Лёгкое пехотное орудие 7,5 cm leIG 18

Поделись знанием:
(перенаправлено с «7,5 cm leichtes Infanteriegeschütz 18»)
Перейти к: навигация, поиск
75-мм лёгкое пехотное орудие 7,5 cm leIG 18
Калибр, мм 75
Экземпляры около 11 000
Расчёт, чел. 6
Скорострельность, выстр/мин 12
Скорость возки по шоссе, км/ч 50
Высота линии огня, мм 650
Ствол
Длина ствола, мм/клб 885/11,8
Длина канала ствола, мм/клб 782/10,4
Масса
Масса в походном положении, кг 1560 (с передком и прислугой)
Масса в боевом положении, кг 400
Габариты в походном положении
Длина, мм 2750
Ширина, мм 1600
Высота, мм 1200
Клиренс, мм 250
Углы обстрела
Угол ВН, град от −10 до +75°
Угол ГН, град 11°

7,5 cm leichtes Infanteriegeschütz 18 (сокр. 7,5 cm leIG 18, 7,5 cm le.IG.18 или 7,5 cm le.I.G. 18, произносится приблизительно как ля́йхтес[сн 1] инфантери́гешютц) — немецкое лёгкое пехотное орудие периода Второй мировой войны. Эта артиллерийская система была разработана в 1927 году фирмой «Рейнметалл» для непосредственной поддержки пехоты в бою, но, в отличие от сходных образцов в армиях других стран, имела очень большой максимальный угол возвышения и раздельно-гильзовое заряжание с переменной мощностью метательного заряда. В результате орудие обладало очень широкими возможностями по выбору траектории полёта снаряда и, как следствие, высокой эффективностью и гибкостью в применении. Фактически оно сочетало в себе свойства пушки, гаубицы и мортиры. В начале 1930-х годов le.IG.18 было принято на вооружение рейхсвера. После преобразования последнего в вермахт оно активно использовалось им и войсками СС во Второй мировой войне с момента её начала и до безоговорочной капитуляции Третьего рейха. Для обозначения этих орудий в Красной Армии использовался термин «75-мм немецкое лёгкое пехотное орудие обр. 18».





История

Предпосылки, создание и развитие

В годы Первой мировой войны армия кайзеровской Германской империи не имела специализированных пехотных (полковых) орудий, при необходимости их функции выполняли придаваемые пехотным подразделениям 77-мм дивизионные пушки 7,7 cm Feldkanone 96 n.A. Однако практика показала неприспособленность дивизионных орудий к этой роли — вследствие больших габаритов и массы их подвижность на поле боя была недостаточной. В связи с этим ещё в годы войны была начата разработка специализированных пехотных орудий, завершившаяся созданием к 1918 году фирмой «Крупп» 77-мм пехотного орудия Infanteriegeschütz 18 (I.G.18). По сравнению с дивизионными орудиями эта артиллерийская система отличалась более слабой баллистикой за счёт уменьшения длины ствола до 23 калибров, что, в свою очередь, позволило снизить массу пушки до 650 кг. В то же время максимальный угол вертикального наведения остался практически таким же, как и у дивизионных орудий, и составлял +15°, что не позволяло вести навесную стрельбу. В связи с поражением Германии в войне пушка I.G.18 на вооружение не поступала и серийно не производилась[1].

Заключённый в 1919 году Версальский договор наложил тяжёлые ограничения на качественный и количественный состав послевоенных вооружённых сил Германии — рейхсвера. Ему было дозволено иметь небольшое количество полевой артиллерии в составе разрешённых семи пехотных и трёх кавалерийских дивизий, а её модельный ряд был ограничен статьёй 165 договора 77-мм полевыми пушками и 105-мм полевыми гаубицами. Отдельно стоит отметить, что регламентации подверглась и их организационно-штатная структура, в которой все орудия пехотной дивизии сводились в её единственный артиллерийский полк, а обычные полки́ лишались права иметь средства качественного усиления своей боевой мощи, которыми как раз в немецкой армии и были пехотные орудия. Статьёй 170 Германии явно запрещался импорт и экспорт любого военного снаряжения, а статья 164 оговаривала производство новых орудий только для замены уже имеющихся. Поскольку статьёй 165 устанавливался общий лимит для всего рейхсвера в 204 77-мм полевых пушки, а в наличии их имелось гораздо больше, то отпадала необходимость в даже в небольшой серии новых орудий. Согласно статье 169, излишки вооружения после сокращения вооружённых сил до установленных договором пределов должны были быть выданы победившим союзникам. С целью наблюдения за соблюдением условий Версальского договора вводился институт контрольных комиссий[2].

Таким образом, хотя в Версальском договоре явно нигде не прописан запрет на разработку новых 75-мм полевых орудий, все вышеперечисленные его положения фактически вводили его в действие. Руководство рейхсвера, тем не менее, не желало смириться с существующим положением дел и втайне начало прорабатывать пути обхода наложенных ограничений. В области артиллерийских вооружений такая возможность представилась путём международного сотрудничества с Советским Союзом под эгидой подставных фирм известных немецких оружейных концернов[3], а также со Швейцарией[4] и Швецией[5] через продажу патентной и технической документации на перспективные образцы. Не были забыты и собственные разработки, но их приходилось вести в обстановке строжайшей секретности. Пехотные орудия, предназначенные для полкового звена армейской иерархии, не соответствовали версальским ограничениям, а потому их развитие требовало серьёзных мер предосторожности. Одной из таких мер являлось официальное обозначение новых по сути образцов вооружения 1918-м годом для «отвода глаз» союзнических контрольных комиссий от конспиративных разработок[6].

Как следствие такой секретности, о ранних этапах разработки 7,5 cm le.IG.18 практически ничего не известно. Фирма «Рейнметалл» построила его первые опытные образцы в 1927 году, как и у ряда других орудий индекс «18» служил маскировочным целям, в течение как минимум трёх последующих лет продолжались испытания в войсках и доводка конструкции. Преемственности проекта с I.G.18 орудие не имело. Согласно ряду источников, окончательное принятие на вооружение последовало в 1932 году, немецкий историк Александр Людеке высказывается об этом с меньшей степенью определённости — «в начале 1930-х гг.»[7]

После преобразования рейхсвера в вермахт и денонсирования запрещающих статей Версальского договора дальнейшее развитие немецкой артиллерии стало менее секретным. Уже поступившее на службу лёгкое пехотное орудие le.IG.18 стало базой для дальнейших работ, в частности по горным и авиадесантируемым артиллерийским системам. Однако, несмотря на мелкосерийный выпуск модификаций для такого применения (85 шт. le.Geb.IG.18 и 8 шт. le.IG.18F соответственно), основой артиллерийского вооружения горных и парашютных частей они так и не стали. В первом случае предпочтение было отдано специализированным горным, а во втором — безоткатным орудиям. Также не вышел за пределы опытных образцов усовершенствованный вариант пехотного орудия 7,5 cm Infanteriegeschütz L/13, работы по которому велись в середине 1930-х годов. Однако интенсивный процесс моторизации вермахта привёл к появлению и принятию на вооружение модификации le.IG.18, приспособленной для быстрой возки посредством механической тяги, с 1937 года такие орудия с новым колёсным ходом и подрессориванием стали поступать в войска[7][8].

В 1940 году Управление вооружений сухопутных сил (нем. Heereswaffenamt) выдвинуло требования к современному пехотному орудию, которые привели к созданию в середине войны совершенно новых образцов 7,5 cm Infanteriegeschütz 42 и 7,5 cm Infanteriegeschütz 37. Они отличались от le.IG.18 как несколько более мощной баллистикой, так и типом лафета с уменьшенным максимальным углом возвышения, но большим горизонтальным сектором обстрела[9].

Серийное производство

Орудие начало поступать в войска с 1932 года, к 1 сентября 1939 года вермахт располагал 2933 лёгкими пехотными орудиями. Серийное производство leIG 18 продолжалось до самого конца войны, причём с 1944 года — параллельно с лёгкими пехотными орудиями других моделей. Общее количество выпущенных орудий составило порядка 11 000 шт. Стоимость производства орудия в 1939 году составляла 6700 рейхсмарок[10].

Производство 75-мм лёгких пехотных орудий 7,5 cm leIG 18 (с 1939 года), шт.[11]
год 1939 1940 1941 1942 1943 1944 1945
шт. 290 850 1115 1188 1965 2309 549

В широких масштабах (до 10 млн шт. в год) производились и боеприпасы для лёгких пехотных орудий.

Производство снарядов для 75-мм лёгких пехотных орудий (с 1939 года), тыс. шт.[11]
год 1939 1940 1941 1942 1943 1944 1945
тыс. шт. 628,4 3137 976,9 4145,1 9212,9 10 664,8 1332

Организационно-штатная структура

Лёгкие пехотные орудия в вермахте и войсках СС выполняли функции полковой, а в ряде случаев и батальонной артиллерии. В полках немецких пехотных и моторизованных дивизий имелась рота пехотных орудий в составе 6 le.IG.18 и 2 тяжёлых пехотных орудий s.IG.33; кроме того, 2 лёгких пехотных орудия полагалось по штату разведывательному батальону дивизии. Всего пехотной дивизия насчитывала 20 лёгких и 6 тяжёлых пехотных орудий (моторизованная, за счёт меньшего количества полков, — соответственно 14 и 4). В полках фольксгренадерских дивизий (пехотные дивизии сокращённой численности, формировавшиеся в 1944—1945 годах под руководством функционеров НСДАП) рота пехотных орудий имела 8 120-мм миномётов и 4 лёгких пехотных орудия[12]. В охранных дивизиях имелся один пехотный полк, в состав которого входила рота в составе 6 лёгких пехотных орудий.

В лёгких дивизиях (формировавшихся с 1941 года для действий на пересечённой местности) в каждом пехотном батальоне имелась рота поддержки в составе 6 миномётов калибра 81 мм и 2 лёгких пехотных орудий, всего 12 орудий в дивизии. В горных дивизиях в каждом батальоне имелось 2 лёгких горных пехотных орудия и ещё два орудия в самокатном батальоне, всего 14 орудий в дивизии.

В гренадерских полках танковых дивизий имелось 2 лёгких пехотных орудия в каждом батальоне, а также 4 лёгких и 2 тяжёлых пехотных орудия в полковой роте пехотных орудий. Мотоциклетный (позднее разведывательный) батальон танковых дивизий располагал ещё 2 лёгкими пехотными орудиями. Всего в танковой дивизии вермахта имелось 22 лёгких и 4 тяжёлых пехотных орудия. Больше всего лёгких пехотных орудий было в кавалерийской дивизии — 28 штук (по 8 орудий в каждом полку и ещё 4 орудия в самокатном батальоне)[10].

Необходимо отметить, что организационно-штатная структура частей вермахта и войск СС в течение войны неоднократно изменялась, соответственно менялось и количество положенных по штату пехотных орудий. Кроме того, во второй половине войны в ряде случаев вместо штатных лёгких пехотных орудий использовались 120-мм миномёты[13].

Служба и боевое применение

Орудие 7,5 cm le.IG.18 предназначалось для поддержки огнём и колёсами пехоты непосредственно на поле боя. В его функции входило поражение открыто расположенной и укрытой пехоты, огневых точек, полевой артиллерии и миномётов противника. При необходимости орудие могло вести борьбу и с вражеской бронетехникой.

Ввиду продолжительности и массовости серийного выпуска, а также наличия данных орудий в организационно-штатной структуре большинства частей вермахта и СС le.IG.18 имели очень широкое применение в ходе Второй мировой войны. По состоянию на 1 сентября 1939 года, немецкая армия имела 2933 лёгких пехотных орудия и 3506 тыс. выстрелов к ним. К 1 апреля 1940 года количество орудий этого типа возросло до 3327 шт. В ходе кампании во Франции с 10 мая по 20 июня 1940 года было потеряно 154 лёгких пехотных орудия[11].

На 1 июня 1941 года вооружённые силы Третьего рейха располагали 4176 лёгкими пехотными орудиями и 7956 тыс. выстрелов к ним. Их потери были значительны — только с 1 декабря 1941 года по 28 февраля 1942 года было потеряно 510 орудий этого типа, с октября 1944-го по февраль 1945 года — 1131 орудие. На начало марта 1945 года вермахт и войска СС насчитывали в своём составе 2594 единицы le.IG.18, которые активно использовались вплоть до своей капитуляции[11]. В 1942 году было израсходовано 6200 тыс. выстрелов для лёгких пехотных орудий[14], в 1943 году — 7796 тыс.[15], в 1944 году — 10 817 тыс. и за январь — февраль 1945 года 1750 тыс. выстрелов[16].

