7-я воздушная дивизия (Третий рейх)
| 7-я воздушная дивизия 7. Flieger-Division | |
| Годы существования |
1 сентября 1938 — |
|---|---|
| Страна | |
| Подчинение | |
| Входит в | |
| Тип | |
| Дислокация | |
| Войны | |
| Участие в | |
| Командиры | |
| Известные командиры | |
7-я воздушная дивизия (нем. 7. Flieger-Division) — сформирована 1 сентября 1938 года в Берлине. 1 мая 1943 года переформирована в 1-ю парашютную дивизию.
Содержание
Боевой путь дивизии
Польская кампания
В конце Польской кампании была произведена высадка двух батальонов дивизии на два польских аэродрома (не парашютным способом). Целью этих десантов было недопущение эвакуации из страны высшего государственного и военного руководства Польши. Во время одной из высадок десантники вступили в бой с польскими войсками и понесли первые потери.
Норвежская кампания
14 апреля 1940 года был произведён парашютный десант (одна рота, 185 парашютистов) с целью захвата железнодорожного узла Думбос (между Осло и Тронхеймом, в центре южной части Норвегии). После 6 дней боёв против норвежских войск (два батальона), оставшиеся в живых парашютисты были взяты в плен.
14 мая 1940 года был произведён парашютный десант (один батальон) в районе Нарвика (на севере Норвегии), для усиления воевавших там немецких войск (против британских и польских войск).
Вторжение в Нидерланды и Бельгию
В ходе вторжения немецких войск в Бельгию были произведены 4 парашютных десанта (каждый силою роты) для захвата трёх ключевых мостов и форта Эбен-Эмаэль. Все десанты прошли успешно (бельгийцы успели взорвать только один мост).
В ходе захвата Нидерландов были произведены парашютные и посадочные десанты (совместно с 22-й воздушно-посадочной дивизией) с целью занятия Гааги, трёх ключевых мостов и аэродрома возле Роттердама. Неудачей окончилась только попытка занять Гаагу (десантники понесли большие потери).
Греческая кампания
После вторжения 6 апреля 1941 года немецких войск в Грецию, был произведён парашютный десант (силами одного полка) для захвата стратегически важного моста через Коринфский канал. Десантники удерживали эту позицию, отбивая атаки австралийских войск, до подхода основных немецких сил.
Десант на остров Крит
20 мая 1941 года 7-я воздушная дивизия была десантирована на остров Крит, с целью захвата плацдармов для последующей высадки на аэродромах 5-й горной дивизии.
Десанты были произведены в четырёх пунктах:
- аэродром Малеме
- берег залива Суда (возле порта Кания)
- аэродром Ретимнон
- аэродром Ираклион
Высадка в первых двух пунктах была произведена утром 20 мая, силами по полку в каждом (штаб дивизии — во втором пункте высадки, при этом командир дивизии генерал-лейтенант Зюссман погиб, командование дивизией взял на себя командир 2-го парашютного полка, полковник Штурм), остальные силы дивизии высадились в последних двух пунктах во второй половине дня 20 мая.
Аэродром Малеме, упорно обороняемый новозеландской бригадой, немецкие десантники смогли захватить во второй день операции, там сразу же началась высадка горных егерей, доставленных транспортными самолётами. Егеря окончательно подавили оборону новозеландцев в этом районе.
Затем егеря заняли порт Кания и двинулись далее в восточном направлении. Они деблокировали группы парашютистов возле Ретимнона и Гераклиона, вынудив остатки австралийских и британских войск (которыми командовал новозеландский генерал-майор Бернард Фрейберг) покинуть Крит.
1 июня 1941 года остров Крит полностью перешёл под контроль немецких войск. Однако, немецкие парашютисты понесли в этой операции весьма тяжёлые потери. Следует отметить, что парашютисты-десантники смогли захватить только один из четырёх объектов высадки, и задачу по оккупации Крита пришлось решать горным егерям (5-я горная дивизия), используя только аэродром Малеме, который парашютисты сумели захватить.
Война против СССР
24 сентября 1941 года 7-я воздушная дивизия получила приказ об отправке на Восточный фронт, под Ленинград.
