6 сентября
Поделись знанием:
Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.
«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.
«Но, может быть, это моя рубашка на столе, – думал князь Андрей, – а это мои ноги, а это дверь; но отчего же все тянется и выдвигается и пити пити пити и ти ти – и пити пити пити… – Довольно, перестань, пожалуйста, оставь, – тяжело просил кого то князь Андрей. И вдруг опять выплывала мысль и чувство с необыкновенной ясностью и силой.
«Да, любовь, – думал он опять с совершенной ясностью), но не та любовь, которая любит за что нибудь, для чего нибудь или почему нибудь, но та любовь, которую я испытал в первый раз, когда, умирая, я увидал своего врага и все таки полюбил его. Я испытал то чувство любви, которая есть самая сущность души и для которой не нужно предмета. Я и теперь испытываю это блаженное чувство. Любить ближних, любить врагов своих. Все любить – любить бога во всех проявлениях. Любить человека дорогого можно человеческой любовью; но только врага можно любить любовью божеской. И от этого то я испытал такую радость, когда я почувствовал, что люблю того человека. Что с ним? Жив ли он… Любя человеческой любовью, можно от любви перейти к ненависти; но божеская любовь не может измениться. Ничто, ни смерть, ничто не может разрушить ее. Она есть сущность души. А сколь многих людей я ненавидел в своей жизни. И из всех людей никого больше не любил я и не ненавидел, как ее». И он живо представил себе Наташу не так, как он представлял себе ее прежде, с одною ее прелестью, радостной для себя; но в первый раз представил себе ее душу. И он понял ее чувство, ее страданья, стыд, раскаянье. Он теперь в первый раз поняд всю жестокость своего отказа, видел жестокость своего разрыва с нею. «Ежели бы мне было возможно только еще один раз увидать ее. Один раз, глядя в эти глаза, сказать…»
И пити пити пити и ти ти, и пити пити – бум, ударилась муха… И внимание его вдруг перенеслось в другой мир действительности и бреда, в котором что то происходило особенное. Все так же в этом мире все воздвигалось, не разрушаясь, здание, все так же тянулось что то, так же с красным кругом горела свечка, та же рубашка сфинкс лежала у двери; но, кроме всего этого, что то скрипнуло, пахнуло свежим ветром, и новый белый сфинкс, стоячий, явился пред дверью. И в голове этого сфинкса было бледное лицо и блестящие глаза той самой Наташи, о которой он сейчас думал.
«О, как тяжел этот неперестающий бред!» – подумал князь Андрей, стараясь изгнать это лицо из своего воображения. Но лицо это стояло пред ним с силою действительности, и лицо это приближалось. Князь Андрей хотел вернуться к прежнему миру чистой мысли, но он не мог, и бред втягивал его в свою область. Тихий шепчущий голос продолжал свой мерный лепет, что то давило, тянулось, и странное лицо стояло перед ним. Князь Андрей собрал все свои силы, чтобы опомниться; он пошевелился, и вдруг в ушах его зазвенело, в глазах помутилось, и он, как человек, окунувшийся в воду, потерял сознание. Когда он очнулся, Наташа, та самая живая Наташа, которую изо всех людей в мире ему более всего хотелось любить той новой, чистой божеской любовью, которая была теперь открыта ему, стояла перед ним на коленях. Он понял, что это была живая, настоящая Наташа, и не удивился, но тихо обрадовался. Наташа, стоя на коленях, испуганно, но прикованно (она не могла двинуться) глядела на него, удерживая рыдания. Лицо ее было бледно и неподвижно. Только в нижней части его трепетало что то.
Князь Андрей облегчительно вздохнул, улыбнулся и протянул руку.
– Вы? – сказал он. – Как счастливо!
Наташа быстрым, но осторожным движением подвинулась к нему на коленях и, взяв осторожно его руку, нагнулась над ней лицом и стала целовать ее, чуть дотрогиваясь губами.
– Простите! – сказала она шепотом, подняв голову и взглядывая на него. – Простите меня!
– Я вас люблю, – сказал князь Андрей.