Служба le.IG.18 на немецкой земле не окончилась и после Второй мировой войны. В советской зоне оккупации после провозглашения Германской Демократической Республики с ведома и негласного разрешения советской военной администрации началось создание военизированных формирований под эгидой министерства внутренних дел вновь образованного государства. Позже они послужили базой для организации казарменной народной полиции, ставшей впоследствии ядром Национальной народной армии ГДР. Однако ещё до их официального учреждения le.IG.18 использовались в учебном процессе подготовки личного состава до 1952 года включительно[17].

Трофейные 7,5 cm le.IG.18 эпизодически использовались Красной Армией, в 1943 году Главное артиллерийское управление даже выпустило для них краткие таблицы стрельбы[18].

Описание конструкции

Конструктивно 7,5 cm leichtes Infanteriegeschütz 18 представляло собой лёгкое полевое орудие непосредственной поддержки пехоты с относительно слабой баллистикой и сочетавшее в себе возможности пушки, гаубицы и мортиры[10].

Ствол и противооткатные устройства

Ствол нарезной, моноблочной технологии изготовления, имеет массу в 34 кг. В его канале были сделаны 24 нареза постоянной крутизны 25,6 калибров (7°). Глубина и ширина нареза составляли 0,55 мм и 6,1 мм соответственно, ширина поля равнялась 3,7 мм. Ствол соединён с салазками с помощью двух цапф, расположенных в его дульной части. При её поднимании и опускании эти цапфы служат осью вращения[19][20].

Орудие не имело затвора в обычном понимании этого слова. Механизмы, необходимые для производства выстрела и экстракции стреляной гильзы, собраны в казённой части салазок. Для заряжания казённая часть ствола при помощи специальной рукоятки, укреплённой на салазках, приподнимается вверх над их казённой частью, при этом происходит экстракция стреляной гильзы. После заряжания казённая часть ствола опускается. Похожая конструктивная схема используется в классических гладкоствольных охотничьих ружьях[19].

Противооткатные устройства смонтированы в люльке под стволом. Справа находится гидропневматический накатник, слева — гидравлический тормоз отката веретённого типа с компенсатором. При выстреле противооткатные устройства неподвижны. Нормальная длина отката составляет 480 мм, максимальная — 500 мм; откатывающиеся части имеют массу 104 кг[19].

Прицельные приспособления качающиеся, независимые от орудия и с независимой линией прицеливания. Состоят из собственно прицела и артиллерийской панорамы[19].

Лафет

Ствольная группа орудия размещалась на однобрусном лафете, основой которого служил коробчатый станок, снабжённый крупным сошником. При горизонтальном наведении, угол которого не превышал 11°, станок скользил по боевой оси при помощи винтового поворотного механизма. Угол вертикального наведения в диапазоне от −10 до +75° устанавливался посредством подъёмного механизма секторного типа. Поскольку ствольная группа не была уравновешена в цапфах, орудие оснащалось уравновешивающим пружинным механизмом. Для прикрытия расчёта от пулевого обстрела, осколков и ударных волн близких разрывов во фронтальном секторе предназначался орудийный щит достаточно большой площади. Он состоял из нескольких частей: основного неподвижного щита, прикреплявшегося к нему снизу откидного щита, а также закреплённого на качающейся части орудия подвижного щита. В левой верхней части неподвижного щита имелось специальное закрывающееся окошко, предназначенное для наблюдения через панораму прицела[19].

Ход орудия состоит из подрессоренной боевой оси двутаврового сечения и двух деревянных колёс с железными шинами, при переводе орудия в боевое положение подрессоривание отключается. Для вооружения моторизованных частей с 1937 года производилась особая модификация орудия. От предыдущего варианта она отличалась наличием металлических дисковых колёс, снабжённых пневматическими шинами, и иной конструкцией подрессоривания с качающимися кривошипами. Это позволяло обеспечивать возку по хорошей дороге со скоростью до 50 км/ч. Орудие могло транспортироваться как механической, так и конной тягой. В последнем случае использовался передок, причём для всей упряжки было достаточно одной лошади[19]. При перемещении механической тягой использовались колёсные тягачи Kfz.12 и Kfz.69, в механизированных подразделениях также могли использоваться полугусеничные тягачи Sd.Kfz.251/4, являвшиеся специализированным для нужд артиллеристов вариантом бронетранспортёра Sd.Kfz.251. Также на практике в качестве средств тяги могли применяться разнообразные машины, имевшиеся в распоряжении вермахта. Например, известно использование в этом качестве трофейных танков Т-60 или Т-70 со снятыми башнями. На поле боя орудие легко перемещалось расчётом вручную, при необходимости использовались специальные лямки. Также орудие могло быть разобрано на пять частей и транспортироваться на вьюках[10].

Модификации

Серийные

  • Первый по времени производства вариант с деревянными колёсами;
  • Модификация с дисковыми металлическими колёсами с резиновыми шинами и иной конструкцией подрессоривания, производилась с 1937 года для моторизованных частей;
  • 7,5 cm leichtes Gebirgsinfanteriegeschütz 18 (сокр. le.Geb.IG.18, leGebIG 18) — горный вариант лёгкого пехотного орудия. В отличие от le.IG.18, данное орудие имело лафет с трубчатыми раздвижными станинами, что позволило увеличить угол горизонтального наведения до 35°, иную конструкцию щитового прикрытия, а также возможность разборки на 10 частей, что позволяло использовать не только конские, но и людские вьюки. Колёса деревянные, при необходимости могли заменяться на специальные широкие полозья. Масса орудия — 440 кг, баллистические характеристики по сравнению с прототипом не изменились. В 1939 году в войска было поставлено 95 таких орудий[21]. Вооружение ими горных частей рассматривалось как временная мера до поступления специализированных горных орудий 7,5 cm Gebirgsgeschütz 36, но le.Geb.IG.18 использовались в боях вплоть до 1945 года включительно[8];
  • 7,5 cm leichtes Infanteriegeschütz 18F (сокр. le.IG.18F, leIG 18F) — авиадесантируемый (отсюда литера F в обозначении орудия, от нем. Fallschirm — парашют) вариант лёгкого пехотного орудия, с упразднённым щитом, что позволило сэкономить 75 кг массы. Прочие конструктивные изменения касались в основном введённой для него схемой сборки-разборки, чтобы дозволить парашютное десантирование в четырёх специальных контейнерах. Для парашютных войск было изготовлено только 8 экземпляров данной артиллерийской системы, в дальнейшем предпочтение было отдано так называемым «лёгким орудиям», которые выполнялись по безоткатной схеме[8].

Опытные

  • 7,5 cm Infanteriegeschütz L/13 (сокр. IG. L/13) — не вышедшая из стадии опытной разработки в середине 1930-х годов модель, являвшаяся дальнейшим развитием конструкции le.IG.18[8].

Боеприпасы и баллистика

Лёгкие пехотные орудия 7,5 cm leichtes Infanteriegeschütz 18 комплектовались выстрелами раздельного заряжания, а точнее полуунитарного заряжания, т.к. после комплектации заряда снаряд устанавливался в гильзу, и заряжание производилось в одно действие выстрелом в целом как при досылании унитарного патрона. Некоторые выстрелы с кумулятивными снарядами представляли собой унитарный патрон. В латунную или стальную гильзу высотой 89 мм вкладывались метательные заряды из нитроглицеринового пластинчатого пороха марки Ngl.Pl.P. в виде круглых дисков, сшитых в пучки. Нумерация зарядов начиналась с наименьшего по мощности № 1 (основной пучок) до наибольшего, который имел № 5. Увеличение заряда производилось добавлением в гильзу соответствующих пучков, например, второй заряд состоял из пучков № 1 и 2, и т. д. Таким образом, в гильзе орудия можно было скомплектовать от одного до 5 зарядов, при стрельбе которыми осколочно-фугасной гранатой 7,5 cm Igr.18 начальная скорость составляла 92, 109, 131, 167, 212 м/с (наибольшая дальность стрельбы — 810, 1110, 1520, 2300, 3480 м соответственно). Масса пороха составляла от 15,5 г в первом заряде до 71,5 г в пятом заряде. Кумулятивным снарядом стреляли только на пятом заряде[22].

Ассортимент снарядов le.IG.18 был невелик и включал в себя две разновидности осколочно-фугасных снарядов, два типа кумулятивных снарядов, а также снаряд для целеуказания. Осколочно-фугасный снаряд 7,5 cm Infanterie-Granate 18 (сокр. Infanterie-Gr или Igr) имел массу 6 кг, длину (с взрывателем) 327 мм, снабжался медным ведущим пояском и окрашивался в защитный цвет. Разрывной заряд представлял из себя прессованный или литой тротил с дымовой шашкой красного фосфора для лучшей видимости разрыва. Снаряд 7,5 cm Igr 18 Al отличался тем, что в состав разрывного заряда добавлялся порошкообразный алюминий, а в качестве разрывного заряда, помимо тротила, мог использоваться литой аммонал или аммонийная селитра[23]. Также имелся осколочно-фугасный снаряд 7,5 cm Igr.40[24]. При стрельбе на зарядах № 1—3 снаряды пробивали дерево-земляные полевые укрепления с толщиной перекрытия до 1 м, при стрельбе на зарядах № 4—5 снаряды пробивали кирпичные и бетонные стены толщиной до 25 см. При разрыве снаряда зона действительного поражения составляла 20 м в стороны, 6 м вперёд и 3 м назад. При разрыве снаряда после рикошета на высоте до 10 м зона действительного поражения составляла 12 м в стороны, 10 м вперёд и 5 м назад[20].

Осколочно-фугасные снаряды комплектовались четырьмя типами ударных взрывателей: латунными мгновенного действия непредохранительного типа L.Igr.Z.23 и L.W.M.Z.23 либо алюминиевыми двойного (мгновенного и замедленного) действия непредохранительного типа L.Igr.Z.23 nA и L.W.M.Z.23 nA. Тип используемого взрывателя оказывал некоторое влияние на баллистику снаряда. Взрыватели двойного действия могли устанавливаться либо на мгновенное, либо на замедленное действие путём поворота отвёрткой имеющегося на взрывателе специального крана с прорезью[22]. Снаряды для горных пехотных орудий также могли комплектоваться механическим взрывателем Dopp.Z.S/60 Geb. двойного (дистанционного или ударного) действия[23].

Кумулятивные снаряды предназначались для борьбы с бронетехникой, снабжались взрывателями A.Z.38 или A.Z.38 St. непредохранительного типа мгновенного действия. Кумулятивно-осколочный снаряд 7,5 cm Igr.38 имел раздельно-гильзовое заряжание и бронепробиваемость до 75 мм. Кумулятивный снаряд 7,5 cm Igr.38HL/A имел как раздельно-гильзовое, так и унитарное заряжание, его бронепробиваемость достигала 90 мм. Снаряды снаряжались смесью тротила с флегматизированным гексогеном в соотношении 50/50 или 80/20. Стрельба кумулятивными снарядами на дальностях более 800 м считалась неэффективной вследствие их высокого рассеивания, а также невысокой настильности траектории и малой скорости полёта, что сильно затрудняло попадание в движущуюся цель[20][22].

Снаряд для целеуказания 7,5 cm Igr.Deut предназначался для создания на местности хорошо видимого ориентира. Данный снаряд комплектовался механическим взрывателем Dopp.Z.S/60 Geb. двойного действия, который при срабатывании вызывал воспламенение вышибного заряда, выбрасывающего из задней части снаряда около 120 картонных кружков кирпичного цвета и 100 картонных кружков красного цвета, которые рассыпались по местности[20], также имелся вариант снаряжения данного снаряда дымообразующим составом[23]. Также для le.IG.18 существовали и химические снаряды (в 1940—1941 годах их было произведено 288,7 тыс. шт.), однако детальной информации о них не имеется[11]. Снаряды le.IG.18 подходили для более поздних по времени разработки пехотных орудий IG 37 и IG 42, однако заряды эти орудия использовали другие[25].

