144-й гвардейский штурмовой авиационный полк

Поделись знанием:
(перенаправлено с «800-й штурмовой авиационный полк»)
Перейти к: навигация, поиск
144-й гвардейский штурмовой авиационный полк (144 гв. шап)
Годы существования

13 сентября 1940 — 24 сентября 1946 года

Страна

СССР СССР

Подчинение

Командиру полка

Входит в

9-я гв. шад > 1-й гв. ШАК > 2-я ВА

Тип

штурмовой авиационный полк

Включает в себя

штаб и подразделения

Функция

защита

Численность

воинская часть

Снаряжение

Су-2, Ил-2

Участие в

Великая Отечественная война

Знаки отличия

05.02.1944 - Советская гвардия,
кон. 1944 - почетное наименование Львовский,
06.05.1945 - орден Александра Невского (СССР),
12.05.1945 - орден Богдана Хмельницкого II степени

Командиры
Известные командиры

Прокошев И. Г. (26.05.41 — 09.41),
Митрофанов А. И. (21.09.41 - 12.43),
Шишкин П. М. (12.43 - 05.02.44),
Степанов М. И. (13.01.45 - 46)

144-й гвардейский штурмовой авиационный Львовский орденов Богдана Хмельницкого и Александра Невского полк (144 гв. шап) — штурмовой авиационный полк в составе войск ВВС РККА во время Великой Отечественной войны.





Наименование полка (история)

Формирование

13 сентября 1940 года сформирован 226-й скоростной бомбардировочный авиационный полк в составе 16-й скоростной авиационной дивизии Киевского особого военного округа. 226-й сбап состоял из пяти эскадрилий и двух самолётов в управлении полка (всего по штату: 62 боевых самолёта, в каждой эскадрильи по 12 самолётов и 2 самолёта управление полка). Полк получил на вооружение новейшие для того времени ближние бомбардировщики Су-2.

26 мая 1941 года на вооружении полка было 43 самолёта Су-2 (в том числе 11 неисправных).

В начале июня 1941 года 226-й сбап базировался на аэродромах Соломенка (Жуляны, г. Киев) и Бузовая (40 км на Житомир).

22 июня 1941 года на вооружении полка: Самолётов Су-2 — 55
Лётчиков: 61.
Лётчиков наблюдателей: 56.
Экипажей, подготовленных для боевых действий днём в простых метеоусловиях: 31.

По состоянию на 24 июня 1941 года 226-й сбап находится в составе 62-й бомбардировочной авиационной дивизии ВВС Юго-Западного фронта.

01 августа 1941 года 226-й сбап передал оставшиеся Су-2 в 227-й бомбардировочный авиационный полк.

В конце августа 1941 года 226-й сбап выведен на переформирование. Часть лётного и технического состава была переведена в 52-й ближнебомбардировочный авиационный полк.

26 марта 1942 года 226-й сбап преобразован в 800-й штурмовой авиационный полк (800-й шап). На вооружении самолёты Ил-2.

По состоянию на 18 мая 1942 года 800-й штурмовой авиационный полк находится в составе 226-й штурмовой авиационной дивизии.

В середине июня 1942 года, после тяжёлых боев на Юго-Западном фронте, полк практически потерял боеспособность. Уцелевшие штурмовики Ил-2 были переданы в 504-й штурмовой авиационный полк, а личный состав выведен в тыл на переформирование.

10 сентября 1942 года 800-й штурмовой авиационный полк передан в составе 226-й штурмовой авиационной дивизии в 1-го Штурмового Авиационного Корпуса и находится в резерве Ставки ВГК до 17 октября 1942 года.

800-й штурмовой авиационный полк в составе соединений

Объединение Период
800-й штурмовой авиационный полк 226-я штурмовая авиационная дивизия 1-й Штурмовой Авиационный Корпус Авиации Резерва Ставки ВГК 10.09.1942 — 17.10.1942
800-й штурмовой авиационный полк 226-я штурмовая авиационная дивизия 1-й Штурмовой Авиационный Корпус3-я Воздушная армия Калининского фронта 17.10.1942 — 04.1943
800-й штурмовой авиационный полк 226-я штурмовая авиационная дивизия 1-й Штурмовой Авиационный Корпус2-я Воздушная армия Воронежского фронта 04.1943 — 19.07.1943
800-й штурмовой авиационный полк 226-я штурмовая авиационная дивизия 1-й Штурмовой Авиационный Корпус 5-я Воздушная армия 2-го Украинского фронта 20.10.1943 — 05.02.1944

5 февраля 1944 года за боевые отличия, стойкость и массовый героизм личного состава, проявленные в Курской битве и в сражениях на Правобережной Украине — 800-й штурмовой авиационный полк преобразован в 144-й Гвардейский штурмовой авиационный полк (Приказ НКО СССР № 016 от 05.02.1944 г.) в составе 9-й гвардейской штурмовой авиационной дивизии.

