8-я пехотная дивизия (вермахт)
Поделись знанием:
Это был яркими красками написанный Жераром портрет мальчика, рожденного от Наполеона и дочери австрийского императора, которого почему то все называли королем Рима.
Весьма красивый курчавый мальчик, со взглядом, похожим на взгляд Христа в Сикстинской мадонне, изображен был играющим в бильбоке. Шар представлял земной шар, а палочка в другой руке изображала скипетр.
Хотя и не совсем ясно было, что именно хотел выразить живописец, представив так называемого короля Рима протыкающим земной шар палочкой, но аллегория эта, так же как и всем видевшим картину в Париже, так и Наполеону, очевидно, показалась ясною и весьма понравилась.
– Roi de Rome, [Римский король.] – сказал он, грациозным жестом руки указывая на портрет. – Admirable! [Чудесно!] – С свойственной итальянцам способностью изменять произвольно выражение лица, он подошел к портрету и сделал вид задумчивой нежности. Он чувствовал, что то, что он скажет и сделает теперь, – есть история. И ему казалось, что лучшее, что он может сделать теперь, – это то, чтобы он с своим величием, вследствие которого сын его в бильбоке играл земным шаром, чтобы он выказал, в противоположность этого величия, самую простую отеческую нежность. Глаза его отуманились, он подвинулся, оглянулся на стул (стул подскочил под него) и сел на него против портрета. Один жест его – и все на цыпочках вышли, предоставляя самому себе и его чувству великого человека.
Посидев несколько времени и дотронувшись, сам не зная для чего, рукой до шероховатости блика портрета, он встал и опять позвал Боссе и дежурного. Он приказал вынести портрет перед палатку, с тем, чтобы не лишить старую гвардию, стоявшую около его палатки, счастья видеть римского короля, сына и наследника их обожаемого государя.
Как он и ожидал, в то время как он завтракал с господином Боссе, удостоившимся этой чести, перед палаткой слышались восторженные клики сбежавшихся к портрету офицеров и солдат старой гвардии.
– Vive l'Empereur! Vive le Roi de Rome! Vive l'Empereur! [Да здравствует император! Да здравствует римский король!] – слышались восторженные голоса.
После завтрака Наполеон, в присутствии Боссе, продиктовал свой приказ по армии.
– Courte et energique! [Короткий и энергический!] – проговорил Наполеон, когда он прочел сам сразу без поправок написанную прокламацию. В приказе было:
«Воины! Вот сражение, которого вы столько желали. Победа зависит от вас. Она необходима для нас; она доставит нам все нужное: удобные квартиры и скорое возвращение в отечество. Действуйте так, как вы действовали при Аустерлице, Фридланде, Витебске и Смоленске. Пусть позднейшее потомство с гордостью вспомнит о ваших подвигах в сей день. Да скажут о каждом из вас: он был в великой битве под Москвою!»
– De la Moskowa! [Под Москвою!] – повторил Наполеон, и, пригласив к своей прогулке господина Боссе, любившего путешествовать, он вышел из палатки к оседланным лошадям.
– Votre Majeste a trop de bonte, [Вы слишком добры, ваше величество,] – сказал Боссе на приглашение сопутствовать императору: ему хотелось спать и он не умел и боялся ездить верхом.
Но Наполеон кивнул головой путешественнику, и Боссе должен был ехать. Когда Наполеон вышел из палатки, крики гвардейцев пред портретом его сына еще более усилились. Наполеон нахмурился.
– Снимите его, – сказал он, грациозно величественным жестом указывая на портрет. – Ему еще рано видеть поле сражения.
Боссе, закрыв глаза и склонив голову, глубоко вздохнул, этим жестом показывая, как он умел ценить и понимать слова императора.
Весь этот день 25 августа, как говорят его историки, Наполеон провел на коне, осматривая местность, обсуживая планы, представляемые ему его маршалами, и отдавая лично приказания своим генералам.
Первоначальная линия расположения русских войск по Ко лоче была переломлена, и часть этой линии, именно левый фланг русских, вследствие взятия Шевардинского редута 24 го числа, была отнесена назад. Эта часть линии была не укреплена, не защищена более рекою, и перед нею одною было более открытое и ровное место. Очевидно было для всякого военного и невоенного, что эту часть линии и должно было атаковать французам. Казалось, что для этого не нужно было много соображений, не нужно было такой заботливости и хлопотливости императора и его маршалов и вовсе не нужно той особенной высшей способности, называемой гениальностью, которую так любят приписывать Наполеону; но историки, впоследствии описывавшие это событие, и люди, тогда окружавшие Наполеона, и он сам думали иначе.
