736 год
Поделись знанием:
– Avant tout dites moi, comment vous allez, chere amie? [Прежде всего скажите, как ваше здоровье?] Успокойте друга, – сказал он, не изменяя голоса и тоном, в котором из за приличия и участия просвечивало равнодушие и даже насмешка.
– Как можно быть здоровой… когда нравственно страдаешь? Разве можно оставаться спокойною в наше время, когда есть у человека чувство? – сказала Анна Павловна. – Вы весь вечер у меня, надеюсь?
– А праздник английского посланника? Нынче середа. Мне надо показаться там, – сказал князь. – Дочь заедет за мной и повезет меня.
– Я думала, что нынешний праздник отменен. Je vous avoue que toutes ces fetes et tous ces feux d'artifice commencent a devenir insipides. [Признаюсь, все эти праздники и фейерверки становятся несносны.]
– Ежели бы знали, что вы этого хотите, праздник бы отменили, – сказал князь, по привычке, как заведенные часы, говоря вещи, которым он и не хотел, чтобы верили.
– Ne me tourmentez pas. Eh bien, qu'a t on decide par rapport a la depeche de Novosiizoff? Vous savez tout. [Не мучьте меня. Ну, что же решили по случаю депеши Новосильцова? Вы все знаете.]
– Как вам сказать? – сказал князь холодным, скучающим тоном. – Qu'a t on decide? On a decide que Buonaparte a brule ses vaisseaux, et je crois que nous sommes en train de bruler les notres. [Что решили? Решили, что Бонапарте сжег свои корабли; и мы тоже, кажется, готовы сжечь наши.] – Князь Василий говорил всегда лениво, как актер говорит роль старой пиесы. Анна Павловна Шерер, напротив, несмотря на свои сорок лет, была преисполнена оживления и порывов.
Быть энтузиасткой сделалось ее общественным положением, и иногда, когда ей даже того не хотелось, она, чтобы не обмануть ожиданий людей, знавших ее, делалась энтузиасткой. Сдержанная улыбка, игравшая постоянно на лице Анны Павловны, хотя и не шла к ее отжившим чертам, выражала, как у избалованных детей, постоянное сознание своего милого недостатка, от которого она не хочет, не может и не находит нужным исправляться.
В середине разговора про политические действия Анна Павловна разгорячилась.
– Ах, не говорите мне про Австрию! Я ничего не понимаю, может быть, но Австрия никогда не хотела и не хочет войны. Она предает нас. Россия одна должна быть спасительницей Европы. Наш благодетель знает свое высокое призвание и будет верен ему. Вот одно, во что я верю. Нашему доброму и чудному государю предстоит величайшая роль в мире, и он так добродетелен и хорош, что Бог не оставит его, и он исполнит свое призвание задавить гидру революции, которая теперь еще ужаснее в лице этого убийцы и злодея. Мы одни должны искупить кровь праведника… На кого нам надеяться, я вас спрашиваю?… Англия с своим коммерческим духом не поймет и не может понять всю высоту души императора Александра. Она отказалась очистить Мальту. Она хочет видеть, ищет заднюю мысль наших действий. Что они сказали Новосильцову?… Ничего. Они не поняли, они не могут понять самоотвержения нашего императора, который ничего не хочет для себя и всё хочет для блага мира. И что они обещали? Ничего. И что обещали, и того не будет! Пруссия уж объявила, что Бонапарте непобедим и что вся Европа ничего не может против него… И я не верю ни в одном слове ни Гарденбергу, ни Гаугвицу. Cette fameuse neutralite prussienne, ce n'est qu'un piege. [Этот пресловутый нейтралитет Пруссии – только западня.] Я верю в одного Бога и в высокую судьбу нашего милого императора. Он спасет Европу!… – Она вдруг остановилась с улыбкою насмешки над своею горячностью.
– Я думаю, – сказал князь улыбаясь, – что ежели бы вас послали вместо нашего милого Винценгероде, вы бы взяли приступом согласие прусского короля. Вы так красноречивы. Вы дадите мне чаю?
– Сейчас. A propos, – прибавила она, опять успокоиваясь, – нынче у меня два очень интересные человека, le vicomte de MorteMariet, il est allie aux Montmorency par les Rohans, [Кстати, – виконт Мортемар,] он в родстве с Монморанси чрез Роганов,] одна из лучших фамилий Франции. Это один из хороших эмигрантов, из настоящих. И потом l'abbe Morio: [аббат Морио:] вы знаете этот глубокий ум? Он был принят государем. Вы знаете?
