78-я танковая бригада
Поделись знанием:
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
<tr><td style="font-size: 120%; text-align: center; background-color: #BDB76B" colspan="2">  78-я танковая Невельская Краснознамённая бригада78 тбр </td></tr> | |
| Награды: | 
|
| Почётные наименования: | «Невельская» |
| Войска: | сухопутные |
| Род войск: | автобронетанковые (до декабря 1942 года), бронетанковые и механизированные |
| Формирование: | 17 января 1942 года |
| Расформирование (преобразование): | 30 июня 1945 года |
| Преемник: | 78-й танковый полк (после ВОВ) |
| 1942: Торопецко-Холмская операция 1943: Невельская наступательная операция 1944: Ленинградско-Новгородская операция 1944: Старорусско-Новоржевская операция 1944: Режицко-Двинская операция 1944: Рижская операция 1944: Мадонская операция 1944: Курляндский котёл | |
78-я танковая Невельская Краснознамённая бригада (78 тбр) — формирование (соединение, танковая бригада) автобронетанковых (позднее бронетанковых и механизированных) войск РККА вооружённых сил СССР, во время Великой Отечественной войны.
Полное наименование, по окончании Великой Отечественной войны — 78-я отдельная[1] танковая Невельская Краснознамённая бригада.
История
Была сформирована в период с 17 января по 14 февраля 1942 года в Московском военном округе (МВО). На вооружении полка имелось на 10 февраля 1942 года 32 танка, в том числе 10 единиц КВ-1, 22 единицы Т-34.
Сначала во Владимире Ивановской области, а 6 февраля 1942 года передислоцирована в Москву. Готовность бригады достигнута к 28 января 1942 года. Предназначалась для состава 14-го кавалерийского корпуса. 20 февраля 1942 года после сформирования подчинена 4-й Ударной армии Калининского фронта. 6 января 1943 года выведена из состава 4-й Ударной армии и подчинена 3-й Ударной армии Калининского фронта в городе Великие Луки.
Осенью 1943 года принимала участие в Невельской наступательной операции. За отличие в боях в ходе этой операции приказом Верховного главнокомандующего 7 сентября 1943 года бригаде за мужество и героизм личного состава было присвоено почётное наименование «Невельская».
4 апреля 1944 года переподчинена 10-й гвардейской армии 2-го Прибалтийского фронта. 10 февраля 1945 года выведена из состава 10-й гвардейской армии и подчинена 42-й армии 2-го Прибалтийского фронта. 14 февраля 1945 года переподчинена 1-й Ударной армии 2-го Прибалтийского фронта. 1 марта 1945 года поступила в подчинение 22-й армии 2-го Прибалтийского фронта. 27 марта 1945 года выведена в резерв Ленинградского фронта.
В составе действующей армии с 20.02.1942 по 09.05.1945[2]
К окончанию войны 78 тбр имела следующий состав по штату № 010/500-010/506:
- управление (штаб)
- рота управления
- 1-й отдельный танковый батальон
- 2-й отдельный танковый батальон
- 3-й отдельный танковый батальон
- моторизованный батальон автоматчиков
- зенитно-пулемётная рота
- рота технического обеспечения
В связи с демобилизацией СССР 30 июня 1945 года 78-я танковая Невельская Краснознаменная бригада переформирована в 78-й танковый Невельский Краснознаменный полк (78 тп) и включена в состав 12-й механизированной дивизии, которая была сформирована из 63-й кавалерийской Корсуньской Краснознаменной дивизии.
23 августа 1949 года на основе 78-й танкового Невельского Краснознаменного полка сформируют 15-ю танковую дивизию.
11 января 1965 года переименуют в 78-ю танковую Невельскую Краснознаменную дивизию[3].