Наполеон ездил по полю, глубокомысленно вглядывался в местность, сам с собой одобрительно или недоверчиво качал головой и, не сообщая окружавшим его генералам того глубокомысленного хода, который руководил его решеньями, передавал им только окончательные выводы в форме приказаний. Выслушав предложение Даву, называемого герцогом Экмюльским, о том, чтобы обойти левый фланг русских, Наполеон сказал, что этого не нужно делать, не объясняя, почему это было не нужно. На предложение же генерала Компана (который должен был атаковать флеши), провести свою дивизию лесом, Наполеон изъявил свое согласие, несмотря на то, что так называемый герцог Эльхингенский, то есть Ней, позволил себе заметить, что движение по лесу опасно и может расстроить дивизию.
Осмотрев местность против Шевардинского редута, Наполеон подумал несколько времени молча и указал на места, на которых должны были быть устроены к завтрему две батареи для действия против русских укреплений, и места, где рядом с ними должна была выстроиться полевая артиллерия.
Отдав эти и другие приказания, он вернулся в свою ставку, и под его диктовку была написана диспозиция сражения.
Диспозиция эта, про которую с восторгом говорят французские историки и с глубоким уважением другие историки, была следующая:
«С рассветом две новые батареи, устроенные в ночи, на равнине, занимаемой принцем Экмюльским, откроют огонь по двум противостоящим батареям неприятельским.
В это же время начальник артиллерии 1 го корпуса, генерал Пернетти, с 30 ю орудиями дивизии Компана и всеми гаубицами дивизии Дессе и Фриана, двинется вперед, откроет огонь и засыплет гранатами неприятельскую батарею, против которой будут действовать!
24 орудия гвардейской артиллерии,
30 орудий дивизии Компана
и 8 орудий дивизии Фриана и Дессе,
Всего – 62 орудия.
Начальник артиллерии 3 го корпуса, генерал Фуше, поставит все гаубицы 3 го и 8 го корпусов, всего 16, по флангам батареи, которая назначена обстреливать левое укрепление, что составит против него вообще 40 орудий.
Генерал Сорбье должен быть готов по первому приказанию вынестись со всеми гаубицами гвардейской артиллерии против одного либо другого укрепления.
В продолжение канонады князь Понятовский направится на деревню, в лес и обойдет неприятельскую позицию.
Генерал Компан двинется чрез лес, чтобы овладеть первым укреплением.
По вступлении таким образом в бой будут даны приказания соответственно действиям неприятеля.
Канонада на левом фланге начнется, как только будет услышана канонада правого крыла. Стрелки дивизии Морана и дивизии вице короля откроют сильный огонь, увидя начало атаки правого крыла.
Вице король овладеет деревней [Бородиным] и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Морана и Жерара, которые, под его предводительством, направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками армии.
Все это должно быть исполнено в порядке (le tout se fera avec ordre et methode), сохраняя по возможности войска в резерве.
В императорском лагере, близ Можайска, 6 го сентября, 1812 года».
Диспозиция эта, весьма неясно и спутанно написанная, – ежели позволить себе без религиозного ужаса к гениальности Наполеона относиться к распоряжениям его, – заключала в себе четыре пункта – четыре распоряжения. Ни одно из этих распоряжений не могло быть и не было исполнено.
В диспозиции сказано, первое: чтобы устроенные на выбранном Наполеоном месте батареи с имеющими выравняться с ними орудиями Пернетти и Фуше, всего сто два орудия, открыли огонь и засыпали русские флеши и редут снарядами. Это не могло быть сделано, так как с назначенных Наполеоном мест снаряды не долетали до русских работ, и эти сто два орудия стреляли по пустому до тех пор, пока ближайший начальник, противно приказанию Наполеона, не выдвинул их вперед.
Второе распоряжение состояло в том, чтобы Понятовский, направясь на деревню в лес, обошел левое крыло русских. Это не могло быть и не было сделано потому, что Понятовский, направясь на деревню в лес, встретил там загораживающего ему дорогу Тучкова и не мог обойти и не обошел русской позиции.
Третье распоряжение: Генерал Компан двинется в лес, чтоб овладеть первым укреплением. Дивизия Компана не овладела первым укреплением, а была отбита, потому что, выходя из леса, она должна была строиться под картечным огнем, чего не знал Наполеон.
Четвертое: Вице король овладеет деревнею (Бородиным) и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Марана и Фриана (о которых не сказано: куда и когда они будут двигаться), которые под его предводительством направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками.
