Имена и эпитеты Бога в иудаизме

Имя Бога, наиболее часто встречающееся в Торе — יהוה, не имеющее произношения в традиционном иудаизме, также известное под термином тетраграмматон. Иудаизм также относится к словам Адонай (буквально «Наш Господь») и Элохим («Бог») с уважением, требующим их замены на другие эпитеты для избежания упоминания всуе, хоть эти слова и не являются именами. Кроме тетраграмматона, в Торе и книгах пророков присутствуют и другие имена собственные, а также эпитеты, описывающие Бога. Некоторые из этих эпитетов используются в еврейской литургии. Вне литургии используются особые эвфемизмы, заменяющие табуированные имена в разных контекстах. Также употребляются эквиваленты этих эпитетов на других языках, например, «Рахмана» («Всемилостивый») на арамейском в Талмуде, или «Эйбиштер» («Всевышний») на идиш.

В каббале раскрываются десять Священных Имён Творца, упомянутых в Торе (Зоар, Ваикра п. 156-177), которые соответствуют 10 сфиротам.

Тетраграмматон

	YHWH
Помощь по воспроизведению

Четырёхбуквенное непроизносимое имя Господа — (ивр. ‏יהוה‏‎, транслитерация YHWH, произношение в настоящее время точно не известно) — считается собственным именем Бога. Впервые встречается в Торе в Быт. 2:4. Используется в первой из десяти заповедей (Втор. 5:6).

Произношение вслух табуировано, при произношении заменяется словом «Адонай», «Хашем», «тетраграмматон», и т.д., в зависимости от контекста. В письменном виде сохраняется в виде тетраграмматона в свитках Торы и печатных изданиях и книгах пророков, вошедших в Танах, а также в некоторых молитвенниках (без огласовок). Во многих молитвенниках и в других книгах в цитатах из Торы заменяется буквой хе с апострофом ('ה), либо двумя буквами йуд (יי).

Адонай

	Адонай
Помощь по воспроизведению

Часто переводится в современной литературе как «Наш Господь». Термин «Адонай» используется иудеями вместо произнесения непроизносимого имени Бога в молитвах и во время публичного чтения Торы и книг пророков. Считается связанным с атрибутом милосердия.

В каббале Адонай соответствует сфире малхут.

Хашем

	Хашем
Помощь по воспроизведению

«Хаше́м» — буквально «Имя» (с определенным артиклем или «с большой буквы»), ивр. ‏השם‏‎. Строго говоря, это не имя, а эвфемизм, «обозначение имени», используемое вместо имени-эпитета «Адонай» и иногда вместо «Элохим» (которые, при меньшей табуированности, также традиционно избегают «произносить всуе») вне молитвы или религиозной службы — например, при учёбе или общении с прессой. Иногда используется вариант «Адошем» для сохранения размера (при цитировании литургии вне богослужения, например, при репетиции мелодии).

Элохим

См. также: Эль (бог)

Обычно понимается как Pluralis majestatis от древнего семитского Эль (ивр. ‏אל‏‎, ср. Аллах), которое переводится как «Бог» или «бог». Часто находится в форме «Элохе́йну» — «наш Бог». Считается связанным с атрибутом суда и справедливости.

Эхйе-Ашер-Эхйе

Эхйе-Ашер-Эхйе (ивр. ‏אהיה אשר אהיה‏‎) буквально переводится «Буду каким буду», в традиционных переводах — «Я есмь Сущий», из первого из трёх ответов, данных Всевышним на вопрос Моисея о Его имени, которое следует сообщить евреям, пребывающим в рабстве в Египте (Исх. 3:14). В арамейском переводе (Таргум Онкелоса) эта фраза не переведена, а приводится в оригинале, как имя собственное, и в таком виде цитируется в Талмуде (Бава Батра 73a).

Саваоф

Савао́ф (ивр. צבאות‎, цеваот, буквально «(Господь) Воинств») — один из эпитетов Бога в иудейской и христианской традициях, употребляющихся, как правило, в сочетании с тетраграмматоном. Этот эпитет может означать как «(Господь) воинств Израилевых», так и «(Господь) воинств Ангельских», или воинств Небесных. В Танахе слово Саваоф начинает встречаться с Первой книги Царей.

В отличие от других имён и эпитетов Бога (Элохим, Иегова, Адонай), Саваоф обозначает свойство всемогущества, образ которого заимствован от воинства. Этот эпитет не встречается в древнейших книгах Библии, но он часто употребляется у пророков и в псалмах («Господь Саваоф»). Ввиду того, что этот эпитет связан с понятием воинства, некоторые видят в нём просто «Бога войны»; это мнение опровергается тем, что эпитет «Саваоф» не употреблялся во времена, когда евреи развивали наибольшую воинственную деятельность, а, напротив, часто употреблялся в те времена, когда воинственность уступала место мирному развитию. Правильнее видеть в этом термине идею Бога как всемогущего Владыки всех сил неба и земли, так как по библейскому представлению, звезды и другие космические явления — тоже своего рода «воинства», повелитель которых есть Бог, как, например, Иегова Саваоф в переводе — «Господь сил» (1Цар.17:45; Пс.23:10, Ис.1:24 и др.).