Благодаря наличию раздельно-гильзового заряжания и 5 зарядов, а также возможности стрельбы с углом возвышения до 75° le.IG.18 отличалась хорошей «гибкостью траекторий», имея возможность ведения огня как по настильным, так и по гаубичным и даже мортирным траекториям[26].

Номенклатура боеприпасов[20][22][23][24]
Тип Индекс Масса снаряда, кг Масса ВВ, г Начальная скорость, м/с Дальность табличная максимальная, м
Осколочно-фугасные снаряды
Осколочно-фугасная граната 7,5 cm Igr.18 6,0 700 92—212 810—3480[сн 2]
Осколочно-фугасная граната 7,5 cm Igr.18 Al 5,45 500 95—221 860—3570[сн 2]
Осколочно-фугасная граната 7,5 cm Igr.40  ?  ?  ?  ?
Кумулятивные снаряды
Кумулятивно-осколочный снаряд с взрывателем A.Z.38 7,5 cm Igr.38 2,95 530 260 800 (эффективная)
Кумулятивный снаряд с взрывателем A.Z.38 7,5 cm Igr.38HL/A 3,0  ? 260 800 (эффективная)
Снаряды для целеуказания
Снаряд для целеуказания с дистанционной трубкой Dopp.Z.S/60 Geb. 7,5 cm Igr.Deut 5,98 вышибной заряд, около 220 картонных кружков или дымовой состав  ?  ?

Оценка проекта

Конструкция

Лёгкое пехотное орудие le.IG.18 с конструктивной точки зрения являлось достаточно неординарным образцом артиллерийской системы. Устройство его однобрусного лафета с малым углом горизонтального обстрела было выдержано в консервативном ключе со времён Первой мировой войны, однако исходя из опыта «окопной войны» от орудия такого класса не требовалось ни широкого сектора горизонтальной наводки, ни возможности быстрой транспортировки. Малая масса le.IG.18 позволяла относительно легко повернуть его силами одного-двух человек в желаемом направлении, а скорость его перемещения ограничивалась темпом продвижения пехоты. Такого рода соображения были характерны для всех армий, предусматривавших в своём составе орудия непосредственной поддержки пехоты; в результате их конструкция в плане устройства лафета и характеристики подвижности в середине 1920-х были довольно сходными. Но в отличие от вооружённых сил других государств военные Веймарской республики потребовали от своего пехотного орудия возможность стрельбы не только по настильной траектории, но и по навесной с очень высокой крутизной. Тем самым le.IG.18 было резко выделено из множества прочих представителей своего класса не только величиной максимально возможного угла возвышения, но и средством его достижения — «переламывающимся» затвором. Определённым недостатком такой конструкции затвора по сравнению с полуавтоматическим клиновым, была несколько меньшая скорострельность (около 12 выстр/мин против 25 выстр/мин). В то же время, такие затворы имели лишь более поздние немецкие пехотные орудия IG.37 и IG.42, советские же полковые пушки обр. 1927 г. и обр. 1943 г. имели поршневые затворы, обеспечивающие скорострельность в те же 12 выстр/мин[27].

Модификация le.IG.18 для механической тяги была также вполне обыкновенным мероприятием, направленной на повышение мобильности пехотных частей путём их моторизации. В середине 1930-х годов такие усовершенствования предпринимались во многих странах для полевых артиллерийских систем практически любого назначения[сн 3].

Боеприпасы и баллистика

Прилагавшиеся к орудию боеприпасы по своим характеристикам соответствовали общему уровню развития артиллерии в то время, хотя раздельно-гильзовое заряжание, обусловленное возможностью стрельбы с исключительно гибким выбором траектории, было несвойственно «равнинной» артиллерии непосредственной поддержки пехоты других стран, предпочитавшей небольшие углы возвышения и заряжание в виде унитарных патронов. Стоит отметить отсутствие в боекомплекте бронебойного калиберного снаряда, который имелся у сходной по назначению и баллистике советской 76-мм полковой пушки обр. 1927 г. Однако и стандартный осколочно-фугасный снаряд калибра 75 мм обладает неплохим действием по легкобронированной технике; даже в середине 1930-х годов танки с толщиной брони около 30 мм, относительно устойчивые к попаданиям осколочно-фугасных гранат, имелись в весьма небольшом количестве и только у единичных стран. Когда опыт боевых действий вермахта во Второй мировой войне показал насущную необходимость иметь средства самообороны лёгких пехотных орудий против хорошо бронированных танков, в их боекомплект был введён кумулятивный снаряд. Предназначенные для le.IG.18 образцы таких боеприпасов позволяли поражать без труда большинство средних танков стран антигитлеровской коалиции. Проблемными были только сильно наклонённые броневые плиты в лобовой проекции некоторых типов бронетехники, например, верхняя лобовая деталь броневого корпуса советского танка Т-34[28]. Против тяжёлых танков как ИС-2 или Mk.IV «Черчилль» кумулятивные 75-мм боеприпасы были малоэффективны — их бронепробиваемость в 90 мм достигалась строго при нормальном попадании, что равнялось толщине бортовой брони ИС-2[сн 4]. На основании изучения немецких кумулятивных снарядов для короткоствольных 75-мм орудий, в том числе и le.IG.18, советские конструкторы в 1942 году разработали свой вариант такого оружия в первую очередь для 76-мм полковых пушек.

Баллистические свойства le.IG.18 были вполне адекватными для задач, ставившихся в то время орудиям такого класса и назначения. Основным ограничением начальной скорости служила прочность лафета, масса которого была жёстко ограничена требованиями подвижности. Необходимость повышения начальной скорости снаряда появилась во время Второй мировой войны, когда пехотным орудиям пришлось противодействовать бронетехнике противника. Для более точной стрельбы, особенно по движущимся целям, требовалось увеличить дальность прямого выстрела, когда можно пренебречь кривизной траектории снаряда при прицеливании. Этого можно было достичь только увеличением начальной скорости, что и было реализовано в более поздних пехотных орудиях IG.37 и IG.42. Однако при этом требовалось сохранить малой общую массу артиллерийской системы, что в результате привело к использованию в их конструкциях дульного тормоза. Для действующих непосредственно на передовой орудий их демаскировка при выстреле поднятой пылью или снегом, которую вызывали прошедшие через дульный тормоз пороховые газы, была крайне нежелательным явлением. У le.IG.18 такого недостатка не было[сн 3].

Организационно-штатная структура

Немалую роль в эффективности использования того или иного оружия имеют организационные и кадровые вопросы. В этом плане немецкий полк пехотной дивизии вермахта имел ощутимое преимущество практически за всё время Великой Отечественной войны над полком стрелковой дивизии РККА как по числу лёгких орудий (6 le.IG.18 против 4 полковых орудий с июля 1941 года), так и по гибкости использования — в частности, в ряде случаев немецкие батальоны имели свои лёгкие пехотные орудия, что позволяло применять их там, где нужно было этому батальону, без просьб о выделении средств поддержки, подчиняющихся непосредственно командованию полка. Стоит отметить, что для эффективного ведения огня с закрытых позиций от личного состава требовалось хорошее знание артиллерийского дела в области математики и управления огнём. Однако в довоенном Третьем рейхе подготовка артиллеристов и преподавание необходимых для этого школьных предметов были очень хорошо поставлены, что позволило обеспечить необходимыми специалистами полковой и даже батальонный уровень армейской иерархии подчинения. Для сравнения, в РККА несмотря на все успехи в народном образовании и повышении грамотности новобранцев знания математики были недостаточны[29]. В Красной армии трофейные le.IG.18 использовались преимущественно для стрельбы прямой наводкой, поскольку навесная стрельба была сложна в освоении недостаточно подготовленным личным составом[30].

Ведение навесного огня на полковом уровне в РККА возлагалось на 120-мм миномёты, отсутствовавшие на вооружении вермахта (впрочем, как и армий других государств) до 1943 года. По сравнению с тяжёлым миномётом le.IG.18 отличалась большей универсальностью (возможность ведения как навесного, так и настильного огня) и возможностью нахождения непосредственно в боевых порядках пехоты (что обеспечивало максимально быстрое открытие огня по обнаруженным целям и упрощение пристрелки). В ряде случаев немецкое орудие выигрышнее смотрелось и в плане подвижности, несмотря на его более высокую массу. К подобным ситуациям относилось перемещение на короткие расстояния только силами расчёта благодаря наличию встроенного колёсного хода (для 120-мм миномёта требовался присоединяемый колёсный ход, которым комплектовались не все его модификации, причём для перевода его в походное положение и обратно в боевое требовалось некоторое время), а также буксировка по асфальтированному шоссе. У приспособленной для этого le.IG.18 имелось подрессоривание колёсного хода, которого была лишена повозка для 120-мм миномёта, поэтому скорость перемещения последней за тягачом по шоссе ограничивалась 35 км/ч[31]. Кроме того, кучность огня орудия по сравнению с миномётом существенно выше — так, при стрельбе по навесной траектории на дистанцию 2 км, при примерно равном срединном отклонении по дальности (19—20 м) лёгкое пехотное орудие имеет вдвое меньшее боковое срединное отклонение (4 м против 8,6 м у миномёта); при стрельбе же на ту же дистанцию по настильной траектории боковое срединное отклонение снижается до 1 м[32][33]. Преимуществом 120-мм миномёта являлось большее могущество боеприпаса и значительно меньшая стоимость (немецкий миномёт 12 cm Gr.W.42, являвшийся копией советского 120-мм миномёта обр. 1938 г., стоил 1200 рейхсмарок, то есть в 5,6 раз дешевле le.IG.18)[30][34]. В то же время, не следует забывать о наличии в вермахте на полковом уровне 150-мм тяжёлых пехотных орудий, а также введение с 1943 года в организационно-штатную структуру 120-мм миномётов[10][34].

Зарубежные аналоги

Зарубежные аналоги 7,5 cm leichtes Infanteriegeschütz 18 представлены советскими, японскими и бельгийскими орудиями. Хотя артиллерия калибра 75—76 мм активно использовалась также армиями других стран (в частности, США и Италии), но по баллистическим качествам и месте в организационно-штатной структуре она не являлась полным аналогом лёгких немецких, советских и японских артиллерийских систем, предназначенных для непосредственной поддержки пехоты огнём и колёсами на полковом или батальонном уровне армейской иерархии. Основные характеристики le.IG.18, более поздних немецких пехотных орудий IG.37 и IG.42, советских 76-мм полковых пушек обр. 1927 г. и обр. 1943 г., а также японской 70-мм батальонной гаубицы «Тип 92» и бельгийской полковой мортиры Canon de 76 FRC приведены в следующей таблице:

Характеристика le.IG.18 IG.37 IG.42 обр. 1927 г. обр. 1943 г. Тип 92 Canon de 76 FRC
Страна
Назначение и тип пехотное орудие пехотное орудие пехотное орудие полковая пушка полковая пушка батальонная гаубица полковая мортира
Калибр, мм/длина ствола, клб 75/11,8 75/21 75/21 76,2/16,5 76,2/19,4 70/10,3 76/?
Масса в боевом положении, кг 400 530 595 740—920 600 212 243
Максимальная дальность огня, м 3550 4800 5150 7200 4200 2788 2200
Максимальный угол ВН, град 75 24 32 24,5 25 75 80
Максимальный угол ГН, град 11 60 78 4,5 60 45 40
Масса осколочно-фугасного снаряда, кг 6,0 6,0 6,0 6,2 6,2 3,76 4,64

По сравнению с советскими образцами le.IG.18 имеет явное преимущество в виде существенно (в 1,5—2 раза) меньшей массы в боевом положении, особенно в сравнении с близкой по времени создания 76-мм полковой пушкой обр. 1927 г., и намного бо́льшие возможности по выбору траектории стрельбы. Это позволяет немецкой системе эффективно поражать цели, укрытые в балках, оврагах, траншеях и ходах сообщения или открыто расположенные на обратных скатах высот, что является затруднительным и в некоторых случаях невозможным для советских полковых орудий. Только японская 70-мм гаубица «Тип 92» и бельгийская 76-мм мортира Canon de 76 FRC обладают аналогичными характеристиками по максимальному углу возвышения и выигрывают у le.IG.18 по величине сектора горизонтальной наводки и массе в боевом положении. Однако платой за это стал очень лёгкий для своего калибра снаряд и наименьшие среди всех представленных в таблице орудий максимальная дальность стрельбы. Дальность стрельбы советской полковой пушки обр. 1927 г. значительно превышает таковую немецкого орудия, но для полкового орудия необходимость в ведении огня более чем на 3—4 км возникает редко[10]. Советская полковая пушка обр. 1943 г. по максимальной дальности стрельбы отличалась от le.IG.18 лишь на 0,7 км. Очевидным преимуществом пушки обр. 1927 г. был богатый ассортимент боеприпасов, включавший в себя в том числе калиберные бронебойные снаряды, шрапнель и картечь. Ассортимент боеприпасов пушки обр. 1943 г. был довольно скуден (осколочно-фугасные и кумулятивные снаряды)[35]. В качестве преимущества советских полковых орудий по сравнению с le.IG.18 отмечается их конструктивная простота и существенно меньшая стоимость[30].