– Простите…
– Что простить? – спросил князь Андрей.
– Простите меня за то, что я сделала, – чуть слышным, прерывным шепотом проговорила Наташа и чаще стала, чуть дотрогиваясь губами, целовать руку.
– Я люблю тебя больше, лучше, чем прежде, – сказал князь Андрей, поднимая рукой ее лицо так, чтобы он мог глядеть в ее глаза.
Глаза эти, налитые счастливыми слезами, робко, сострадательно и радостно любовно смотрели на него. Худое и бледное лицо Наташи с распухшими губами было более чем некрасиво, оно было страшно. Но князь Андрей не видел этого лица, он видел сияющие глаза, которые были прекрасны. Сзади их послышался говор.
Петр камердинер, теперь совсем очнувшийся от сна, разбудил доктора. Тимохин, не спавший все время от боли в ноге, давно уже видел все, что делалось, и, старательно закрывая простыней свое неодетое тело, ежился на лавке.
– Это что такое? – сказал доктор, приподнявшись с своего ложа. – Извольте идти, сударыня.
В это же время в дверь стучалась девушка, посланная графиней, хватившейся дочери.
Как сомнамбулка, которую разбудили в середине ее сна, Наташа вышла из комнаты и, вернувшись в свою избу, рыдая упала на свою постель.
С этого дня, во время всего дальнейшего путешествия Ростовых, на всех отдыхах и ночлегах, Наташа не отходила от раненого Болконского, и доктор должен был признаться, что он не ожидал от девицы ни такой твердости, ни такого искусства ходить за раненым.
Как ни страшна казалась для графини мысль, что князь Андрей мог (весьма вероятно, по словам доктора) умереть во время дороги на руках ее дочери, она не могла противиться Наташе. Хотя вследствие теперь установившегося сближения между раненым князем Андреем и Наташей приходило в голову, что в случае выздоровления прежние отношения жениха и невесты будут возобновлены, никто, еще менее Наташа и князь Андрей, не говорил об этом: нерешенный, висящий вопрос жизни или смерти не только над Болконским, но над Россией заслонял все другие предположения.
Пьер проснулся 3 го сентября поздно. Голова его болела, платье, в котором он спал не раздеваясь, тяготило его тело, и на душе было смутное сознание чего то постыдного, совершенного накануне; это постыдное был вчерашний разговор с капитаном Рамбалем.
Часы показывали одиннадцать, но на дворе казалось особенно пасмурно. Пьер встал, протер глаза и, увидав пистолет с вырезным ложем, который Герасим положил опять на письменный стол, Пьер вспомнил то, где он находился и что ему предстояло именно в нынешний день.
«Уж не опоздал ли я? – подумал Пьер. – Нет, вероятно, он сделает свой въезд в Москву не ранее двенадцати». Пьер не позволял себе размышлять о том, что ему предстояло, но торопился поскорее действовать.
Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?
Пьер отрицательно покачал головой и пошел дальше. В другом переулке на него крикнул часовой, стоявший у зеленого ящика, и Пьер только на повторенный грозный крик и звук ружья, взятого часовым на руку, понял, что он должен был обойти другой стороной улицы. Он ничего не слышал и не видел вокруг себя. Он, как что то страшное и чуждое ему, с поспешностью и ужасом нес в себе свое намерение, боясь – наученный опытом прошлой ночи – как нибудь растерять его. Но Пьеру не суждено было донести в целости свое настроение до того места, куда он направлялся. Кроме того, ежели бы даже он и не был ничем задержан на пути, намерение его не могло быть исполнено уже потому, что Наполеон тому назад более четырех часов проехал из Дорогомиловского предместья через Арбат в Кремль и теперь в самом мрачном расположении духа сидел в царском кабинете кремлевского дворца и отдавал подробные, обстоятельные приказания о мерах, которые немедленно должны были бытт, приняты для тушения пожара, предупреждения мародерства и успокоения жителей. Но Пьер не знал этого; он, весь поглощенный предстоящим, мучился, как мучаются люди, упрямо предпринявшие дело невозможное – не по трудностям, но по несвойственности дела с своей природой; он мучился страхом того, что он ослабеет в решительную минуту и, вследствие того, потеряет уважение к себе.
| ← сентябрь → | ||||||
| Пн | Вт | Ср | Чт | Пт | Сб | Вс |
| 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 |
| 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 |
| 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 |
| 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 |
| 29 | 30 | |||||
| 2025 г. | ||||||
6 сентября — 249-й день года (250-й в високосные годы) в григорианском календаре. До конца года остаётся 116 дней.