29 сентября 1941 года два полка (1-й и 3-й) дивизии заняли участок фронта в районе Невы. Эти полки участвовали в боевых действиях (как пехота) до середины декабря, когда были отправлены на отдых в Германию. 2-й полк дивизии с ноября 1941 года воевал (также в качестве пехоты) южнее, в районе Волхова, и был отправлен на отдых в июне 1942 года.
В октябре 1942 года дивизия была вновь отправлена в качестве пехоты на Восточный фронт, в район Ржева. После тяжёлых боев дивизия была в апреле 1943 года вновь отведена в тыл (во Францию), и с мая 1943 года переформирована в 1-ю парашютную дивизию.
Состав дивизии
В сентябре 1939:
- 1-й парашютный полк
- 2-й парашютный полк
В мае 1941:
- 1-й парашютный полк
- 2-й парашютный полк
- 3-й парашютный полк
- артиллерийский батальон
- противотанковый батальон
- зенитный батальон
- пулемётный батальон
- саперный батальон
Командиры дивизии
- генерал-майор (с 1 января 1940 — генерал-лейтенант) Курт Штудент (1 сентября 1938 – 14 мая 1940)
- генерал-майор (с 1 января 1941 — генерал-лейтенант) Рихард Путцир (16 мая 1940 – 21 января 1941)
- генерал-лейтенант Вильгельм Зюссман (21 января – 20 мая 1941, погиб в ходе десанта на Крит)
- полковник (с 1 августа 1941 — генерал-майор) Альфред Штурм (20 мая 1941 – 30 мая 1942)
- генерал-лейтенант Эрик Петерсен (1 июня – 1 августа 1942)
- полковник (с 4 августа 1941 — генерал-майор) Рихард Хайдрих (1 августа 1942 – 1 мая 1943)
Напишите отзыв о статье "7-я воздушная дивизия (Третий рейх)"
Литература
- Günter Roth / Hans M. Stimpel: Die deutsche Fallschirmtruppe 1936—1945 — Führung in der deutschen Fallschirmtruppe und der Korpsgeist der Fallschirmjäger — Hamburg: Verlag Mittler, 2008. — ISBN 3-8132-0864-8.
Отрывок, характеризующий 7-я воздушная дивизия (Третий рейх)
Митенька стремглав слетел с шести ступеней и убежал в клумбу. (Клумба эта была известная местность спасения преступников в Отрадном. Сам Митенька, приезжая пьяный из города, прятался в эту клумбу, и многие жители Отрадного, прятавшиеся от Митеньки, знали спасительную силу этой клумбы.)Жена Митеньки и свояченицы с испуганными лицами высунулись в сени из дверей комнаты, где кипел чистый самовар и возвышалась приказчицкая высокая постель под стеганным одеялом, сшитым из коротких кусочков.
Молодой граф, задыхаясь, не обращая на них внимания, решительными шагами прошел мимо них и пошел в дом.
Графиня узнавшая тотчас через девушек о том, что произошло во флигеле, с одной стороны успокоилась в том отношении, что теперь состояние их должно поправиться, с другой стороны она беспокоилась о том, как перенесет это ее сын. Она подходила несколько раз на цыпочках к его двери, слушая, как он курил трубку за трубкой.
На другой день старый граф отозвал в сторону сына и с робкой улыбкой сказал ему:
– А знаешь ли, ты, моя душа, напрасно погорячился! Мне Митенька рассказал все.
«Я знал, подумал Николай, что никогда ничего не пойму здесь, в этом дурацком мире».
– Ты рассердился, что он не вписал эти 700 рублей. Ведь они у него написаны транспортом, а другую страницу ты не посмотрел.
– Папенька, он мерзавец и вор, я знаю. И что сделал, то сделал. А ежели вы не хотите, я ничего не буду говорить ему.
– Нет, моя душа (граф был смущен тоже. Он чувствовал, что он был дурным распорядителем имения своей жены и виноват был перед своими детьми но не знал, как поправить это) – Нет, я прошу тебя заняться делами, я стар, я…
– Нет, папенька, вы простите меня, ежели я сделал вам неприятное; я меньше вашего умею.
«Чорт с ними, с этими мужиками и деньгами, и транспортами по странице, думал он. Еще от угла на шесть кушей я понимал когда то, но по странице транспорт – ничего не понимаю», сказал он сам себе и с тех пор более не вступался в дела. Только однажды графиня позвала к себе сына, сообщила ему о том, что у нее есть вексель Анны Михайловны на две тысячи и спросила у Николая, как он думает поступить с ним.