Сколько можно понять – если не из бестолкового периода этого, то из тех попыток, которые деланы были вице королем исполнить данные ему приказания, – он должен был двинуться через Бородино слева на редут, дивизии же Морана и Фриана должны были двинуться одновременно с фронта.
Все это, так же как и другие пункты диспозиции, не было и не могло быть исполнено. Пройдя Бородино, вице король был отбит на Колоче и не мог пройти дальше; дивизии же Морана и Фриана не взяли редута, а были отбиты, и редут уже в конце сражения был захвачен кавалерией (вероятно, непредвиденное дело для Наполеона и неслыханное). Итак, ни одно из распоряжений диспозиции не было и не могло быть исполнено. Но в диспозиции сказано, что по вступлении таким образом в бой будут даны приказания, соответственные действиям неприятеля, и потому могло бы казаться, что во время сражения будут сделаны Наполеоном все нужные распоряжения; но этого не было и не могло быть потому, что во все время сражения Наполеон находился так далеко от него, что (как это и оказалось впоследствии) ход сражения ему не мог быть известен и ни одно распоряжение его во время сражения не могло быть исполнено.
Многие историки говорят, что Бородинское сражение не выиграно французами потому, что у Наполеона был насморк, что ежели бы у него не было насморка, то распоряжения его до и во время сражения были бы еще гениальнее, и Россия бы погибла, et la face du monde eut ete changee. [и облик мира изменился бы.] Для историков, признающих то, что Россия образовалась по воле одного человека – Петра Великого, и Франция из республики сложилась в империю, и французские войска пошли в Россию по воле одного человека – Наполеона, такое рассуждение, что Россия осталась могущественна потому, что у Наполеона был большой насморк 26 го числа, такое рассуждение для таких историков неизбежно последовательно.
Ежели от воли Наполеона зависело дать или не дать Бородинское сражение и от его воли зависело сделать такое или другое распоряжение, то очевидно, что насморк, имевший влияние на проявление его воли, мог быть причиной спасения России и что поэтому тот камердинер, который забыл подать Наполеону 24 го числа непромокаемые сапоги, был спасителем России. На этом пути мысли вывод этот несомненен, – так же несомненен, как тот вывод, который, шутя (сам не зная над чем), делал Вольтер, говоря, что Варфоломеевская ночь произошла от расстройства желудка Карла IX. Но для людей, не допускающих того, чтобы Россия образовалась по воле одного человека – Петра I, и чтобы Французская империя сложилась и война с Россией началась по воле одного человека – Наполеона, рассуждение это не только представляется неверным, неразумным, но и противным всему существу человеческому. На вопрос о том, что составляет причину исторических событий, представляется другой ответ, заключающийся в том, что ход мировых событий предопределен свыше, зависит от совпадения всех произволов людей, участвующих в этих событиях, и что влияние Наполеонов на ход этих событий есть только внешнее и фиктивное.
(перенаправлено с «8-я пехотная дивизия (Третий рейх)»)
| 8-я пехотная дивизия (8. Infanterie-Division) | |
 Эмблема 8-й пехотной дивизии | |
| Годы существования | |
|---|---|
| Страна | |
| Прозвище |
силезская дивизия |
| Участие в | |
8-я пехотная дивизия являлась боевым соединением вермахта. Она была сформирована в 1934 году как стандартная пехотная дивизия и принадлежала к первой волне мобилизации. Она приняла участие в Польской кампании (1939), французской кампании 1940 г. и войне против СССР. В декабре 1941 года преобразована в 8-ю легкопехотную дивизию, а в июне 1942 года переименована в 8-ю егерскую дивизию. Она сражалась на восточном фронте вплоть до капитуляции перед советскими войсками в мае 1945 года.
Содержание
Формирование
Дивизия была сформирована в октябре 1934 года в Оппельне на основе 7-го пехотного полка 3-й пехотной дивизии рейхсвера, который был укомплектован преимущественно выходцами из Силезии. Первоначально в целях дезинформации штаб дивизии носил название «военное управление Оппельна», затем «Начальник артиллерии 3-й дивизии» (нем. Artillerieführer III). Когда в октябре 1935 года официально было объявлено о создании вермахта, дивизия стала именоваться 8-й пехотной и была подчинена командованию 8-го корпусного округа. В состав дивизии вошли 28-й, 38-й и 84-й пехотные полки.
