759-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк
<tr><td style="font-size: 120%; text-align: center; background-color: #BDB76B" colspan="2">  759-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк </td></tr>
| |
| Награды: |  
|
| Почётные наименования: | Кёнигсбергский |
| Войска: | сухопутные |
| Род войск: | противотанковая артиллерия |
| Формирование: | июнь-июль 1941 |
| Расформирование (преобразование): | 15 сентября 1941 |
| Предшественник: | - |
| Преемник: | - |
| см.История | |
759-й армейский истребительно-противотанковый артиллерийский Кёнигсбергский орденов Александра Невского и Красной Звезды полк — воинское соединение вооружённых сил СССР в Великой Отечественной войне. Был сформирован как 759-й артиллерийский полк противотанковой обороны 2-го формирования, в течение весны 1942 года назывался 759-й лёгкий артиллерийский полк, затем стал именоваться 759-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк.
История
Полк сформирован в сентябре 1941 года на Северо-Западном фронте взамен уничтоженного близ Демянска полка первого формирования
В действующей армии с 4 октября 1941 по 9 мая 1945 года.
В октябре 1941 года занял позиции севернее Лычково. С января 1942 года участвует в Демянской наступательной операции, наступает на Старой Руссу, затем находится на рамушевском коридоре. 1 июня 1942 года вошёл в состав вновь сформированной 27-й армии и до сентября 1942 года остаётся там же. В сентябре 1942 года передан на Калининский фронт, вошёл в состав 4-й ударной армии и занял позиции северо-восточнее Велижа. В апреле 1943 года вошёл в состав 43-й армии (весь дальнейший боевой путь прошёл в её составе, став армейским истребительно-противотанковым полком), занял оборону северо-восточнее Демидова в районе озера Рытое. Находится в обороне до 14 сентября 1943 года, после чего перешёл в наступление в ходе Духовщинско-Демидовской операции, в третье декаде сентября выйдя в район южнее Понизовья, где армия была остановлена. В ноябре-декабре 1943 года участвует в тяжёлых, но почти безуспешных боях в витебском направлении. В феврале 1944 года полк в составе армии был переброшен в район Городка, где и находится до лета 1944 года.
В июне 1944 года находился на позициях севернее Витебска. В ходе Белорусской операции был придан 92-му стрелковому корпусу, которому на первом этапе операции была поставлена задача продолжая оборону на фронте Чисти, Цыганы, совхоз Довжа, Койтово, быть в готовности для перехода в наступление в направлениях посёлjк Старое Село и совхоз Довжа, Витебск.[1] С 23 июня 1944 года переходит в наступление, поддерживая части корпуса, однако успех обозначился только на следующий день. Из состава полка были выделены подразделения в батальон преследования, развивающем наступление в направлении Лужесно[2] Участвовал в создании кольца окружения и во взятии Витебска, с 27 июня 1944 года перемещён на лепельское направление, в целях отражения вражеского контрудара на Витебск. Продолжая наступление, участвовал в освобождении Лепеля, затем в течение июля 1944 года наступал по маршруту Глубокое — Утена — Биржай, где в первые дни августа участвовал в тяжелейших боях.
С 1 августа 1944 года, действуя со 145-й стрелковой дивизией отражает прорыв с востока к Биржаю вражеской танковой группировки, оставшись без пехотного прикрытия. Под огнём 15 танков, двух батальонов пехоты и 20 пикирующих бомбардировщиков отражал атаки, уничтожил 6 танков. Полк понёс большие потери — две трети орудий полка было разбито[3]. После восстановления с 14 сентября 1944 года принимает участие в Рижской операции, однако вскоре в составе армии был переброшен на рубеж юго-западнее Шяуляя, откуда со 2 октября 1944 года наступает в направлении южнее Мемеля. До конца 1944 года находится на позициях по Неману. С января 1945 года принимает участие в Восточно-Прусской операции, с тяжёлыми боями наступает через Тильзит, затем по берегу Балтики на Земландский полуостров. В апреле 1945 года отличился при взятии Кёнигсберга. После его взятия и уничтожения Земландской группировки противника во второй половине апреля 1945 года был переброшен в Польшу на 2-й Белорусский фронт, но очевидно в боях участия уже не принимал.
Подчинение
Награды и наименования
| Награда | Дата | За что получена |
|---|---|---|
|
|
||
|
|
||
| Кёнигсбергский | 09.04.1945 | За отличие в боях по взятию крепости Кёнигсберг |
Командиры
 |
Информация о командирах этого воинского формирования с большой степенью вероятности является неполной. Вы можете помочь проекту, дополнив её и убрав после этого данный шаблон.
|
- старший лейтенант Емельянов А. М.
- майор Волков
- подполковник Кузнецов Александр Владимирович
Напишите отзыв о статье "759-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк"
Ссылки
- [www.soldat.ru/doc/perechen Перечень № 13 артиллерийских, миномётных, зенитно-пулемётных полков и полков ПВО железнодорожных составов входивших в состав действующей армии в годы Великой Отечественной войны 1941—1945]
Примечания
- ↑ [www.e-reading.org.ua/chapter.php/1007578/124/Goncharov_-_Operaciya_Bagration.html Планирование наступления 43-й армии — Операция «Багратион»]
- ↑ [www.art-ilya.16mb.com/Na%20ostrie1.pdf Account unavailable](недоступная ссылка — история). Проверено 29 марта 2013. [web.archive.org/20130803174550/www.art-ilya.16mb.com/Na%20ostrie1.pdf Архивировано из первоисточника 3 августа 2013].
- ↑ [militera.lib.ru/memo/russian/beloborodov2/13.html ВОЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА -[ Мемуары ]- Белобородов А. П. Всегда в бою]
Отрывок, характеризующий 759-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк
– Из воль те про пус тить!Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
– Где главнокомандующий? – спросил Болконский.
– Здесь, в том доме, – отвечал адъютант.
– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.
– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.
Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
