8-я пехотная дивизия (Российская империя)
Поделись знанием:
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
(перенаправлено с «8-я пехотная дивизия (Россия)»)
8-я пехотная дивизия | |
Годы существования |
1806 - 1918 |
---|---|
Страна | |
Входит в | |
Тип | |
Дислокация |
8-я пехотная дивизия — пехотное соединение в составе российской императорской армии
Штаб дивизии: Пултуск (1903), Варшава (1913). Входила в 15-й армейский корпус.
Содержание
История дивизии
Формирование
- 1806—1820 — 7-я пехотная дивизия
- 1820—1833 — 10-я пехотная дивизия
- 1833—1918 — 8-я пехотная дивизия
Боевые действия
- Первая мировая война
Состав дивизии
- 1-я бригада (1903: Прасныш; 1913: Варшава)
- 2-я бригада (1903: Пултуск; 1913: Варшава)
- 8-я артиллерийская бригада (1903: Пултуск; 1913: Варшава)
Командование дивизии
Начальники дивизии
- 15.10.1834 — хх.хх.1849 — генерал-майор (с 18.04.1837 генерал-лейтенант) Панютин, Фёдор Сергеевич
- хх.хх.1849 — 11.05.1854[1] — генерал-лейтенант Сельван, Дмитрий Дмитриевич
- хх.хх.1854 — 15.01.1855 — генерал-майор Попов, Александр Иванович (генерал)
- 15.01.1855 — после 13.07.1855 — генерал-майор князь Урусов, Павел Александрович
- 09.1855 — 1860 — генерал-майор (с 30.08.1857 генерал-лейтенант) Тетеревников, Николай Кузьмич
- 01.02.1860 — 01.08.1861 — генерал-лейтенант Манюкин, Захар Степанович
- 01.08.1861 — 22.09.1863 — генерал-лейтенант Рудановский, Леонид Платонович
- 24.12.1863 — 05.06.1864 — генерал-майор Костанда, Апостол Спиридонович
- хх.хх.1864 — 24/25.01.1877[2] — генерал-майор (с 20.05.1868 генерал-лейтенант) Эггер, Артур Фёдорович
- 29.01.1877 — 02.02.1877 — генерал-майор Шульман, Александр Карлович
- 02.02.1877 — хх.хх.1879 — генерал-лейтенант Сарачинский, Михаил Ильич
- 29.07.1879 — 27.02.1887 — генерал-майор (с 30.08.1879 генерал-лейтенант) Веймарн, Фёдор Петрович
- 08.05.1887 — 18.09.1890 — генерал-лейтенант Разгильдеев, Пётр Анемподистович
- 29.09.1890 — 09.08.1894 — генерал-лейтенант граф Комаровский, Дмитрий Егорович
- 19.08.1894 — 29.02.1900 — генерал-майор (с 14.11.1894 генерал-лейтенант) Курсель, Виктор Магнусович
- 20.03.1900 — 09.02.1904 — генерал-лейтенант Прокопе, Герман Берндтович
- 16.03.1904 — после 01.09.1905 — генерал-майор (с 06.12.1904 генерал-лейтенант) Михайлов, Николай Григорьевич
- 03.06.1906 — 01.10.1907 — генерал-лейтенант Экк, Эдуард Владимирович
- 13.11.1907 — 17.08.1914[3] — генерал-лейтенант барон Фитингоф, Евгений Эмильевич
- 21.12.1914 — 05.07.1915 — генерал-лейтенант Колянковский, Эдуард Аркадьевич
- 25.08.1915 — 18.04.1917 — генерал-майор Пригоровский, Алексей Алексеевич
- с 08.06.1917 — генерал-майор Богданович, Сергей Ильич
Начальники штаба дивизии
Должность начальника штаба дивизии введена 1 января 1857 года
- 01.01.1857 — 08.02.1857 — подполковник Стренг, Андрей Оттонович
- с 08.02.1857 — подполковник Волошинский, Осип Яковлевич
- 13.03.1859 — 25.12.1860 — подполковник (с 15.08.1860 полковник) Богуславский, Александр Петрович
- на 03.05.1865 — полковник Колянковский, Тит Петрович
- ранее 01.01.1868 — хх.хх.1878 — полковник Жаданов, Венедикт Иванович
- 01.07.1878 — 07.12.1888 — подполковник (с 01.04.1879 полковник) Яновский, Александр Васильевич
- 08.04.1894 — 09.01.1896 — полковник фон Лайминг, Павел Александрович
- 17.05.1896 — 20.06.1898 — полковник Фёдоров, Михаил Фёдорович
- 20.06.1898 — 24.04.1902 — полковник Ольховский, Михаил Иванович
- 11.07.1902 — 27.08.1903 — полковник Поливанов, Николай Дмитриевич
- 14.10.1903 — 27.07.1910 — подполковник (с 17.04.1905 полковник) Новицкий, Фёдор Фёдорович
