75 (группа)
| ВИА «75» ვია 75 | |
| Жанры | |
|---|---|
| Годы | |
| Страны | |
| Лейбл | |
| Состав |
Роберт Бардзимашвили, Бесик Каландадзе, Роман Рцхиладзе, Уча Кордзая, Сергей Модебадзе, Гоча Лория, Валерий Кондахчян |
ВИА «75» (груз. ვია 75) — вокально-инструментальный ансамбль из Тбилиси, образованный в 1975 году (в связи с чем и был так назван). Создателем ансамбля явился Роберт Бардзимашвили, руководивший ВИА «Орэра» с момента создания в 1958 году по 1975 год, но покинувший его в связи с творческими разногласиями.
Содержание
История
Основной состав ВИА «75» был образован из студентов Тбилисской консерватории, средний возраст которых составлял 22 года.
Вскоре была записана и выпущенa первая долгоиграющая пластинка на фирме «Мелодия», содержащая как песни современных грузинских композиторов, так и кавер-версии некоторых известных зарубежных песен («Смешная девчонка» Зупа, «Разные пути» Пола Анка, и даже инструментальная обработка пьесы Паганини), но наибольший интерес представляли обработки грузинских народных песен (благодаря одной из них пластинка получила неофициальное название «Оровела»), сделанных с использованием традиционного грузинского многоголосного вокала и полноценной медной секции, характерной для стиля фьюжн. Уже с 1976 года ВИА «75» начинает вести активную концертную деятельность, побывав на гастролях во многих крупных городах СССР, а также в ФРГ, ГДР, Польше, Болгарии, Чехословакии и др.
В 1977 году на сцене тбилисской филармонии участниками ансамбля была поставлена рок-опера И. Барданашвили «Альтернатива».
В 1978 году из Государственного эстрадного оркестра Грузии «Реро» в ВИА «75» переходит вокалист Бесик Каландадзе, в дальнейшем исполнитель таких известных хитов как «Ивы», «Белая ночь», «Подснежник», «Росинки», «Месяц Святого Георгия (Гиоргобистве)».
В 1979 году в г. Ялта ансамбль выступил на I Всесоюзном конкурсе на лучшее исполнение песен стран социалистического содружества и удостоился звания лауреата, исполнив композицию «Афро-кубинские ритмы» (впоследствии была выпущена «Мелодией» на пластинке «Всесоюзный конкурс на лучшее исполнение песен стран социалистического содружества 1979»).
На фестивале «Тбилиси-80» группа завоевала 3-е место, представив новую композицию «Родина», построенную в виде сюиты, где инструментальные номера чередовались с вокальными (впоследствии была включена в выпущенный в 1981 году на «Мелодии» двойной альбом «Лауреаты фестиваля „Весенние Ритмы. Тбилиси-80“»).
В 1981 году на «Мелодии» вышел второй диск ансамбля, названный «Ритм радости», в записи которого незадолго до собственной смерти принял участие известный джазовый пианист Вагиф Мустафа-заде.
В 1983 году вышел третий диск «Звездопад», содержавший известные хиты «Ивы (Тирипеби)» и «Первая любовь - пирвели сикварули (ту ки гесизмреби)». По сравнению с предыдущими альбомами здесь имеет место упрощение музыкального языка в целом, исключение из репертуара сугубо инструментальных пьес и кавер-версий.
В 1984 году был выпущен четвёртый и последний диск «Для тебя живу, Грузия моя».
Состав
В разное время в составе ансамбля выступали:
Солисты
- Роберт Бардзимашвили
- Бесик Каландадзе
- Коба Бейшиташвили
- Теймураз Ревазишвили
- Гоча Лория
- Роман Рцхиладзе
- Михаил Попхадзе
Инструменталисты
- Уча Кордзая — вокал, флейта, саксофон, ударные
- Арчил Симонишвили — вокал, гитара-бас, ударные
- Роман Рцхиладзе — вокал, рояль, орган, вибрафон
- Валерий Кондахчян — вокал, ударные, рояль, гитара-бас, труба
- Гоча Лория — пение, гитара, ударные
- Арчил Асланишвили — вокал, гитара
- Дато Джанелидзе — вокал, тромбон, гитара, гитара-бас, ударные
- Гарри Модебадзе — вокал, труба
- Иракли Каландадзе — гитара
- Михаил Попхадзе — вокал, гитара-бас
Дискография
- (1976) ВИА «75» (Оровела) — Мелодия С60-08191-92 (LP), запись 1975 года
- Новогодняя (В. Дургвишвили — А. Геловани, Т. Чантладзе)
- Аробная, вокализ (Музыка народная, обработка Р. Рцхиладзе)
- Березка (Е. Мартынов — С. Есенин)
- Время (В. Азарашвили — М. Поцхишвили)
- Снежная фея (Музыка и слова Т. Рцхиладзе)
- Сердцу не прикажешь (Дж. Кахидзе — П. Грузинский)
- Сачидао (Р. Лагидзе)
- Смешная девчонка (Музыка и слова Зупа)
- Любимая (Г. Квачантирадзе — слова народные, перевод О. Гаджикасимова)
- Этюд (Н. Паганини, переложение Р. Рцхиладзе)
- Кахетинская (Народная песня)
- Разные пути (Музыка и слова П. Анка)
- Имеретинская дорожная (Дж. Кахидзе — П. Грузинский)
- Намгало (Народная песня, обработка Р. Рцхиладзе)
- (1981) Ритм радости — Мелодия С60-15837-38 (LP), запись 1979 года
- Ветер (Н. Абашидзе — Н. Эргемлидзе) — 7.15
- Красный дом (Музыка и слова Д. Хендрикса) — 6.56
- Оровела (музыка народная, обработка Р. Бардзимашвили, Р. Рцхиладзе — слова народные) — 2.46
- Время (В. Азарашвили — М. Поцхишвили) — 2.55
- Подснежник (В. Дурглишвили — М. Поцхишвили) — 2.27
- Ритм радости (Музыка и слова Р. Галагера) — 6.19
- (1983) Звездопад — Мелодия C60-18551-52 (LP), запись 1982 года
- Звездопад (Е. Чавчанидзе — Н. Эргемлидзе)
- Белая ночь (З. Манагадзе — М. Чхеидзе)
- Листопад (Музыка и слова Н. Эргемлидзе)
- У моря (Музыка и слова Н. Эргемлидзе)
- Цихисдзири (З. Манагадзе — Дж. Катамадзе)
- Не сердись (З. Манагадзе — Н. Нарсия)
- Первая любовь (Музыка и слова Н. Эргемлидзе)
- Бакуриани (Музыка и слова Н. Эргемлидзе)
- Где-то (Музыка и слова Н. Эргемлидзе)
- Ивы (З. Манагадзе — Л. Чигладзе)
- Экспромт (О. Рамишвили — Ш. Нишнианидзе)
- Моя песня (В. Дургвишвили — Н. Эргемлидзе)
- (1984) Для тебя живу, Грузия моя — Мелодия C60-20845-46 (LP), запись 1983 года
- Для тебя живу, Грузия моя! (А. Шарвадзе — М. Лебанидзе)
- Дождь (Алазниспирели — Д. Гвишиани)
- Помирись со мной (Ш. Милорава — П. Грузинский)
- Гуриец (Музыка и слова Н. Эргемлидзе)
- Вечер (З. Манагадзе — Н. Эргемлидзе)
- Белый голубь (Г. Цабадзе — О. Рахмадзе)
- Воспоминание (З. Манагадзе — М. Гоготашвили)
- Родной язык (Н. Эргемлидзе — Л. Алпенидзе)
- Цутисопели (Г. Майсурадзе — М. Лебанидзе)
- Гиоргобистве (З. Манагадзе — М. Чхаидзе)
Интересные факты
- Конверт пластинки с композицией «Афро-кубинские ритмы» не содержит указаний на оригинального автора, тем не менее это кавер-версия на "Egbe mi o" (автор: Fela Anikulapo Kuti).
- Песня «Красный дом» (англ. Red House), записанная на пластинке «Ритм радости», оказалась первой и единственной композицией Джими Хендрикса, когда-либо выходившей на «Мелодии».
- Композиция «Ветер» с той же пластинки с участием известного джазового пианиста Вагифа Мустафа-заде была записана незадолго до его смерти и фактически является его последней студийной записью.
Напишите отзыв о статье "75 (группа)"
Ссылки
- [www.sssrviapesni.narod.ru/via75.html Биография] на sssrviapesni.narod.ru
- [www.disc-a.ru/catalog/r_via/75/d.html Дискография]
- [www.youtube.com/watch?v=sg_vZ3NOBQs Песня «Ивы» (Tiripebi)] на youtube
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий 75 (группа)
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.
Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