С 1936 года в СССР велись работы по созданию нового полкового орудия, утверждённые тактико-технические требования которого включали наличие максимального угла возвышения не менее 70°. Итогом данных работ стало создание нескольких опытных образцов таких орудий, созданных различными конструкторскими бюро, ни один из которых довести до серийного производства не удалось. В 1942 году были выдвинуты новые требования к такому орудию, не включавшие большой максимальный угол возвышения, — более важным считалось снижение массы орудия и его максимальная унификация с уже находящимися в производстве артиллерийскими системами[30]. В результате, ко второй половине войны явно наметилась тенденция к конвергенции характеристик немецких и советских орудий, что видно на примере IG.37, IG.42 и 76-мм полковой пушки обр. 1943 г. — с немецкой стороны возросла начальная скорость, а с советской уменьшилась; все эти образцы использовали лафеты с раздвижными станинами для обеспечения большого угла горизонтальной наводки. Немецкие военные в дальнейшем развитии своих пехотных орудий отказались от наличия у них мортирных и гаубичных свойств, бывших «изюминкой» у le.IG.18. Одной из причин стала трудность подготовки кадров в военное время для максимально полного раскрытия такого рода возможностей классических артиллерийских орудий (в первую очередь высокой точности огня при стрельбе с закрытых позиций) при наличии пусть менее точных, но более лёгких в освоении 81-мм миномётов в батальоне и 120-мм миномётов в полку. В то же время, принятие на вооружение и запуск в производство IG.37 и IG.42 не означал отказа от le.IG.18, которое продолжало производиться до конца войны в бо́льших количествах, чем упомянутые более новые орудия[11].

Сохранившиеся экземпляры

Комплектные 7,5 cm leichtes Infanteriegeschütz 18 можно увидеть в военных музеях Западной Европы и Северной Америки, например, в музее бундесвера в Дрездене и музее Второй мировой войны в Новом Орлеане (вариант с металлическими колёсами), военном музее в Оттаве и коллекции техники бундесвера в Кобленце (вариант с деревянными колёсами). Орудие с металлическими колёсами (без шин) экспонируется в военном музее Белграда. В России некомплектные и сильно повреждённые орудия этого типа имеются в Центральном музее Великой Отечественной войны в Москве, в Омске[36] и музее уникальной техники в Мышкине. Также два экземпляра le.IG.18 (на металлических и деревянных колёсах) восстанавливаются группой энтузиастов для использования в исторических реконструкциях[37].

le.IG.18 в сувенирной и игровой индустрии

Сборные пластиковые модели-копии 7,5 cm leichtes Infanteriegeschütz 18 выпускаются американской фирмой Pegasus Hobbies в масштабе 1:72 в комплекте с моделями солдат расчёта[38], а также в том же масштабе украинской фирмой АСЕ (возможна сборка модификаций как с металлическими, так и с деревянными колёсами)[39]. В масштабе 1:35 модель орудия из полиуретановой смолы выпускается украинской фирмой Dnepromodel[40]. В масштабе 1:100 (15 мм) пластиковая модель орудия с расчетом выпускается фирмой Plastic Soldier Company.

le.IG.18 можно увидеть в ряде компьютерных игр. Наиболее часто орудие представлено в стратегиях различной направленности: стратегиях в реальном времени, таких как Sudden Strike, «Чёрные бушлаты», «Сталинград», и варгеймах, таких как Combat Mission II: Barbarossa to Berlin, и получившей высокие оценки критиков за реалистичность[41] серии игр «Искусство войны», таких как «Искусство войны. Африка 1943» и «Искусство войны. Курская дуга». Стоит отметить, что отражение тактико-технических характеристик артиллерии и особенностей её применения в бою во многих компьютерных играх далеко от реальности.

Напишите отзыв о статье "Лёгкое пехотное орудие 7,5 cm leIG 18"

Примечания

Сноски

  1. С определённым артиклем название орудия записывается как Das 7,5 cm leichte Infanteriegeschütz 18 и иногда приводится в таком виде и без определённого артикля в публикациях негерманского происхождения.
  2. 1 2 На первом и последнем зарядах соответственно.
  3. 1 2 См. технические характеристики и описания серийных артиллерийских орудий в следующих справочниках:
    • Ian Hogg. Artillerie des 20. Jahrhunderts. — Gondromverlag, Bindlach, 2001. — ISBN 3-8112-1878-6.
    • Alexander Lüdeke. Deutsche Artillerie-Geschütze 1933—1945. — Motorbuch Verlag, Stuttgart, 2010, S. 29. — ISBN 978-3-613-03150-0.
    • Широкорад А. Б. Энциклопедия отечественной артиллерии. — Мн.: Харвест, 2000. — 1156 с. — ISBN 985-433-703-0. и др.
  4. В советской статистике поражений танков типа ИС-2 в 1944 году доля кумулятивных боеприпасов характеризовалась как практически отсутствующая. В 1945 году в городских боях их доля резко возросла, но это были выстрелы ручных противотанковых гранатомётов «Панцершрек» и «Фаустпатрон», обладавших существенно большей пробивной способностью, чем 75-мм артиллерийский кумулятивный снаряд. И. Желтов и др. Танки ИС. // Танкомастер, спецвыпуск, 2004, стр. 46 и 47

Источники

  1. Вооружение германской артиллерии. — С. 11—12.
  2. Treaty of Versailles 1919. Part V. Section I. Military, naval and air clauses. Articles 160, 164, 165, 169 and 170, [net.lib.byu.edu/~rdh7/wwi/versa/chart1.gif Annex to Section I]  (англ.)
  3. Широкорад А. Б. Бог войны Третьего рейха. — С. 8.
  4. Завод Юнкерса в Магдебурге, [www.junkerswerk-magdeburg.de/Dokumente/Junkers%20in%20MD.pdf исторический очерк]  (нем.)
  5. Alexander Lüdeke. Deutsche Artillerie-Geschütze 1933—1945. — Motorbuch Verlag, Stuttgart, 2010, S. 29. — ISBN 978-3-613-03150-0.
  6. Alexander Lüdeke. Deutsche Artillerie-Geschütze 1933—1945. — Motorbuch Verlag, Stuttgart, 2010, S. 9. — ISBN 978-3-613-03150-0.
  7. 1 2 Alexander Lüdeke. Deutsche Artillerie-Geschütze 1933—1945. — Motorbuch Verlag, Stuttgart, 2010, S. 20. — ISBN 978-3-613-03150-0.
  8. 1 2 3 4 Alexander Lüdeke. Deutsche Artillerie-Geschütze 1933—1945. — Motorbuch Verlag, Stuttgart, 2010, S. 21. — ISBN 978-3-613-03150-0.
  9. Alexander Lüdeke. Deutsche Artillerie-Geschütze 1933—1945. — Motorbuch Verlag, Stuttgart, 2010, S. 22 und 23. — ISBN 978-3-613-03150-0.
  10. 1 2 3 4 5 6 Широкорад А. Б. Бог войны Третьего рейха. — С. 44—45.
  11. 1 2 3 4 5 6 Широкорад А. Б. Бог войны Третьего рейха. — С. 51.
  12. [www.bayonetstrength.150m.com/German/Divisions/Inf%20Divs/volks_grenadier_division.htm The Volks Grenadier Division, 1944 to 1945] (англ.). Bayonetstrength.150m.com. Проверено 20 декабря 2010. [www.webcitation.org/613HEaLAF Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  13. Иванов А. Артиллерия Германии во Второй мировой войне. — С. 8.
  14. [vif2ne.ru/nvk/forum/archive/1718/1718985.htm Расход боеприпасов советской и немецкой артиллерии в 1942 году. Опубликовано А. В. Исаевым на сайте vif2ne.ru]. Проверено 26 декабря 2010. [www.webcitation.org/5w2vKpFCG Архивировано из первоисточника 27 января 2011].
  15. [vif2ne.ru/nvk/forum/2/archive/1706/1706490.htm Расход боеприпасов советской и немецкой артиллерии в 1943 году. Опубликовано А. В. Исаевым на сайте vif2ne.ru]. Проверено 26 декабря 2010. [www.webcitation.org/5w2vLqEzm Архивировано из первоисточника 27 января 2011].
  16. [vif2ne.ru/nvk/forum/arhprint/1733134 Расход боеприпасов советской и немецкой артиллерии в 1944—45 годах. Опубликовано А. В. Исаевым на сайте vif2ne.ru]. Проверено 26 декабря 2010. [www.webcitation.org/5w2vMrgc1 Архивировано из первоисточника 27 января 2011].
  17. [www.militaertechnik-der-nva.de/Waffensysteme/Artilleriesysteme/Deutsch/lIG18/lIg18.html Leichtes Infanteriegeschütz 18. Опубликовано на сайте Militärtechnik der NVA] (нем.). [www.webcitation.org/613HF1yDu Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  18. Краткие таблицы стрельбы 75-мм немецкого легкого пехотного орудия обр. 18. — С. 1.
  19. 1 2 3 4 5 6 Вооружение германской артиллерии. — С. 12—13.
  20. 1 2 3 4 5 Широкорад А. Б. Бог войны Третьего рейха. — С. 324—326.
  21. Широкорад А. Б. Бог войны Третьего рейха. — С. 85.
  22. 1 2 3 4 Краткие таблицы стрельбы 75-мм немецкого легкого пехотного орудия обр. 18. — С. 8—11.
  23. 1 2 3 4 Боеприпасы артиллерии бывшей германской армии. Справочник. — С. 87—88.
  24. 1 2 Боеприпасы артиллерии бывшей германской армии. Справочник. — С. 78.
  25. Широкорад А. Б. Бог войны Третьего рейха. — С. 327.
  26. Вооружение германской артиллерии. — С. 14.
  27. Широкорад А. Б. Бог войны Третьего рейха. — С. 46—47.
  28. С. Устьянцев, Д. Колмаков. Т-34. — Нижний Тагил: Уралвагонзавод / Медиа-Принт, 2005. — С. 57. — (Боевые машины Уралвагонзавода № 2). — 4500 экз. — ISBN 5-98485-008-7.
  29. М. Н. Свирин. Танковая мощь СССР. — С. 499 и 522.
  30. 1 2 3 4 Свирин М. Н. «Бобик». Страницы жизни. Окончание // Техника и вооружение вчера, сегодня, завтра. — 2008. — № 4.
  31. В. Н. Шунков. Оружие Красной Армии. — Мн.: Харвест, 1999. — С. 273. — ISBN 985-433-469-4.
  32. Краткие таблицы стрельбы 75-мм немецкого легкого пехотного орудия обр. 18. — С. 34—37.
  33. Главное артиллерийское управление Красной Армии. Таблицы стрельбы 120-мм полковых миномётов обр. 1938 г., обр. 1941 г. и обр. 1943 г. — М.: Воениздат НКО, 1944.
  34. 1 2 Широкорад А. Б. Бог войны Третьего рейха. — С. 192.
  35. Главное артиллерийское управление Красной Армии. Таблицы стрельбы 76-мм полковой пушки обр. 1943 г. — М.: Воениздат НКО, 1945.
  36. [www.thetankmaster.com/ENGLISH/afv/75mm_leIG-18_r.asp Фотографии le.I.G 18 в музее воинской славы в Омске]. Проверено 26 декабря 2010. [www.webcitation.org/613HFbP7Q Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  37. [www.trizna.ru/forum/viewtopic.php?f=28&t=24273 Тема на форуме поискового объединения «Тризна», посвящённая восстановлению leIG 18]. Проверено 26 декабря 2010. [www.webcitation.org/613HGKBn2 Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  38. [henk.fox3000.com/pegasus.htm Модели фирмы Pegasus Hobbies]. Проверено 26 декабря 2010. [www.webcitation.org/613HHX9Kb Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  39. [www.acemodel.com.ua/?p=model&id=257&s=0&l=ru Модель le.IG 18 фирмы ACE]. Проверено 26 декабря 2010. [www.webcitation.org/613HM1E9p Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  40. [theplasticsoldiercompany.co.uk/index.php?main_page=product_info&cPath=1_22_24_49&products_id=1109 le.IG 18 theplasticsoldiercompany]. Проверено 26 декабря 2010. [www.webcitation.org/613HN7VHN Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  41. Ларичкин А. Искусство войны: Африка 1943 // PC игры. — 2009. — № 3. — С. 79.