– А! Я очень рад буду, – сказал князь. – Скажите, – прибавил он, как будто только что вспомнив что то и особенно небрежно, тогда как то, о чем он спрашивал, было главною целью его посещения, – правда, что l'imperatrice mere [императрица мать] желает назначения барона Функе первым секретарем в Вену? C'est un pauvre sire, ce baron, a ce qu'il parait. [Этот барон, кажется, ничтожная личность.] – Князь Василий желал определить сына на это место, которое через императрицу Марию Феодоровну старались доставить барону.
Анна Павловна почти закрыла глаза в знак того, что ни она, ни кто другой не могут судить про то, что угодно или нравится императрице.
– Monsieur le baron de Funke a ete recommande a l'imperatrice mere par sa soeur, [Барон Функе рекомендован императрице матери ее сестрою,] – только сказала она грустным, сухим тоном. В то время, как Анна Павловна назвала императрицу, лицо ее вдруг представило глубокое и искреннее выражение преданности и уважения, соединенное с грустью, что с ней бывало каждый раз, когда она в разговоре упоминала о своей высокой покровительнице. Она сказала, что ее величество изволила оказать барону Функе beaucoup d'estime, [много уважения,] и опять взгляд ее подернулся грустью.
Князь равнодушно замолк. Анна Павловна, с свойственною ей придворною и женскою ловкостью и быстротою такта, захотела и щелконуть князя за то, что он дерзнул так отозваться о лице, рекомендованном императрице, и в то же время утешить его.
– Mais a propos de votre famille,[Кстати о вашей семье,] – сказала она, – знаете ли, что ваша дочь с тех пор, как выезжает, fait les delices de tout le monde. On la trouve belle, comme le jour. [составляет восторг всего общества. Ее находят прекрасною, как день.]
Князь наклонился в знак уважения и признательности.
– Я часто думаю, – продолжала Анна Павловна после минутного молчания, подвигаясь к князю и ласково улыбаясь ему, как будто выказывая этим, что политические и светские разговоры кончены и теперь начинается задушевный, – я часто думаю, как иногда несправедливо распределяется счастие жизни. За что вам судьба дала таких двух славных детей (исключая Анатоля, вашего меньшого, я его не люблю, – вставила она безапелляционно, приподняв брови) – таких прелестных детей? А вы, право, менее всех цените их и потому их не стоите.
И она улыбнулась своею восторженною улыбкой.
(перенаправлено с «736»)
| Годы |
|---|
| 732 · 733 · 734 · 735 — 736 — 737 · 738 · 739 · 740 |
| Десятилетия |
| 710-е · 720-е — 730-е — 740-е · 750-е |
| Века |
| VII век — VIII век — IX век |
| 1-е тысячелетие | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| VI век — VII век — VIII век — IX век — X век | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Хронологическая таблица | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
736 (семьсот тридцать шестой) год по юлианскому календарю — високосный год, начинающийся в воскресенье. Это 736 год нашей эры, 736 год 1 тысячелетия, 36 год VIII века, 6 год 4-го десятилетия VIII века, 7 год 730-х годов.
Содержание
События
- Первое упоминание о культивации хмеля. В районе Галлертау (современная Германия)[1].
- В баварском городе Гайзенфельд начинается первое производство пива на территории Священной Римской империи.
- По одной из версий, Гильдепранд назначается королём-соправителем лангобардов, вместе со своим дядей Лиутпрандом. По другой версии это произошло в 737 году.
- Арнефрид становится констанцским епископом.
- Кутберт Кентерберийский становится Херефордским епископом.
- Арабский полководец Мерван из династии Омейядов, назначенный наместником Кавказа, назначает в Тбилиси эмира, власть которого распространялась на всю Грузию, как восточную, так и западную. Основание Тбилисского эмирата.
- Учёный бонза Робэн пригласил корейского учёного Симсанга Синсё прочесть лекции по Аватамсака-сутре (Кэгонгё) в храме Консю-дзи. Основание Кэгона в Японии.
- Китайцы начинают военные действия против тюргешей Семиречья в районе озера Балхаш. Каган Тюргешского каганата Сулук, вторгшийся в Тарим, терпит поражение от китайского полководца Кай Ки-юна[2].
- Китайский император Сюань-цзун начинает войну против мусульман в Кашгаре[3].
- Кидани и Си объявляют о своей независимости от династии Тан. Генерал Ань Лушань, посланный против восставших в Манчжурию, теряет всех своих солдат, за что приговаривается к смертной казни, позднее отменённой[4].
- Воинственные раджпутские правители из династии Томара основали к югу от отрогов Аравалли крепость Лал-Кот, давшую начало городу Дели[5].