Содержание
Праздники
См. также: Категория:Праздники 6 сентября
-
СССР, Международный юношеский день[1] (до 1945 г.) -
Болгария, День объединения. -
Пакистан, День обороны. -
Приднестровье, День Вооружённых сил ПМР. -
Свазиленд, День независимости. -
Чили, День национального единства.
Религиозные
- память священномученика Евтихия, епископа, ученика апостола Иоанна Богослова (I в.);
- перенесение мощей святителя Петра, митрополита Московского, всея России чудотворца (1479);
- память преподобного Арсения Комельского, игумена (1550);
- память преподобного Аристоклия (Амвросиева), старца Московского (1918);
- память мученика Татиона Клавдиопольского (Вифинского) (305);
- память мученицы Сиры, девы Персидской (558);
- память преподобного Георгия Лимниота (Озерника) (ок. 716);
- память равноапостольного Космы Этолийского, иеромонаха (1779);
- память преподобномученика Серафима (Шахмутя), архимандрита (1946);
- празднование в честь Петровской иконы Божией Матери (ок. 1306).
Именины
События
См. также: Категория:События 6 сентября
До XIX века
- 394 — Битва на реке Фригид.
- 1492 — Экспедиция Колумба покидает Старый Свет (порт Сан-Себастьян, Канарские острова) и берёт курс на запад.
- 1522 — 18 оставшихся в живых членов экспедиции Фернана Магеллана завершили первое кругосветное путешествие.
- 1620 — Первые переселенцы на «Мейфлауэре» отплывают из Плимута, Англия в Америку.
- 1634 — В битве при Нёрдлингене армия короля Венгрии и Богемии Фердинанда разбила шведские войска.
- 1689 — Заключён Нерчинский договор — первый договор между Россией и Китаем.
- 1696 — Из Нью-Йорка отправилось в первое плавание каперское судно «Отважный» во главе с капитаном Киддом.
- 1716 — В Бостоне закончилось строительство первого американского маяка.
- 1790 — Екатерина II повелела всем русским подданным немедленно вернуться в Россию из революционной Франции.
XIX век
- 1817 — В Москву прибыл памятник Минину и Пожарскому; он был отлит в Санкт-Петербурге и доставлялся водным путём через Нижний Новгород, начиная с 21 мая
- 1819 — Томас Бланчард (Thomas Blanchard) запатентовал токарный станок.
- 1826 — В Петербурге открыто движение по цепному Египетскому мосту через реку Фонтанку.
- 1831 — Битва за Варшаву, 7 сентября город взят штурмом.
- 1852 — В Манчестере открыта первая бесплатная библиотека Британии.
- 1873
- Хивинское ханство признало зависимость от России.
- Создана Шотландская федерация футбола, одна из старейших в мире.
- 1885 — К Болгарскому княжеству присоединена область Восточная Румелия.
- 1899 — США объявили политику открытых дверей в отношении Китая.
XX век
- 1920 — В Бухаре установлена советская власть.
- 1921 — Юзеф Пилсудский призвал главу антисоветского подполья Бориса Савинкова временно покинуть Польшу в связи с осложнением отношений с СССР.
- 1928 — СССР присоединился к пакту Бриана — Келлога о разрешении международных противоречий мирным путём.
- 1936 — учреждено почётное звание «Народный артист СССР». Первыми его были удостоены К. С. Станиславский, В. И. Немирович-Данченко, В. И. Качалов, И. М. Москвин. Последними в 1991 году — А. Б. Пугачева и О. И. Янковский.
- 1939
- ЮАС объявил войну Германии.