Литература

  • Alexander Lüdeke. Deutsche Artillerie-Geschütze 1933—1945. — Stuttgart: Motorbuch Verlag, 2010. — ISBN 978-3-613-03150-0.
  • Главное артиллерийское управление Красной Армии. Краткие таблицы стрельбы 75-мм немецкого легкого пехотного орудия обр. 18. — М.: Воениздат НКО, 1943.
  • Артиллерийский комитет Главного артиллерийского управления Красной Армии. Вооружение германской артиллерии. — М.: Государственное издательство оборонной промышленности, 1943. — 175 с.
  • Главное артиллерийское управление вооруженных сил СССР. Боеприпасы артиллерии бывшей германской армии. Справочник. — М.: Военное издательство Министерства вооруженных сил СССР, 1946. — 560 с.
  • Широкорад А. Б. Бог войны Третьего рейха. — М.: АСТ, 2003. — 576 с. — ISBN 5-17-015302-3.
  • Иванов А. Артиллерия Германии во Второй мировой войне. — СПб.: Нева, 2003. — 64 с. — ISBN 5-7654-2634-4.

Ссылки

  • На Викискладе есть медиафайлы по теме Лёгкое пехотное орудие 7,5 cm leIG 18
  • [asww.org/content/view/47 Краткое описание 7,5 cm le.IG 18]. Проверено 26 декабря 2010. [www.webcitation.org/613HOIaro Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  • [www.wwiivehicles.com/germany/guns/75-mm/75-mm-leig-18.asp Germany's 7.5-cm leIG 18] (англ.). World War II Vehicles. Проверено 26 декабря 2010. [www.webcitation.org/613HOpmvd Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  • [www.youtube.com/watch?v=QmzN67YC0oo Фронтовая кинохроника с 7,5 cm le.IG 18] (англ.). Проверено 26 декабря 2010.
  • [www.youtube.com/watch?v=GH1UbffL4_s&NR=1 Видеорассказ о 7,5 cm le.IG 18 с демонстрацией особенностей его конструкции на экземпляре орудия, находящемся в экспозиции музея Второй мировой войны в Новом Орлеане] (англ.). Проверено 26 декабря 2010.


Отрывок, характеризующий Лёгкое пехотное орудие 7,5 cm leIG 18

– Это кто? – спросил старый князь, вылезая из кареты и угадав Пьера.
– AI очень рад! целуй, – сказал он, узнав, кто был незнакомый молодой человек.
Старый князь был в хорошем духе и обласкал Пьера.
Перед ужином князь Андрей, вернувшись назад в кабинет отца, застал старого князя в горячем споре с Пьером.
Пьер доказывал, что придет время, когда не будет больше войны. Старый князь, подтрунивая, но не сердясь, оспаривал его.
– Кровь из жил выпусти, воды налей, тогда войны не будет. Бабьи бредни, бабьи бредни, – проговорил он, но всё таки ласково потрепал Пьера по плечу, и подошел к столу, у которого князь Андрей, видимо не желая вступать в разговор, перебирал бумаги, привезенные князем из города. Старый князь подошел к нему и стал говорить о делах.
– Предводитель, Ростов граф, половины людей не доставил. Приехал в город, вздумал на обед звать, – я ему такой обед задал… А вот просмотри эту… Ну, брат, – обратился князь Николай Андреич к сыну, хлопая по плечу Пьера, – молодец твой приятель, я его полюбил! Разжигает меня. Другой и умные речи говорит, а слушать не хочется, а он и врет да разжигает меня старика. Ну идите, идите, – сказал он, – может быть приду, за ужином вашим посижу. Опять поспорю. Мою дуру, княжну Марью полюби, – прокричал он Пьеру из двери.
Пьер теперь только, в свой приезд в Лысые Горы, оценил всю силу и прелесть своей дружбы с князем Андреем. Эта прелесть выразилась не столько в его отношениях с ним самим, сколько в отношениях со всеми родными и домашними. Пьер с старым, суровым князем и с кроткой и робкой княжной Марьей, несмотря на то, что он их почти не знал, чувствовал себя сразу старым другом. Они все уже любили его. Не только княжна Марья, подкупленная его кроткими отношениями к странницам, самым лучистым взглядом смотрела на него; но маленький, годовой князь Николай, как звал дед, улыбнулся Пьеру и пошел к нему на руки. Михаил Иваныч, m lle Bourienne с радостными улыбками смотрели на него, когда он разговаривал с старым князем.
Старый князь вышел ужинать: это было очевидно для Пьера. Он был с ним оба дня его пребывания в Лысых Горах чрезвычайно ласков, и велел ему приезжать к себе.
Когда Пьер уехал и сошлись вместе все члены семьи, его стали судить, как это всегда бывает после отъезда нового человека и, как это редко бывает, все говорили про него одно хорошее.


Возвратившись в этот раз из отпуска, Ростов в первый раз почувствовал и узнал, до какой степени сильна была его связь с Денисовым и со всем полком.
Когда Ростов подъезжал к полку, он испытывал чувство подобное тому, которое он испытывал, подъезжая к Поварскому дому. Когда он увидал первого гусара в расстегнутом мундире своего полка, когда он узнал рыжего Дементьева, увидал коновязи рыжих лошадей, когда Лаврушка радостно закричал своему барину: «Граф приехал!» и лохматый Денисов, спавший на постели, выбежал из землянки, обнял его, и офицеры сошлись к приезжему, – Ростов испытывал такое же чувство, как когда его обнимала мать, отец и сестры, и слезы радости, подступившие ему к горлу, помешали ему говорить. Полк был тоже дом, и дом неизменно милый и дорогой, как и дом родительский.
Явившись к полковому командиру, получив назначение в прежний эскадрон, сходивши на дежурство и на фуражировку, войдя во все маленькие интересы полка и почувствовав себя лишенным свободы и закованным в одну узкую неизменную рамку, Ростов испытал то же успокоение, ту же опору и то же сознание того, что он здесь дома, на своем месте, которые он чувствовал и под родительским кровом. Не было этой всей безурядицы вольного света, в котором он не находил себе места и ошибался в выборах; не было Сони, с которой надо было или не надо было объясняться. Не было возможности ехать туда или не ехать туда; не было этих 24 часов суток, которые столькими различными способами можно было употребить; не было этого бесчисленного множества людей, из которых никто не был ближе, никто не был дальше; не было этих неясных и неопределенных денежных отношений с отцом, не было напоминания об ужасном проигрыше Долохову! Тут в полку всё было ясно и просто. Весь мир был разделен на два неровные отдела. Один – наш Павлоградский полк, и другой – всё остальное. И до этого остального не было никакого дела. В полку всё было известно: кто был поручик, кто ротмистр, кто хороший, кто дурной человек, и главное, – товарищ. Маркитант верит в долг, жалованье получается в треть; выдумывать и выбирать нечего, только не делай ничего такого, что считается дурным в Павлоградском полку; а пошлют, делай то, что ясно и отчетливо, определено и приказано: и всё будет хорошо.
Вступив снова в эти определенные условия полковой жизни, Ростов испытал радость и успокоение, подобные тем, которые чувствует усталый человек, ложась на отдых. Тем отраднее была в эту кампанию эта полковая жизнь Ростову, что он, после проигрыша Долохову (поступка, которого он, несмотря на все утешения родных, не мог простить себе), решился служить не как прежде, а чтобы загладить свою вину, служить хорошо и быть вполне отличным товарищем и офицером, т. е. прекрасным человеком, что представлялось столь трудным в миру, а в полку столь возможным.
Ростов, со времени своего проигрыша, решил, что он в пять лет заплатит этот долг родителям. Ему посылалось по 10 ти тысяч в год, теперь же он решился брать только две, а остальные предоставлять родителям для уплаты долга.

Армия наша после неоднократных отступлений, наступлений и сражений при Пултуске, при Прейсиш Эйлау, сосредоточивалась около Бартенштейна. Ожидали приезда государя к армии и начала новой кампании.
Павлоградский полк, находившийся в той части армии, которая была в походе 1805 года, укомплектовываясь в России, опоздал к первым действиям кампании. Он не был ни под Пултуском, ни под Прейсиш Эйлау и во второй половине кампании, присоединившись к действующей армии, был причислен к отряду Платова.
Отряд Платова действовал независимо от армии. Несколько раз павлоградцы были частями в перестрелках с неприятелем, захватили пленных и однажды отбили даже экипажи маршала Удино. В апреле месяце павлоградцы несколько недель простояли около разоренной до тла немецкой пустой деревни, не трогаясь с места.
Была ростепель, грязь, холод, реки взломало, дороги сделались непроездны; по нескольку дней не выдавали ни лошадям ни людям провианта. Так как подвоз сделался невозможен, то люди рассыпались по заброшенным пустынным деревням отыскивать картофель, но уже и того находили мало. Всё было съедено, и все жители разбежались; те, которые оставались, были хуже нищих, и отнимать у них уж было нечего, и даже мало – жалостливые солдаты часто вместо того, чтобы пользоваться от них, отдавали им свое последнее.
Павлоградский полк в делах потерял только двух раненых; но от голоду и болезней потерял почти половину людей. В госпиталях умирали так верно, что солдаты, больные лихорадкой и опухолью, происходившими от дурной пищи, предпочитали нести службу, через силу волоча ноги во фронте, чем отправляться в больницы. С открытием весны солдаты стали находить показывавшееся из земли растение, похожее на спаржу, которое они называли почему то машкин сладкий корень, и рассыпались по лугам и полям, отыскивая этот машкин сладкий корень (который был очень горек), саблями выкапывали его и ели, несмотря на приказания не есть этого вредного растения.
Весною между солдатами открылась новая болезнь, опухоль рук, ног и лица, причину которой медики полагали в употреблении этого корня. Но несмотря на запрещение, павлоградские солдаты эскадрона Денисова ели преимущественно машкин сладкий корень, потому что уже вторую неделю растягивали последние сухари, выдавали только по полфунта на человека, а картофель в последнюю посылку привезли мерзлый и проросший. Лошади питались тоже вторую неделю соломенными крышами с домов, были безобразно худы и покрыты еще зимнею, клоками сбившеюся шерстью.
Несмотря на такое бедствие, солдаты и офицеры жили точно так же, как и всегда; так же и теперь, хотя и с бледными и опухлыми лицами и в оборванных мундирах, гусары строились к расчетам, ходили на уборку, чистили лошадей, амуницию, таскали вместо корма солому с крыш и ходили обедать к котлам, от которых вставали голодные, подшучивая над своею гадкой пищей и своим голодом. Также как и всегда, в свободное от службы время солдаты жгли костры, парились голые у огней, курили, отбирали и пекли проросший, прелый картофель и рассказывали и слушали рассказы или о Потемкинских и Суворовских походах, или сказки об Алеше пройдохе, и о поповом батраке Миколке.
Офицеры так же, как и обыкновенно, жили по двое, по трое, в раскрытых полуразоренных домах. Старшие заботились о приобретении соломы и картофеля, вообще о средствах пропитания людей, младшие занимались, как всегда, кто картами (денег было много, хотя провианта и не было), кто невинными играми – в свайку и городки. Об общем ходе дел говорили мало, частью оттого, что ничего положительного не знали, частью оттого, что смутно чувствовали, что общее дело войны шло плохо.
Ростов жил, попрежнему, с Денисовым, и дружеская связь их, со времени их отпуска, стала еще теснее. Денисов никогда не говорил про домашних Ростова, но по нежной дружбе, которую командир оказывал своему офицеру, Ростов чувствовал, что несчастная любовь старого гусара к Наташе участвовала в этом усилении дружбы. Денисов видимо старался как можно реже подвергать Ростова опасностям, берег его и после дела особенно радостно встречал его целым и невредимым. На одной из своих командировок Ростов нашел в заброшенной разоренной деревне, куда он приехал за провиантом, семейство старика поляка и его дочери, с грудным ребенком. Они были раздеты, голодны, и не могли уйти, и не имели средств выехать. Ростов привез их в свою стоянку, поместил в своей квартире, и несколько недель, пока старик оправлялся, содержал их. Товарищ Ростова, разговорившись о женщинах, стал смеяться Ростову, говоря, что он всех хитрее, и что ему бы не грех познакомить товарищей с спасенной им хорошенькой полькой. Ростов принял шутку за оскорбление и, вспыхнув, наговорил офицеру таких неприятных вещей, что Денисов с трудом мог удержать обоих от дуэли. Когда офицер ушел и Денисов, сам не знавший отношений Ростова к польке, стал упрекать его за вспыльчивость, Ростов сказал ему:
– Как же ты хочешь… Она мне, как сестра, и я не могу тебе описать, как это обидно мне было… потому что… ну, оттого…
Денисов ударил его по плечу, и быстро стал ходить по комнате, не глядя на Ростова, что он делывал в минуты душевного волнения.
– Экая дуг'ацкая ваша пог'ода Г'остовская, – проговорил он, и Ростов заметил слезы на глазах Денисова.