144-й Гвардейский штурмовой авиационный полк в составе соединений

Объединение Период
144-й Гвардейский штурмовой авиационный полк 9-я гвардейская штурмовая авиационная дивизия 1-й гвардейский Штурмовой Авиационный Корпус 5-я Воздушная армия 2-го Украинского фронта 05.02.1944 — 01.09.1944
144-й Гвардейский штурмовой авиационный полк 9-я гвардейская штурмовая авиационная дивизия 1-й гвардейский Штурмовой Авиационный Корпус 5-я Воздушная армия 1-го Украинского фронта 01.09.1944 — 11.05.1945

11 мая 1945 года выведен из состава Действующей армии.

24 сентября 1946 года 144-й Гвардейский штурмовой Львовский орденов Богдана Хмельницкого и Александра Невского авиационный полк расформирован в г. Вена (Австрия).

Командиры полка

  • Прокошев И. Г. (26 мая 1941 — сентябрь 1941),
  • Митрофанов А. И. (21 сентября 1941 — декабрь 1943),
  • Шишкин П. М. (декабрь 1943 — 5 февраля 1944),
  • Степанов М. И. (13 января 1945—1946)

Знаки отличия

5 февраля 1944 — Наименование Гвардейский за боевые отличия, стойкость и массовый героизм личного состава, проявленные в Курской битве и в сражениях на Правобережной Украине.

конец 1944 — Почетное наименование Львовский за отличия в Львовско-Сандомирской операции.

6 мая 1945 — орден Александра Невского (СССР) за боевые заслуги.

12 мая 1945 — орден Богдана Хмельницкого II степени за боевые заслуги.

В действующей армии

22 июня 1941 — 31 августа 1941 226-й сбап
20 мая 1942 — 15 июля 1942 800-й шап
15 октября 1942 — 5 февраля 1944 800-й шап
5 февраля 1944 — 11 мая 1945 144-й гв. шап

Всего полком произведено 6913 боевых вылетов, при этом уничтожено и повреждено:
самолётов — 142;
танков — 788;
автомашин — 3691;
складов боеприпасов — 117;
подавлено батарей зенитной артиллерии — 175;
орудий прочих — 313;
гитлеровцев — 7282;
бензоцистерн — 117;
складов с горючим — 29;
ДОТов — 36;

Получено 56 благодарностей от Верховного Главного Командования.

Герои Советского Союза

дважды Герой Советского Союза БЕГЕЛЬДИНОВ Талгат Якубекович, командир 1-й разведывательной авиаэскадрильи.
дважды Герой Советского Союза ОДИНЦОВ Михаил Петрович, командир авиаэскадрильи.
Герой Советского Союза БАЛАБИН Юрий Михайлович, штурман полка.
Герой Советского Союза БУТКО Александр Сергеевич, командир авиаэскадрильи.
Герой Советского Союза ГРИДИНСКИЙ Александр Иванович, зам. командира авиаэскадрильи.
Герой Советского Союза КЕРЦЕВ Леонид Дмитриевич, командир звена.
Герой Советского Союза КОПТЕВ Михаил Иванович, зам. командира авиаэскадрильи.
Герой Советского Союза КУЗНЕЦОВ Николай Михайлович, зам. командира полка по лётной части.
Герой Советского Союза МАЛОВ Михаил Семёнович, командир 1-й авиаэскадрильи. Первый в полку Герой Советского Союза.
Герой Советского Союза МОЧАЛОВ Михаил Ильич, командир авиаэскадрильи.
Герой Советского Союза НИКИФОРОВ Константин Степанович.
Герой Советского Союза ПОШИВАЛЬНИКОВ Степан Демьянович, командир авиаэскадрильи.
Герой Советского Союза РАСНИЦОВ Анатолий Михайлович, зам. командира авиаэскадрильи.
Герой Советского Союза СТЕПАНОВ Михаил Иудович, командир полка.
Герой Советского Союза ЧЕПЕЛЮК Сергей Георгиевич, командир авиаэскадрильи.
Герой Советского Союза ЧЕСНОКОВ Леонид Иванович, командир звена.
Герой Советского Союза ЩАПОВ Борис Дмитриевич, командир звена.