- Майордом франков Карл Мартелл совершил поход до устья Роны, в Арль и Марсель. Опустошения, нанесённые франками, вызвали единодушный протест провансальцев. По призыву патриция Моронта, они пошли на союз с арабами и сообща напали на город Авиньон[6].
- Одилон становится герцогом Баварии.
- Король Мерсии Этельбальд издаёт «Диплом Исмере» (хартия короля Этельбальда элдормену Кунеберту). Этот документ начинается с описания Этельбальда как «короля не только Мерсии, но также и всех областей, которые называются общим именем Южная Англия»; далее в списке он назван «Rex Britanniae» («Король Британии»).
- Король пиктов Энгус I совершил вторжение в Дал Риаду, разорил земли королевства, захватил важную крепость Дуннад и сжёг Крейк. Также были пленены Дунгал мак Селбайг и его брат Фередах. Во время похода погиб сын Энгуса I, Бруде. После этого войско пиктов возглавил брат короля, которому удалось разгромить короля Муйредаха в битве при Калатроссе. В этом сражении погиб и сам король Дал Риады[9]. Энгус устанавливает на два десятилетия свою власть над Шотландией.
- Ахав Тикаля Икин-Чан-Кавиль побеждает соперников из Калакмуля в Петене и присоединяет Южный Юкатан. Гибель Канульского царства.
- Закончено строительство буддистского храма Наньшань в Чжанчжоу — одного из важнейших в Китае[10][11].
- Леон I становится новым архонтом Абазгии. Прибывшие в Абхазию князья Картли Арчил и Эгриси Мир, отступавшие под натиском арабов, совместно с Леоном отбивают попытку арабов захватить Абхазию, победив их в Анакопийском сражении[12].
- В Киригуа завершена стела «Большая черепаха», одна из четырёх стел города.
- После разрушения арабами Себастополиса, основывается поселение Цхум в составе Абхазского царства.
- Индийский монах Бодхисена прибыл в Японию в распространять буддизм и представил жителям Великого Будду, построенного в Тодай-дзи.
- Начало «пробела VIII века» в истории Баакульского царства.
- Тонтуан II становится епископом Оша.
- Святой Эмильен возглавляет кафедру Сен-Жан-де-Морьена епископства Шамбери.
- Барбат становится архиепископом Болоньи.
- Эоган мак Муйредах унаследовал власть над кланом Кенел Лоарн, а также титул короля Дал Риады.
Родились
- Жао Чинг (ум. 3 октября 796) — чэнсян во время правления императора Де-цзюна.
- Роланд (ум. 778) — знаменитейший из героев французских эпических сказаний цикла Карла Великого, маркграф Бретонской марки.
- Ху Чень (ум. 1 января 800[13]) — китайский генерал, прославившийся защитой императора Де-цзюна во время восстания Жу-Чи.
Скончались
- Св. Виктор из Браги.
- Лаошань Йифу (р. 658 или 661) — мастер чань из северной школы чань.
- Ли Цзаньксань (р. 665) — чэнсян во время правления императоров Жуй-цзуня и Сюань-цзуня.
- Константин II — архонт Абазгии.
- Муйредах мак Айнбкеллах — король гэльского королевства Дал Риада.
- Одойн — констанцский епископ.
- Сакина (р. 669) — дочь имама Хусейна ибн Али. Одна из двух дочерей, бывших при имаме во время битвы под Кербелой[14]
- Хугберт — герцог Баварии.
- Флан Эйгхл — епископ Охрима.
- Шию Чуюк (р. 669) — мастер чань из школы Жиньжонг.
- Ямабэ-но Акахито — один из величайших поэтов Японии первой половины VIII века.
См. также
Напишите отзыв о статье "736 год"
Примечания
- ↑ Corran H.S. [www.abebooks.com/servlet/BookDetailsPL?bi=592008163&isbn=0715367358 Purchase Used: A History of Brewing]. — Vermont Canada: David and Charles PLC. — P. 303. — ISBN 0-7153-6735-8.
- ↑ René Grousset, [classiques.uqac.ca/classiques/grousset_rene/empire_des_steppes/grousset_steppes.pdf L’empire des steppes, Attila, Gengis-Khan, Tamerlan], Paris, Payot, 1938, quatrième édition, 1965, (.pdf) 669 p.