В апреле месяце войска оживились известием о приезде государя к армии. Ростову не удалось попасть на смотр который делал государь в Бартенштейне: павлоградцы стояли на аванпостах, далеко впереди Бартенштейна.
Они стояли биваками. Денисов с Ростовым жили в вырытой для них солдатами землянке, покрытой сучьями и дерном. Землянка была устроена следующим, вошедшим тогда в моду, способом: прорывалась канава в полтора аршина ширины, два – глубины и три с половиной длины. С одного конца канавы делались ступеньки, и это был сход, крыльцо; сама канава была комната, в которой у счастливых, как у эскадронного командира, в дальней, противуположной ступеням стороне, лежала на кольях, доска – это был стол. С обеих сторон вдоль канавы была снята на аршин земля, и это были две кровати и диваны. Крыша устраивалась так, что в середине можно было стоять, а на кровати даже можно было сидеть, ежели подвинуться ближе к столу. У Денисова, жившего роскошно, потому что солдаты его эскадрона любили его, была еще доска в фронтоне крыши, и в этой доске было разбитое, но склеенное стекло. Когда было очень холодно, то к ступеням (в приемную, как называл Денисов эту часть балагана), приносили на железном загнутом листе жар из солдатских костров, и делалось так тепло, что офицеры, которых много всегда бывало у Денисова и Ростова, сидели в одних рубашках.
В апреле месяце Ростов был дежурным. В 8 м часу утра, вернувшись домой, после бессонной ночи, он велел принести жару, переменил измокшее от дождя белье, помолился Богу, напился чаю, согрелся, убрал в порядок вещи в своем уголке и на столе, и с обветрившимся, горевшим лицом, в одной рубашке, лег на спину, заложив руки под голову. Он приятно размышлял о том, что на днях должен выйти ему следующий чин за последнюю рекогносцировку, и ожидал куда то вышедшего Денисова. Ростову хотелось поговорить с ним.
За шалашом послышался перекатывающийся крик Денисова, очевидно разгорячившегося. Ростов подвинулся к окну посмотреть, с кем он имел дело, и увидал вахмистра Топчеенко.
– Я тебе пг'иказывал не пускать их жг'ать этот ког'ень, машкин какой то! – кричал Денисов. – Ведь я сам видел, Лазаг'чук с поля тащил.
– Я приказывал, ваше высокоблагородие, не слушают, – отвечал вахмистр.
Ростов опять лег на свою кровать и с удовольствием подумал: «пускай его теперь возится, хлопочет, я свое дело отделал и лежу – отлично!» Из за стенки он слышал, что, кроме вахмистра, еще говорил Лаврушка, этот бойкий плутоватый лакей Денисова. Лаврушка что то рассказывал о каких то подводах, сухарях и быках, которых он видел, ездивши за провизией.
За балаганом послышался опять удаляющийся крик Денисова и слова: «Седлай! Второй взвод!»
«Куда это собрались?» подумал Ростов.
Через пять минут Денисов вошел в балаган, влез с грязными ногами на кровать, сердито выкурил трубку, раскидал все свои вещи, надел нагайку и саблю и стал выходить из землянки. На вопрос Ростова, куда? он сердито и неопределенно отвечал, что есть дело.
– Суди меня там Бог и великий государь! – сказал Денисов, выходя; и Ростов услыхал, как за балаганом зашлепали по грязи ноги нескольких лошадей. Ростов не позаботился даже узнать, куда поехал Денисов. Угревшись в своем угле, он заснул и перед вечером только вышел из балагана. Денисов еще не возвращался. Вечер разгулялся; около соседней землянки два офицера с юнкером играли в свайку, с смехом засаживая редьки в рыхлую грязную землю. Ростов присоединился к ним. В середине игры офицеры увидали подъезжавшие к ним повозки: человек 15 гусар на худых лошадях следовали за ними. Повозки, конвоируемые гусарами, подъехали к коновязям, и толпа гусар окружила их.
– Ну вот Денисов всё тужил, – сказал Ростов, – вот и провиант прибыл.
– И то! – сказали офицеры. – То то радешеньки солдаты! – Немного позади гусар ехал Денисов, сопутствуемый двумя пехотными офицерами, с которыми он о чем то разговаривал. Ростов пошел к нему навстречу.
– Я вас предупреждаю, ротмистр, – говорил один из офицеров, худой, маленький ростом и видимо озлобленный.
– Ведь сказал, что не отдам, – отвечал Денисов.
– Вы будете отвечать, ротмистр, это буйство, – у своих транспорты отбивать! Наши два дня не ели.
– А мои две недели не ели, – отвечал Денисов.
– Это разбой, ответите, милостивый государь! – возвышая голос, повторил пехотный офицер.
– Да вы что ко мне пристали? А? – крикнул Денисов, вдруг разгорячась, – отвечать буду я, а не вы, а вы тут не жужжите, пока целы. Марш! – крикнул он на офицеров.
– Хорошо же! – не робея и не отъезжая, кричал маленький офицер, – разбойничать, так я вам…
– К чог'ту марш скорым шагом, пока цел. – И Денисов повернул лошадь к офицеру.
– Хорошо, хорошо, – проговорил офицер с угрозой, и, повернув лошадь, поехал прочь рысью, трясясь на седле.
– Собака на забог'е, живая собака на забог'е, – сказал Денисов ему вслед – высшую насмешку кавалериста над верховым пехотным, и, подъехав к Ростову, расхохотался.
– Отбил у пехоты, отбил силой транспорт! – сказал он. – Что ж, не с голоду же издыхать людям?
Повозки, которые подъехали к гусарам были назначены в пехотный полк, но, известившись через Лаврушку, что этот транспорт идет один, Денисов с гусарами силой отбил его. Солдатам раздали сухарей в волю, поделились даже с другими эскадронами.
На другой день, полковой командир позвал к себе Денисова и сказал ему, закрыв раскрытыми пальцами глаза: «Я на это смотрю вот так, я ничего не знаю и дела не начну; но советую съездить в штаб и там, в провиантском ведомстве уладить это дело, и, если возможно, расписаться, что получили столько то провианту; в противном случае, требованье записано на пехотный полк: дело поднимется и может кончиться дурно».
Денисов прямо от полкового командира поехал в штаб, с искренним желанием исполнить его совет. Вечером он возвратился в свою землянку в таком положении, в котором Ростов еще никогда не видал своего друга. Денисов не мог говорить и задыхался. Когда Ростов спрашивал его, что с ним, он только хриплым и слабым голосом произносил непонятные ругательства и угрозы…
Испуганный положением Денисова, Ростов предлагал ему раздеться, выпить воды и послал за лекарем.
– Меня за г'азбой судить – ох! Дай еще воды – пускай судят, а буду, всегда буду подлецов бить, и госудаг'ю скажу. Льду дайте, – приговаривал он.
Пришедший полковой лекарь сказал, что необходимо пустить кровь. Глубокая тарелка черной крови вышла из мохнатой руки Денисова, и тогда только он был в состоянии рассказать все, что с ним было.
– Приезжаю, – рассказывал Денисов. – «Ну, где у вас тут начальник?» Показали. Подождать не угодно ли. «У меня служба, я зa 30 верст приехал, мне ждать некогда, доложи». Хорошо, выходит этот обер вор: тоже вздумал учить меня: Это разбой! – «Разбой, говорю, не тот делает, кто берет провиант, чтоб кормить своих солдат, а тот кто берет его, чтоб класть в карман!» Так не угодно ли молчать. «Хорошо». Распишитесь, говорит, у комиссионера, а дело ваше передастся по команде. Прихожу к комиссионеру. Вхожу – за столом… Кто же?! Нет, ты подумай!…Кто же нас голодом морит, – закричал Денисов, ударяя кулаком больной руки по столу, так крепко, что стол чуть не упал и стаканы поскакали на нем, – Телянин!! «Как, ты нас с голоду моришь?!» Раз, раз по морде, ловко так пришлось… «А… распротакой сякой и… начал катать. Зато натешился, могу сказать, – кричал Денисов, радостно и злобно из под черных усов оскаливая свои белые зубы. – Я бы убил его, кабы не отняли.
– Да что ж ты кричишь, успокойся, – говорил Ростов: – вот опять кровь пошла. Постой же, перебинтовать надо. Денисова перебинтовали и уложили спать. На другой день он проснулся веселый и спокойный. Но в полдень адъютант полка с серьезным и печальным лицом пришел в общую землянку Денисова и Ростова и с прискорбием показал форменную бумагу к майору Денисову от полкового командира, в которой делались запросы о вчерашнем происшествии. Адъютант сообщил, что дело должно принять весьма дурной оборот, что назначена военно судная комиссия и что при настоящей строгости касательно мародерства и своевольства войск, в счастливом случае, дело может кончиться разжалованьем.
Дело представлялось со стороны обиженных в таком виде, что, после отбития транспорта, майор Денисов, без всякого вызова, в пьяном виде явился к обер провиантмейстеру, назвал его вором, угрожал побоями и когда был выведен вон, то бросился в канцелярию, избил двух чиновников и одному вывихнул руку.
Денисов, на новые вопросы Ростова, смеясь сказал, что, кажется, тут точно другой какой то подвернулся, но что всё это вздор, пустяки, что он и не думает бояться никаких судов, и что ежели эти подлецы осмелятся задрать его, он им ответит так, что они будут помнить.
Денисов говорил пренебрежительно о всем этом деле; но Ростов знал его слишком хорошо, чтобы не заметить, что он в душе (скрывая это от других) боялся суда и мучился этим делом, которое, очевидно, должно было иметь дурные последствия. Каждый день стали приходить бумаги запросы, требования к суду, и первого мая предписано было Денисову сдать старшему по себе эскадрон и явиться в штаб девизии для объяснений по делу о буйстве в провиантской комиссии. Накануне этого дня Платов делал рекогносцировку неприятеля с двумя казачьими полками и двумя эскадронами гусар. Денисов, как всегда, выехал вперед цепи, щеголяя своей храбростью. Одна из пуль, пущенных французскими стрелками, попала ему в мякоть верхней части ноги. Может быть, в другое время Денисов с такой легкой раной не уехал бы от полка, но теперь он воспользовался этим случаем, отказался от явки в дивизию и уехал в госпиталь.