- 05.08.1910 — 15.03.1912 — полковник Пороховщиков, Александр Сергеевич
- 03.04.1912 — 19.07.1914 — полковник Желтышев, Владимир Александрович
- 07/08.1914 — 17.08.1914[4] — полковник Давыдов, Леонид Иванович
- 1915 — и. д. полковник Кадошников, Андрей Фёдорович
- 16.08.1915 — 05.02.1916 — и. д. полковник Попов, Николай Иванович
- 24.03.1916 — 08.08.1916 — и. д. полковник Кривенко, Виктор Васильевич
- 30.09.1916 — 11.07.1917 — полковник Климович, Антон Карлович
- с 13.07.1917 — подполковник Гатовский, Александр Николаевич
Командиры 1-й бригады
В период с 28 марта 1857 по 30 августа 1873 должности бригадных командиров были упразднены
- 15.10.1834 — 14.05.1845 — генерал-майор Коцебу, Мориц Августович
- на 01.02.1846 — генерал-майор Ушаков, Александр Клеонакович
- ранее 21.12.1852 — после 13.07.1855 — генерал-майор Замарин, Иван Михайлович
- до 28.03.1857 — генерал-майор Замарин, Иван Михайлович[5]
- 30.08.1873 — 22.02.1877 — генерал-майор Токмачёв, Владимир Лаврович
- 24.02.1877[6] — 11.03.1887 — генерал-майор Засс, Фридрих Петрович
- 16.03.1887 — 22.08.1890 — генерал-майор Гротенгельм, Александр Александрович
- 27.08.1890 — 28.01.1891 — генерал-майор Шестаков, Владимир Александрович
- 04.02.1891 — 09.06.1891 — генерал-майор Кузяевский, Александр Николаевич
- 13.06.1891 — 22.01.1894 — генерал-майор Дудицкий-Лишин, Вячеслав Михайлович
- 26.01.1894 — 14.01.1898[7] — генерал-майор Баранов, Александр Евграфович
- 14.01.1898 — 14.01.1900 — генерал-майор Кокин, Леонид Андреевич
- 15.02.1900 — хх.хх.1901 — генерал-майор Кашперов, Алексей Петрович
- 23.04.1901 — 16.07.1901 — генерал-майор Зноско-Боровский, Николай Александрович
- 23.07.1901 — после 01.01.1904 — генерал-майор Эсаулов, Михаил Нилович
- 21.05.1905 — 15.12.1908 — генерал-майор Грязнов, Николай Павлович
- 15.01.1909 — 07.04.1911 — генерал-майор Чанышев, Шайхил-Ислам-Мухаммед Гиреевич
- 07.04.1911 — 09.09.1914[8] — генерал-майор Богацкий, Адам Иванович
- с 11.08.1914 — полковник Новицкий, Фёдор Фёдорович (временный командующий, в связи с контузией А. И. Богацкого)
- 27.08.1915 — 1917 — генерал-майор Сурин, Станислав-Сильвестр Онуфриевич
Командиры 2-й бригады
- на 20.06.1840 — генерал-майор Аристов, Савелий Андреевич
- ранее 17.03.1844 — после 01.02.1846 — генерал-майор Трусов, Фёдор Иванович
- на 04.02.1854 — генерал-майор Попов, Александр Иванович (генерал)
- хх.хх.1854[9] — после 13.07.1855 — генерал-майор Тетеревников, Николай Кузьмич
- ранее 07.01.1856 — 28.03.1857 — генерал-майор Игнатьев, Пётр Степанович
- 30.08.1873 — 02.11.1874 — генерал-майор Годорожий-Чиколенко, Павел Семёновмч
- 02.11.1874 — 22.10.1885 — генерал-майор Мальм, Вильгельм Иванович
- ранее 01.01.1886 — после 01.05.1887 — генерал-майор Ден, Александр Иванович
- 03.03.1888 — 04.02.1891 — генерал-майор Кузяевский, Александр Николаевич
- 10.02.1891 — 04.11.1896 — генерал-майор Принц, Пётр Николаевич
- 11.11.1896 — 05.02.1897 — генерал-майор Черняев, Николай Григорьевич
- 12.03.1897 — 02.02.1900 — генерал-майор Тарновский, Захар Целестинович
- 16.03.1900 — 17.03.1906 — генерал-майор Дуброва, Николай Михайлович
- 17.03.1906 — 23.12.1906 — генерал-майор Мозгалевский, Виктор Николаевич
- 08.01.1907 — 04.03.1913 — генерал-майор Зарако-Зараковский, Иван Иванович
- 21.03.1913 — 08.1914 — генерал-майор Дернов, Дмитрий Михайлович
Помощники начальника дивизии
В период с 28 марта 1857 года по 30 августа 1873 года помощники начальника дивизии фактически являлись бригадными командирами.