В составе
| Дата | Фронт (округ) | Армия | Корпус (группа) | Примечания |
|---|---|---|---|---|
| 01.02.1942 года | Московский военный округ | |||
| 01.03.1942 года | Калининский фронт | 4-я ударная армия | ||
| 01.04.1942 года | Калининский фронт | 4-я ударная армия | ||
| 01.05.1942 года | Калининский фронт | 4-я ударная армия | ||
| 01.06.1942 года | Калининский фронт | 4-я ударная армия | ||
| 01.07.1942 года | Калининский фронт | 4-я ударная армия | ||
| 01.08.1942 года | Калининский фронт | 4-я ударная армия | ||
| 01.09.1942 года | Калининский фронт | 4-я ударная армия | ||
| 01.10.1942 года | Калининский фронт | 4-я ударная армия | ||
| 01.11.1942 года | Калининский фронт | 4-я ударная армия | ||
| 01.12.1942 года | Калининский фронт | 4-я ударная армия | ||
| 01.01.1943 года | Калининский фронт | 4-я ударная армия | ||
| 01.02.1943 года | Калининский фронт | 3-я ударная армия | ||
| 01.03.1943 года | Калининский фронт | 3-я ударная армия | ||
| 01.04.1943 года | Калининский фронт | 3-я ударная армия | ||
| 01.05.1943 года | Калининский фронт | 3-я ударная армия | ||
| 01.06.1943 года | Калининский фронт | 3-я ударная армия | ||
| 01.07.1943 года | Калининский фронт | 3-я ударная армия | ||
| 01.08.1943 года | Калининский фронт | 3-я ударная армия | ||
| 01.09.1943 года | Калининский фронт | 3-я ударная армия | ||
| 01.10.1943 года | Калининский фронт | 3-я ударная армия | ||
| 01.11.1943 года | 2-й Прибалтийский фронт | 3-я ударная армия | ||
| 01.12.1943 года | 2-й Прибалтийский фронт | 3-я ударная армия | ||
| 01.01.1944 года | 2-й Прибалтийский фронт | 3-я ударная армия | ||
| 01.02.1944 года | 2-й Прибалтийский фронт | 3-я ударная армия | ||
| 01.03.1944 года | 2-й Прибалтийский фронт | 3-я ударная армия | ||
| 04.04.1944 года | 2-й Прибалтийский фронт | 10-я гвардейская армия | ||
| 01.05.1944 года | 2-й Прибалтийский фронт | 10-я гвардейская армия | ||
| 01.06.1944 года | 2-й Прибалтийский фронт | 10-я гвардейская армия | ||
| 01.07.1944 года | 2-й Прибалтийский фронт | 10-я гвардейская армия | ||
| 01.08.1944 года | 2-й Прибалтийский фронт | 10-я гвардейская армия | ||
| 01.09.1944 года | 2-й Прибалтийский фронт | 10-я гвардейская армия | ||
| 01.10.1944 года | 2-й Прибалтийский фронт | 10-я гвардейская армия | ||
| 01.11.1944 года | 2-й Прибалтийский фронт | 10-я гвардейская армия | ||
| 01.12.1944 года | 2-й Прибалтийский фронт | 10-я гвардейская армия | ||
| 01.01.1945 года | 2-й Прибалтийский фронт | 10-я гвардейская армия | ||
| 10.02.1945 года | 2-й Прибалтийский фронт | 42-я армия | ||
| 14.02.1945 года | 2-й Прибалтийский фронт | 1-я ударная армия | ||
| 01.03.1945 года | 2-й Прибалтийский фронт | 22-я армия | ||
| 27.03.1945 года | Ленинградский фронт | 67-я армия |
Командование
- 07.01.1942 — 03.03.1942 — Локотков Алексей Дмитриевич, майор, с 20.02.1942 — подполковник
- 03.03.1942 — 30.04.1943 — Чигин Леонид Сергеевич, подполковник, с 22.02.1943 — полковник
- 01.05.1943 — 21.08.1944 — Кочергин Яков Григорьевич, полковник
- 23.08.1944 — 04.11.1944 — Гришин Николай Стапанович, полковник
- 13.11.1944 — 25.02.1945 — Бородавкин Василий Константинович, полковник
- 25.02.1945 — 29.04.1945 — Кирдяшев Василий Фирсович, подполковник, с 10.04.1945 — полковник
- 29.04.1945 — 10.06.1945 — Лебедев Николай Михайлович, полковник[2]
Знаки отличия
| Знак отличия | Дата | За что получено |
|---|---|---|
| Почётное наименование «Невельская» |
7 сентября 1943 года | За отличие в боях в Невельской наступательной операции и освобождение города Невель |
| Орден
|
11 марта 1944 года | За образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество |
Напишите отзыв о статье "78-я танковая бригада"
Примечания
- ↑ Приказ Народного Комиссара Обороны СССР № 0063, от 12 августа 1941 года, «О формировании отдельных танковых бригад».
- ↑ 1 2 [www.tankfront.ru/ussr/tbr/tbr078.html 78-я танковая Невельская Краснознаменная бригада]
- ↑ Танковый Меч Страны Советов. Дроговоз Игорь Григорьевич. Издательство: АСТ, Харвест. Год издания: 2004. ISBN 985-13-2133-8
Ссылки
- [www.tankfront.ru/ussr/tbr/tbr078.html 78-я танковая Невельская Краснознаменная бригада]
- [www.soldat.ru/doc/perechen Перечень № 15 танковых, самоходно-артиллерийских и мотоциклетных полков со сроками их вхождения в состав действующей армии в годы Великой Отечественной войны 1941—1945]
Отрывок, характеризующий 78-я танковая бригада
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