– А вот как, – отвечал Николай. – Вы мне сказали, что это от меня зависит; я не люблю Анну Михайловну и не люблю Бориса, но они были дружны с нами и бедны. Так вот как! – и он разорвал вексель, и этим поступком слезами радости заставил рыдать старую графиню. После этого молодой Ростов, уже не вступаясь более ни в какие дела, с страстным увлечением занялся еще новыми для него делами псовой охоты, которая в больших размерах была заведена у старого графа.
Уже были зазимки, утренние морозы заковывали смоченную осенними дождями землю, уже зелень уклочилась и ярко зелено отделялась от полос буреющего, выбитого скотом, озимого и светло желтого ярового жнивья с красными полосами гречихи. Вершины и леса, в конце августа еще бывшие зелеными островами между черными полями озимей и жнивами, стали золотистыми и ярко красными островами посреди ярко зеленых озимей. Русак уже до половины затерся (перелинял), лисьи выводки начинали разбредаться, и молодые волки были больше собаки. Было лучшее охотничье время. Собаки горячего, молодого охотника Ростова уже не только вошли в охотничье тело, но и подбились так, что в общем совете охотников решено было три дня дать отдохнуть собакам и 16 сентября итти в отъезд, начиная с дубравы, где был нетронутый волчий выводок.
В таком положении были дела 14 го сентября.
Весь этот день охота была дома; было морозно и колко, но с вечера стало замолаживать и оттеплело. 15 сентября, когда молодой Ростов утром в халате выглянул в окно, он увидал такое утро, лучше которого ничего не могло быть для охоты: как будто небо таяло и без ветра спускалось на землю. Единственное движенье, которое было в воздухе, было тихое движенье сверху вниз спускающихся микроскопических капель мги или тумана. На оголившихся ветвях сада висели прозрачные капли и падали на только что свалившиеся листья. Земля на огороде, как мак, глянцевито мокро чернела, и в недалеком расстоянии сливалась с тусклым и влажным покровом тумана. Николай вышел на мокрое с натасканной грязью крыльцо: пахло вянущим лесом и собаками. Чернопегая, широкозадая сука Милка с большими черными на выкате глазами, увидав хозяина, встала, потянулась назад и легла по русачьи, потом неожиданно вскочила и лизнула его прямо в нос и усы. Другая борзая собака, увидав хозяина с цветной дорожки, выгибая спину, стремительно бросилась к крыльцу и подняв правило (хвост), стала тереться о ноги Николая.
– О гой! – послышался в это время тот неподражаемый охотничий подклик, который соединяет в себе и самый глубокий бас, и самый тонкий тенор; и из за угла вышел доезжачий и ловчий Данило, по украински в скобку обстриженный, седой, морщинистый охотник с гнутым арапником в руке и с тем выражением самостоятельности и презрения ко всему в мире, которое бывает только у охотников. Он снял свою черкесскую шапку перед барином, и презрительно посмотрел на него. Презрение это не было оскорбительно для барина: Николай знал, что этот всё презирающий и превыше всего стоящий Данило всё таки был его человек и охотник.
– Данила! – сказал Николай, робко чувствуя, что при виде этой охотничьей погоды, этих собак и охотника, его уже обхватило то непреодолимое охотничье чувство, в котором человек забывает все прежние намерения, как человек влюбленный в присутствии своей любовницы.
– Что прикажете, ваше сиятельство? – спросил протодиаконский, охриплый от порсканья бас, и два черные блестящие глаза взглянули исподлобья на замолчавшего барина. «Что, или не выдержишь?» как будто сказали эти два глаза.
– Хорош денек, а? И гоньба, и скачка, а? – сказал Николай, чеша за ушами Милку.
Данило не отвечал и помигал глазами.
– Уварку посылал послушать на заре, – сказал его бас после минутного молчанья, – сказывал, в отрадненский заказ перевела, там выли. (Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми в отрадненский лес, который был за две версты от дома и который был небольшое отъемное место.)
– А ведь ехать надо? – сказал Николай. – Приди ка ко мне с Уваркой.
– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
