80-пушечный линейный корабль (двухдечный)
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 28 ноября 2015 года. |
80-пушечный линейный корабль — тип двухдечного парусного линейного корабля; был разработан во Франции во второй трети XVIII века и на протяжении почти полувека строился исключительно для французского и испанского флотов. Тем не менее, начиная с Семилетней войны активно использовался британским Королевским флотом. Особенность классификации данного типа кораблей заключается в том, что во французском флоте данные корабли, превосходя по огневой мощи многие трёхдечные корабли, относились к первому классу[1], а в британском, будучи двухдечными, - к третьему классу.
Содержание
Особенности конструкции и история
Конструктивно корабли данного типа отличались от появившихся в то же время 74-пушечников более длинным корпусом, что позволило разместить дополнительно по одному пушечному порту на каждой палубе с обоих бортов. Таким образом, корабли имели следующее вооружение:
- 30 пушек на гондеке калибра 32 или 36 фунтов — самые тяжёлые корабельные орудия своего времени;
- 32 пушки на опердеке калибра 18 или, начиная с Soleil-Royal, 24 фунта;
- 18 пушек малых калибров на баке и шканцах.
Количество пушек на баке и шканцах могло меняться в зависимости от ситуации, но, как правило, превышало штатное число; класс корабля определялся по числу орудий на двух нижних деках.
Скорость и манёвренность благодаря более длинному корпусу, а также относительно невысокие борта при достаточной огневой мощи давали существенные преимущества перед трехдечными кораблями. В то же время длина корпуса — свыше 56 метров — была в XVIII веке пределом возможностей деревянного кораблестроения. Со временем столь длинный корпус терял прочность, что приводило к продольному излому; трехдечные корабли были лишены такого недостатка за счёт более высоких бортов. Данная конструктивная сложность обусловила высокую стоимость строительства и обслуживания кораблей данного типа. Лишь в XIX веке новые конструктивные решения позволили строить длинные двухдечные линейные корабли с достаточной продольной прочностью.
Франция[2]
Именно во Франции появилась идея создания двухдечного корабля достаточно мощного, чтобы принять роль флагмана. Первым был Tonnant, спущенный на воду в 1743 году в разгар Войны за австрийской наследство. К началу Семилетней войны флот насчитывал уже 5 линейных кораблей данного класса.
В дальнейшем данный класс кораблей рассматривался как более предпочтительный.[3]
Именно к данному классу относился флагман французского флота в Трафальгарском сражении Bucentaure.
Испания
Испанцы поспешили перенять французский опыт и первыми испанскими кораблями данного класса стали Real Fenix (1749) и Rayo (1751)
Великобритания
В ходе Семилетней войны англичане захватили 2 французских 80-пушечных линейных корабля - Foudroyant и Formidable. Эти мощные корабли произвели сильное впечатление на англичан, но сложности в строительстве и обслуживании вынудили их отказаться от идеи конструировать корабли подобного типа. Тем более, отсутствие 80-пушечных двухдечников собственной постройки Королевский флот с лихвой компенсировал использованием трофейных.
Тем не менее, в 1790-е гг. были построены HMS Caesar (1793) и HMS Foudroyant. После окончания Наполеоновских войн прогресс в кораблестроении позволил британским конструкторам более основательно подойти к созданию кораблей данного класса.
Россия
После спуска на воду первых 66-пушечных линейных кораблей в 1780-х годах на Чёрном море было начато строительство кораблей более мощного класса. Впервые российские кораблестроители построили 80-пушечные двухдечные корабли - Рождество Христово (1787) и Святой Павел (1794).
Дальнейшим развитием данного класса кораблей стали 84-пушечные.
Другие страны
См. также
- Рейтинг (пушечный)
- Ранг в парусном военно-морском флоте
- Корабль 1 ранга (парусный)
- Корабль 2 ранга (парусный)
- Корабль 3 ранга (парусный)
- Корабль 4 ранга (парусный)
- Корабль 5 ранга (парусный)
- Корабль 6 ранга (парусный)
Напишите отзыв о статье "80-пушечный линейный корабль (двухдечный)"
Примечания
- ↑ [agh.qc.ca/articles/?id=20 Vaisseaux de ligne. 1er Rang]
- ↑ [koti.mbnet.fi/felipe/France/French_80-guns/french_80-guns.html French 80-gun ships in 1743-1831]
- ↑ The French Navy, in: Navies and the American Revolution, 1775−1783. Robert Gardiner, ed. Chatham Publishing, 1997, p.82-83. ISBN 1-55750-623-X
Литература
The Royal Navy. A History. From the earliest times to present. Vol III. Wm. Laird Clowes. London 1898
Отрывок, характеризующий 80-пушечный линейный корабль (двухдечный)
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.
Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