Эпизоды боевого пути полка

30.05.1942 г. Удар по аэродрому Курск-Западный

30.05.1942 г. в период с 7.15 до 7.20 шестёрка Ил-2 800-го шап (226-я шад), ведомая капитаном П. А. Русаковым, нанесла эффективный бомбоштурмовой удар по аэродрому Курск-Западный, на котором находилось до 40 самолётов противника. Прикрытие обеспечивали 10 ЛаГГ-3 из 31-го иап (206-я иад).

Подход к цели и уход от неё осуществлялся на предельно малой высоте. Удар производился в одном заходе вдоль стоянок немецких самолётов с выскакиванием на высоту 100—150 м. Несмотря на сильный огонь зенитной артиллерии, «Илы» и поддержавшие их атаку ЛаГГи (ввиду отсутствия в районе цели истребителей противника) по докладам экипажей уничтожили и повредили до 15 самолётов люфтваффе. Штурмовики потерь не понесли, а истребители сопровождения в бою с группой Bf-109 потеряли два самолёта. При этом капитан Краснов спасся на парашюте, а лейтенант Быстров пропал без вести.

Этот боевой вылет был первым вылетом 226-й шад.

31.05.1942 г. Удар по аэродрому Курск-Восточный

Рано утром 31.05.1942 г. штурмовики 800-го шап (226-й шад) под прикрытием 7 ЛаГГ-3 из 31-го иап (206-я иад) нанесли бомбоштурмовой удар по аэродрому Курск-Восточный, на котором базировалось до 50 бомбардировщиков люфтваффе.

Из-за сильного огневого воздействия с земли и в воздухе сопровождающие истребители сначала потеряли из виду своих подопечных, и «ильюшины» пришли в район цели без прикрытия. Но потом истребители прорвались к Илам и сопровождали их до самой посадки на своем аэродроме.

В итоге этого налёта боевой счет 800-го шап увеличился ещё на десять уничтоженных и повреждённых самолётов противника. Один Bf-109 был сожжен в воздухе.

Налёты, совершенные 30-31.05.42 г. вынудили командование немецкого 4-го ВФ перебазировать самолёты Курского аэроузла подальше от линии фронта.

05.07.1943 г. Удар по аэродрому Сокольники

05.07.1943 г. в 4.30 две группы по 12 и 18 Ил-2 от 820-го шап и 800-го шап (226-й шад) под прикрытием 23 Як-1 нанесли удар по аэродрому Харьков-Сокольники.
Атаковано до 50 самолётов. По докладам экипажей уничтожено до 15 самолётов и повреждено до 8 самолётов, создано 17 очагов пожаров, 1 взрыв большой силы, подавлен огонь 4 точек МЗА, сбито 2 истребителя. В районе цели группа 12 Ил-2 820-го шап провела воздушный бой с 20 Bf-109 и Fw-190. Ст. сержант Ратченко сбил Bf-109, который упал горящим в 2 км южнее н. п. Непокрытое.

04.08.1943 г. Подвиг А. И. Гридинского

04.08.1943 г. восьмерка Ил-2 800-го шап (292-я шад, 1-й ШАК, 5-я ВА) во главе с капитаном С. Д. Пошивальниковым при полной бомбовой нагрузке оторвалась от взлётной полосы и взяла курс к линии фронта, чтобы нанести удар по танковой колонне противника, обнаруженной недалеко от Белгорода.
Штурмовики миновали линию фронта. Вот и цель. Самолёты перестроились, образовав в небе «круг групп», и пошли в атаку. «Илы» расстреливали из пушек и пулеметов зенитные точки, сбрасывали бомбы на немецкие танки. При третьем заходе на цель командир звена лейтенант А. И. Гридинский заметил, что машина Пошивальникова задымила. Самолёт командира пошёл на вынужденную посадку в расположении вражеских войск. «Спасти во что бы то ни стало», — решил Гридинский и, сбросив последние бомбы на врага, последовал за машиной Пошивальникова.
Немцы тем временем начали артиллерийский обстрел площадки, где приземлился советский самолёт. Туда спешили и немецкие мотоциклисты. Не теряя ни секунды, Гридинский посадил свой штурмовик рядом с горящей машиной командира. Подбежав к повреждённому самолёту, он помог выбраться из него лётчику, и через несколько минут самолёт был уже в воздухе.

