8-cm s.G.W.34

8-cm s.G.W.34 8-cm Schwerer Granatwerfer 34
GrW 34 в Хоэнзальцбурге
Тип:	миномёт
Страна:	Германия
История службы
На вооружении:	Третий рейх Третий рейх Болгария Болгария
Войны и конфликты:	Вторая мировая война
История производства
Конструктор:	Рейнметалл
Разработан:	1922-1933
Годы производства:	1934-1945
Варианты:	8 cm GrW 34/1
Характеристики
Масса, кг:	62 кг (стальной ствол) 57 (ствол из сплава)
Длина ствола, мм:	1143
Снаряд:	3,5
Калибр, мм:	81,4
Угол возвышения:	от 45° до 87°
Угол поворота:	от 10° до 23°
Скорострельность, выстрелов/мин:	15-25
Начальная скорость снаряда, м/с	174
Максимальная дальность, м:	2400
Изображения на Викискладе?:	8-cm s.G.W.34 8-cm Schwerer Granatwerfer 34

8-cm s.G.W.348-cm s.G.W.34

8-см миномёт образца 1934 года (нем. 8-cm Granatwerfer 34, сокр. 8-cm G.W.34) — немецкий 81-мм миномёт образца 1932 года. Миномёт был создан в 1932 году фирмой «Рейнметалл». По немецкой предвоенной классификации миномет назывался «тяжелым».(нем. 8-cm Schwerer Granatwerfer 34, сокр. 8-cm s.G.W.34). С появлением 105 мм миномета рекласифицирован как средний миномет.

Миномёты входили в состав вооружения пехотного батальона вермахта из расчёта 6 миномётов на пехотный батальон. По штатам каждая дивизия вермахта должна была иметь по 54 единицы 81-мм миномётов.

К 1 сентября 1939 году в войсках на вооружении было 4624 миномёта. К 1 апреля 1940 года — 6796 шт. На 1 июня 1941 года в частях Вермахта имелось 11 767 минометов. Производство продолжалось до конца войны, причём на 1 января 1945 года в частях имелось 16 454 шт.

Стоимость одного миномёта составляла 810 рейхсмарок.

Описание конструкции

миномёт состоял из ствола с казёнником, двуноги с подъёмным и поворотным механизмами, а также механизмом горизонтирования, амортизатора, опорной плиты и прицела.

Ствол миномёта представлял собой трубу с навёрнутым на неё казёнником. Для устранения прорывов пороховых газов через резьбу в казённике в дно казённика вставлено медное обтюрирующее кольцо. Снаружи на трубе ствола наносилась белая линия для грубой наводки миномёта на цель. Снаружи труба ствола имела также хомутик с антабкой для крепления вьючного ремня.

Двунога-лафет состояла из двух одинаковых по устройству опорных ног. Наличие шарнирного соединения опорных ног позволяло производить грубую установку вертикальных углов наведения, точная же установка выполнялась при помощи подъёмного механизма. Кроме того, это позволяло вести огонь с огневой позиции, имеющей большой поперечный перекос, и увеличивало огневую маневренность миномёта. На каждой опорной ноге также имелся хомутик с антабкой для крепления вьючного ремня.

Миномёт переносился в походном положении на трёх людских вьюках (ствол, опорная плита и тренога). Колесного хода миномёт не имел. Также миномёты часто устанавливались в полугусеничном бронетранспортёре Sd.Kfz.250/7. миномёт устанавливался на днище кузова бронетранспортёра с помощью небольшого числа полукустарно изготовляемых приспособлений. При необходимости миномёт вынимался из кузова и действовал с грунта как обычный миномёт.

В боекомплект 81-мм миномёта стандартно входили осколочная и дымовая мины весом по 3,5 кг каждая. Мины комплектовались весьма чувствительными взрывателями. Ввиду их высокой чувствительности необходимо было следить, чтобы на пути полета мины не было веток деревьев, маскировочных средств и других посторонних предметов, которые могли бы вызвать преждевременный взрыв мины, кроме того, минами со взрывателем WgrZT не рекомендовалось стрелять даже в сильный дождь. Боевой заряд 81-мм миномёта включал в себя основной заряд (хвостовой патрон) и три дополнительных заряда в виде колец, надеваемых на трубку стабилизатора.

Помимо стандартных осколочных мин для стрельбы из миномёта использовалась и прыгающая осколочная мина, она снабжалась вышибным зарядом, который подбрасывал мину вверх, после чего происходил её взрыв на высоте 1,5—2,0 метра над землёй. Осколки мины, летящие сверху вниз, способны были поражать укрывшуюся живую силу, причём они давали бо́льшую площадь поражения, чем обычная осколочная мина.

Так же применялись осветительные мины, при стрельбе которыми, миномётные расчёты располагались на удалении от основной позиции. Эффективность таких осветительных мин была достаточно неплохой, это позволяло обнаруживать ночные вылазки разведки противника.

ТТХ

• Калибр: 8 см (8,14)
• Длина ствола: 114,3 см
• Масса: 57 кг
• Угол вертикальной наводки: от +45° до +87°
• при угле возвышения 87°: 15
• Скорострельность: 25—30 выстр./мин.
• Расчёт миномета: 8 человек (из них 1 командир расчёта, 1 ездовой одноконной повозки для миномета, 3 номера расчёта на миномете и 3 подносчика боеприпасов)
• Дальность стрельбы: 60-2400 м
• Масса мины: 3,5 кг.

Оценка

	ML 3 inch Mark II	8-cm s.G.W.34	Тип 92	БМ-37	81-мм «Брандт»	81-мм миномёт M1
Страна					/
Назначение и тип	Батальонный миномёт	Батальонный миномёт	Батальонная гаубица	Батальонный миномёт	Батальонный миномёт	Батальонный миномёт
Калибр, мм/длина ствола, клб	81,2/16	81,4/14	70/10,3	82/14,8	81,4/14,6	81,4/14,6
Масса в боевом положении, кг	50,8	57	212	56	61,7	61,7
Максимальная дальность стрельбы, м	1460(Mk.II) 2560 (Mk.IILR)	2400	2788	3040	2850(FA Mle1932)	3010(M43) 2064(M45)
Минимальная дальность стрельбы, м	114	60	>100	100	100	200(M43A1 Light)
Максимальный угол ВН, °	80	87	75	85	80	80
Угол горизонтального наведения, °	11	15	45	6	8	8
Масса осколочно-фугасной мины, кг	4,53	3,5	3,76	3,31	3,34(FA Mle1932)	3,11(M43A1 Light) 4,82 (M45B1 Heavy)

Отрывок, характеризующий 8-cm s.G.W.34

– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…


Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.

В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
– Что сделал?
– Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! – кричала она. Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.
– Наташа, полно, глупости! – сказала она, еще надеясь, что это была шутка.
– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…