- ↑ David Eggenberger [books.google.fr/books?id=QIyz79F3Nn0C&pg=PA216 An encyclopedia of battles] Courier Dover Publications, 1985
- ↑ Justin Wintle [books.google.fr/books?id=n2WKejUSPRgC&pg=PA158 China] Rough Guides, 2002
- ↑ Patrick Horton, Richard Plunkett, Hugh Finlay [books.google.fr/books?id=Ee1HTcplZS0C&pg=PA9 Delhi ] Lonely Planet, 2002
- ↑ Irad Malkin [books.google.fr/books?id=59QUAAAAIAAJ&pg=PA195 La France et la Méditerranée : vingt-sept siècles d’interdépendance] BRILL, 1990
- ↑ Augustin François Lemaitre [books.google.fr/books?id=ETUvAAAAMAAJ&pg=PA519 France: Dictionnaire encyclopédique, Volume 9] Firmin Didot frères, 1843
- ↑ David Nicolle, Graham Turner [books.google.fr/books?id=3VG_6McX9u8C&pg=PA19 Poitiers AD 732: Charles Martel Turns the Islamic Tide] Osprey Publishing, 2008
- ↑ Хендерсон Изабель. Пикты. — С. 69 и 72—74.
- ↑ Longxi County County Annals — Places of Historic Interest (龙溪县志 · 古迹).
- ↑ «The Baoqu Institute — Zhangzhou’s Nanshan Temple („[www.itravelqq.com/2009/0514/827.html 报劬院“——漳州南山寺])»
- ↑ [www.conflicts.rem33.com/images/abkhazia/abkh_histr%202.htm Andrew Andersen. Medieval Abkhazia: 620—1221]
- ↑ [www.sinica.edu.tw/ftms-bin/kiwi1/luso.sh?lstype=2&dyna=%AD%F0&king=%BCw%A9v&reign=%ADs%A4%B8&yy=15&ycanzi=&mm=12&dd=2&dcanzi= {{lang == 1 ? siteInfo.ch : siteInfo.en}}]
- ↑ [www.mathaba.net/news/?x=553989 The Story Of Sukaina Bint Al-Hussein A Muslim Heroine]
Отрывок, характеризующий 736 год
– Dieu, quelle virulente sortie [О! какое жестокое нападение!] – отвечал, нисколько не смутясь такою встречей, вошедший князь, в придворном, шитом мундире, в чулках, башмаках, при звездах, с светлым выражением плоского лица. Он говорил на том изысканном французском языке, на котором не только говорили, но и думали наши деды, и с теми тихими, покровительственными интонациями, которые свойственны состаревшемуся в свете и при дворе значительному человеку. Он подошел к Анне Павловне, поцеловал ее руку, подставив ей свою надушенную и сияющую лысину, и покойно уселся на диване.– Avant tout dites moi, comment vous allez, chere amie? [Прежде всего скажите, как ваше здоровье?] Успокойте друга, – сказал он, не изменяя голоса и тоном, в котором из за приличия и участия просвечивало равнодушие и даже насмешка.
– Как можно быть здоровой… когда нравственно страдаешь? Разве можно оставаться спокойною в наше время, когда есть у человека чувство? – сказала Анна Павловна. – Вы весь вечер у меня, надеюсь?
– А праздник английского посланника? Нынче середа. Мне надо показаться там, – сказал князь. – Дочь заедет за мной и повезет меня.
– Я думала, что нынешний праздник отменен. Je vous avoue que toutes ces fetes et tous ces feux d'artifice commencent a devenir insipides. [Признаюсь, все эти праздники и фейерверки становятся несносны.]
– Ежели бы знали, что вы этого хотите, праздник бы отменили, – сказал князь, по привычке, как заведенные часы, говоря вещи, которым он и не хотел, чтобы верили.
– Ne me tourmentez pas. Eh bien, qu'a t on decide par rapport a la depeche de Novosiizoff? Vous savez tout. [Не мучьте меня. Ну, что же решили по случаю депеши Новосильцова? Вы все знаете.]
– Как вам сказать? – сказал князь холодным, скучающим тоном. – Qu'a t on decide? On a decide que Buonaparte a brule ses vaisseaux, et je crois que nous sommes en train de bruler les notres. [Что решили? Решили, что Бонапарте сжег свои корабли; и мы тоже, кажется, готовы сжечь наши.] – Князь Василий говорил всегда лениво, как актер говорит роль старой пиесы. Анна Павловна Шерер, напротив, несмотря на свои сорок лет, была преисполнена оживления и порывов.
Быть энтузиасткой сделалось ее общественным положением, и иногда, когда ей даже того не хотелось, она, чтобы не обмануть ожиданий людей, знавших ее, делалась энтузиасткой. Сдержанная улыбка, игравшая постоянно на лице Анны Павловны, хотя и не шла к ее отжившим чертам, выражала, как у избалованных детей, постоянное сознание своего милого недостатка, от которого она не хочет, не может и не находит нужным исправляться.
В середине разговора про политические действия Анна Павловна разгорячилась.