10.08.1943 г. Удары по аэродромам

К 10.08.1943 г. несмотря на удержание советскими авиаторами господства в воздухе, противник имел немало самолётов. Чтобы окончательно сломить его сопротивление, у командующего 5-й ВА генерала С. К. Горюнова возникла мысль нанести бомбоштурмовой удар по вражеским аэродромам Сокольники, Померки и Основа.
Командующий фронтом И. С. Конев одобрил замысел командарма, но потребовал, чтобы план-график авиационной поддержки наступления наземных войск при этом строго соблюдался. Офицерам штаба Воздушной армии пришлось немало потрудиться, чтобы перегруппировать силы без ущерба для поддержки боевых действий танков и пехоты. В итоге решили ударить не по трем, а только по двум аэродромам: Сокольники и Померки.
Ведущими штурмовых групп 1-го ШАК были назначены штурман 800-го шап (292-я шад, 1-й ШАК, 5-я ВА) капитан М. И. Степанов и командир звена 673-го шап (266-й шад) ст. лейтенант В. А. Багров.
Штурмовиков прикрывали истребители 270-го иап (203 иад) во главе с капитаном С. Д. Луганским и 516-й иап (203-й иад) во главе со ст. лейтенантом Н. В. Буряком.
В Померках базировалось 20 Bf-109. Пять из них в результате налёта сгорели, несколько машин было повреждено огнём из пушек. Штурмовой налёт на аэродром Сокольники оказался ещё более удачным: там было подожжено 22 бомбардировщика, повреждено 5 сборных ангаров, взорван склад боеприпасов.

Напишите отзыв о статье "144-й гвардейский штурмовой авиационный полк"

Ссылки

  • [zarodinu.info Они сражались за Родину]
  • Авиаторы Второй мировой войны. Сайт, посвящённый истории авиации в период Второй мировой войны. allaces.ru/cgi-bin/s2.cgi/sssr/struct/p/shap800.dat
  • Сайт 144-го гвардейского полка zarodinu.info/144gshap/polk/formirovanie/

Литература

  • Я дрался на Ил-2. Книга вторая. statehistory.ru/books/Artyem-Drabkin_YA-dralsya-na-Il-2--Kniga-vtoraya/1
  • Перов В. И., Растренин О. В. Штурмовая авиация Красной Армии. — М.: Издатель А. С. Акчурин, 2003. — Том 1. Суровая школа.
  • Карленко Д., Антипов В. Харьков, май 1942: хроника событий. — Мир Авиации, 2003, No. 1.
  • Королев В. О. Гвардейцы первой штурмовой. — М.: Воениздат, 1980

Отрывок, характеризующий 144-й гвардейский штурмовой авиационный полк

Пьер посмотрел на князя Андрея и, заметив, что разговор этот не нравился его другу, ничего не отвечал.
– Когда вы едете? – спросил он.
– Ah! ne me parlez pas de ce depart, ne m'en parlez pas. Je ne veux pas en entendre parler, [Ах, не говорите мне про этот отъезд! Я не хочу про него слышать,] – заговорила княгиня таким капризно игривым тоном, каким она говорила с Ипполитом в гостиной, и который так, очевидно, не шел к семейному кружку, где Пьер был как бы членом. – Сегодня, когда я подумала, что надо прервать все эти дорогие отношения… И потом, ты знаешь, Andre? – Она значительно мигнула мужу. – J'ai peur, j'ai peur! [Мне страшно, мне страшно!] – прошептала она, содрогаясь спиною.
Муж посмотрел на нее с таким видом, как будто он был удивлен, заметив, что кто то еще, кроме его и Пьера, находился в комнате; и он с холодною учтивостью вопросительно обратился к жене:
– Чего ты боишься, Лиза? Я не могу понять, – сказал он.
– Вот как все мужчины эгоисты; все, все эгоисты! Сам из за своих прихотей, Бог знает зачем, бросает меня, запирает в деревню одну.
– С отцом и сестрой, не забудь, – тихо сказал князь Андрей.
– Всё равно одна, без моих друзей… И хочет, чтобы я не боялась.
Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела.
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.


Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!


Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
– Ну, пей же всю! – сказал Анатоль, подавая последний стакан Пьеру, – а то не пущу!
– Нет, не хочу, – сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.
Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
Анатоль с своим победительным видом подошел к окну. Ему хотелось сломать что нибудь. Он оттолкнул лакеев и потянул раму, но рама не сдавалась. Он разбил стекло.
– Ну ка ты, силач, – обратился он к Пьеру.
Пьер взялся за перекладины, потянул и с треском выворотип дубовую раму.
– Всю вон, а то подумают, что я держусь, – сказал Долохов.
– Англичанин хвастает… а?… хорошо?… – говорил Анатоль.
– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.