798 Art Zone

798 Art Zone, Зона искусств 798 (кит. упр. 798艺术区) — арт-зона в северо-восточной части Пекина на территории полузаброшенного завода.

Расположение

Находится в северной части района Чаоян к юго-востоку от эстакады Дашаньцзе.

История

798 Art Zone находится на территории построенного во второй половине 50-х гг. ХХ века завода, занимавшегося производством электронного оборудования. Завод был построен в качестве дополнения к «Плану социалистической унификации» советско-китайского военно-промышленного сотрудничества, в рамках которого во время первой китайской пятилетки было построено 156 смежных военных заводов для обеспечения Народно-Освободительной Армии Китая военной техникой. Однако только два из 156 заводов занимались производством электронных компонентов, и производимой ими продукции было недостаточно. Советские специалисты, не желая брать на себя ответственность за проектирование нового завода в сжатые сроки, посоветовали китайским властям обратиться за помощью к Германской Демократической Республике, являвшейся важным поставщиком электронных компонентов для советской военной промышленности.

В 1951 году по распоряжению первого премьера Госсовета КНР Чжоу Эньлая, Китайская Народная Республика направила первую в своей истории торговую делегацию в Восточную Германию с целью посещения промышленных предприятий и подготовки к подписанию соглашения о строительстве. В начале 1952 г решение о строительстве завода было принято, и группа китайских специалистов была отправлена в Восточный Берлин для разработки плана строительства. Данный проект, ставший крупнейшим экономическим проектом ГДР в Китае, впоследствии получил неофициальное название «Проект 157». Согласно китайским государственным стандартам, по которым обозначение военных предприятий начиналось с цифры 7, завод получил официальное наименование Смежный завод № 718. Проектирование и строительство завода велось силами советских, немецких и китайских специалистов. Техническое оснащение завода производилось в основном немецким и советским промышленным оборудованием. Стоимость завода, оплачивавшаяся исключительно китайской стороной, была, по тем временам, необычайно велика: 9 млн рублей, что соответствует 140 млн юаней (более 20 млн долларов) по нынешнему курсу. Строительство началось в апреле 1954 года. В 1957 году завод выпустил первую продукцию. Через 10 лет, в 1967 году, в целях упрощения управления, завод был преобразован в производственный комплекс, разделённый на несколько смежных предприятий: 706, 707, 751, 761, 797 и 798, крупнейшим из которых стал завод № 798.

В 80-е годы, в связи с рыночными реформами Дэн Сяопина, заводы лишились господдержки, и вступили в полосу экономических трудностей. С 1984 по 1993 год количество их сотрудников сократилось на 60 %, а производство было в значительной степени свёрнуто ввиду убыточности. В 2000 году заводы были преобразованы в «Seven-Star Huadian Science and Technology Group», основной сферой деятельности которой стала передача в аренду освободившихся промышленных площадей. Тем временем сообщество пекинских деятелей современной искусства пребывало в поисках своего местообитания. С 1984 по 1993 годы студии художников располагались в предназначенных к сносу домах вблизи Старого Летнего Дворца, затем, после выселения, художники перебрались на восточную окраину Пекина, в пригород, находящийся более чем в часе езды от центра.

В 1995 году Пекинская Академия Изящных Искусств арендовала в качестве мастерских помещения на территории Завода № 706. В 2000 году Суй Цзяньго, декан факультета скульптуры, разместил там собственную студию. В 2001 году техасец Роберт Бернелл разместил свой книжный магазин и офис на территории заводской столовой. Он был первым иностранцем, обосновавшимся в Зоне искусств 798. Вскоре очень многие художники, привлекаемые дешевизной аренды и «постиндустриальной эстетикой» производственных помещений, стали осваивать территорию завода. Художники обновили помещения, оставив, однако, надписи времён Культурной революции, сопроводив их подписью «Маоистский китч».

В 2002 году арт-галерея Beijing Tokyo Art Project, созданная японцем Табатой Юкихито на территории одного из заводских цехов, провела первую публичную выставку под названием «Пекин в движении», собравшую более 1000 посетителей. Позже в том же году дизайнер Хуан Жуй и фотограф Сюй Юн основали Space Gallery — вторую после Beijing Tokyo Art Project галерею на территории нынешней арт-зоны.

Современное состояние

В настоящее время Зона Искусств 798 охватывает площадь около 1 квадратного километра и насчитывает десятки различных студий, галерей и выставочных залов. На её территории постоянно проводятся многочисленные выставки современного китайского и зарубежного искусства, работ как малоизвестных молодых авторов, так и классиков современного искусства, таких, как Энди Уорхол. Тематика экспонируемых работ нередко носит остросоциальный характер, временами оппозиционный по отношению к официальной государственной идеологии. Помимо галерей и студий на территории арт-зоны располагаются жилые здания, многочисленные магазины, торгующие предметами искусства, книгами, сувенирами и антиквариатом, различные кафе и рестораны. Имеется большая парковка, рассчитанная на сотни автомобилей. Также на территории арт-зоны всё ещё продолжается индустриальная активность, и, на фоне ярких афиш, и стен, расписанных граффити, посетители могут видеть вырывающийся из трубопроводов пар, или разгрузку угля промышленными кранами.