Ветхий днями

Ветхий днями (Атик Йомин) — образ Бога из книги пророка Даниила. (Дан. 7:9)

Шемхамфораш

Шемхамфораш (שם המפורש Shem ha-Mephorash) — древнееврейская фраза, означающая «72-кратное имя Бога». Считается увеличенным Тетраграмматоном.

Страх Исаака

«Пахад Йицхак» — буквально, «страх Исаака», или «трепет Исаака» — один из эпитетов Бога, встречающийся в Библии только один раз (Быт. 31:42).

Шалом

Шалом (ивр. ‏שלום‏‎ — «Мир»). В Талмуде сказано: «имя Бога есть „Мир“» (Перек Ха-Шалом, Шаб. 10б) (Суд. 6:24).

Ха-Маком (Вездесущий)

Ха-Маком (ивр. ‏המקום‏‎) — «Вездесущий», буквально: Место (с определённым артиклем) — в еврейской традиции, Вселенная представляется как «мысль Бога», то есть, подчёркивается, что не Всевышний является частью нашего мира или одной из сущностей в нём, но наоборот, мир существует по Его воле, и Всевышний вмещает его. В таком виде упоминается в традиционном выражении соболезнования пребывающим в трауре, ивр. ‏המקום ינחם אתכם בתוך שאר אבלי ציון וירושלים‏‎, «Да утешит Вездесущий вас вместе с остальными скорбящими Сиона и Иерусалима».

Шхина

	Шхина
Помощь по воспроизведению

Слово ивр. ‏שכינה‏‎ буквально переводится как «присутствие». Этот эпитет Бога ни разу не используется в Ветхом завете; раввины использовали его, говоря о божественном присутствии в Скинии Завета или среди народа Израиля. Из всех имён Бога это единственное, стоя́щее в женском роде; Шхина считается ипостасью милосердия и прощения. Шхина упоминается в заупокойных и памятных молитвах ашкеназского обряда. Иногда к Шхине обращаются за помощью и поддержкой в домашних делах; это имя Бога используется, к примеру, в благословении дома.

См. также

• Имена Бога
• 99 имён Аллаха

Примечания

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Имена и эпитеты Бога в иудаизме

На другой день после приема в ложу, Пьер сидел дома, читая книгу и стараясь вникнуть в значение квадрата, изображавшего одной своей стороною Бога, другою нравственное, третьею физическое и четвертою смешанное. Изредка он отрывался от книги и квадрата и в воображении своем составлял себе новый план жизни. Вчера в ложе ему сказали, что до сведения государя дошел слух о дуэли, и что Пьеру благоразумнее бы было удалиться из Петербурга. Пьер предполагал ехать в свои южные имения и заняться там своими крестьянами. Он радостно обдумывал эту новую жизнь, когда неожиданно в комнату вошел князь Василий.
– Мой друг, что ты наделал в Москве? За что ты поссорился с Лёлей, mon сher? [дорогой мoй?] Ты в заблуждении, – сказал князь Василий, входя в комнату. – Я всё узнал, я могу тебе сказать верно, что Элен невинна перед тобой, как Христос перед жидами. – Пьер хотел отвечать, но он перебил его. – И зачем ты не обратился прямо и просто ко мне, как к другу? Я всё знаю, я всё понимаю, – сказал он, – ты вел себя, как прилично человеку, дорожащему своей честью; может быть слишком поспешно, но об этом мы не будем судить. Одно ты помни, в какое положение ты ставишь ее и меня в глазах всего общества и даже двора, – прибавил он, понизив голос. – Она живет в Москве, ты здесь. Помни, мой милый, – он потянул его вниз за руку, – здесь одно недоразуменье; ты сам, я думаю, чувствуешь. Напиши сейчас со мною письмо, и она приедет сюда, всё объяснится, а то я тебе скажу, ты очень легко можешь пострадать, мой милый.
Князь Василий внушительно взглянул на Пьера. – Мне из хороших источников известно, что вдовствующая императрица принимает живой интерес во всем этом деле. Ты знаешь, она очень милостива к Элен.
Несколько раз Пьер собирался говорить, но с одной стороны князь Василий не допускал его до этого, с другой стороны сам Пьер боялся начать говорить в том тоне решительного отказа и несогласия, в котором он твердо решился отвечать своему тестю. Кроме того слова масонского устава: «буди ласков и приветлив» вспоминались ему. Он морщился, краснел, вставал и опускался, работая над собою в самом трудном для него в жизни деле – сказать неприятное в глаза человеку, сказать не то, чего ожидал этот человек, кто бы он ни был. Он так привык повиноваться этому тону небрежной самоуверенности князя Василия, что и теперь он чувствовал, что не в силах будет противостоять ей; но он чувствовал, что от того, что он скажет сейчас, будет зависеть вся дальнейшая судьба его: пойдет ли он по старой, прежней дороге, или по той новой, которая так привлекательно была указана ему масонами, и на которой он твердо верил, что найдет возрождение к новой жизни.
– Ну, мой милый, – шутливо сказал князь Василий, – скажи же мне: «да», и я от себя напишу ей, и мы убьем жирного тельца. – Но князь Василий не успел договорить своей шутки, как Пьер с бешенством в лице, которое напоминало его отца, не глядя в глаза собеседнику, проговорил шопотом:
– Князь, я вас не звал к себе, идите, пожалуйста, идите! – Он вскочил и отворил ему дверь.
– Идите же, – повторил он, сам себе не веря и радуясь выражению смущенности и страха, показавшемуся на лице князя Василия.
– Что с тобой? Ты болен?
– Идите! – еще раз проговорил дрожащий голос. И князь Василий должен был уехать, не получив никакого объяснения.
Через неделю Пьер, простившись с новыми друзьями масонами и оставив им большие суммы на милостыни, уехал в свои именья. Его новые братья дали ему письма в Киев и Одессу, к тамошним масонам, и обещали писать ему и руководить его в его новой деятельности.