Боевой путь
Во время подготовки к боевым действиям против Чехословакии во время Судетского кризиса 1938 года 8-я пехотная дивизия в составе своего 8-го армейского корпуса вошла в состав 2-й армии, развёрнутой в южной части Силезии[1]. После оккупации Судетской области в октябре 1938 года часть подразделений дивизии была переведена на её территорию (штаб — во Фрайвальдау). В период оккупации Чехословакии в результате организованного вооруженного отпора роты капитана Карела Павлика в городе Мистек вечером 14 марта 1939 года произошёл бой за Чаянковы казармы 2-го батальона 84-го пехотного полка[2] дивизии[3].
Накануне вторжения в Польшу в 1939 году дивизия была мобилизована в первой волне и действовала в составе «родного» 8-го армейского корпуса 14-й армии группы армий «Юг». После приграничных боёв в восточной части Верхней Силезии, в дальнейшем сражалась в предместьях Кракова, пересекла реку Сан, преследуя дрогнувшие польские войска, и завершила кампанию в боях с частями армии «Краков», вклинившись в оборону противника между Люблином и Львовом.
После Польши, дивизия (вместе со всем 8-м корпусом) была передислоцирована на запад, в состав 4-й армии группа армий «A». С началом Французской кампании дивизия воюет в Бельгии, продвинувшись через реки Сальм, Урт и Маас. Затем с боями продолжает движение в районе Самбры и Шельды, завершая окружение Дюнкеркской группировки союзников. После падения Дюнкерка дивизия на некоторое время выводится в резерв, чтобы уже в июне, перейдя Сомму, участвовать к наступлению на Париж. 14 июня 1940 года, 8-я пехотная дивизия, наряду с 9-й и 28-й пехотными дивизиями, стали первыми соединениями Вермахта, вступившими в столицу Франции. Французская кампания для 8-й пехотной дивизии закончилась в Руане, где она и пребывала вплоть до апреля 1941 года. После чего была переброшена в Восточную Пруссию, где накапливалась мощная ударная группировка группы армий «Центр» для вторжения в Советский Союз и включена в состав 9-й полевой армии.
8-я пехотная дивизия в составе 8-го армейского корпуса 9-й полевой армии участвовала в нападении на СССР в июне 1941 года (операция Барбаросса). Располагаясь западнее Сувалки, 8-я пехотная дивизия наступала в первом эшелоне в направлении Гродно и далее на Мосты — Слоним. Осенью 1941 года участвовала в наступлении на Брянск, Вязьму, Можайск, а в декабре была отозвана с фронта и передислоцирована во Францию, где была преобразована в 8-ю легкопехотную дивизию. Затем, в январе 1942 года, дивизия была возвращена на Восточный фронт, в 10-й армейский корпус 16-й полевой армии, в составе которой участвовала в многочисленных попытках прорыва "Демянского котла". В июне 1942 года, продолжая оставаться в районе Демянска, дивизия переименовывается в 8-ю егерскую дивизию. Весь следующий год проводит в оборонительных боях. В марте 1944 года, в ходе общего немецкого отступления от Ленинграда, была отведена в южный сектор, где в мае присоединилась к остаткам 8-й полевой армии. Вместе с ней продолжала обороняться в Карпатах, Северной Венгрии и Словакии. В мая 1945 года в Моравии сдалась в плен советским войскам.
Организация
| 8-я пехотная дивизия
(1939)
|
8-я лёгкая пехотная дивизия
(1941)
|
8-я егерская дивизия
(1942)
|
Командиры дивизии
- генерал кавалерии Рудольф Кох-Эрпах (15 октября 1935 — 25 октября 1940)
- генерал пехоты Густав Хёне (25 октября 1940 — 23 июля 1942)
- генерал танковых войск Герхард фон Шверин (23 июля 1942 — 13 ноября 1942)
- генерал горно-стрелковых войск Фридрих-Йобст Фольккамер фон Кирхензиттенбах (13 ноября 1942 — 1 сентября 1944)
- генерал-лейтенант Кристиан Филипп (1 сентября 1944 — апрель 1945)
Награждённые Рыцарским крестом Железного креста
Рыцарский Крест Железного креста (49)
- Фридрих Фильцингер, 05.06.1940 – майор, командир 3-го дивизиона 8-го артиллерийского полка
- Рудольф Кох-Эрпах, 24.06.1940 – генерал-лейтенант, командир 8-й пехотной дивизии
- Алоиз Прохазка, 24.06.1940 – лейтенант, командир 10-й роты 38-го пехотного полка
- Герберт Бёме, 19.07.1940 – майор, командир 3-го батальона 28-го пехотного полка
- Лотар Бергер, 05.08.1940 – майор, командир 3-го батальона 84-го пехотного полка
- Густав Хёне, 30.06.1941 – генерал-майор, командир 8-й пехотной дивизии