В июне месяце произошло Фридландское сражение, в котором не участвовали павлоградцы, и вслед за ним объявлено было перемирие. Ростов, тяжело чувствовавший отсутствие своего друга, не имея со времени его отъезда никаких известий о нем и беспокоясь о ходе его дела и раны, воспользовался перемирием и отпросился в госпиталь проведать Денисова.
Госпиталь находился в маленьком прусском местечке, два раза разоренном русскими и французскими войсками. Именно потому, что это было летом, когда в поле было так хорошо, местечко это с своими разломанными крышами и заборами и своими загаженными улицами, оборванными жителями и пьяными и больными солдатами, бродившими по нем, представляло особенно мрачное зрелище.
В каменном доме, на дворе с остатками разобранного забора, выбитыми частью рамами и стеклами, помещался госпиталь. Несколько перевязанных, бледных и опухших солдат ходили и сидели на дворе на солнушке.
Как только Ростов вошел в двери дома, его обхватил запах гниющего тела и больницы. На лестнице он встретил военного русского доктора с сигарою во рту. За доктором шел русский фельдшер.
– Не могу же я разорваться, – говорил доктор; – приходи вечерком к Макару Алексеевичу, я там буду. – Фельдшер что то еще спросил у него.
– Э! делай как знаешь! Разве не всё равно? – Доктор увидал подымающегося на лестницу Ростова.
– Вы зачем, ваше благородие? – сказал доктор. – Вы зачем? Или пуля вас не брала, так вы тифу набраться хотите? Тут, батюшка, дом прокаженных.
– Отчего? – спросил Ростов.
– Тиф, батюшка. Кто ни взойдет – смерть. Только мы двое с Макеевым (он указал на фельдшера) тут трепемся. Тут уж нашего брата докторов человек пять перемерло. Как поступит новенький, через недельку готов, – с видимым удовольствием сказал доктор. – Прусских докторов вызывали, так не любят союзники то наши.
Ростов объяснил ему, что он желал видеть здесь лежащего гусарского майора Денисова.
– Не знаю, не ведаю, батюшка. Ведь вы подумайте, у меня на одного три госпиталя, 400 больных слишком! Еще хорошо, прусские дамы благодетельницы нам кофе и корпию присылают по два фунта в месяц, а то бы пропали. – Он засмеялся. – 400, батюшка; а мне всё новеньких присылают. Ведь 400 есть? А? – обратился он к фельдшеру.
Фельдшер имел измученный вид. Он, видимо, с досадой дожидался, скоро ли уйдет заболтавшийся доктор.
– Майор Денисов, – повторил Ростов; – он под Молитеном ранен был.
– Кажется, умер. А, Макеев? – равнодушно спросил доктор у фельдшера.
Фельдшер однако не подтвердил слов доктора.
– Что он такой длинный, рыжеватый? – спросил доктор.
Ростов описал наружность Денисова.
– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
– Не пенять же чур на меня, – прокричал доктор из под лестницы.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.
Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.
– Кто тут ходит за больными? – спросил он фельдшера. В это время из соседней комнаты вышел фурштадский солдат, больничный служитель, и отбивая шаг вытянулся перед Ростовым.
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! – прокричал этот солдат, выкатывая глаза на Ростова и, очевидно, принимая его за больничное начальство.
– Убери же его, дай ему воды, – сказал Ростов, указывая на казака.
– Слушаю, ваше высокоблагородие, – с удовольствием проговорил солдат, еще старательнее выкатывая глаза и вытягиваясь, но не трогаясь с места.
– Нет, тут ничего не сделаешь, – подумал Ростов, опустив глаза, и хотел уже выходить, но с правой стороны он чувствовал устремленный на себя значительный взгляд и оглянулся на него. Почти в самом углу на шинели сидел с желтым, как скелет, худым, строгим лицом и небритой седой бородой, старый солдат и упорно смотрел на Ростова. С одной стороны, сосед старого солдата что то шептал ему, указывая на Ростова. Ростов понял, что старик намерен о чем то просить его. Он подошел ближе и увидал, что у старика была согнута только одна нога, а другой совсем не было выше колена. Другой сосед старика, неподвижно лежавший с закинутой головой, довольно далеко от него, был молодой солдат с восковой бледностью на курносом, покрытом еще веснушками, лице и с закаченными под веки глазами. Ростов поглядел на курносого солдата, и мороз пробежал по его спине.
– Да ведь этот, кажется… – обратился он к фельдшеру.
– Уж как просили, ваше благородие, – сказал старый солдат с дрожанием нижней челюсти. – Еще утром кончился. Ведь тоже люди, а не собаки…
– Сейчас пришлю, уберут, уберут, – поспешно сказал фельдшер. – Пожалуйте, ваше благородие.
– Пойдем, пойдем, – поспешно сказал Ростов, и опустив глаза, и сжавшись, стараясь пройти незамеченным сквозь строй этих укоризненных и завистливых глаз, устремленных на него, он вышел из комнаты.


Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными дверями, комнат. В комнатах этих были кровати; раненые и больные офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах, был маленький, худой человечек без руки, в колпаке и больничном халате с закушенной трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
– Вот где Бог привел свидеться, – сказал маленький человек. – Тушин, Тушин, помните довез вас под Шенграбеном? А мне кусочек отрезали, вот… – сказал он, улыбаясь, показывая на пустой рукав халата. – Василья Дмитриевича Денисова ищете? – сожитель! – сказал он, узнав, кого нужно было Ростову. – Здесь, здесь и Тушин повел его в другую комнату, из которой слышался хохот нескольких голосов.
«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
– Ну пускай будет плохо, – сказал Денисов. – Вам написал аудитор просьбу, – продолжал Тушин, – и надо подписать, да вот с ними и отправить. У них верно (он указал на Ростова) и рука в штабе есть. Уже лучше случая не найдете.
– Да ведь я сказал, что подличать не стану, – перебил Денисов и опять продолжал чтение своей бумаги.
Ростов не смел уговаривать Денисова, хотя он инстинктом чувствовал, что путь, предлагаемый Тушиным и другими офицерами, был самый верный, и хотя он считал бы себя счастливым, ежели бы мог оказать помощь Денисову: он знал непреклонность воли Денисова и его правдивую горячность.
Когда кончилось чтение ядовитых бумаг Денисова, продолжавшееся более часа, Ростов ничего не сказал, и в самом грустном расположении духа, в обществе опять собравшихся около него госпитальных товарищей Денисова, провел остальную часть дня, рассказывая про то, что он знал, и слушая рассказы других. Денисов мрачно молчал в продолжение всего вечера.
Поздно вечером Ростов собрался уезжать и спросил Денисова, не будет ли каких поручений?
– Да, постой, – сказал Денисов, оглянулся на офицеров и, достав из под подушки свои бумаги, пошел к окну, на котором у него стояла чернильница, и сел писать.
– Видно плетью обуха не пег'ешибешь, – сказал он, отходя от окна и подавая Ростову большой конверт. – Это была просьба на имя государя, составленная аудитором, в которой Денисов, ничего не упоминая о винах провиантского ведомства, просил только о помиловании.
– Передай, видно… – Он не договорил и улыбнулся болезненно фальшивой улыбкой.


Вернувшись в полк и передав командиру, в каком положении находилось дело Денисова, Ростов с письмом к государю поехал в Тильзит.
13 го июня, французский и русский императоры съехались в Тильзите. Борис Друбецкой просил важное лицо, при котором он состоял, о том, чтобы быть причислену к свите, назначенной состоять в Тильзите.
– Je voudrais voir le grand homme, [Я желал бы видеть великого человека,] – сказал он, говоря про Наполеона, которого он до сих пор всегда, как и все, называл Буонапарте.
– Vous parlez de Buonaparte? [Вы говорите про Буонапарта?] – сказал ему улыбаясь генерал.
Борис вопросительно посмотрел на своего генерала и тотчас же понял, что это было шуточное испытание.
– Mon prince, je parle de l'empereur Napoleon, [Князь, я говорю об императоре Наполеоне,] – отвечал он. Генерал с улыбкой потрепал его по плечу.
– Ты далеко пойдешь, – сказал он ему и взял с собою.
Борис в числе немногих был на Немане в день свидания императоров; он видел плоты с вензелями, проезд Наполеона по тому берегу мимо французской гвардии, видел задумчивое лицо императора Александра, в то время как он молча сидел в корчме на берегу Немана, ожидая прибытия Наполеона; видел, как оба императора сели в лодки и как Наполеон, приставши прежде к плоту, быстрыми шагами пошел вперед и, встречая Александра, подал ему руку, и как оба скрылись в павильоне. Со времени своего вступления в высшие миры, Борис сделал себе привычку внимательно наблюдать то, что происходило вокруг него и записывать. Во время свидания в Тильзите он расспрашивал об именах тех лиц, которые приехали с Наполеоном, о мундирах, которые были на них надеты, и внимательно прислушивался к словам, которые были сказаны важными лицами. В то самое время, как императоры вошли в павильон, он посмотрел на часы и не забыл посмотреть опять в то время, когда Александр вышел из павильона. Свидание продолжалось час и пятьдесят три минуты: он так и записал это в тот вечер в числе других фактов, которые, он полагал, имели историческое значение. Так как свита императора была очень небольшая, то для человека, дорожащего успехом по службе, находиться в Тильзите во время свидания императоров было делом очень важным, и Борис, попав в Тильзит, чувствовал, что с этого времени положение его совершенно утвердилось. Его не только знали, но к нему пригляделись и привыкли. Два раза он исполнял поручения к самому государю, так что государь знал его в лицо, и все приближенные не только не дичились его, как прежде, считая за новое лицо, но удивились бы, ежели бы его не было.
Борис жил с другим адъютантом, польским графом Жилинским. Жилинский, воспитанный в Париже поляк, был богат, страстно любил французов, и почти каждый день во время пребывания в Тильзите, к Жилинскому и Борису собирались на обеды и завтраки французские офицеры из гвардии и главного французского штаба.
24 го июня вечером, граф Жилинский, сожитель Бориса, устроил для своих знакомых французов ужин. На ужине этом был почетный гость, один адъютант Наполеона, несколько офицеров французской гвардии и молодой мальчик старой аристократической французской фамилии, паж Наполеона. В этот самый день Ростов, пользуясь темнотой, чтобы не быть узнанным, в статском платье, приехал в Тильзит и вошел в квартиру Жилинского и Бориса.
В Ростове, также как и во всей армии, из которой он приехал, еще далеко не совершился в отношении Наполеона и французов, из врагов сделавшихся друзьями, тот переворот, который произошел в главной квартире и в Борисе. Все еще продолжали в армии испытывать прежнее смешанное чувство злобы, презрения и страха к Бонапарте и французам. Еще недавно Ростов, разговаривая с Платовским казачьим офицером, спорил о том, что ежели бы Наполеон был взят в плен, с ним обратились бы не как с государем, а как с преступником. Еще недавно на дороге, встретившись с французским раненым полковником, Ростов разгорячился, доказывая ему, что не может быть мира между законным государем и преступником Бонапарте. Поэтому Ростова странно поразил в квартире Бориса вид французских офицеров в тех самых мундирах, на которые он привык совсем иначе смотреть из фланкерской цепи. Как только он увидал высунувшегося из двери французского офицера, это чувство войны, враждебности, которое он всегда испытывал при виде неприятеля, вдруг обхватило его. Он остановился на пороге и по русски спросил, тут ли живет Друбецкой. Борис, заслышав чужой голос в передней, вышел к нему навстречу. Лицо его в первую минуту, когда он узнал Ростова, выразило досаду.
– Ах это ты, очень рад, очень рад тебя видеть, – сказал он однако, улыбаясь и подвигаясь к нему. Но Ростов заметил первое его движение.
– Я не во время кажется, – сказал он, – я бы не приехал, но мне дело есть, – сказал он холодно…
– Нет, я только удивляюсь, как ты из полка приехал. – «Dans un moment je suis a vous», [Сию минуту я к твоим услугам,] – обратился он на голос звавшего его.
– Я вижу, что я не во время, – повторил Ростов.
Выражение досады уже исчезло на лице Бориса; видимо обдумав и решив, что ему делать, он с особенным спокойствием взял его за обе руки и повел в соседнюю комнату. Глаза Бориса, спокойно и твердо глядевшие на Ростова, были как будто застланы чем то, как будто какая то заслонка – синие очки общежития – были надеты на них. Так казалось Ростову.
– Ах полно, пожалуйста, можешь ли ты быть не во время, – сказал Борис. – Борис ввел его в комнату, где был накрыт ужин, познакомил с гостями, назвав его и объяснив, что он был не статский, но гусарский офицер, его старый приятель. – Граф Жилинский, le comte N.N., le capitaine S.S., [граф Н.Н., капитан С.С.] – называл он гостей. Ростов нахмуренно глядел на французов, неохотно раскланивался и молчал.
Жилинский, видимо, не радостно принял это новое русское лицо в свой кружок и ничего не сказал Ростову. Борис, казалось, не замечал происшедшего стеснения от нового лица и с тем же приятным спокойствием и застланностью в глазах, с которыми он встретил Ростова, старался оживить разговор. Один из французов обратился с обыкновенной французской учтивостью к упорно молчавшему Ростову и сказал ему, что вероятно для того, чтобы увидать императора, он приехал в Тильзит.
– Нет, у меня есть дело, – коротко ответил Ростов.
Ростов сделался не в духе тотчас же после того, как он заметил неудовольствие на лице Бориса, и, как всегда бывает с людьми, которые не в духе, ему казалось, что все неприязненно смотрят на него и что всем он мешает. И действительно он мешал всем и один оставался вне вновь завязавшегося общего разговора. «И зачем он сидит тут?» говорили взгляды, которые бросали на него гости. Он встал и подошел к Борису.
– Однако я тебя стесняю, – сказал он ему тихо, – пойдем, поговорим о деле, и я уйду.
– Да нет, нисколько, сказал Борис. А ежели ты устал, пойдем в мою комнатку и ложись отдохни.
– И в самом деле…
Они вошли в маленькую комнатку, где спал Борис. Ростов, не садясь, тотчас же с раздраженьем – как будто Борис был в чем нибудь виноват перед ним – начал ему рассказывать дело Денисова, спрашивая, хочет ли и может ли он просить о Денисове через своего генерала у государя и через него передать письмо. Когда они остались вдвоем, Ростов в первый раз убедился, что ему неловко было смотреть в глаза Борису. Борис заложив ногу на ногу и поглаживая левой рукой тонкие пальцы правой руки, слушал Ростова, как слушает генерал доклад подчиненного, то глядя в сторону, то с тою же застланностию во взгляде прямо глядя в глаза Ростову. Ростову всякий раз при этом становилось неловко и он опускал глаза.
– Я слыхал про такого рода дела и знаю, что Государь очень строг в этих случаях. Я думаю, надо бы не доводить до Его Величества. По моему, лучше бы прямо просить корпусного командира… Но вообще я думаю…
– Так ты ничего не хочешь сделать, так и скажи! – закричал почти Ростов, не глядя в глаза Борису.
Борис улыбнулся: – Напротив, я сделаю, что могу, только я думал…
В это время в двери послышался голос Жилинского, звавший Бориса.
– Ну иди, иди, иди… – сказал Ростов и отказавшись от ужина, и оставшись один в маленькой комнатке, он долго ходил в ней взад и вперед, и слушал веселый французский говор из соседней комнаты.