- 28.03.1857 — не ранее 1859 — генерал-майор Левуцкий, Фёдор Григорьевич
- ранее 01.03.1864 — после 01.01.1867 — генерал-майор Лукомский, Люциан Юлианович
- ранее 05.04.1868 — 30.08.1873 — генерал-майор Токмачев, Владимир Лаврович
Командиры 8-й артиллерийской бригады
- хх.хх.1854 — хх.01.1859 — полковник (с 04.08.1855 генерал-майор) Сегеркранц, Роберт Фёдорович
- 24.04.1859 — 24.06.1867 — полковник (с 19.04.1864 генерал-майор) Штаден, Николай Евстафьевич
- хх.хх.1867 — после 01.06.1882 — полковник (с 30.08.1875 генерал-майор) Лапцов, Иван Абрамович
- 02.01.1883 — после 01.05.1890 — генерал-майор Селиверстов, Василий Михайлович
- 07.07.1890 — 19.10.1892 — генерал-майор Платонов, Леонид Николаевич
- 19.10.1893 — 29.10.1899 — генерал-майор Седлецкий, Павел Аркадьевич
- 29.12.1899 — после 01.05.1902 — генерал-майор Лисунов, Павел Григорьевич
- 11.08.1902 — после 01.01.1904 — генерал-майор Гренквист, Христиан Петрович
- 03.03.1904 — 17.05.1905 — генерал-майор Берников, Николай Владимирович
- 17.05.1905 — посоле 01.11.1906 — полковник Ростовцев, Константин Николаевич
- 02.09.1907 — 30.07.1914 — генерал-майор Зедергольм, Владимир Альбертович
- на 08.1914 — полковник Савицкий, Дмитрий Георгиевич (временный командующий)
- 15.11.1914 — после 10.07.1916 — генерал-майор Энин, Андрей Александрович
Напишите отзыв о статье "8-я пехотная дивизия (Российская империя)"
Примечания
- ↑ Убит в бою под Севастополем.
- ↑ Дата кончины. Исключён из списков умершим 29.01.1877.
- ↑ 17.08.1914 взят в плен. Исключён из списков без вести пропавшим ВП 21.12.1914.
- ↑ 17.08.1914 Л. И. Давыдов погиб в бою. Исключён из списков пропавшим без вести 20.12.1914.
- ↑ И. М. Замарин занимал должность командира 1-й бригады дважды, с перерывом в 1855—1856 годах.
- ↑ Высочайший приказ о чинах военных от 24 февраля 1877 года / «Правительственный вестник», 1877. В издании «Список генералам по старшинству», составленном по 1 сентября 1890 года, с. 318, ошибочно указано, что Засс назначен 20.02.1877.
- ↑ Разведчик. 1898. № 379. С. 70. В справочнике С. В. Волкова ошибочно указано, что Баранов командовал бригадой по май 1898 года. В действительности 14.01.1898 он был переведён на должность командира 2-й бригады 6-й пехотной дивизии.
- ↑ В бою 10.08.1914 получил тяжёлую контузию и выбыл из строя; 09.09.1914 скончался.
- ↑ Утверждение в «Русском биографическом словаре», что Тетеревников был назначен командиром бригады в 1853 году, ошибочно.
Ссылки
- [regiment.ru/upr/B/2/pd/8.htm Страница на Regiment.ru]
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)
|
Отрывок, характеризующий 8-я пехотная дивизия (Российская империя)
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.