- Хорст Гроссманн, 23.08.1941 – полковник, командир 84-го пехотного полка
- Эрих Ринг, 21.09.1941 – капитан, командир 2-го батальона 84-го пехотного полка
- Артур Юттнер, 14.12.1941 – капитан, командир 3-го батальона 38-го пехотного полка
- Фридрих-Вильгельм Проске, 12.04.1942 – обер-лейтенант, командир 1-й роты 84-го пехотного полка
- Рудольф Борнхоф, 03.05.1942 – лейтенант резерва, командир 1-й роты 38-го егерского полка
- Карл Хаузманн, 15.05.1942 – обер-фельдфебель, командир 3-й роты 28-го егерского полка
- Иоганн-Генрих Экхардт, 20.05.1942 – полковник, командир 38-го егерского полка
- Эдуард Винтерсхофф, 25.08.1942 – унтер-офицер, командир орудия 2-й роты 8-го противотанкового батальона
- Фриц Мюллер, 25.08.1942 – капитан, командир 2-го батальона 38-го егерского полка
- Герберт Каденбах, 16.09.1942 – фельдфебель, командир взвода 12-й роты 28-го егерского полка
- Альфред Ярош, 24.09.1942 – лейтенант, командир 8-й роты 38-го егерского полка
- Курт Вичель, 04.01.1943 – обер-фельдфебель, командир 2-й роты 28-го егерского полка
- Йоханнес Моравиц, 07.01.1943 – обер-лейтенант, командир 1-й роты 28-го егерского полка
- Эрнст Ваврок, 09.02.1943 – обер-фельдфебель, командир взвода 13-й роты 28-го егерского полка
- Артур Пастернак, 24.03.1943 – обер-лейтенант резерва, командир 2-й роты 8-го саперного батальона
- Вальдемар фон Кнооп, 26.03.1943 – майор резерва, командир 8-го батальона самокатчиков
- Рудольф Рёснер, 18.04.1943 – капитан, командир 1-го батальона 38-го егерского полка
- Вальтер Опперманн, 05.05.1943 – фельдфебель, командир взвода 7-й роты 38-го егерского полка
- Эрих Вагнер, 23.08.1943 – обер-ефрейтор, командир орудия 16-й роты 38-го егерского полка
- Роберт Раленбек, 23.08.1943 – ефрейтор, наводчик 16-й роты 38-го егерского полка
- Хуго Людке, 09.12.1943 – лейтенант резерва, командир 8-й роты 28-го егерского полка
- Вильгельм Бюргель, 29.02.1944 – обер-вахмистр, батарейный офицер 5-й батареи 8-го горного артиллерийского полка
- Фридрих-Йобст Фолькамер фон Кирхензиттенбах, 26.03.1944 – генерал-лейтенант, командир 8-й егерской дивизии
- Хелльмут Шён, 05.04.1944 – фельдфебель, командир взвода 5-й роты 28-го егерского полка
- Курт Тислер, 16.04.1944 – оберстлейтенант резерва, командир 38-го егерского полка
- Йоханнес Лавренц, 14.05.1944 – капитан, командир 3-го батальона 38-го егерского полка
- Алоиз Цепнер, 10.09.1944 – капитан, командир 3-го батальона 38-го егерского полка
- Вернер Хартманн, 04.10.1944 – капитан резерва, командир 8-го саперного батальона
- Франц Вебер, 28.10.1944 – обер-ефрейтор 8-й роты 28-го егерского полка
- Иоахим Отт, 28.10.1944 – капитан резерва, командир 1-го батальона 28-го егерского полка
- Макс Мекленбург, 18.11.1944 – майор, командир боевой группы 28-го егерского полка
- Йозеф Вихочек, 09.12.1944 – лейтенант резерва, командир 5-й роты 28-го егерского полка
- Герхард Коллен, 11.12.1944 – майор, командир 38-го егерского полка
- Рудольф Шён, 12.12.1944 – лейтенант резерва, командир 3-й роты 8-го саперного батальона
- Эрхард Кляйндинст, 18.12.1944 – лейтенант резерва, командир 8-й роты 28-го егерского полка
- Георг Херрманн, 31.12.1944 – обер-лейтенант, командир 1-го батальона 38-го егерского полка
- Эрвин Клозе, 09.01.1945 – майор, командир 2-го батальона 28-го егерского полка
- Эрхард Бернер, 18.01.1945 – полковник, командир 28-го егерского полка
- Гюнтер Вестберг, 31.01.1945 – лейтенант резерва, командир 1-й роты 8-го разведывательного батальона
- Иоганн Айнфальт, 28.02.1945 – обер-ефрейтор 3-й роты 38-го егерского полка
- Христиан Филипп, 11.03.1945 – генерал-лейтенант, командир 8-й егерской дивизии
- Аугуст Маховски, 30.04.1945 – обер-лейтенант, командир 17-й (саперной) роты 28-го егерского полка
- Эвальд Кой, 09.05.1945 – капитан, командир 3-й батареи 8-го горного артиллерийского полка (награждение не подтверждено)
Рыцарский Крест Железного креста с Дубовыми листьями
- Курт Вичель (№ 773), 11.03.1945 – обер-лейтенант, командир 9-й роты 28-го егерского полка
См. также
Напишите отзыв о статье "8-я пехотная дивизия (вермахт)"
Примечания
- ↑ John Mulholland [www.axishistory.com/index.php?id=6463 Axis Order of Battle 1 Oct 1938 — The Invasion of Czechoslovakia] (англ.)
