“. Он обнял князя Андрея, прижал его к своей жирной груди и долго не отпускал от себя. Когда он отпустил его, князь Андрей увидал, что расплывшие губы Кутузова дрожали и на глазах были слезы. Он вздохнул и взялся обеими руками за лавку, чтобы встать.
– Пойдем, пойдем ко мне, поговорим, – сказал он; но в это время Денисов, так же мало робевший перед начальством, как и перед неприятелем, несмотря на то, что адъютанты у крыльца сердитым шепотом останавливали его, смело, стуча шпорами по ступенькам, вошел на крыльцо. Кутузов, оставив руки упертыми на лавку, недовольно смотрел на Денисова. Денисов, назвав себя, объявил, что имеет сообщить его светлости дело большой важности для блага отечества. Кутузов усталым взглядом стал смотреть на Денисова и досадливым жестом, приняв руки и сложив их на животе, повторил: «Для блага отечества? Ну что такое? Говори». Денисов покраснел, как девушка (так странно было видеть краску на этом усатом, старом и пьяном лице), и смело начал излагать свой план разрезания операционной линии неприятеля между Смоленском и Вязьмой. Денисов жил в этих краях и знал хорошо местность. План его казался несомненно хорошим, в особенности по той силе убеждения, которая была в его словах. Кутузов смотрел себе на ноги и изредка оглядывался на двор соседней избы, как будто он ждал чего то неприятного оттуда. Из избы, на которую он смотрел, действительно во время речи Денисова показался генерал с портфелем под мышкой.
– Что? – в середине изложения Денисова проговорил Кутузов. – Уже готовы?
– Готов, ваша светлость, – сказал генерал. Кутузов покачал головой, как бы говоря: «Как это все успеть одному человеку», и продолжал слушать Денисова.
– Даю честное благородное слово гусского офицег'а, – говорил Денисов, – что я г'азог'ву сообщения Наполеона.
– Тебе Кирилл Андреевич Денисов, обер интендант, как приходится? – перебил его Кутузов.
– Дядя г'одной, ваша светлость.
– О! приятели были, – весело сказал Кутузов. – Хорошо, хорошо, голубчик, оставайся тут при штабе, завтра поговорим. – Кивнув головой Денисову, он отвернулся и протянул руку к бумагам, которые принес ему Коновницын.
– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.
Кутузов зачмокал губами и закачал головой, выслушав это дело.
– В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, – сказал он, – все эти дела в огонь. Пуская косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят – щепки летят. – Он взглянул еще раз на бумагу. – О, аккуратность немецкая! – проговорил он, качая головой.
– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.
– Однако до лжно же будет принять сражение? – сказал князь Андрей.
– До лжно будет, если все этого захотят, нечего делать… А ведь, голубчик: нет сильнее тех двух воинов, терпение и время; те всё сделают, да советчики n'entendent pas de cette oreille, voila le mal. [этим ухом не слышат, – вот что плохо.] Одни хотят, другие не хотят. Что ж делать? – спросил он, видимо, ожидая ответа. – Да, что ты велишь делать? – повторил он, и глаза его блестели глубоким, умным выражением. – Я тебе скажу, что делать, – проговорил он, так как князь Андрей все таки не отвечал. – Я тебе скажу, что делать и что я делаю. Dans le doute, mon cher, – он помолчал, – abstiens toi, [В сомнении, мой милый, воздерживайся.] – выговорил он с расстановкой.
– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.
После отъезда государя из Москвы московская жизнь потекла прежним, обычным порядком, и течение этой жизни было так обычно, что трудно было вспомнить о бывших днях патриотического восторга и увлечения, и трудно было верить, что действительно Россия в опасности и что члены Английского клуба суть вместе с тем и сыны отечества, готовые для него на всякую жертву. Одно, что напоминало о бывшем во время пребывания государя в Москве общем восторженно патриотическом настроении, было требование пожертвований людьми и деньгами, которые, как скоро они были сделаны, облеклись в законную, официальную форму и казались неизбежны.
С приближением неприятеля к Москве взгляд москвичей на свое положение не только не делался серьезнее, но, напротив, еще легкомысленнее, как это всегда бывает с людьми, которые видят приближающуюся большую опасность. При приближении опасности всегда два голоса одинаково сильно говорят в душе человека: один весьма разумно говорит о том, чтобы человек обдумал самое свойство опасности и средства для избавления от нее; другой еще разумнее говорит, что слишком тяжело и мучительно думать об опасности, тогда как предвидеть все и спастись от общего хода дела не во власти человека, и потому лучше отвернуться от тяжелого, до тех пор пока оно не наступило, и думать о приятном. В одиночестве человек большею частью отдается первому голосу, в обществе, напротив, – второму. Так было и теперь с жителями Москвы. Давно так не веселились в Москве, как этот год.
Растопчинские афишки с изображением вверху питейного дома, целовальника и московского мещанина Карпушки Чигирина, который, быв в ратниках и выпив лишний крючок на тычке, услыхал, будто Бонапарт хочет идти на Москву, рассердился, разругал скверными словами всех французов, вышел из питейного дома и заговорил под орлом собравшемуся народу, читались и обсуживались наравне с последним буриме Василия Львовича Пушкина.