Вход на территорию арт-зоны и всех выставочных залов является свободным и бесплатным. Посетители могут приобрести экспонируемые работы или же брошюры с их репродукциями.

Будущее арт-зоны

Территория Зоны Искусств 798 находится вблизи от ведущей к аэропорту скоростной трассы — одной из главных транспортных артерий Пекина, и поэтому считается перспективной для строительства дорогой недвижимости. В связи с этим существует конфликт между городским муниципалитетом и Seven-Star Huadian Science and Technology Group с одной стороны, и сообществом художников с другой. В 2004 году Seven-Star Huadian Science and Technology Group прекратила заключение новых арендных договоров и запретила художникам изменять интерьер сданных в аренду помещений. Однако в конце 2007 года было принято решение о том, что арт-зона продолжит своё существование в нынешнем формате. Несмотря на это, будущее арт-зоны всё ещё остаётся неясным.

Ссылки

• [www.798art.org Официальный сайт Зоны Искусств 798]
• [maps.google.com/?ie=UTF8&ll=39.983072,116.490719&spn=0.008303,0.019226&t=h&z=16&lci=com.panoramio.all,com.youtube.all,org.wikipedia.en Зона искусств 798 на Google Maps]
• Xiao Changyan (5 июля, 2004). [english.sohu.com/2004/07/05/42/article220864288.shtml End of an era?] China Daily.
• Tang Yuankai (10 июня, 2004). [www.bjreview.com.cn/200423/Nation-200423(C).htm 798: Beijing’s Art Community.] [www.bjreview.com.cn Beijing Review] 47 (23).
• [www.china.org.cn/english/culture/63022.htm Artists find new haven] (April 2003). China Daily.
• [www.lonelyplanet.com/travelstories/article/beijingsartscene_0708/ Beijing’s Art Scene (July 2008)].
• [www.beijingcommune.com/ 北京公社 (BEIJING COMMUNE)] at 798
• Huang Rui (黄锐), editor (2004). [www.timezone8.com/798color.htm Beijing 798: Reflections on Art, Architecture and Society in China] (798工厂：创造北京的新艺术街、建筑、社会). Hong Kong: [www.timezone8.com Timezone 8] / Thinking Hands (现代书店艺术书屋 / 思想手设计). ISBN 988-97262-3-8.

• Zhu Yan, with contributions by Yin Jinan and Li Jiangshu (2004). [www.timezone8.com/798zhuyan.htm 798: A Photographic Journal.]. Hong Kong: [www.timezone8.com Timezone 8.] ISBN 988-97262-7-0.

Отрывок, характеризующий 798 Art Zone

Как ни счастлив был Петя, но ему все таки грустно было идти домой и знать, что все наслаждение этого дня кончилось. Из Кремля Петя пошел не домой, а к своему товарищу Оболенскому, которому было пятнадцать лет и который тоже поступал в полк. Вернувшись домой, он решительно и твердо объявил, что ежели его не пустят, то он убежит. И на другой день, хотя и не совсем еще сдавшись, но граф Илья Андреич поехал узнавать, как бы пристроить Петю куда нибудь побезопаснее.