- ↑ [www.lexikon-der-wehrmacht.de/Gliederungen/Infanterieregimenter/IR84-R.htm Infanterie-Regiment 84]
- ↑ [www.lexikon-der-wehrmacht.de/Gliederungen/Infanteriedivisionen/8ID.htm 8. Infanterie-Division]
- ↑ После переименования дивизии в лёгкую пехотную полк был переведён в состав 102-й пехотной дивизии.
Ссылки
- [www.feldgrau.com/InfDiv.php?ID=8 8.Infanterie-Division на сайте Feldgrau.com]
- [www.lexikon-der-wehrmacht.de/Gliederungen/Infanteriedivisionen/8ID.htm 8. Infanterie-Division на сайте lexikon-der-wehrmacht.de]
- [www.axishistory.com/index.php?id=1368 8. Infanterie-Division на сайте axishistory.com]
Отрывок, характеризующий 8-я пехотная дивизия (вермахт)
– Подарок вашему величеству от императрицы.Это был яркими красками написанный Жераром портрет мальчика, рожденного от Наполеона и дочери австрийского императора, которого почему то все называли королем Рима.
Весьма красивый курчавый мальчик, со взглядом, похожим на взгляд Христа в Сикстинской мадонне, изображен был играющим в бильбоке. Шар представлял земной шар, а палочка в другой руке изображала скипетр.
Хотя и не совсем ясно было, что именно хотел выразить живописец, представив так называемого короля Рима протыкающим земной шар палочкой, но аллегория эта, так же как и всем видевшим картину в Париже, так и Наполеону, очевидно, показалась ясною и весьма понравилась.
– Roi de Rome, [Римский король.] – сказал он, грациозным жестом руки указывая на портрет. – Admirable! [Чудесно!] – С свойственной итальянцам способностью изменять произвольно выражение лица, он подошел к портрету и сделал вид задумчивой нежности. Он чувствовал, что то, что он скажет и сделает теперь, – есть история. И ему казалось, что лучшее, что он может сделать теперь, – это то, чтобы он с своим величием, вследствие которого сын его в бильбоке играл земным шаром, чтобы он выказал, в противоположность этого величия, самую простую отеческую нежность. Глаза его отуманились, он подвинулся, оглянулся на стул (стул подскочил под него) и сел на него против портрета. Один жест его – и все на цыпочках вышли, предоставляя самому себе и его чувству великого человека.
Посидев несколько времени и дотронувшись, сам не зная для чего, рукой до шероховатости блика портрета, он встал и опять позвал Боссе и дежурного. Он приказал вынести портрет перед палатку, с тем, чтобы не лишить старую гвардию, стоявшую около его палатки, счастья видеть римского короля, сына и наследника их обожаемого государя.
Как он и ожидал, в то время как он завтракал с господином Боссе, удостоившимся этой чести, перед палаткой слышались восторженные клики сбежавшихся к портрету офицеров и солдат старой гвардии.
– Vive l'Empereur! Vive le Roi de Rome! Vive l'Empereur! [Да здравствует император! Да здравствует римский король!] – слышались восторженные голоса.
После завтрака Наполеон, в присутствии Боссе, продиктовал свой приказ по армии.
– Courte et energique! [Короткий и энергический!] – проговорил Наполеон, когда он прочел сам сразу без поправок написанную прокламацию. В приказе было:
«Воины! Вот сражение, которого вы столько желали. Победа зависит от вас. Она необходима для нас; она доставит нам все нужное: удобные квартиры и скорое возвращение в отечество. Действуйте так, как вы действовали при Аустерлице, Фридланде, Витебске и Смоленске. Пусть позднейшее потомство с гордостью вспомнит о ваших подвигах в сей день. Да скажут о каждом из вас: он был в великой битве под Москвою!»
