82 год до н. э.
Поделись знанием:
– Что ты, Наташа? – сказала княжна Марья.
– Ничего, ничего. – Она улыбнулась сквозь слезы Пьеру. – Прощайте, пора спать.
Пьер встал и простился.
Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем.
– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.
Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней.
– Разве можно забыть? – сказала она.
– Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она.
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.
Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
| Годы |
|---|
| 86 до н. э. · 85 до н. э. · 84 до н. э. · 83 до н. э. — 82 до н. э. — 81 до н. э. · 80 до н. э. · 79 до н. э. · 78 до н. э. |
| Десятилетия |
| 100-е до н. э. · 90-е до н. э. — 80-е до н. э. — 70-е до н. э. · 60-е до н. э. |
| Века |
| II век до н. э. — I век до н. э. — I век |
События
Римская республика
- Консулы Гай Марий младший и Гней Папирий Карбон. Преторы Квинт Антоний и Луций Дамасипп.
- Битва при Фавенции между войсками консула Карбона и проконсула Норбана с одной стороны и Метелла Пия с другой. Поражение марианцев.
- Битва под Сигнией между войсками Мария младшего и Суллы. Поражение Мария, Марий осажден в Пренесте.
- Консул Карбон пытается пробиться к Пренесту на помощь Марию, но терпит поражение от войск Гнея Помпея.
- Оставшийся на севере Норбан, после перехода своих войск на сторону Суллы, бежит на Родос.
- Осажденный в Пренесте Марий приказывает перебить в Риме своих врагов до вступления туда Суллы. Среди убитых Луций Домиций Агенобарб и Квинт Муций Сцевола.
- Битва при Плаценции между войсками Варрона Лукулла и консула Карбона. Карбон разбит и пытается бежать в Африку, однако он схвачен и казнен на Корсике.
- Марианцы объединяют свои силы с самнитами под командованием Понтия Телезина и идут к Риму, туда же подходят войска Суллы.
- Ноябрь, битва у Колинских ворот, войска марианцев и самнитов разбиты. Сулла вступает в Рим.
- Сдача Пренеста. Марий младший погибает, совершив самоубийство.
- Из-за гибели обоих консулов Сенат назначает интеррексом Луция Валерия Флакка, ожидая, что тот объявит о выборах новых консулов. Однако Флакк по поручению Суллы вносит закон о назначении Суллы диктатором на неопределенный срок. Начало диктатуры Суллы.
- Квинт Серторий отправляется в Испанию.
- В Азии Митридат VI переходит в наступление, наносит поражение Мурене и занимает Каппадокию.
Родились
- Гай Лициний Кальв — римский оратор.
- Публий Теренций Варрон — римский поэт.
- Марк Целий Руф — народный трибун 52 года до н. э.
- Верцингеториг — вождь племени арвернов.
Скончались
- Гай Марий младший, консул. Покончил жизнь самоубийством, потерпев поражение от Суллы при обороне Пренесте.
- Гней Папирий Карбон — консул этого года.
- Понтий Телезин — предводитель самнитов.
- Луций Юний Брут Дамасипп — претор этого года, марианец.
- Луций Домиций Агенобарб — консул 94 года до н. э.
- Квинт Муций Сцевола — консул 95 года до н. э.
- Гай Папирий Карбон Арвина — народный трибун 90 года до н. э.
- Публий Антистий — римский политик и оратор.
См. также
Напишите отзыв о статье "82 год до н. э."
Отрывок, характеризующий 82 год до н. э.
Вдруг Наташа опустила голову на руки и заплакала.– Что ты, Наташа? – сказала княжна Марья.
– Ничего, ничего. – Она улыбнулась сквозь слезы Пьеру. – Прощайте, пора спать.
Пьер встал и простился.
Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем.
– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.
Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней.
– Разве можно забыть? – сказала она.
– Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она.
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.
Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