– Ах, не говорите мне про Австрию! Я ничего не понимаю, может быть, но Австрия никогда не хотела и не хочет войны. Она предает нас. Россия одна должна быть спасительницей Европы. Наш благодетель знает свое высокое призвание и будет верен ему. Вот одно, во что я верю. Нашему доброму и чудному государю предстоит величайшая роль в мире, и он так добродетелен и хорош, что Бог не оставит его, и он исполнит свое призвание задавить гидру революции, которая теперь еще ужаснее в лице этого убийцы и злодея. Мы одни должны искупить кровь праведника… На кого нам надеяться, я вас спрашиваю?… Англия с своим коммерческим духом не поймет и не может понять всю высоту души императора Александра. Она отказалась очистить Мальту. Она хочет видеть, ищет заднюю мысль наших действий. Что они сказали Новосильцову?… Ничего. Они не поняли, они не могут понять самоотвержения нашего императора, который ничего не хочет для себя и всё хочет для блага мира. И что они обещали? Ничего. И что обещали, и того не будет! Пруссия уж объявила, что Бонапарте непобедим и что вся Европа ничего не может против него… И я не верю ни в одном слове ни Гарденбергу, ни Гаугвицу. Cette fameuse neutralite prussienne, ce n'est qu'un piege. [Этот пресловутый нейтралитет Пруссии – только западня.] Я верю в одного Бога и в высокую судьбу нашего милого императора. Он спасет Европу!… – Она вдруг остановилась с улыбкою насмешки над своею горячностью.
– Я думаю, – сказал князь улыбаясь, – что ежели бы вас послали вместо нашего милого Винценгероде, вы бы взяли приступом согласие прусского короля. Вы так красноречивы. Вы дадите мне чаю?
– Сейчас. A propos, – прибавила она, опять успокоиваясь, – нынче у меня два очень интересные человека, le vicomte de MorteMariet, il est allie aux Montmorency par les Rohans, [Кстати, – виконт Мортемар,] он в родстве с Монморанси чрез Роганов,] одна из лучших фамилий Франции. Это один из хороших эмигрантов, из настоящих. И потом l'abbe Morio: [аббат Морио:] вы знаете этот глубокий ум? Он был принят государем. Вы знаете?
– А! Я очень рад буду, – сказал князь. – Скажите, – прибавил он, как будто только что вспомнив что то и особенно небрежно, тогда как то, о чем он спрашивал, было главною целью его посещения, – правда, что l'imperatrice mere [императрица мать] желает назначения барона Функе первым секретарем в Вену? C'est un pauvre sire, ce baron, a ce qu'il parait. [Этот барон, кажется, ничтожная личность.] – Князь Василий желал определить сына на это место, которое через императрицу Марию Феодоровну старались доставить барону.
Анна Павловна почти закрыла глаза в знак того, что ни она, ни кто другой не могут судить про то, что угодно или нравится императрице.
– Monsieur le baron de Funke a ete recommande a l'imperatrice mere par sa soeur, [Барон Функе рекомендован императрице матери ее сестрою,] – только сказала она грустным, сухим тоном. В то время, как Анна Павловна назвала императрицу, лицо ее вдруг представило глубокое и искреннее выражение преданности и уважения, соединенное с грустью, что с ней бывало каждый раз, когда она в разговоре упоминала о своей высокой покровительнице. Она сказала, что ее величество изволила оказать барону Функе beaucoup d'estime, [много уважения,] и опять взгляд ее подернулся грустью.
Князь равнодушно замолк. Анна Павловна, с свойственною ей придворною и женскою ловкостью и быстротою такта, захотела и щелконуть князя за то, что он дерзнул так отозваться о лице, рекомендованном императрице, и в то же время утешить его.
– Mais a propos de votre famille,[Кстати о вашей семье,] – сказала она, – знаете ли, что ваша дочь с тех пор, как выезжает, fait les delices de tout le monde. On la trouve belle, comme le jour. [составляет восторг всего общества. Ее находят прекрасною, как день.]
Князь наклонился в знак уважения и признательности.
– Я часто думаю, – продолжала Анна Павловна после минутного молчания, подвигаясь к князю и ласково улыбаясь ему, как будто выказывая этим, что политические и светские разговоры кончены и теперь начинается задушевный, – я часто думаю, как иногда несправедливо распределяется счастие жизни. За что вам судьба дала таких двух славных детей (исключая Анатоля, вашего меньшого, я его не люблю, – вставила она безапелляционно, приподняв брови) – таких прелестных детей? А вы, право, менее всех цените их и потому их не стоите.
И она улыбнулась своею восторженною улыбкой.