– De la Moskowa! [Под Москвою!] – повторил Наполеон, и, пригласив к своей прогулке господина Боссе, любившего путешествовать, он вышел из палатки к оседланным лошадям.
– Votre Majeste a trop de bonte, [Вы слишком добры, ваше величество,] – сказал Боссе на приглашение сопутствовать императору: ему хотелось спать и он не умел и боялся ездить верхом.
Но Наполеон кивнул головой путешественнику, и Боссе должен был ехать. Когда Наполеон вышел из палатки, крики гвардейцев пред портретом его сына еще более усилились. Наполеон нахмурился.
– Снимите его, – сказал он, грациозно величественным жестом указывая на портрет. – Ему еще рано видеть поле сражения.
Боссе, закрыв глаза и склонив голову, глубоко вздохнул, этим жестом показывая, как он умел ценить и понимать слова императора.
Весь этот день 25 августа, как говорят его историки, Наполеон провел на коне, осматривая местность, обсуживая планы, представляемые ему его маршалами, и отдавая лично приказания своим генералам.
Первоначальная линия расположения русских войск по Ко лоче была переломлена, и часть этой линии, именно левый фланг русских, вследствие взятия Шевардинского редута 24 го числа, была отнесена назад. Эта часть линии была не укреплена, не защищена более рекою, и перед нею одною было более открытое и ровное место. Очевидно было для всякого военного и невоенного, что эту часть линии и должно было атаковать французам. Казалось, что для этого не нужно было много соображений, не нужно было такой заботливости и хлопотливости императора и его маршалов и вовсе не нужно той особенной высшей способности, называемой гениальностью, которую так любят приписывать Наполеону; но историки, впоследствии описывавшие это событие, и люди, тогда окружавшие Наполеона, и он сам думали иначе.
Наполеон ездил по полю, глубокомысленно вглядывался в местность, сам с собой одобрительно или недоверчиво качал головой и, не сообщая окружавшим его генералам того глубокомысленного хода, который руководил его решеньями, передавал им только окончательные выводы в форме приказаний. Выслушав предложение Даву, называемого герцогом Экмюльским, о том, чтобы обойти левый фланг русских, Наполеон сказал, что этого не нужно делать, не объясняя, почему это было не нужно. На предложение же генерала Компана (который должен был атаковать флеши), провести свою дивизию лесом, Наполеон изъявил свое согласие, несмотря на то, что так называемый герцог Эльхингенский, то есть Ней, позволил себе заметить, что движение по лесу опасно и может расстроить дивизию.
Осмотрев местность против Шевардинского редута, Наполеон подумал несколько времени молча и указал на места, на которых должны были быть устроены к завтрему две батареи для действия против русских укреплений, и места, где рядом с ними должна была выстроиться полевая артиллерия.
Отдав эти и другие приказания, он вернулся в свою ставку, и под его диктовку была написана диспозиция сражения.
Диспозиция эта, про которую с восторгом говорят французские историки и с глубоким уважением другие историки, была следующая:
«С рассветом две новые батареи, устроенные в ночи, на равнине, занимаемой принцем Экмюльским, откроют огонь по двум противостоящим батареям неприятельским.
В это же время начальник артиллерии 1 го корпуса, генерал Пернетти, с 30 ю орудиями дивизии Компана и всеми гаубицами дивизии Дессе и Фриана, двинется вперед, откроет огонь и засыплет гранатами неприятельскую батарею, против которой будут действовать!
24 орудия гвардейской артиллерии,
30 орудий дивизии Компана
и 8 орудий дивизии Фриана и Дессе,
Всего – 62 орудия.
Начальник артиллерии 3 го корпуса, генерал Фуше, поставит все гаубицы 3 го и 8 го корпусов, всего 16, по флангам батареи, которая назначена обстреливать левое укрепление, что составит против него вообще 40 орудий.
Генерал Сорбье должен быть готов по первому приказанию вынестись со всеми гаубицами гвардейской артиллерии против одного либо другого укрепления.
В продолжение канонады князь Понятовский направится на деревню, в лес и обойдет неприятельскую позицию.
Генерал Компан двинется чрез лес, чтобы овладеть первым укреплением.
По вступлении таким образом в бой будут даны приказания соответственно действиям неприятеля.
Канонада на левом фланге начнется, как только будет услышана канонада правого крыла. Стрелки дивизии Морана и дивизии вице короля откроют сильный огонь, увидя начало атаки правого крыла.
Вице король овладеет деревней [Бородиным] и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Морана и Жерара, которые, под его предводительством, направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками армии.