Дело Пьера с Долоховым было замято, и, несмотря на тогдашнюю строгость государя в отношении дуэлей, ни оба противника, ни их секунданты не пострадали. Но история дуэли, подтвержденная разрывом Пьера с женой, разгласилась в обществе. Пьер, на которого смотрели снисходительно, покровительственно, когда он был незаконным сыном, которого ласкали и прославляли, когда он был лучшим женихом Российской империи, после своей женитьбы, когда невестам и матерям нечего было ожидать от него, сильно потерял во мнении общества, тем более, что он не умел и не желал заискивать общественного благоволения. Теперь его одного обвиняли в происшедшем, говорили, что он бестолковый ревнивец, подверженный таким же припадкам кровожадного бешенства, как и его отец. И когда, после отъезда Пьера, Элен вернулась в Петербург, она была не только радушно, но с оттенком почтительности, относившейся к ее несчастию, принята всеми своими знакомыми. Когда разговор заходил о ее муже, Элен принимала достойное выражение, которое она – хотя и не понимая его значения – по свойственному ей такту, усвоила себе. Выражение это говорило, что она решилась, не жалуясь, переносить свое несчастие, и что ее муж есть крест, посланный ей от Бога. Князь Василий откровеннее высказывал свое мнение. Он пожимал плечами, когда разговор заходил о Пьере, и, указывая на лоб, говорил:
– Un cerveau fele – je le disais toujours. [Полусумасшедший – я всегда это говорил.]
– Я вперед сказала, – говорила Анна Павловна о Пьере, – я тогда же сейчас сказала, и прежде всех (она настаивала на своем первенстве), что это безумный молодой человек, испорченный развратными идеями века. Я тогда еще сказала это, когда все восхищались им и он только приехал из за границы, и помните, у меня как то вечером представлял из себя какого то Марата. Чем же кончилось? Я тогда еще не желала этой свадьбы и предсказала всё, что случится.
Анна Павловна по прежнему давала у себя в свободные дни такие вечера, как и прежде, и такие, какие она одна имела дар устроивать, вечера, на которых собиралась, во первых, la creme de la veritable bonne societe, la fine fleur de l'essence intellectuelle de la societe de Petersbourg, [сливки настоящего хорошего общества, цвет интеллектуальной эссенции петербургского общества,] как говорила сама Анна Павловна. Кроме этого утонченного выбора общества, вечера Анны Павловны отличались еще тем, что всякий раз на своем вечере Анна Павловна подавала своему обществу какое нибудь новое, интересное лицо, и что нигде, как на этих вечерах, не высказывался так очевидно и твердо градус политического термометра, на котором стояло настроение придворного легитимистского петербургского общества.
В конце 1806 года, когда получены были уже все печальные подробности об уничтожении Наполеоном прусской армии под Иеной и Ауерштетом и о сдаче большей части прусских крепостей, когда войска наши уж вступили в Пруссию, и началась наша вторая война с Наполеоном, Анна Павловна собрала у себя вечер. La creme de la veritable bonne societe [Сливки настоящего хорошего общества] состояла из обворожительной и несчастной, покинутой мужем, Элен, из MorteMariet'a, обворожительного князя Ипполита, только что приехавшего из Вены, двух дипломатов, тетушки, одного молодого человека, пользовавшегося в гостиной наименованием просто d'un homme de beaucoup de merite, [весьма достойный человек,] одной вновь пожалованной фрейлины с матерью и некоторых других менее заметных особ.