Ростов приехал в Тильзит в день, менее всего удобный для ходатайства за Денисова. Самому ему нельзя было итти к дежурному генералу, так как он был во фраке и без разрешения начальства приехал в Тильзит, а Борис, ежели даже и хотел, не мог сделать этого на другой день после приезда Ростова. В этот день, 27 го июня, были подписаны первые условия мира. Императоры поменялись орденами: Александр получил Почетного легиона, а Наполеон Андрея 1 й степени, и в этот день был назначен обед Преображенскому батальону, который давал ему батальон французской гвардии. Государи должны были присутствовать на этом банкете.
Ростову было так неловко и неприятно с Борисом, что, когда после ужина Борис заглянул к нему, он притворился спящим и на другой день рано утром, стараясь не видеть его, ушел из дома. Во фраке и круглой шляпе Николай бродил по городу, разглядывая французов и их мундиры, разглядывая улицы и дома, где жили русский и французский императоры. На площади он видел расставляемые столы и приготовления к обеду, на улицах видел перекинутые драпировки с знаменами русских и французских цветов и огромные вензеля А. и N. В окнах домов были тоже знамена и вензеля.
«Борис не хочет помочь мне, да и я не хочу обращаться к нему. Это дело решенное – думал Николай – между нами всё кончено, но я не уеду отсюда, не сделав всё, что могу для Денисова и главное не передав письма государю. Государю?!… Он тут!» думал Ростов, подходя невольно опять к дому, занимаемому Александром.
У дома этого стояли верховые лошади и съезжалась свита, видимо приготовляясь к выезду государя.
«Всякую минуту я могу увидать его, – думал Ростов. Если бы только я мог прямо передать ему письмо и сказать всё, неужели меня бы арестовали за фрак? Не может быть! Он бы понял, на чьей стороне справедливость. Он всё понимает, всё знает. Кто же может быть справедливее и великодушнее его? Ну, да ежели бы меня и арестовали бы за то, что я здесь, что ж за беда?» думал он, глядя на офицера, всходившего в дом, занимаемый государем. «Ведь вот всходят же. – Э! всё вздор. Пойду и подам сам письмо государю: тем хуже будет для Друбецкого, который довел меня до этого». И вдруг, с решительностью, которой он сам не ждал от себя, Ростов, ощупав письмо в кармане, пошел прямо к дому, занимаемому государем.
«Нет, теперь уже не упущу случая, как после Аустерлица, думал он, ожидая всякую секунду встретить государя и чувствуя прилив крови к сердцу при этой мысли. Упаду в ноги и буду просить его. Он поднимет, выслушает и еще поблагодарит меня». «Я счастлив, когда могу сделать добро, но исправить несправедливость есть величайшее счастье», воображал Ростов слова, которые скажет ему государь. И он пошел мимо любопытно смотревших на него, на крыльцо занимаемого государем дома.
С крыльца широкая лестница вела прямо наверх; направо видна была затворенная дверь. Внизу под лестницей была дверь в нижний этаж.
– Кого вам? – спросил кто то.
– Подать письмо, просьбу его величеству, – сказал Николай с дрожанием голоса.
– Просьба – к дежурному, пожалуйте сюда (ему указали на дверь внизу). Только не примут.
Услыхав этот равнодушный голос, Ростов испугался того, что он делал; мысль встретить всякую минуту государя так соблазнительна и оттого так страшна была для него, что он готов был бежать, но камер фурьер, встретивший его, отворил ему дверь в дежурную и Ростов вошел.
Невысокий полный человек лет 30, в белых панталонах, ботфортах и в одной, видно только что надетой, батистовой рубашке, стоял в этой комнате; камердинер застегивал ему сзади шитые шелком прекрасные новые помочи, которые почему то заметил Ростов. Человек этот разговаривал с кем то бывшим в другой комнате.
– Bien faite et la beaute du diable, [Хорошо сложена и красота молодости,] – говорил этот человек и увидав Ростова перестал говорить и нахмурился.
– Что вам угодно? Просьба?…
– Qu'est ce que c'est? [Что это?] – спросил кто то из другой комнаты.
– Encore un petitionnaire, [Еще один проситель,] – отвечал человек в помочах.
– Скажите ему, что после. Сейчас выйдет, надо ехать.
– После, после, завтра. Поздно…
Ростов повернулся и хотел выйти, но человек в помочах остановил его.
– От кого? Вы кто?
– От майора Денисова, – отвечал Ростов.
– Вы кто? офицер?
– Поручик, граф Ростов.
– Какая смелость! По команде подайте. А сами идите, идите… – И он стал надевать подаваемый камердинером мундир.
Ростов вышел опять в сени и заметил, что на крыльце было уже много офицеров и генералов в полной парадной форме, мимо которых ему надо было пройти.
Проклиная свою смелость, замирая от мысли, что всякую минуту он может встретить государя и при нем быть осрамлен и выслан под арест, понимая вполне всю неприличность своего поступка и раскаиваясь в нем, Ростов, опустив глаза, пробирался вон из дома, окруженного толпой блестящей свиты, когда чей то знакомый голос окликнул его и чья то рука остановила его.
– Вы, батюшка, что тут делаете во фраке? – спросил его басистый голос.
Это был кавалерийский генерал, в эту кампанию заслуживший особенную милость государя, бывший начальник дивизии, в которой служил Ростов.
Ростов испуганно начал оправдываться, но увидав добродушно шутливое лицо генерала, отойдя к стороне, взволнованным голосом передал ему всё дело, прося заступиться за известного генералу Денисова. Генерал выслушав Ростова серьезно покачал головой.
– Жалко, жалко молодца; давай письмо.
Едва Ростов успел передать письмо и рассказать всё дело Денисова, как с лестницы застучали быстрые шаги со шпорами и генерал, отойдя от него, подвинулся к крыльцу. Господа свиты государя сбежали с лестницы и пошли к лошадям. Берейтор Эне, тот самый, который был в Аустерлице, подвел лошадь государя, и на лестнице послышался легкий скрип шагов, которые сейчас узнал Ростов. Забыв опасность быть узнанным, Ростов подвинулся с несколькими любопытными из жителей к самому крыльцу и опять, после двух лет, он увидал те же обожаемые им черты, то же лицо, тот же взгляд, ту же походку, то же соединение величия и кротости… И чувство восторга и любви к государю с прежнею силою воскресло в душе Ростова. Государь в Преображенском мундире, в белых лосинах и высоких ботфортах, с звездой, которую не знал Ростов (это была legion d'honneur) [звезда почетного легиона] вышел на крыльцо, держа шляпу под рукой и надевая перчатку. Он остановился, оглядываясь и всё освещая вокруг себя своим взглядом. Кое кому из генералов он сказал несколько слов. Он узнал тоже бывшего начальника дивизии Ростова, улыбнулся ему и подозвал его к себе.
Вся свита отступила, и Ростов видел, как генерал этот что то довольно долго говорил государю.
Государь сказал ему несколько слов и сделал шаг, чтобы подойти к лошади. Опять толпа свиты и толпа улицы, в которой был Ростов, придвинулись к государю. Остановившись у лошади и взявшись рукою за седло, государь обратился к кавалерийскому генералу и сказал громко, очевидно с желанием, чтобы все слышали его.
– Не могу, генерал, и потому не могу, что закон сильнее меня, – сказал государь и занес ногу в стремя. Генерал почтительно наклонил голову, государь сел и поехал галопом по улице. Ростов, не помня себя от восторга, с толпою побежал за ним.


На площади куда поехал государь, стояли лицом к лицу справа батальон преображенцев, слева батальон французской гвардии в медвежьих шапках.
В то время как государь подъезжал к одному флангу баталионов, сделавших на караул, к противоположному флангу подскакивала другая толпа всадников и впереди их Ростов узнал Наполеона. Это не мог быть никто другой. Он ехал галопом в маленькой шляпе, с Андреевской лентой через плечо, в раскрытом над белым камзолом синем мундире, на необыкновенно породистой арабской серой лошади, на малиновом, золотом шитом, чепраке. Подъехав к Александру, он приподнял шляпу и при этом движении кавалерийский глаз Ростова не мог не заметить, что Наполеон дурно и не твердо сидел на лошади. Батальоны закричали: Ура и Vive l'Empereur! [Да здравствует Император!] Наполеон что то сказал Александру. Оба императора слезли с лошадей и взяли друг друга за руки. На лице Наполеона была неприятно притворная улыбка. Александр с ласковым выражением что то говорил ему.
Ростов не спуская глаз, несмотря на топтание лошадьми французских жандармов, осаживавших толпу, следил за каждым движением императора Александра и Бонапарте. Его, как неожиданность, поразило то, что Александр держал себя как равный с Бонапарте, и что Бонапарте совершенно свободно, как будто эта близость с государем естественна и привычна ему, как равный, обращался с русским царем.
Александр и Наполеон с длинным хвостом свиты подошли к правому флангу Преображенского батальона, прямо на толпу, которая стояла тут. Толпа очутилась неожиданно так близко к императорам, что Ростову, стоявшему в передних рядах ее, стало страшно, как бы его не узнали.
– Sire, je vous demande la permission de donner la legion d'honneur au plus brave de vos soldats, [Государь, я прошу у вас позволенья дать орден Почетного легиона храбрейшему из ваших солдат,] – сказал резкий, точный голос, договаривающий каждую букву. Это говорил малый ростом Бонапарте, снизу прямо глядя в глаза Александру. Александр внимательно слушал то, что ему говорили, и наклонив голову, приятно улыбнулся.
– A celui qui s'est le plus vaillament conduit dans cette derieniere guerre, [Тому, кто храбрее всех показал себя во время войны,] – прибавил Наполеон, отчеканивая каждый слог, с возмутительным для Ростова спокойствием и уверенностью оглядывая ряды русских, вытянувшихся перед ним солдат, всё держащих на караул и неподвижно глядящих в лицо своего императора.
– Votre majeste me permettra t elle de demander l'avis du colonel? [Ваше Величество позволит ли мне спросить мнение полковника?] – сказал Александр и сделал несколько поспешных шагов к князю Козловскому, командиру батальона. Бонапарте стал между тем снимать перчатку с белой, маленькой руки и разорвав ее, бросил. Адъютант, сзади торопливо бросившись вперед, поднял ее.