Все это должно быть исполнено в порядке (le tout se fera avec ordre et methode), сохраняя по возможности войска в резерве.
В императорском лагере, близ Можайска, 6 го сентября, 1812 года».
Диспозиция эта, весьма неясно и спутанно написанная, – ежели позволить себе без религиозного ужаса к гениальности Наполеона относиться к распоряжениям его, – заключала в себе четыре пункта – четыре распоряжения. Ни одно из этих распоряжений не могло быть и не было исполнено.
В диспозиции сказано, первое: чтобы устроенные на выбранном Наполеоном месте батареи с имеющими выравняться с ними орудиями Пернетти и Фуше, всего сто два орудия, открыли огонь и засыпали русские флеши и редут снарядами. Это не могло быть сделано, так как с назначенных Наполеоном мест снаряды не долетали до русских работ, и эти сто два орудия стреляли по пустому до тех пор, пока ближайший начальник, противно приказанию Наполеона, не выдвинул их вперед.
Второе распоряжение состояло в том, чтобы Понятовский, направясь на деревню в лес, обошел левое крыло русских. Это не могло быть и не было сделано потому, что Понятовский, направясь на деревню в лес, встретил там загораживающего ему дорогу Тучкова и не мог обойти и не обошел русской позиции.
Третье распоряжение: Генерал Компан двинется в лес, чтоб овладеть первым укреплением. Дивизия Компана не овладела первым укреплением, а была отбита, потому что, выходя из леса, она должна была строиться под картечным огнем, чего не знал Наполеон.
Четвертое: Вице король овладеет деревнею (Бородиным) и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Марана и Фриана (о которых не сказано: куда и когда они будут двигаться), которые под его предводительством направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками.
Сколько можно понять – если не из бестолкового периода этого, то из тех попыток, которые деланы были вице королем исполнить данные ему приказания, – он должен был двинуться через Бородино слева на редут, дивизии же Морана и Фриана должны были двинуться одновременно с фронта.
Все это, так же как и другие пункты диспозиции, не было и не могло быть исполнено. Пройдя Бородино, вице король был отбит на Колоче и не мог пройти дальше; дивизии же Морана и Фриана не взяли редута, а были отбиты, и редут уже в конце сражения был захвачен кавалерией (вероятно, непредвиденное дело для Наполеона и неслыханное). Итак, ни одно из распоряжений диспозиции не было и не могло быть исполнено. Но в диспозиции сказано, что по вступлении таким образом в бой будут даны приказания, соответственные действиям неприятеля, и потому могло бы казаться, что во время сражения будут сделаны Наполеоном все нужные распоряжения; но этого не было и не могло быть потому, что во все время сражения Наполеон находился так далеко от него, что (как это и оказалось впоследствии) ход сражения ему не мог быть известен и ни одно распоряжение его во время сражения не могло быть исполнено.
Многие историки говорят, что Бородинское сражение не выиграно французами потому, что у Наполеона был насморк, что ежели бы у него не было насморка, то распоряжения его до и во время сражения были бы еще гениальнее, и Россия бы погибла, et la face du monde eut ete changee. [и облик мира изменился бы.] Для историков, признающих то, что Россия образовалась по воле одного человека – Петра Великого, и Франция из республики сложилась в империю, и французские войска пошли в Россию по воле одного человека – Наполеона, такое рассуждение, что Россия осталась могущественна потому, что у Наполеона был большой насморк 26 го числа, такое рассуждение для таких историков неизбежно последовательно.
Ежели от воли Наполеона зависело дать или не дать Бородинское сражение и от его воли зависело сделать такое или другое распоряжение, то очевидно, что насморк, имевший влияние на проявление его воли, мог быть причиной спасения России и что поэтому тот камердинер, который забыл подать Наполеону 24 го числа непромокаемые сапоги, был спасителем России. На этом пути мысли вывод этот несомненен, – так же несомненен, как тот вывод, который, шутя (сам не зная над чем), делал Вольтер, говоря, что Варфоломеевская ночь произошла от расстройства желудка Карла IX. Но для людей, не допускающих того, чтобы Россия образовалась по воле одного человека – Петра I, и чтобы Французская империя сложилась и война с Россией началась по воле одного человека – Наполеона, рассуждение это не только представляется неверным, неразумным, но и противным всему существу человеческому. На вопрос о том, что составляет причину исторических событий, представляется другой ответ, заключающийся в том, что ход мировых событий предопределен свыше, зависит от совпадения всех произволов людей, участвующих в этих событиях, и что влияние Наполеонов на ход этих событий есть только внешнее и фиктивное.