- В Ленинграде открылся Государственный театр эстрадных миниатюр под руководством Аркадия Райкина.
- 1940 — Указ Президиума Верховного Совета СССР об образовании Народного комиссариата Государственного контроля СССР.
- 1941
- «Правда» впервые назвала советских партизан «народными мстителями».
- Начало массового уничтожения еврейского населения г. Белая Церковь (Украинская ССР), в результате которого погибло не менее 4500 человек, включая детей и женщин.
- 1943
- Английское командование в Индокитае призвало правительство Чан Кайши объединить усилия с коммунистами Китая для борьбы против Японии.
- Выступая в Гарвардском университете, У. Черчилль заявил, что в будущем жители США и Англии будут иметь единое государство.
- 1944 — Польский комитет национального освобождения издал распоряжение об экспроприации ферм с площадью пахотных земель более 50 гектаров и ферм с общей площадью более 100 гектаров. Часть изъятой земли была передана мелким хозяйствам и сельскохозяйственным кооперативам, а остальные поместья превратились в государственные сельскохозяйственные предприятия. Все леса также национализированы.
- 1947
- Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении города Москвы орденом Ленина в связи с 800-летием.
- Московское метро награждено орденом Ленина.
- 1952
- Подписана Всемирная конвенция об авторском праве (Женевская конвенция об авторском праве) (Женева).
- Компания CBC ввела в строй первую телевизионную станцию в Канаде — CBFT Montreal.
- 1955
- Указ Президиума ВС СССР «Об установлении ежегодного праздника „Дня строителя“».
- Стамбульский погром, направленный против греческого населения города[4].
- 1956 — Указ «О переименовании международных Сталинских премий в международные Ленинские премии».
- 1968 — Свазиленд стал независимым государством во главе с королём Собхузой II (Sobhuza II).
- 1975 — Теннисная звезда Мартина Навратилова (ЧССР) запросила политическое убежище в США.
- 1976 — Советский пилот Виктор Беленко совершил побег на истребителе «Миг-25П» и совершил посадку в Японии, где запросил политическое убежище в США.
- 1977 — Во всех канадских провинциях, кроме Квебека и Новой Шотландии, дорожные знаки приведены в соответствие с метрической системой.
- 1979 — 30 тысяч «лодочников», которым удалось по морю покинуть Вьетнам, получили разрешение на проживание в США.
- 1987 — В Балтиморе впервые хирургическим путём разъединены сиамские близнецы.
- 1989 — Из-за компьютерной ошибки 41 тыс. парижан получили письма, извещающие о том, что ими совершены убийства и грабежи вместо нарушений правил дорожного движения.
- 1991
- СССР признаёт независимость прибалтийских республик — Эстонии, Латвии и Литвы.
- Городу Ленинграду возвращено историческое название Санкт-Петербург, использовавшееся до 1914 года.
- Чечня провозгласила себя независимой (гвардейцы Общенационального конгресса чеченского народа разогнали Верховный Совет Чечено-Ингушской Республики после многодневных массовых митингов и «сидения» на центральной площади г. Грозного, начавшихся 19 августа).
XXI век
- 2002 — Совет директоров МВФ одобрил выделение Бразилии займа в размере $30,4 млрд. Цель предоставления транша — предотвращение спада в крупнейшей экономике Южной Америки.
- 2009 — Как минимум 9 пассажиров парома «Суперферри 9» погибли в результате кораблекрушения близ Филиппин[5].
Родились
См. также: Категория:Родившиеся 6 сентября
XV век
- 1475 — Себастьяно Серлио (ум. 1554), итальянский теоретик архитектуры.
XVII век
XVIII век
- 1729 — Мозес Мендельсон (ум. 1786), немецкий философ-идеалист, прозванный «германским Сократом».
- 1766 — Джон Дальтон (ум. 1844), английский физик и химик.
- 1769 — Богуслав Таблиц (Bohuslav Tablic; ум. 1832), чешско-словацкий писатель, священник.
- 1785 — Александр Петрович Нелюбин (ум. 1858), врач-фармаколог.