15 го числа утром, на третий день после этого, у Слободского дворца стояло бесчисленное количество экипажей.
Залы были полны. В первой были дворяне в мундирах, во второй купцы с медалями, в бородах и синих кафтанах. По зале Дворянского собрания шел гул и движение. У одного большого стола, под портретом государя, сидели на стульях с высокими спинками важнейшие вельможи; но большинство дворян ходило по зале.
Все дворяне, те самые, которых каждый день видал Пьер то в клубе, то в их домах, – все были в мундирах, кто в екатерининских, кто в павловских, кто в новых александровских, кто в общем дворянском, и этот общий характер мундира придавал что то странное и фантастическое этим старым и молодым, самым разнообразным и знакомым лицам. Особенно поразительны были старики, подслеповатые, беззубые, плешивые, оплывшие желтым жиром или сморщенные, худые. Они большей частью сидели на местах и молчали, и ежели ходили и говорили, то пристроивались к кому нибудь помоложе. Так же как на лицах толпы, которую на площади видел Петя, на всех этих лицах была поразительна черта противоположности: общего ожидания чего то торжественного и обыкновенного, вчерашнего – бостонной партии, Петрушки повара, здоровья Зинаиды Дмитриевны и т. п.
Пьер, с раннего утра стянутый в неловком, сделавшемся ему узким дворянском мундире, был в залах. Он был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества – сословий, etats generaux – вызвало в нем целый ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественный договор] и французской революции. Замеченные им в воззвании слова, что государь прибудет в столицу для совещания с своим народом, утверждали его в этом взгляде. И он, полагая, что в этом смысле приближается что то важное, то, чего он ждал давно, ходил, присматривался, прислушивался к говору, но нигде не находил выражения тех мыслей, которые занимали его.
Был прочтен манифест государя, вызвавший восторг, и потом все разбрелись, разговаривая. Кроме обычных интересов, Пьер слышал толки о том, где стоять предводителям в то время, как войдет государь, когда дать бал государю, разделиться ли по уездам или всей губернией… и т. д.; но как скоро дело касалось войны и того, для чего было собрано дворянство, толки были нерешительны и неопределенны. Все больше желали слушать, чем говорить.
Один мужчина средних лет, мужественный, красивый, в отставном морском мундире, говорил в одной из зал, и около него столпились. Пьер подошел к образовавшемуся кружку около говоруна и стал прислушиваться. Граф Илья Андреич в своем екатерининском, воеводском кафтане, ходивший с приятной улыбкой между толпой, со всеми знакомый, подошел тоже к этой группе и стал слушать с своей доброй улыбкой, как он всегда слушал, в знак согласия с говорившим одобрительно кивая головой. Отставной моряк говорил очень смело; это видно было по выражению лиц, его слушавших, и по тому, что известные Пьеру за самых покорных и тихих людей неодобрительно отходили от него или противоречили. Пьер протолкался в середину кружка, прислушался и убедился, что говоривший действительно был либерал, но совсем в другом смысле, чем думал Пьер. Моряк говорил тем особенно звучным, певучим, дворянским баритоном, с приятным грассированием и сокращением согласных, тем голосом, которым покрикивают: «Чеаек, трубку!», и тому подобное. Он говорил с привычкой разгула и власти в голосе.
– Что ж, что смоляне предложили ополченцев госуаю. Разве нам смоляне указ? Ежели буародное дворянство Московской губернии найдет нужным, оно может выказать свою преданность государю импературу другими средствами. Разве мы забыли ополченье в седьмом году! Только что нажились кутейники да воры грабители…
Граф Илья Андреич, сладко улыбаясь, одобрительно кивал головой.
– И что же, разве наши ополченцы составили пользу для государства? Никакой! только разорили наши хозяйства. Лучше еще набор… а то вернется к вам ни солдат, ни мужик, и только один разврат. Дворяне не жалеют своего живота, мы сами поголовно пойдем, возьмем еще рекрут, и всем нам только клич кликни гусай (он так выговаривал государь), мы все умрем за него, – прибавил оратор одушевляясь.
Илья Андреич проглатывал слюни от удовольствия и толкал Пьера, но Пьеру захотелось также говорить. Он выдвинулся вперед, чувствуя себя одушевленным, сам не зная еще чем и сам не зная еще, что он скажет. Он только что открыл рот, чтобы говорить, как один сенатор, совершенно без зубов, с умным и сердитым лицом, стоявший близко от оратора, перебил Пьера. С видимой привычкой вести прения и держать вопросы, он заговорил тихо, но слышно:
– Я полагаю, милостивый государь, – шамкая беззубым ртом, сказал сенатор, – что мы призваны сюда не для того, чтобы обсуждать, что удобнее для государства в настоящую минуту – набор или ополчение. Мы призваны для того, чтобы отвечать на то воззвание, которым нас удостоил государь император. А судить о том, что удобнее – набор или ополчение, мы предоставим судить высшей власти…
Пьер вдруг нашел исход своему одушевлению. Он ожесточился против сенатора, вносящего эту правильность и узкость воззрений в предстоящие занятия дворянства. Пьер выступил вперед и остановил его. Он сам не знал, что он будет говорить, но начал оживленно, изредка прорываясь французскими словами и книжно выражаясь по русски.
– Извините меня, ваше превосходительство, – начал он (Пьер был хорошо знаком с этим сенатором, но считал здесь необходимым обращаться к нему официально), – хотя я не согласен с господином… (Пьер запнулся. Ему хотелось сказать mon tres honorable preopinant), [мой многоуважаемый оппонент,] – с господином… que je n'ai pas L'honneur de connaitre; [которого я не имею чести знать] но я полагаю, что сословие дворянства, кроме выражения своего сочувствия и восторга, призвано также для того, чтобы и обсудить те меры, которыми мы можем помочь отечеству. Я полагаю, – говорил он, воодушевляясь, – что государь был бы сам недоволен, ежели бы он нашел в нас только владельцев мужиков, которых мы отдаем ему, и… chair a canon [мясо для пушек], которую мы из себя делаем, но не нашел бы в нас со… со… совета.
Многие поотошли от кружка, заметив презрительную улыбку сенатора и то, что Пьер говорит вольно; только Илья Андреич был доволен речью Пьера, как он был доволен речью моряка, сенатора и вообще всегда тою речью, которую он последнею слышал.
– Я полагаю, что прежде чем обсуждать эти вопросы, – продолжал Пьер, – мы должны спросить у государя, почтительнейше просить его величество коммюникировать нам, сколько у нас войска, в каком положении находятся наши войска и армии, и тогда…
Но Пьер не успел договорить этих слов, как с трех сторон вдруг напали на него. Сильнее всех напал на него давно знакомый ему, всегда хорошо расположенный к нему игрок в бостон, Степан Степанович Апраксин. Степан Степанович был в мундире, и, от мундира ли, или от других причин, Пьер увидал перед собой совсем другого человека. Степан Степанович, с вдруг проявившейся старческой злобой на лице, закричал на Пьера: