71-405

71-405
Трамвайный вагон 71-405 в Москве
Производитель	ОАО «Уралтрансмаш»
Единиц построено	106
Годы выпуска	2006 — настоящее время
Характеристики
Максимальная скорость	75 км/ч
Масса	не более 20 т
Мест для сидения	32
Номинальная вместимость	120 (5 чел/м²)
Полная вместимость	172 (8 чел/м²)
Напряжение сети	550 В
Напряжение бортовой сети	24 В
Тип тягового редуктора	двухступенчатый, цилиндрическо-конический с эвольвентным зацеплением
Количество дверей	3
Освещение салона	люминесцентное
Дежурное освещение	лампы накаливания 24 В
Отопление кабины	воздушное от калорифера
Срок службы	20
Габариты
Колея	1524 мм
Длина	15 800 мм
Ширина	2 500 мм
Высота	3 055 мм
База	7 460 мм
База тележки	1 900 мм
Диаметр колёс	706 мм
Двигатели
Система управления	ТрСУ
71-405 на Викискладе

71-405 — российский пассажирский односторонний четырёхосный высокопольный трамвайный вагон с асинхронным тяговым приводом производства ОАО «Уралтрансмаш».

Трамвай используется в нескольких городах России.

Название

Обозначение 71-405 расшифровывается следующим образом: 7 означает трамвай, 1 — государство производителя (Россия), 4 — номер завода (УТМ), 05 — номер модели.

История создания

В 2003 году конструкторы ФГУП «УралТрансМаш» решили обновить дизайн вагона 71-402, чтобы не отставать от конкурентов, уже давно предлагавших новые дизайнерские решения в оформлении своих вагонов. УКВЗ к этому времени уже активно поставлял вагоны 71-619 с вклеенными тонированными окнами, приятными округлыми формами торцевых частей вагона, новыми решениями в оформлении салона. Москва активно закупала усть-катавские вагоны, которые всё больше вытесняли из московских парков чешские вагоны, заменить которые своей продукцией так хотел екатеринбургский консорциум. Отправной точкой для начала разработки новой модели на УТМе стал фактический распад «СПЕКТРа»: с одной стороны, уже всем участникам стало ясно, что выйти на планировавшиеся объёмы производства не удастся, а с другой стороны, руководство завода УТМ осознало, что способно самостоятельно запустить новый вагон. В ходе работы над вагоном 71-403 было решено применить и ряд технических доработок, чтобы устранить нарекания, которые вызывали серийные вагоны 71-402.

Параллельно на заводе начались работы по вагону 71-404, который должен был стать на тот момент самым современным трамвайным вагоном в России. 404 вагон должен был стать шестиосным сочленённым односторонним вагоном, с переменным уровнем пола. Подобное решение соответствовало современному европейскому видению трамвая, как модульной низкопольной конструкции с необходимым числом тележек и узлов сочленения, для обеспечения высокой провозной способности. Для разработки дизайна будущего вагона был изучен зарубежный опыт, и подготовлено большое число эскизов. Однако для создания 404 требовалось решить две сложных конструкторских проблемы — разработать моторные тележки для пониженного уровня пола, и поддерживающую тележку для низкого уровня пола. Денег на решение этих проблем в тот момент завод найти просто не мог и, как результат, от идеи создания 404 пришлось отказаться, сконцентрировавшись на доработке четырёхосных высокопольных вагонов 403 модели. Зато дизайнерские решения, готовившееся для 404 вагона нашли воплощение и в 71-403 и в 71-405 моделях.

Создание вагона 71-403 началось весной 2003 года, а уже в июне вагон был представлен на Европейско-Азиатском машиностроительном форуме, проходившем 5-6 июня в Екатеринбурге. В отличие от предшественника, вагон имел округлую форму передней торцевой части, и тонированные прорезиненные стекла. Изменились низковольтные цепи вагона, главный рубильник, ставший причиной нескольких возгораний 71-402 вагонов, заменили на разъединительный автомат. Установили автоинформатор и небольшие электронные маршрутоуказатели. В сентябре вагон передали на испытания в Западное депо ЕТТУ, а 26 декабря вагон был одобрен межведомственной комиссией и рекомендован к серийному производству.

Заводчане учли неудачный маркетинговый опыт, полученный с вагоном 71-402, и первый серийный 71-403 вагон был отправлен в Москву для испытаний. Уже 27 января 2004 года вагон разгрузили на базе ГУП «Мосгортранс», после чего его переправили в Строгинское (Краснопресненское) трамвайное депо. В столице вагон 71-403, получивший бортовой номер 3004, провёл 6 месяцев, за которые столичные трамвайщики всесторонне испытали его в разных условиях работы. Заводчанам были высказаны замечания, которые касались конструкции окон и целого ряда других не очень серьёзных недостатков. Вагон был отправлен на доработку на завод, откуда поступил в ЕТТУ. В борьбе за московский рынок завод опять потерпел неудачу: несмотря на то, что столичные трамвайщики в целом похвалили вагон, отметив высокое качество сборки и надёжность его агрегатов, контракт на поставку 46 вагонов для Строгинского депо ГУП «Мосгортранс» выиграл Петербургский трамвайно-механический завод с моделью ЛМ-99АЭ. Этот провал сильно подкосил перспективы производства трамвайных вагонов на УТМе. На заводе ощущались проблемы с финансированием трамвайного производства — начали появляться сомнения в его целесообразности. В этих условиях проектирование вагона 71-405 велось параллельно с опытными моделями (в том числе так и не родившимся 71-404 вагоном) и доработкой 71-403 модели. Но детальная проработка именно 405 модели, которая должна была стать наследницей достаточно успешно показавших себя вагонов 71-403, началась на УралТрансМаше (УТМ) летом 2005 года, по итогам полученных «московских» замечаний. В октябре 2005 года конструкторы УТМ приступили к изготовлению первого трамвайного вагона 71-405. Задачей стоящей перед конструкторами было внедрение технологий, которые бы позволили упростить сборку кузова вагона, сделать современный дизайн и устранить недостатки, которые были выявлены в ходе эксплуатации предыдущих версий екатеринбургских вагонов.

По планам опытный образец должен был быть готов уже к концу ноября 2005 года, однако сборка затянулась и презентация была перенесена на март следующего года. 16 марта вагон был представлен без крышевого оборудования и тележек, — по сути основу вагона не успели довести до должного состояния даже к отложенной презентации. И только в августе 2006 года вагон был передан для испытаний в Западное трамвайное депо ТТУ г. Екатеринбурга. В течение зимы 2006—2007 годов вагон проходил испытания, которые выявили целый ряд недостатков, и по итогам их устранения 24 апреля 2007 года состоялась государственная приёмка вагона, по итогам которой было рекомендовано серийное производство. Однако первенец модели 71-405 упорно не хотел твёрдо «становиться на рельсы» — из-за заводского дефекта колёсных пар, и разногласий между депо и заводом-изготовителем вагон долгое время стоял без движения. В дальнейшее производство вмешалась большая политика: в конце 2006 года на съезде «Единой России» в Екатеринбурге, мэра Москвы Ю. М. Лужкова, специально отвезли на завод УТМ, с тем, чтобы показать трамвай 71-405 — доработанного по итогам полученных замечаний потомка 71-403 вагона. Лужкову понравился вагон, который расхваливали не только производители, но и сам губернатор Свердловской области. Столичный мэр пригласил УТМ к участию в тендере на поставку трамвайных вагонов. Однако контракт на 197 вагонов выиграл УКВЗ, с моделью 71-619А. Сказать, что екатеринбургские вагоностроители были расстроены — значит ничего не сказать. Чтобы сгладить этот казус, был объявлен дополнительный тендер на три вагона… Его УТМ успешно выиграл, и с октября 2007 года в Москву было поставлено три вагона 71-405. Правда учитывая тот факт, что электрооборудование новых вагонов ещё не было до конца отлажено, столичные трамвайщики заказали гибрид с электрооборудованием от 403 модели в кузове 405. 26 сентября 2007 года первый из трёх московских УТМов прибыл в краснопресненское трамвайное депо и в начале сентября успешно прошёл обкатку и испытания. В январе 2008 в Москву прибыли ещё два таких же вагона. А вот екатеринбургский 71-405 только в марте 2008 года снова вышел на обкатку, и к августу начал работать с пассажирами на 26 маршруте в Екатеринбурге. В 2008 году мэрия Екатеринбурга планировала закупку очередной партии УТМовских вагонов для местного ТТУ, однако финансовые трудности изменили эти планы — и уже изготовленные вагоны оказались не выкуплены. Так что для завода очень удачным оказался заказ на достаточно крупную партию вагонов (10 штук), пришедший из Самары. Самарское ТТУ с 2001 года уже эксплуатировало вагоны производства УТМ (в Северное трамвайное депо с 2001 по 2003 годы были поставлены три вагона 71-402), а остальную часть парка Самары составляют чешские вагоны, — так что продукция УТМ, максимально унифицированная с чешскими трамваями, пришлась по душе самарским трамвайщикам. Вагоны поставлялись в город по железной дороге, и уже 9 декабря первые два вагона были разгружены в Самаре. В течение декабря в город поступили и остальные вагоны. По итогам этой поставки был подписан контракт на 33 вагона 71-405 для Самары (должны быть поставлены до июля). А 31 марта 2009 года вагоны 71-405 впервые вышли на работу с пассажирами по СМЕ на 20-м маршруте.

Следует сказать пару слов и о вагоне 71-406, проектировавшемся на заводе, но так и не реализованном «в металле». Этот вагон задумывался, как ответ конкурирующим заводам ПТМЗ и УКВЗ, выпускавшим свои высокопольные четырёхосные вагоны с четырьмя дверьми. «Четырехдверность» была одним из пожеланий московских заказчиков, необходимым для ускорения выхода пассажиров, в вагонах оборудованных турникетами. Конструктивно вагон представлял собой копию 405 модели, с компоновкой изменённой, под четыре двери. Однако к тому моменту, как проектирование вагона подходило к концу, в Москве решили больше не покупать высокопольные вагоны… Таким образом проект остался не у дел.

В 2009 году завод начал сборку опытных образцов новых вагонов 71-407, представляющих собой по сути переработку 405 вагонов под требования низкопольной центральной части. Одновременно на заводе по заказу Нижнего Тагила началась досборка последних 12 вагонов 71-403 (сваренные кузова до этого были не востребованы в производстве), причём на них устанавливалось уже новое оборудование образца 405 вагонов.

Конструктивные особенности

Вагон может эксплуатироваться как одиночно, так и в СМЕ из двух вагонов. Сцепные устройства унифицированы со сцепными устройствами вагонов T3.

Заявленный срок службы вагона — 20 лет.

Кузов и салон

Значительные изменения претерпел экстерьер вагона: по сравнению с прошлыми моделями увеличился размер окон, установлены сдвижные форточки, вместо вставных они стали вклеенными, кроме того, применена тонировка стёкол. Корма вагона выполнена из стеклопластика скруглённой формы, из пластика выполнены так же двери вагона. Изменена компоновка светооборудования, а ящики с тормозными резисторами перенесены с крыши вагона под пол. В салоне вагона широко применён пластик, постелен противоскользящий линолеум, для упрощения уборки салона крепление сидений переделано с пола на борта вагона.

Двери трамвайного вагона лавирующего типа, конструктивно исключающего травмоопасность при их использовании, оснащены приводом с вентильным электродвигателем, рассчитанным на работу без обслуживания в течение всего срока эксплуатации трамвайного вагона. Пол трамвайного вагона — гладкий, без перемены высоты по всей длине вагона имеет нескользкое покрытие в том числе и во влажном состоянии. В зонах средней и задней дверей организованы просторные площадки, обеспечивающие возможность удобного размещения детской коляски или крупногабаритного багажа. Помимо салона для оповещения пассажиров предусмотрены наружные громкоговорители.

Рама вагона в средней части была усилена, борта выполнены из труб прямоугольного сечения, что позволило применить новую технологию крепления листов обшивки. Изменено размещение статической нагрузки по бортам и по тележкам, за счёт чего уменьшилась неравномерность износа элементов шкворня и тележек.

Электрооборудование

Электроника вагона так же претерпела ряд существенных изменений: закрыты от влаги и грязи специальными кожухами тяговые двигатели, причём сами двигатели сделаны в закрытом исполнении, что позволило исключить необходимость воздуховодов для их охлаждения. Установлены более мощные тяговые преобразователи ОАО ПО «Вектор», которые, благодаря новой конструкции, станут ремонтопригодными в условиях депо, ограничено применение контакторов в высоковольтных цепях, что позволит снизить объём обслуживания электрооборудования, в цепи работы ТЭДов установлены сглаживающие фильтры, которые позволят увеличить ресурс двигателей.

Система управления ТрСУ, разработана ЗАО «Автоматизированные Системы и Комплексы».

Кроме того, была улучшена защита от короткого замыкания в высоковольтной и низковольтной цепях вагона, включено переключение стрелочных переводов без применения «резистора стрелки», введена возможность плавного управления работой механических тормозов.

Рабочее место водителя

Рабочее место водителя — высокой комфортности с повышенными по сравнению с требованиями нормативных документов эргономическими характеристиками, что предельно облегчает управление вагоном независимо от погодных условий и освещённости пути. Кроме пульта управления в кабине водителя размещены вспомогательная панель и бортовой компьютер с вынесенным на панель информационным дисплеем, на котором помимо текущей информации о движении при необходимости высвечиваются данные системы диагностики работы основных узлов. Бортовой компьютер вагона теперь имеет блочную структуру, в его функции включено поддержание в холодное время года заданной температуры в кабине водителя. Установлена система автоматического контроля трамвайного вагона СКАТ-4, а диапазон температур работы дисплея расширен до −20 градусов. В случае заказа устанавливается кондиционер кабины водителя.

Эксплуатирующие города

Вагоны 71-405 можно встретить в нескольких городах России:

Страна	Город	Эксплуатирующая организация	Модификация	Количество
Россия Россия	Екатеринбург	ЕМУП «ТТУ»	71-405	26 единиц
			71-405-11	8 единиц
Россия Россия	Москва	ГУП «Мосгортранс»	71-405-08	3 единицы
Россия Россия	Нижний Тагил	НТ МУП «Тагильский трамвай»	71-405	15 единиц
			71-405-11	10 единиц (лизинг)
Россия Россия	Орёл	МУП «Трамвайно-троллейбусное предприятие»	71-405	1 единица
Россия Россия	Самара	МП «Самарское трамвайно-троллейбусное управление»	71-405	43 единицы

Ссылки

• [www.samaratrans.info/wiki/index.php/71-405 Оригинал перенесенной в Википедию статьи на сайте Самаратранс.info] (с иллюстрациями не перенесенными в Википедию)
• [www.uraltransmash.com/rus/tramvainye_vagony/tramvainyi_vagon_71-405/ Описание 71-405 на сайте завода-изготовителя]
• [vagons.tramvaj.ru/info.php?m=71-405 Описание 71-405 на сайте «Трамвайные вагоны»]
• [transphoto.ru/list.php?mid=321 Фотографии 71-405 (на сайте «Городской электротранспорт»)]

Отрывок, характеризующий 71-405

Наташа спокойно повторила свой вопрос, и лицо и вся манера ее, несмотря на то, что она продолжала держать свой платок за кончики, были так серьезны, что майор перестал улыбаться и, сначала задумавшись, как бы спрашивая себя, в какой степени это можно, ответил ей утвердительно.
– О, да, отчего ж, можно, – сказал он.
Наташа слегка наклонила голову и быстрыми шагами вернулась к Мавре Кузминишне, стоявшей над офицером и с жалобным участием разговаривавшей с ним.
– Можно, он сказал, можно! – шепотом сказала Наташа.
Офицер в кибиточке завернул во двор Ростовых, и десятки телег с ранеными стали, по приглашениям городских жителей, заворачивать в дворы и подъезжать к подъездам домов Поварской улицы. Наташе, видимо, поправились эти, вне обычных условий жизни, отношения с новыми людьми. Она вместе с Маврой Кузминишной старалась заворотить на свой двор как можно больше раненых.
– Надо все таки папаше доложить, – сказала Мавра Кузминишна.
– Ничего, ничего, разве не все равно! На один день мы в гостиную перейдем. Можно всю нашу половину им отдать.
– Ну, уж вы, барышня, придумаете! Да хоть и в флигеля, в холостую, к нянюшке, и то спросить надо.
– Ну, я спрошу.
Наташа побежала в дом и на цыпочках вошла в полуотворенную дверь диванной, из которой пахло уксусом и гофманскими каплями.
– Вы спите, мама?
– Ах, какой сон! – сказала, пробуждаясь, только что задремавшая графиня.
– Мама, голубчик, – сказала Наташа, становясь на колени перед матерью и близко приставляя свое лицо к ее лицу. – Виновата, простите, никогда не буду, я вас разбудила. Меня Мавра Кузминишна послала, тут раненых привезли, офицеров, позволите? А им некуда деваться; я знаю, что вы позволите… – говорила она быстро, не переводя духа.
– Какие офицеры? Кого привезли? Ничего не понимаю, – сказала графиня.
Наташа засмеялась, графиня тоже слабо улыбалась.
– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.


M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.
– Соня, постой, да мы всё так уложим, – сказала Наташа.
– Нельзя, барышня, уж пробовали, – сказал буфетчнк.
– Нет, постой, пожалуйста. – И Наташа начала доставать из ящика завернутые в бумаги блюда и тарелки.
– Блюда надо сюда, в ковры, – сказала она.
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
– Эх, барышня! – говорил дворецкий. Но Наташа не сдалась, выкинула все вещи и быстро начала опять укладывать, решая, что плохие домашние ковры и лишнюю посуду не надо совсем брать. Когда всё было вынуто, начали опять укладывать. И действительно, выкинув почти все дешевое, то, что не стоило брать с собой, все ценное уложили в два ящика. Не закрывалась только крышка коверного ящика. Можно было вынуть немного вещей, но Наташа хотела настоять на своем. Она укладывала, перекладывала, нажимала, заставляла буфетчика и Петю, которого она увлекла за собой в дело укладыванья, нажимать крышку и сама делала отчаянные усилия.
– Да полно, Наташа, – говорила ей Соня. – Я вижу, ты права, да вынь один верхний.
– Не хочу, – кричала Наташа, одной рукой придерживая распустившиеся волосы по потному лицу, другой надавливая ковры. – Да жми же, Петька, жми! Васильич, нажимай! – кричала она. Ковры нажались, и крышка закрылась. Наташа, хлопая в ладоши, завизжала от радости, и слезы брызнули у ней из глаз. Но это продолжалось секунду. Тотчас же она принялась за другое дело, и уже ей вполне верили, и граф не сердился, когда ему говорили, что Наталья Ильинишна отменила его приказанье, и дворовые приходили к Наташе спрашивать: увязывать или нет подводу и довольно ли она наложена? Дело спорилось благодаря распоряжениям Наташи: оставлялись ненужные вещи и укладывались самым тесным образом самые дорогие.
Но как ни хлопотали все люди, к поздней ночи еще не все могло быть уложено. Графиня заснула, и граф, отложив отъезд до утра, пошел спать.
Соня, Наташа спали, не раздеваясь, в диванной. В эту ночь еще нового раненого провозили через Поварскую, и Мавра Кузминишна, стоявшая у ворот, заворотила его к Ростовым. Раненый этот, по соображениям Мавры Кузминишны, был очень значительный человек. Его везли в коляске, совершенно закрытой фартуком и с спущенным верхом. На козлах вместе с извозчиком сидел старик, почтенный камердинер. Сзади в повозке ехали доктор и два солдата.
– Пожалуйте к нам, пожалуйте. Господа уезжают, весь дом пустой, – сказала старушка, обращаясь к старому слуге.
– Да что, – отвечал камердинер, вздыхая, – и довезти не чаем! У нас и свой дом в Москве, да далеко, да и не живет никто.
– К нам милости просим, у наших господ всего много, пожалуйте, – говорила Мавра Кузминишна. – А что, очень нездоровы? – прибавила она.
Камердинер махнул рукой.
– Не чаем довезти! У доктора спросить надо. – И камердинер сошел с козел и подошел к повозке.
– Хорошо, – сказал доктор.
Камердинер подошел опять к коляске, заглянул в нее, покачал головой, велел кучеру заворачивать на двор и остановился подле Мавры Кузминишны.
– Господи Иисусе Христе! – проговорила она.
Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.


Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
Проснувшись утром 1 го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым, бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились.
– Ну, что, все готово, Васильич? – сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на офицера и денщика и кивая им головой. (Граф любил новые лица.)
– Хоть сейчас запрягать, ваше сиятельство.
– Ну и славно, вот графиня проснется, и с богом! Вы что, господа? – обратился он к офицеру. – У меня в доме? – Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской.
– Граф, сделайте одолжение, позвольте мне… ради бога… где нибудь приютиться на ваших подводах. Здесь у меня ничего с собой нет… Мне на возу… все равно… – Еще не успел договорить офицер, как денщик с той же просьбой для своего господина обратился к графу.
– А! да, да, да, – поспешно заговорил граф. – Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… что же… что нужно… – какими то неопределенными выражениями, что то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели на графа и подвигались к крыльцу.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, в галерею: там как прикажете насчет картин? – сказал дворецкий. И граф вместе с ним вошел в дом, повторяя свое приказание о том, чтобы не отказывать раненым, которые просятся ехать.
– Ну, что же, можно сложить что нибудь, – прибавил он тихим, таинственным голосом, как будто боясь, чтобы кто нибудь его не услышал.
В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.
– Что это, мой друг, я слышу, вещи опять снимают?
– Знаешь, ma chere, я вот что хотел тебе сказать… ma chere графинюшка… ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть. Знаешь, думаю, право, ma chere, вот, ma chere… пускай их свезут… куда же торопиться?.. – Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, – и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном.
Она приняла свой покорно плачевный вид и сказала мужу:
– Послушай, граф, ты довел до того, что за дом ничего не дают, а теперь и все наше – детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на сто тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри: вон напротив, у Лопухиных, еще третьего дня все дочиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.
Граф замахал руками и, ничего не сказав, вышел из комнаты.
– Папа! об чем вы это? – сказала ему Наташа, вслед за ним вошедшая в комнату матери.
– Ни о чем! Тебе что за дело! – сердито проговорил граф.
– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?
– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.


Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.
Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во двор на подводы и, входя на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.
Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.
– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.