XIX век
- 1808 — Абд аль-Кадир (ум. 1883), арабский эмир, национальный герой Алжира, полководец, учёный, оратор и поэт.
- 1811 — Иоанна Дезидерия Куртманс-Берхманс (ум. 1890), фламандская писательница.
- 1860 — Джейн Аддамс (ум. 1935), американский социолог и философ, лауреат Нобелевской премии мира 1931 года.
- 1863 — Дмитрий Александрович Граве (ум. 1939), советский математик, почётный академик АН СССР.
- 1869 — Феликс Зальтен (настоящее имя Зигмунд Зальцман; ум. 1945), австрийский писатель, журналист, критик.
- 1874 — Иван Фёдорович Наживин (ум. 1940), русский писатель.
- 1879 — Макс Шрек (ум. 1936), немецкий актёр.
- 1886 — Александр Иванович Зражевский (ум. 1950), актёр театра и кино, народный артист СССР, четырежды лауреат Сталинской премии («Великий перелом», «Возвращение Максима», «Повесть о настоящем человеке»).
- 1892 — Эдвард Виктор Эпплтон (ум. 1965), британский физик, лауреат Нобелевской премии 1947 года.
- 1897 — Иван Кондратьевич Микитенко (ум. 1937), украинский писатель, драматург.
- 1900 — Жюльен Грин (ум. 1998), французский писатель, романист и драматург американского происхождения.
XX век
- 1903 — Уильям Росс Эшби (ум. 1972), английский психиатр, специалист по кибернетике, пионер в исследовании сложных систем.
- 1904 — Михаил Александрович Авербах (ум. 1980), режиссёр, заслуженный деятель искусств РСФСР.
- 1906 — Луис Федерико Лелуар (ум. 1987), аргентинский биохимик французского происхождения, лауреат Нобелевской премии 1970 года.
- 1907 — Эрик Георгиевич Гептнер (ум. 1944), военный лётчик, Герой Российской федерации, Гвардии старший лейтенант.
- 1908
- Льюис Эссен (ум. 1997), британский физик, создатель кварцевых и атомных часов.
- Николай Михайлович Аввакумов (ум. 1945), советский график.
- Владимир Александрович Котельников (ум. 2005), советский и российский учёный в области радиотехники, радиосвязи и радиоастрономии.
- 1913 — Леонидас да Силва (ум. 2004), бразильский футболист.
- 1920 — Сергей Борисович Стечкин (ум. 1995), российский математик, профессор МГУ, основатель научной школы в теории функций.
- 1923 — Нада Димич (ум. 1942), югославская партизанка, Народный герой Югославии.
- 1926 — Синъити Хоси (ум. 1997), японский писатель-фантаст.
- 1928 — Евгений Фёдорович Светланов (ум. 2002), дирижёр, композитор, пианист, народный артист СССР, Герой Социалистического Труда.
- 1937 — Геннадий Фёдорович Шпаликов (ум. 1974), поэт, сценарист, кинорежиссёр.
- 1939 — Судзуми Тонегава, японский молекулярный биолог и иммунолог, лауреат Нобелевской премии по физиологии и медицине 1987 года.
- 1941 — Алексей Кузнецов, заслуженный артист России, джазовый гитарист, композитор.
- 1943
- Роджер Уотерс (George Roger Waters), британский рок-музыкант и автор песен, бывший участник группы «Pink Floyd».
- Ричард Робертс (Richard John Roberts), американский биохимик, лауреат Нобелевской премии по физиологии и медицине 1993 года за открытие прерывистой структуры гена (совместно с Филлипом Шарпом).
- 1946 — Евгений Антонович Козловский, российский писатель, драматург, киносценарист, журналист.
- 1950 — Владимир Аркадьевич Ерёмин, советский и российский актёр, сценарист, продюсер.
- 1951 — Золтан Рибли, венгерский шахматист.
- 1954 — Тарханов Александр Фёдорович, советский футболист и российский футбольный тренер.
- 1957 — Жозе Сократеш (José Sócrates Carvalho Pinto de Sousa), португальский политический деятель, премьер-министр Португалии.
- 1963 — Герт Вилдерс, нидерландский политик, снял документальный короткометражный фильм «Фитна», вызвавший широкий международный резонанс.
- 1971 — Долорес О’Риордан, вокалистка ирландской группы «The Cranberries».
- 1973 — Юрий Шатунов, певец, солист группы «Ласковый май»
- 1974 — Нина Перссон, солистка шведской группы «The Cardigans».
- 1979 — Максим Максимов, российский биатлонист, призёр чемпионата мира
- 1984 — Хелена Экхольм, шведская биатлонистка, трёхкратная чемпионка мира.
- 1987 — Анна Павлова, российская гимнастка, абсолютная чемпионка России (2002, 2004), бронзовый призёр XXVIII Олимпийских игр (Афины, 2004).
Скончались
См. также: Категория:Умершие 6 сентября
- 972 — Иоанн XIII, папа римский (965—972 гг.).
- 1559 — Бенвенуто Тизи (р. 1481), итальянский художник.
- 1566 — Сулейман Великолепный (р. 1494), турецкий султан (1520—1560 гг.), при котором Османская империя достигла наибольшего территориального расширения и наивысшего могущества.
- 1719 — Карло Чиньяни (р. 1628), итальянский живописец, представитель болонского академизма.
- 1928 — Билл Скотти (англ. Bill Cotty) (род. 1875), южноафриканский игрок в регби.
- 1946 — Рудявский Алексей Иванович (р. 1876)[6], врач-хирург и общественный деятель.
- 1951 — Ефим Афанасьевич Щаденко (р. 1885), советский военный деятель, один из создателей 1-й Конной армии, генерал-полковник
- 1962 — Давид Мандесси Диоп (David Mandessi Diop) (р. 1927), сенегальский поэт и публицист.
- 1962 — Ганс Эйслер (р. 1898), немецкий композитор, дирижёр.
- 1966 — Маргарет Сэнгер (р. 1883), американская учёная, положившая начало контролю за передвижением птиц.
- 1968 — Николай Павлович Акимов (р. 1901), русский режиссёр и художник, создатель Театра комедии в Санкт-Петербурге.
- 1970 — Артур Херрингтон (р. 1891), американский инженер, создатель военных джипов.
- 1981 — Лукас Демаре (Lucas Demare) (р. 1910), аргентинский режиссёр.
- 1995 — Павел Васильевич Маслеников (р. 1914), белорусский живописец, народный художник Беларуси.
- 1998 — Акира Куросава (р. 1910), японский кинорежиссёр.
- 2007 — Лучано Паваротти (р. 1935), оперный певец, тенор.
- 2011 — Георгий Александрович Заварзин (р. 1933), советский и российский микробиолог, действительный член РАН, доктор биологических наук.
Приметы
- Евтихий.
- Если на Евтихия пройдёт дождь, то осень будет сухая, а урожай (на будущий год) будет знатным[7].
См. также
|
6 сентября в Викиновостях? |
|---|
Напишите отзыв о статье "6 сентября"
Примечания
- ↑ Международный юношеский день — статья из Большой советской энциклопедии.
- ↑ [azbyka.ru/days/2016-09-06 Старый стиль, 24 августа, Новый стиль 6 сентября, вторник] // Православный церковный календарь
- ↑ [calendar.pravmir.ru/2016/9/06 6 сентября 2016 года] // Православие и мир, православный календарь, 2016 г.
- ↑ [www.genocide.ru/lib/photos/pogroms-1955.htm фотографии Стамбульского погрома]
- ↑ [www.vesti.ru/doc.html?id=313828 Вести-видео]
- ↑ [tmn13.ucoz.ru/index/0-51 Рудявский Алексей Иванович]
- ↑ [www.rg.ru/2008/09/04/primety.html Приметы]. Российская газета (4 сентября 2008). Проверено 2 сентября 2010.
Отрывок, характеризующий 6 сентября
Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.
«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.
«Но, может быть, это моя рубашка на столе, – думал князь Андрей, – а это мои ноги, а это дверь; но отчего же все тянется и выдвигается и пити пити пити и ти ти – и пити пити пити… – Довольно, перестань, пожалуйста, оставь, – тяжело просил кого то князь Андрей. И вдруг опять выплывала мысль и чувство с необыкновенной ясностью и силой.
«Да, любовь, – думал он опять с совершенной ясностью), но не та любовь, которая любит за что нибудь, для чего нибудь или почему нибудь, но та любовь, которую я испытал в первый раз, когда, умирая, я увидал своего врага и все таки полюбил его. Я испытал то чувство любви, которая есть самая сущность души и для которой не нужно предмета. Я и теперь испытываю это блаженное чувство. Любить ближних, любить врагов своих. Все любить – любить бога во всех проявлениях. Любить человека дорогого можно человеческой любовью; но только врага можно любить любовью божеской. И от этого то я испытал такую радость, когда я почувствовал, что люблю того человека. Что с ним? Жив ли он… Любя человеческой любовью, можно от любви перейти к ненависти; но божеская любовь не может измениться. Ничто, ни смерть, ничто не может разрушить ее. Она есть сущность души. А сколь многих людей я ненавидел в своей жизни. И из всех людей никого больше не любил я и не ненавидел, как ее». И он живо представил себе Наташу не так, как он представлял себе ее прежде, с одною ее прелестью, радостной для себя; но в первый раз представил себе ее душу. И он понял ее чувство, ее страданья, стыд, раскаянье. Он теперь в первый раз поняд всю жестокость своего отказа, видел жестокость своего разрыва с нею. «Ежели бы мне было возможно только еще один раз увидать ее. Один раз, глядя в эти глаза, сказать…»
И пити пити пити и ти ти, и пити пити – бум, ударилась муха… И внимание его вдруг перенеслось в другой мир действительности и бреда, в котором что то происходило особенное. Все так же в этом мире все воздвигалось, не разрушаясь, здание, все так же тянулось что то, так же с красным кругом горела свечка, та же рубашка сфинкс лежала у двери; но, кроме всего этого, что то скрипнуло, пахнуло свежим ветром, и новый белый сфинкс, стоячий, явился пред дверью. И в голове этого сфинкса было бледное лицо и блестящие глаза той самой Наташи, о которой он сейчас думал.
«О, как тяжел этот неперестающий бред!» – подумал князь Андрей, стараясь изгнать это лицо из своего воображения. Но лицо это стояло пред ним с силою действительности, и лицо это приближалось. Князь Андрей хотел вернуться к прежнему миру чистой мысли, но он не мог, и бред втягивал его в свою область. Тихий шепчущий голос продолжал свой мерный лепет, что то давило, тянулось, и странное лицо стояло перед ним. Князь Андрей собрал все свои силы, чтобы опомниться; он пошевелился, и вдруг в ушах его зазвенело, в глазах помутилось, и он, как человек, окунувшийся в воду, потерял сознание. Когда он очнулся, Наташа, та самая живая Наташа, которую изо всех людей в мире ему более всего хотелось любить той новой, чистой божеской любовью, которая была теперь открыта ему, стояла перед ним на коленях. Он понял, что это была живая, настоящая Наташа, и не удивился, но тихо обрадовался. Наташа, стоя на коленях, испуганно, но прикованно (она не могла двинуться) глядела на него, удерживая рыдания. Лицо ее было бледно и неподвижно. Только в нижней части его трепетало что то.
Князь Андрей облегчительно вздохнул, улыбнулся и протянул руку.
– Вы? – сказал он. – Как счастливо!
Наташа быстрым, но осторожным движением подвинулась к нему на коленях и, взяв осторожно его руку, нагнулась над ней лицом и стала целовать ее, чуть дотрогиваясь губами.
– Простите! – сказала она шепотом, подняв голову и взглядывая на него. – Простите меня!
– Я вас люблю, – сказал князь Андрей.
– Простите…
– Что простить? – спросил князь Андрей.
– Простите меня за то, что я сделала, – чуть слышным, прерывным шепотом проговорила Наташа и чаще стала, чуть дотрогиваясь губами, целовать руку.
– Я люблю тебя больше, лучше, чем прежде, – сказал князь Андрей, поднимая рукой ее лицо так, чтобы он мог глядеть в ее глаза.
Глаза эти, налитые счастливыми слезами, робко, сострадательно и радостно любовно смотрели на него. Худое и бледное лицо Наташи с распухшими губами было более чем некрасиво, оно было страшно. Но князь Андрей не видел этого лица, он видел сияющие глаза, которые были прекрасны. Сзади их послышался говор.
Петр камердинер, теперь совсем очнувшийся от сна, разбудил доктора. Тимохин, не спавший все время от боли в ноге, давно уже видел все, что делалось, и, старательно закрывая простыней свое неодетое тело, ежился на лавке.
– Это что такое? – сказал доктор, приподнявшись с своего ложа. – Извольте идти, сударыня.
В это же время в дверь стучалась девушка, посланная графиней, хватившейся дочери.
Как сомнамбулка, которую разбудили в середине ее сна, Наташа вышла из комнаты и, вернувшись в свою избу, рыдая упала на свою постель.
С этого дня, во время всего дальнейшего путешествия Ростовых, на всех отдыхах и ночлегах, Наташа не отходила от раненого Болконского, и доктор должен был признаться, что он не ожидал от девицы ни такой твердости, ни такого искусства ходить за раненым.
Как ни страшна казалась для графини мысль, что князь Андрей мог (весьма вероятно, по словам доктора) умереть во время дороги на руках ее дочери, она не могла противиться Наташе. Хотя вследствие теперь установившегося сближения между раненым князем Андреем и Наташей приходило в голову, что в случае выздоровления прежние отношения жениха и невесты будут возобновлены, никто, еще менее Наташа и князь Андрей, не говорил об этом: нерешенный, висящий вопрос жизни или смерти не только над Болконским, но над Россией заслонял все другие предположения.
Пьер проснулся 3 го сентября поздно. Голова его болела, платье, в котором он спал не раздеваясь, тяготило его тело, и на душе было смутное сознание чего то постыдного, совершенного накануне; это постыдное был вчерашний разговор с капитаном Рамбалем.
Часы показывали одиннадцать, но на дворе казалось особенно пасмурно. Пьер встал, протер глаза и, увидав пистолет с вырезным ложем, который Герасим положил опять на письменный стол, Пьер вспомнил то, где он находился и что ему предстояло именно в нынешний день.
«Уж не опоздал ли я? – подумал Пьер. – Нет, вероятно, он сделает свой въезд в Москву не ранее двенадцати». Пьер не позволял себе размышлять о том, что ему предстояло, но торопился поскорее действовать.
Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?
Пьер отрицательно покачал головой и пошел дальше. В другом переулке на него крикнул часовой, стоявший у зеленого ящика, и Пьер только на повторенный грозный крик и звук ружья, взятого часовым на руку, понял, что он должен был обойти другой стороной улицы. Он ничего не слышал и не видел вокруг себя. Он, как что то страшное и чуждое ему, с поспешностью и ужасом нес в себе свое намерение, боясь – наученный опытом прошлой ночи – как нибудь растерять его. Но Пьеру не суждено было донести в целости свое настроение до того места, куда он направлялся. Кроме того, ежели бы даже он и не был ничем задержан на пути, намерение его не могло быть исполнено уже потому, что Наполеон тому назад более четырех часов проехал из Дорогомиловского предместья через Арбат в Кремль и теперь в самом мрачном расположении духа сидел в царском кабинете кремлевского дворца и отдавал подробные, обстоятельные приказания о мерах, которые немедленно должны были бытт, приняты для тушения пожара, предупреждения мародерства и успокоения жителей. Но Пьер не знал этого; он, весь поглощенный предстоящим, мучился, как мучаются люди, упрямо предпринявшие дело невозможное – не по трудностям, но по несвойственности дела с своей природой; он мучился страхом того, что он ослабеет в решительную минуту и, вследствие того, потеряет уважение к себе.
